Варежка

  Этот теплый летний день я и моя внучка Аленка проводили вместе, сидя на скамейке в парке рядом с домом. Восьмилетняя девочка бросала семечки голубям, поспешно подбирающим угощение. Время от времени мимо деловито сновала хорошенькая пушистая белочка. Я оторвал взгляд от газеты. Заглядевшись на зверушку, я задумался. Видимо меня разморило на солнышке и я, прикрыв глаза, задремал.
-Деда, расскажи что-нибудь!
Я вздрогнул, пробуждаясь. Аленка смотрела на меня с интересом, пытливо и ждала.
-Что же тебе рассказать, Аля?
-Ну… что-нибудь. Интересное.  Ты ведь всегда рассказываешь что-нибудь интересное! Ну, деда, расскажи!
-Хорошо, – согласился я, откладывая газету прочь. – так и быть, расскажу.
Мне вспомнилась одна очень странная история, произошедшая со мной в годы Войны.

  Наша армия уже гнала немцев прочь на Запад. Однако враг  еще сильно сопротивлялся, не желая мириться со своими боевыми неудачами. Наш батальон попал в небольшое окружение и еле прорвался, но мы были отрезаны от нашего полка.
  Через два дня после сражения мы добрались разрушенной деревеньке близ дремучего леса. Отступая, немцы сожгли дома, а всех жителей угнали в плен. Черные закопченные печные трубы тянулись вверх из груд угля, золы, черепков и частей обгоревших бревен.
   Осталась там только маленькая девочка лет 9-10, да большой, абсолютно черный кот при ней. Они и выжили-то потому, что спрятались в земляном погребе, в который местный пчельник на зиму ставил ульи.
  Девочку звали Варя.  Была она маленькая, худенькая, с растрепанной черной косой и большими, не по-детски печальными глазами. Кот Мурча, выставив ушастую голову из узла, что она держала в руках, внимательно глядел на мир янтарными глазами. И бойцы решили забрать ее с собой, что бы при случае отправить в эвакуацию.
  Увидев перевязанное плечо нашего командира Федота Кузьмича, она собрала какие-то травы, сварила их в котелке и, намочив кусок ткани, положила нашему командиру на рану. Федот Кузьмич подивился тому, что стало легче, и боль почти прошла.
-Ну, быть тебе, Варюшка, доктором. – улыбнулся он, приласкав печальную девочку.
-Что-что? Варежка? – ослышался самый старый из бойцов Иван Филлипыч, бывший школьный учитель.
Солдаты засмеялись. С того момента прозвище «варежка» так и приклеилось к ней. Она не обижалась. Похоже, она была рада, что не одна.
  На следующий день мы оставили деревеньку и ступили под сень леса. Было самое начало осени, однако солнце еще дарило миру свое тепло.
  Неожиданно выяснилось, что наша Варежка разбирается не только в травках-корешках, но и в лесных тропках. Кругом были враги, а она, казалось, знала каждый куст в лесу и вела нас самым безопасным путем.
  Удивительная это была девочка. Молчаливая. Птицы, не боясь, садились ей на ладони, белки запрыгивали на плечи. Пугливые зайцы время от времени выныривали из травы или высовывали свои мордочки из кустов, провожая ее взглядом. И однажды даже огромный сохатый лось с большими рогами медленно вышел из чащи и подошел к ней.
Все только руками разводили:
-Вот так Варежка!
  На привалах она собирала какие-то травы и лечила все наши раны, шишки и синяки. Пока мы отдыхали, кот Мурча вылезал из узла и охотился, принося в наш лагерь то мышек, то мелких птичек. Он удивленно смотрел на нас, не понимая, почему мы не едим принесенных им мышей.
Удалой веселый парень Женька, самый молодой боец и отличный гармонист, раз глядя на кота, мечтательно вздохнул:
-Хорошо кошкам! То мышку съешь, то птичку. А, главное, далеко идти не надо.
-А ты Мурчу попроси, он поделится. – пошутил Кузьмич под веселый хохот солдат.
И даже Варежка улыбнулась, но глаза у нее так и остались печальными.
  Так прошла неделя. Как-то днем мы остановились на краю обширного болота. Не так давно прошли дожди, и оно стало еще более опасным и топким. Вернулись из разведки два брата Паша и Коля и донесли, что идти дальше нельзя. Мы снова попали в окружение: впереди немцы, сзади немцы, а сбоку топкое болото. Что делать? Пригорюнился Кузьмич, присел под сосну, крутя рыжий ус и думая, как быть. А Варежка подошла к нему и стала упрашивать, говоря, что надо гать через болото строить, а то поздно будет. Кузьмич рассердился даже, руками на нее замахал:
-Ишь, чего надумала! Вот только не хватает, чтобы мне каждый младенец советы давал!
Отошла она от него. Огорчилась. А потом как-то незаметно в лес ушла.
   Хватились ее через полтора часа, хотели даже искать пойти, да она сама пришла. Идет легонько, Мурча на ее худеньком плече едет, щуриться от удовольствия. Развернула Варежка большой платок, в котором кота носила, а там россыпь малины, орехов и штук десять крепких толстых белых грибов. Угощайтесь, мол, товарищи бойцы.
-Где же ты набрала-то столько, Варежка? – спросил Женька.
-А мне хозяин дал. – ответила ему девочка, улыбнувшись.
-Какой-такой хозяин? – насторожился я.
-А такой, – сказала Варежка. – У леса всегда хозяин есть. А кто ему понравится, тому всегда поможет. Ты, дядя Вася его не бойся.
-Тю! Бабкины сказки! – засмеялись солдаты.
  Запалили мы маленький костерок, часть грибов сварили, часть на березовых прутиках над огнем пожарили. Тот обед для меня самый вкусный был. Кузьмич ел, думал, да на девчонку поглядывал, а после обеда вдруг приказал гать строить. Застучали топоры. Мы торопились успеть до вечера проложить поваленные стволы по наиболее безопасным кочкам.

