Предлагаю на ваш суд историческую миниатюру. Все герои - реальные люди. Хотелось получить критику по соответствию описания историческому времени, например: шел Марк Твен по Пятой Авеню и увидел объявление- рекламу хироманта около магазина- могло такое быть или нет? Прошу, если есть какие-то замечания по историческим моментам, подкрепить его фактом (ссылкой на страницу в Интернете) или чем-то подобным.
А в прочем, рассмотрю любые предложения, секс не предлагать.
Марк Твен и Кейро

«Давайте жить так, чтобы даже гробовщик пожалел нас, когда мы умрём.
Календарь Простофили Вильсона».

История, с завязкой рассказа «Простофиля Вильсон» американского писателя Марка Твена началась задолго до 1884 года, когда в канун Рождества первые его страницы были напечатаны в американском журнале «Столетие».
Начать историю можно с 1858 года. В этот год молодой англичанин Уильям Гершель 24 лет от роду приступил к гражданской службе в администрации британского колониального  города Хугли в Западной Бенгалии Индии.
Этот молодой человек из уважаемой и знатной  семьи забрался на край света из-за желания освободиться из под невыносимой опеки отца.
Отец его был известный астроном, Джон Фредерик Гершель, сын не менее известного астронома Фредерика Уильяма Гершеля или Фридриха Вильгельма Гершеля, как его называли на  родине в Ганновере, любил воспитывать своих многочисленных отпрысков, собирая их в библиотеке. Прирождённый оратор, он видел в своих детях, супруге, слугах счастливую аудиторию своих единомышленников.
-Вы должны продолжить дело, которое начал ваш дед, в честь которого я дал имя тебе, Уильям, его сестры Каролины и, которому следую я, ваш отец Джон Фредерик, -говорил отец. При этом он длинным пальцем указывал на книжные полки, где в большом количестве разместились труды достойной семьи Гершелей. Затем отец тем же пальцем тыкал в окно и говорил о созданном дедом большом телескопе, а также о двухфутовом рефлекторе для Мадридской королевской обсерватории, указывая пальцем примерное местонахождение  Мадрида. Уильям представлял себе рефлектор в виде огромной трубы, через которую дед смотрел на звезды. Наверное, из-за своих размеров она не могла поместиться в Англии и её пришлось направить на континент. По мере своего взросления, представление Уильяма о рефлекторе менялись, он с каждым годом уменьшался, пока, наконец, не стал именно двухфутовым, почти втрое меньше самого Уильяма.
-Ваш дед мог стать великим музыкантом, -теперь палец отца тыкал в папками с нотами созданных им симфоний,  - великим  математиком, - и палец указывал на полку с книгами по математике. Маленький Уильям полагал, что таблицу умножения придумал именно его дед и за это его ещё больше ненавидел.
-и великим физиком-оптиком, -тут палец отца почему-то точно указывал на дедовы очки с яркими стёклами.
-Но богу было угодно, чтобы Фредерик был ближе к нему, и он стал великим астрономом,- палец отца указывал Уильяму то место, где Бог принял своё решение.
В довершении к сказанному отец доставал с полки большой красочно изданный каталог туманностей, над которым трудилась его двоюродная бабушка, и разрешал детям посмотреть величие творения Гершелей.
В качестве своих заслуг отец иногда напоминал Уильяму, что он носит наследственный титул баронета, полученный им, отцом, после его возвращения с Мыса Доброй Надежды из Африки.
Уильям просто ненавидел астрономию.
И как только Уильям младший, второй баронет Гершель закончил обучение и получил звание младшего лейтенанта армии Её Величества королевы Виктории в 1853 году,  он с великой радостью распрощался с отчим домом и отправился на службу в Индию в составе Ост-Индийской компании. После подавления восстания сипаев-наёмных солдат из местного населения в 1858 году и образования колониального правительства в Индии, Гершель остался на там на службе.
Пропустим подробности его обустройства на краю географии и перейдем к некоторым деталям службы.
В течение 19 лет Гершель выплачивал жалованье сипаям, которые смирились с поражением и стали служить английской короне. Раз в неделю Уильям Гершель выдавал им зарплату. Сипаи ставили свои замысловатые, иногда совсем простые закорючки в месте подписи и получали деньги. Европейцу трудно различить лица представителей юго-восточной Азии. Так и для Гершеля все сипаи, а это были главным образом индусы,  были похожи друг на друга. К тому же и их имена, как и лица были похожи,  часто повторялись, писались одинаково и были созвучны. Пользуясь мнимым сходством, а также неразберихой, которая творилась в отчётных документах английской администрации, сипаи стали по нескольку раз приходить за деньгами, говоря, что денег ещё не получали. Дальше- больше, сипаи стали посылать за жалованием своих родственников, знакомых, друзей. Поначалу такое мошенничество удавалось. Но вскоре в кассе образовалась недостача, которую Гершелю пришлось возмещать. Гершель был в отчаянии, он не мог запомнить тысячи лиц солдат и идентифицировать их по именам или фамилиям.
-мистер Конаи, я просто не знаю, как мне быть с этими сипаями. Они меня обманывают на каждом шагу, -пожаловался как-то Гершель местному предпринимателю.
Райядхар Конаи занимался поставками леса и имел дело с английской колониальной администраций, и  Гершелем в частности.
-Саиб (обращение к англичанину в колониальной индии) Гершель, я дам вам один совет. Вам нужно сказать сипаям, чтобы вместе с подписью они оставляли на квитанции отпечаток своего пальца,- посоветовал Конаи.
-Но мне это вряд ли поможет, по отпечатку я также не смогу  отличить одного индуса от другого.
-Вам это и не потребуется. Мы, буддисты, верим в мистические свойства отпечатка ноги, руки, или  пальца как части самого человека. И если я, например, поставлю свой отпечаток на документ, то этот знак будет для меня, да и любого другого индуса более надёжным гарантом моего отношения к этому документу, нежели просто подпись, потому что вместе с отпечатком я оставляю частицу моей души. И я бы не рискнул  мошенничать, чтобы не навлечь на себя небесную кару.
Гершель так и стал поступать. С этого случая недостачи прекратились.
За время службы у Гершеля скопилась целая коллекция отпечатков, из которых он сделал своего рода архив. Как-то Гершель, ради развлечения, стал рассматривать свою коллекцию, изумляясь разнообразию рисунков, которые оставляют на листе бумаги морщинки на пальцах. Он заметил, что при внешней схожести отпечатков пальцев разных людей всегда найдётся несколько морщинок, которые делают отпечатки непохожими. За почти двадцатилетнюю работу его архив рос и пополнялся отпечатками новых и старых клиентов. Изучая их, Гершель к тому же отметил, что рисунок на пальцах одного и того же человека со временем не менялся. Чтобы проверить это, Гершель, сговорившись с родственниками своих клиентов, сделал несколько отпечатков умерших людей перед сожжением и также убедился в их неизменности.
Из года в год Гершель накапливал отпечатки сипаев, своих сослуживцев, знакомых и родственников и сравнивал их между собой. Основываясь на своих многолетних исследованиях, Гершель сделал вывод, что отпечаток любого пальца человека  является его неизменным знаком, по которому этого человека всегда можно будет  опознать, даже после смерти.
Прошло почти 20 лет, и Гершель решил вернуться в Англию. В 1877 году, закончив свою службу в Индии Гершель вернулся в Лондон.

***
«Письмо, адресованное другу, дойдёт быстрее, нежели деловое письмо.
Календарь Простофили Вильсона»

В начале ноября 1880 года Джозеф Норман Локьер, английский астроном, основатель и главный редактор журнала «Природа» получил от своего недавнего друга Уильяма Гершеля, сына коллеги Джона Фредерика Уильяма Гершеля, тоже астронома письмо следующего содержания:
«Дорогой Джозеф, в силу своей беспечности, а в большей мере недальновидности я опоздал с посылкой вам материала, касающегося моих исследований отпечатков пальцев, которые я начал будучи еще в Бенгалии и которые провожу последние 22 года. В октябрьском номере журнала «Природа», который вы редактируете, напечатана статья врача из больницы Токио Генри Фулдса о его исследованиях отпечатков пальцев, проводимых им в течение года.
Смею вас заверить, что и я, и Фулдс пришли к одному и тому же выводу независимо друг от друга, находясь в разных частях Азии, с той лишь разницей, что Фулдсу для своих выводов понадобился всего лишь год. Если бы не его статья в «Природе», я до сей поры проводил  анализ своего архива отпечатков, накапливая фактический материал для вывода, который Фулс сделал с такой быстротой.
Дорогой Джозеф, я сознаю, что не имею опыта написания научных статей, поэтому допускаю внесение правок в мою статью редакцией вашего журнала. В то же время, не претендуя на приоритет Фулдса, прошу вас, дорогой друг, напечатать мою статью на ту же тему с той лишь оговоркой, что мои исследования проводились, начиная с 1858 года. В материалах, присланных мной, вы найдёте фотографии отпечатков, которые я сделал в Бенгалии, датированные августом 1859 года.
С глубоким уважением, ваш преданный друг
Уильям Джеймс Гершель, Второй баронет.
2 декабря 1880.»
В конце ноября 1880 года статья Уильяма Гершеля под названием «Морщины кожи рук» была напечатана в журнале «Природа».
В июне 1916 года за год до смерти  Уильяма Гершеля была издана его книга «Происхождение отпечатков пальцев», которая  основывалась на многолетних исследованиях автора.
Именно  вывод Уильяма Гершеля о неизменяемости отпечатков пальцев человека, напечатанный в журнале «Природа», которую прочёл Марк Твен и  послужил завязкой к его рассказу «Простофиля Вильсон».

***
«Сплавляясь по Миссисипи, всегда приплывёшь в нужное место.
Улица может привести тебя в тупик.
Календарь Простофили Вильсона».

В один из осенних дней 1893 года Марк Твен шёл по пятой Авеню, направляясь к своему новому приятелю финансисту Генри Хутлстону Роджерсу. Ещё в конце 80-х годов Роджерс послушал лекции Марка Твена и полюбил этого писателя и человека за ясность ума и остроту слова.  Встретиться и подружиться этим людям довелось только в этом году.
Марк Твен недавно вернулся в Нью Йорк из Парижа, куда он уехал вместе со своей семьей, после обрушившихся на них финансовых неудач, связанных с  инвестициями в казалось бы прибыльное производство типографской наборной машины. В эту машину была вложена и часть наследства его жены Оливии Клеменс. Марк Твен потерял деньги и через свое издательство «Чарльз Вебстер и компания», напечатав биографию Папы Римского Лео XIII. Из тиража 10 тысяч экземпляров с трудом были проданы только 200. Чтобы уменьшить затраты, связанные с содержанием семейного Хартфордского дома,  отвлечься самому, а главное дать спокойствие  своей жене от надоедливых кредиторов, он вместе с семьёй перебрался в Европу.
Нефтепромышленник Генри Роджерс был одним из великих филантропов: он строил школы, больницы, библиотеки, финансировал изобретателей и писателей. Он добровольно взял на себя обязанность распутать клубок финансовых проблем Марка Твена. Именно Роджерс посоветовал Марку Твену объявить о банкротстве. Он настаивал, чтобы  Марк Твен передал права на все свои произведения своей жене Оливии, тогда кредиторы не смогут воспользоваться ими. Советы Роджерса текли непрерывным потоком, и Марк Твен, с прилежностью хорошего ученика, строго им следовал. Это помогало ему и его семье как-то держаться на плаву.
Помимо помощи Роджерса, Марк Твен надеялся на успех своего нового рассказа. Идея рассказа пришла к нему в начале 80-х годов, но лишь теперь он решил его напечатать. В который раз Марк Твен прокручивал в уме завязку рассказа про чудака, коллекционирующего отпечатки пальцев жителей городка Пристань Доусона. Этот городок располагался «на Миссурийском берегу реки Миссисипи; от которого до Сент-Луиса полдня езды пароходом вверх по реке». Марку Твену удалось договориться о начале печати рассказа в журнале «Столетие» в декабре, и рассказ нужно было срочно сдавать в издательство. Оставалось совсем мало времени, а Марку Твену не хватало одной детали: хотя он прочёл статью Гершеля более 10 лет назад и тогда ещё воодушевился написанием рассказа, он не был до конца уверен в том, что рисунок линий пальцев человека не меняется со временем. А на этом строилась вся интрига рассказа. 
Проходя по Пятой Авеню мимо здания, в котором на первом этаже располагался магазин одежды, на глаза Марку Твену бросилось в глаза объявление: «Сеансы хиромантии. Известный Хиромант из Европы Кейро увидит Ваше прошлое и предскажет будущее».
Марк Твен лишь на мгновение заколебавшись, стоит ли ему заходить к хироманту, смело поднялся по лестнице на четвёртый этаж и постучал в дверь.
Дверь открыл высокий совсем молодой человек с гладко выбритым лицом, серыми глазами и мощным подбородком на крупном лице.
Марк Твен подумал, что это секретарь хироманта.
-Меня зовут Марк Твен, мне нужен мистер Кейро,- сказал он.
-Проходите, мистер Твен, Кейро это я, - сказал молодой человек и учтиво склонил голову.
-Замечательно, -сказал Марк Твен. –Хиромантия молодеет. Но это, пожалуй, лучше, чем придти на консультацию к древнему старику, который был свидетелем сотворения мира.
Молодой человек улыбнулся, обнажив белые ровные зубы.
-У меня есть даже очевидные преимущества перед моими древними учителями: я ещё помню то, чему они меня научили  и, несмотря на возраст, я постараюсь вам помочь.
Марк Твен улыбнулся в ответ, ему понравилось, что молодой человек обладает чувством юмора, чего  часто не хватало ему в общении с людьми.
Кейро открыл дверь в комнату и пригласил Марка Твена пройти. Марк Твен прошел в комнату и осмотрелся. Комната была полупустой: стулья вдоль стены, небольшой светло-оливковых тонов гобелен, тёмные шторы на окнах и круглый стол с двумя стульями, стоявшими друг против друга посередине комнаты. Пустота комнаты создавала ощущение переезда: хозяин или недавно приехал или, напротив, собрался уезжать.
Марк Твен и Кейро разместились за этим столом.
-Мне бы хотелось узнать вот что,- начал Марк Твен, - Правда ли, что рисунок на пальцах человека не меняется в течение жизни?
Кейро посмотрел на посетителя. Ему показался знакомым это человек. Крупное тело, большая голова с великолепной седеющей шевелюрой, большие усы и лукавые глаза с мимическими морщинками Кейро где-то видел. Имя Марк Твен ничего не говорило Кейро, и он не стал утруждать себя воспоминаниями. Его больше взволновало то, что мистер Твен задал вопрос, который самого Кейро когда-то заинтересовал.

***
«Коли чувствуешь сомненье,
зачеркни без сожаленья.
Календарь Простофили Вильсона»

Уильям Джон Уорнер, который в последствии взял себе псевдоним Кейро, как только стал увлекаться хиромантией, сразу сделал отпечатки своих ладоней и стал их изучать. Первые листы с отпечатками он делал, натерев ладони углём. Очень скоро эти отпечатки осыпались, стали малозаметными, а потом и вовсе пришли в негодность. Затем он сделал отпечатки, испачкав обе руки красной анилиновой краской, которую потом долго отмывал спиртом и мылом. Сначала Уильям просто рассматривал свои отпечатки, отыскивая главные линии и холмы. Делая первую расшифровку своей руки, он нашел линию ума, чётко выделяющуюся на ладони и, следуя её трактованию, узнал, что он сам последователен и целеустремлён. Уильям заверил себя, что его заинтересованность, даже одержимость в изучении хиромантии подтверждается чёткостью этой линии.
Спустя месяц Уильям снова сделал отпечатки ладоней и сравнил их и первыми. К своему удивлению он не обнаружил ни малейших изменений. С упорством маньяка из месяца в месяц Уильям делал отпечатки и сравнивал их. И каждый раз -никаких серьёзных изменений, только новые линии в местах не заживших царапин, и те  исчезали со временем. Лишь один глубокий порез от ножа, которым он неосторожно поранил руку, когда мастерил рыболовные снасти, остался на холме Юпитера, но и эта новая линия не указала Уильяму никаких перемен.
Через год безуспешных исследований Уильям перестал делать отпечатки своих ладоней.
Вопреки  утверждению, что рисунок ладони меняется со временем, которое Уильям прочел в книгах по хиромантии, его наблюдения не подтвердили. В сердце Уильяма зародился уголёк сомнений. Может утверждение, что линии меняются, как учит хиромантия, неверно? Но очень скоро этот уголёк потух. Для себя Уильям сделал вывод, что просто за год, пока он наблюдал за своими ладонями, в его жизни ничего не могло измениться, и в обозримом будущем в судьбе его не предвидится ничего нового. В конечном счёте, неудачные опыты  не изменили его мировоззрение. Уильям сам верил и всем всегда говорил, что линии на ладонях меняются, как меняется судьбы людей. Он верил в это, как в истину, не требующую доказательств, хотя эти доказательства не получил.
И вот теперь к нему приходит посетитель и спрашивает об этом.
Прежде чем ответить, чтобы потянуть время Кейро предложил посетителю:
-Не хотите выпить чашку чаю? Самое время по английскому обычаю.
-Чашка хорошего чая безусловно лучше, чем стакан воды, но хуже, чем глоток виски, -ответил Марк Твен.
-Кстати, могу вам предложить неплохой бурбон, который я купил здесь, в Америке,- сказал Кейро.
Марк Твен утвердительно кивнул. Кейро вышел из комнаты, погремел посудой в буфете и вернулся с подносом, на котором стояли, два стакана и бутылка бурбона «Jack Daniel`s» с чёрной этикеткой.  Он поставил поднос на стол и стал не спеша разливать спиртное. После того, как бурбон был разлит, Кейро и Марк Твен сделали по глотку.
-Хороший бурбон,- сказал Марк Твен, -не хуже шотландского виски.
-Мне тоже понравился,- ответил Кейро.
Марк Твен достал портсигар, взял сигару и предложил Кейро.
После пары затяжек Кейро сказал:
-Что вас заставило заинтересоваться этим вопросом?
-Я читал несколько статей про хиромантию и понял, что эта, так сказать, наука признаёт, что прошлое может оставлять свои знаки на ладонях, и меняет рисунок на них. Однако статья в научно-популярном журнале «Природа» чиновника, работавшего в Индии Уильяма Гершеля, кстати, сына Джеймся Гершеля, учёного и известного астронома, не подтверждает это,- сказал Марк Твен.
Уильяму не понравилось, что посетитель так пренебрежительно отозвался о хиромантии. Однако он сделал снисхождение к человеку старше его.
-И о чём же говорится в статье чиновника, как вы сказали, сына учёного?- съязвил Кейро.
-Да, Гершель не учёный. Но он двадцать лет собирал отпечатки пальцев у сипаев, когда служил в Индии, и заметил, что отпечатки абсолютно неизменны со временем, -ответил Марк Твен.
«Насмешки судьбы,- подумал Кейро,- Гершель- вероятно это именно тот джентльмен, с которым я виделся, в Лондоне».

«Ни что так не нуждается в исправлении, как чужие привычки.
Календарь Простофили Вильсона».

Однажды летом 1880 года Кейро, тогда ещё Уильям, вместе со своим учителем профессором Уолшем побывал в Лондоне. Профессор Уолш взял с собой любимого ученика в качестве поощрения за успешное окончание учебного года. В Лондоне он показал Уильяму тот город, который сам любил: новый Вестминстерский мост и  большую колокольню –Биг Бен, колонну Нельсона на Трафальгарской площади, а главное, храм Святого Павла.
В тот день Уолш отправился в департамент образования по служебным делам, а Уильям, решив поесть, зашёл кофейню, которая располагалась недалеко от собора Святого Павла.
Народу в кофейне было много. В отличие от меблировки зала, которая была в баре матери Уильяма, где посетители сидели за одним большим столом на лавках, в кофейне были еще и отдельные столы со стульями на четыре  человека. Уильям нашёл глазами стол, за которым сидел один седовласый джентльмен, подошёл и сел на стул с высокой спинкой.
К Уильяму сразу же подбежал официант:
-Чего подать?- спросил он.
Уильям заказал ординар за четыре пенса.
-Один «четвёртый», -крикнул официант в сторону кухни и поспешил к следующим посетителям.
Уильям присмотрелся к соседу по столу. Мужчина был примерно пятидесяти с небольшим лет, опрятно одет, он носил небольшую бородку, которая была ровно подстрижена, а щёки гладко выбриты. Правда, он был слегка пьян, но это не испортило приятного впечатления о джентльмене. Перед ним на столе стоял высокий стакан с прозрачной жидкостью. Среди запахов кухни, табака и человеческого пота, Уильям почувствовал запах хинина –лекарства, которым поила его мать, когда он болел малярией. Запах явно исходил из стакана  джентльмена.
«Не ужели он здесь лечится?»- подумал Уильям и еще раз посмотрел на странного джентльмена.
Мужчина, даже не взглянув на Уильяма, что-то невнятное бормотал себе под нос, как будто сердился. При этом он рассматривал какую-то потрёпанную  книжку. Уильям заметил, что эта книжка почти не имела текста и содержала множество картинок. Присмотревшись, Уильям увидел, что это были отпечатков пальцев.
-Я извиняюсь за интерес, но что это  у вас за книжка?- спросил Уильям.
-Это моя коллекция отпечатков, которую я собирал больше двадцати лет,- ответил мужчина.
-Должно быть, их у вас скопилось немало?- спросил Уильям.
-Да, счёт идёт на тысячи.
-Для чего вам это нужно?
-Теперь не знаю. Это как выпивка, когда начинаешь, уже невозможно остановиться. По долгу службы я выдавал деньги сипаям- наёмникам в колониальной Индии, а они взамен вместо подписи ставили свои отпечатки. Однажды я сравнил отпечатки и  заметил, что они никогда, заметьте, никогда не повторяются. Кроме того, отпечатки не меняются со временем. –мужчина отпил из своего стакана большой глоток. Глаза его увлажнились, на скулах выступил румянец.
-Этого не может быть,- Уильям не понимал, как человек может не понимать очевидного? -Линии на ладони человека меняются со временем, следуя его судьбе, -сказал Уильям тоном, не терпящим возражения,  так как был твёрдо убеждён в правоте своих слов.
-Ничего не могу сказать про линии на ладони, но  линии на пальцах точно неизменны.
-Нет, вы ошибаетесь,- разгорячился Уильям. - Пальцы, как часть руки человека также меняются со временем.
-Молодой человек, и пальцы, и ладони, и руки, и ноги, всё меняется со временем. Вот, взгляните,- сказал мужчина и вытянул перед собой трясущиеся руки со скрюченными подагрой пальцами. –Я говорю не про пальцы, а про линии. Они не меняются!- громко  крикнул мужчина и развернул ладони вверх и почти ткнул ими в лицо Уильяму.
-Наукой это не доказано,- настойчиво продолжал Уильям.
-Какой такой наукой?- спросил мужчина.
-Хиромантией!
-Ваша научная теория, в том числе хиромантия, без практики –ничто. Я на практике убедился, линии на пальцах не меняются! Почти двадцать лет я собирал отпечатки, три года назад предложил инспектору тюрем в Бенгалии метод идентификации личности по отпечаткам пальцев, но тот меня обозвал больным человеком. Не то чтобы больным, а будто бы у меня больное воображение. Он сказал, что это афёра! А сегодня я узнаю, что какой- то врач, какой-то выскочка- Генри Фулдс, напечатал статью в уважаемом мной журнале «Природа» и предложил применить мои знания для поиска преступника по отпечаткам пальцев. Мне стало так обидно, что я решил снова написать генеральному инспектору тюрем, но прежде махнуть стаканчик доброго английского джина, который меня спасал от жажды в ужасной Индии.
Уильям хотел было ещё раз возразить, но понял, что каждый из них останется при своём мнении.

«Одно из главных отличий между кошкой и ложью заключается в том,
что у кошки только девять жизней.
Календарь простофили Вильсона»

-Вы сомневаетесь, что хиромантия- это наука,- утвердительно сказал Кейро, не ожидая ответа Марка Твена. –Так я вам скажу, что это настоящая наука, основанная древними греками, подтвержденная веками.
-Допустим, хиромантия- это наука,- снисходительно сказал Марк Твен. –И по линиям ладони можно определить характер человека, состояние его здоровья, рассказать о его прошлом и, даже, предсказать будущее. Но,- тут он сделал паузу и поднял указательный палец  вверх,- меняются ли линии на ладонях человека со временем?- снова задал он свой вопрос.
-Безусловно, меняются, как меняется судьба человека,- убеждённо сказал Кейро.
-А можете мне это доказать? Показать какие-нибудь примеры? Может у Вас есть отпечатки ладоней человека, сделанные в разное время?- спросил Марк Твен.
Настойчивость посетителя стала надоедать Кейро. Ему не хотелось ничего доказывать, всё и так очевидно. Как же ему не хотелось отвечать на дурацкие вопросы этого назойливого посетителя. Кейро хотел было отказать Марку Твену, но вдруг вспомнил, где он видел его. «Конечно, это же тот самый Марк Твен- известный американский писатель»,- вспомнил он. Совсем недавно он видел его фотографи в газете вместе с президентом нефтяной компании «Стандарт Ойл», кажется. Там были ещё фотографии Марка Твена, сделанные в лаборатории физика Николы Теслы. В этой газетной статье Кейро прочёл о финансовых трудностях писателя, о его недавнем возвращении из Европы и еще нескольких фактах из его жизни.
Кейро на какое-то время задумался, какие доказательства привести Марку Твену?. Да, он действительно собирал отпечатки ладоней своих клиентов, но никогда не делал их повторно. Но тут он вспомнил, что совсем недавно, сразу по приезде его из Европы, к нему на приём приходили мать и дочь. Он сделал отпечатки их ладоней и поразился, насколько они сходны. Но, несмотря на сходство, отпечатки имели и явные отличия.
-Я покажу Вам отпечатки одной женщины, сделанные в разные годы,- сказал Кейро, мысленно соглашаясь на подлог и не видя в этом ничего постыдного. Он достал папку со своим небольшим архивом. –У меня немного отпечатков, я совсем недавно приплыл в Америку, но показать кое-что смогу.
В подтверждение своих слов Кейро достал несколько отпечатков ладоней из своей коллекции и подал два из них Марку Твену.
Тот стал разглядывать отпечатки и заметил как явное сходство, так и их характерные отличия. Марк Твен отложил листы на стол  и разочарованно сказал:
-Если с ладонями всё ясно, то, может быть отпечатки пальцев не меняются?
Марк Твен снова взял два листа бумаги и стал сравнивать отпечатки пальцев. К своему разочарованию эти отпечатки были явно разными. Его охватило отчаяние. Вся интрига рассказа рушилась прямо на глазах!
Марк Твен все ещё держал листы в руках, потом перевернул их, наверное, в надежде увидеть схожесть отпечатков с обратной стороны. Там он увидел, что листы были подписаны. На одном листе он прочёл надпись: «Миссис Белами. 14, ноябрь 1893», на другом: «Мисс Белами. 14, ноябрь 1893».
-Похоже, что мисс Белами вышла замуж за своего брата или отца, причём прямо у вас в офисе,- сказал Марк Твен, догадываясь, что его обманули. –Или это мать и дочь?
Кейро взял листы из рук Марка Твена, посмотрел на подписи и, ничуть не смущаясь, сказал:
-Да, вы правы, это мать и дочь, я ошибся. К сожалению, я практикую в Нью-Йорке всего лишь неделю. Я не привёз из Европы весь свой архив, но уверяю, что доказательства моих слов у меня имеются.
Но Марку Твену это уже было не важно. Своим обманом Кейро лишь укрепил веру Марка Твена в исследовании Гершеля. Настроение его улучшилось,  и ему захотелось поговорить с неудачливым обманщиком хиромантом.
-Не сомневаюсь, мистер Кейро, что у Вас есть доказательства научной теории изменяемости линий ладони древнейшей науки хиромантии, - Марк Твен взял бутылку и налил в оба стакана небольшую порцию бурбона.
Кейро уловил сарказм в словах Марка Твена, но не подал вида. Он взял свой стакан и сделал небольшой глоток.
-Что бы скрасить негативное мнение о хиромантии, я предлагаю вам небольшой сеанс, совершенно бесплатно,- сказал Кейро.
Слово «бесплатно» Кейро сказал с небольшой долей сарказма, намекая на трудное финансовое положение писателя, о котором узнал из газет.
Оказалось,  ничто не может испортить хорошее настроение Марка Твена, и тот, не обратив внимания на сарказм Кейро, сказал:
-Один знакомый дал мне бесплатный совет, как хорошо заработать, играя на бирже. Только мне его совет стоил кучу денег. Но, думаю, не стоит упускать возможность воспользоваться вашей щедростью, которая мне не грозит никаким ущербом. Я с удовольствием узнаю, что наука знает о моей судьбе, -и протянул Кейро обе руки.
Кейро взял сначала левую руку писателя, определив, что он левша по тому, что именно этой рукой он больше управляется. Кейро разгладил ладонь и стал всматриваться в линии и холмы.
Кейро много  раз рассматривал ладони людей. Порой он не мог ничего прочесть и видел лишь простые линии. Но в большинстве случаев, взяв ладонь в свою руку, и напрямую соединившись с  человеком через простое касание, он видел, как  линии, завитки, чёрточки, островки или другие линии на ладонях преобразовывались в цветные, словно нарисованные ребёнком, картинки с изображением замысловатых знаков, похожих на египетские иероглифы или индийский буквы. Эти непонятные даже ему самому знаки складывались в конкретные слова или фразы. Кейро оставалось лишь прочесть то, что было написано на ладони таким образом. И потому, как реагировали его клиенты на сказанные слова о их прошлом, он понимал в справедливость своих предсказаний. Правдивость свершившихся событий позволяла Кейро быть уверенным в справедливость будущего. Вот и сейчас ладонь Марка Твена открыла Кейро его прошлое и показала будущее.
-Я вижу, что ваше рождение связано с каким-то небесным светилом, но пока не могу определить, каким. По вашей руке я вижу, что вы женаты, у вас четверо детей, нет, трое, один ребёнок умер. Чтобы поправить свои дела, недавно вы проделали неблизкий путь. На этом ваша дорога не закончится, вы пройдёте длинную дорогу, чтобы избавиться от долгов. Сейчас ваши финансовые дела идут плохо, и вы очень нуждаетесь в деньгах,- сказал Кейро.
Упоминание о смерти сына опечалили Марка Твена больше, чем упоминание о долгах. Но он не подал виду и сказал:
-Надеюсь, моя бедность продлится  недолго? Когда ни будь мои дела поправятся, и я буду богатым?- спросил Марк Твен.
-Это случится в следующем столетии, - ответил Кейро.
-Что, через сто лет?- удивился Марк Твен.
-Финансовые дела вы поправите довольно скоро, а разбогатеете в следующем столетии,- ответил Кейро, расшифровывая именно как «столетие», увиденные им на ладони Марка Твена неизвестные ему знаки.
-В следующем столетии, -повторил Марк Твен и подумал:
«Чёрт возьми этого хироманта, и про количество детей он сказал очень точно, и про смерть Ленгтона. Определил, что я приплыл издалека по финансовым делам. Жаль, что свои дела я поправлю только, как он сказал «в следующем столетии». Хотя, именно в журнале «Столетие» я договорился напечатать свой рассказ, и это определённо может поправить мои дела. Если буквально толковать его слова, то «столетие» -явный позитивный знак».
В ту же минуту, пока Марк Твен осознавал услышанное, Кейро думал, стоит ли говорить Марку Твену о тех несчастьях, которые он увидел, рассматривая его ладони?
Кейро понимал, что имеет особый дар ясновидения. Но этот дар был каким-то однобоким, больше перекошенным в сторону человеческой боли, чем радости. Вот опять, в который раз он видит болезни, горе и смерть. Снова, как и много раз прежде, он увидел несчастье в семье Марка Твена: болезнь и смерть его второго  ребёнка, а также смерть третьего.
Стоит  ли об этом сказать Марку Твену или нет, Кейро не знал. Два раза до этого  он  предупреждал людей о грозящей опасности, в надежде обмануть смерть, но ни разу не достиг результата. В одном случае его рассказ лишь ускорил самоубийство, в другом, даже переезд человека не спас его от виселицы.
Кейро решил не говорить ничего Марку Твену о судьбе его детей.
Рассматривая ладони писателя, Кейро увидел, что его  рождение, и его смерть связаны с небесным светилом.
-Скажите, когда вы родились,- спросил Кейро.
-30 ноября 1835 года.
Кейро встал и достал из бюро какую-то книгу, полистал и что-то прочёл.
-Вы знаете, что родились в год планеты Галея?- спросил Кейро.
-Нет, и что это означает?
«То, что возможно вы умрёте в год этой кометы» -подумал Кейро, но сказал другое:
-Звёзды благосклонны к людям, родившимся в дни астрономических событий. Комета Галея уже принесла вам известность и славу.
-Осталось добиться богатства.
-В следующем столетии.

-Мистер Твен, могли бы вы пополнить мою коллекцию своим отпечатком руки?
-С удовольствием,- сказал Марк Твен.
Кейро взял чистый лист бумаги, подготовил валик и чернила. После недолгих манипуляций отпечаток правой руки остался на листе. Затем Марк Твен стер чернила с ладони салфеткой, предложенной Кейро, достал автоматическую перьевую ручку с золотой надписью «Parker» и подписал отпечаток:
«Кейро описал мою судьбу с оскорбительной точностью. Я пока не могу признать истинность его слов, но когда-нибудь сделаю это. Марк Твен».
Кейро взял листок и написал на обратной стороне: «Марк Твен. 4.декабрь. 1893»

В тот же год в декабрьском номере журнала «Столетие» были напечатаны первые главы нового рассказа Марка Твена «Простофиля Вильсон». Рассказ имел огромный успех и действительно  позволил поправить финансовое состояние Марка Твена.
В 1896 году умерла дочь Сюзанна, а за год до смерти самого Марка Твена, умерла его вторая дочь Джин.
Сам Марк Твен умер в 1910 году, в год, когда комета Галлея снова вернулась на орбиту Земли.
Предсказания, сделанные Кейро сбылись.