  Паша и Коля снова ушли в разведку. А Варежка все крутилась по поляне и какие-то травки, листочки да корешки в свой платок собирала, бубня что-то шепотом себе под нос. Я подумал: «Пусть. Пригодится.»  Кот сидел под небольшой елочкой и задумчиво следил за всеми своими большими янтарными глазами. Смеркалось. Мы почти закончили укладывать гать. Мостки были такие узкие, что по ним можно было пройти только лишь растянувшись цепочкой. Разведчики вернулись с донесением, что враги с минуты на минуту будут на нашей поляне. Кузьмич шел первым. Он хотел забрать девочку с собой, но она не далась, сказав, что не боится и пойдет последней вместе со мной. Почему-то командир спорить не стал. Он пощипал рыжий ус и дал приказ отправляться.
   Я набрал в болоте воды и хотел наскоро залить костер, но кот неожиданно прыгнул и, с коротким криком, сильно и больно ударил меня по руке когтями. Я выронил котелок и рассердился. Вот зверюга! Дело-то серьезное, а он играться вздумал. Варежка высыпала все, что она набрала на горячие угли, опять что-то шепча, а затем повернулась ко мне.
-Дядя Вася, раздуй уголья-то. – попросила она.
-Зачем тебе, Варежка. Уходить надо.
Но она не отставала, торопя меня и говоря, что поздно будет. Я послушался. Повалил густой дым.
  Вскоре мы услышали, как бурчит в лесу мотор танка, а потом различили немецкую речь. Вот-вот и нас схватят. Я подхватил Варежку на руки. Кот в одно мгновение забрался мне на плечи, вцепившись в старый грязный солдатский плащ, и мы побежали по шатким топким бревнам прочь.
  Когда же я отбежал приличное расстояние, что-то заставило меня обернуться и застыть от изумления. Дым костра стал гуще и почернел. Над поляной у болота, на которую выкатился немецкий танк в сопровождении пехоты, нависла огромная лохматая дымная фигура, не то медведя, не то вовсе какого-то невиданного зверя.
  Кот на моей спине вздыбился и заорал от страха, больно впившись в мою спину когтями. Кровь моя застыла в жилах. Я никогда ничего не боялся. Я видел на войне всякое, но такого я не видел ни разу. Над болотом раздался протяжный рев.  И в этот момент немецкие солдаты вдруг начали бросать оружие и разбегаться в разные стороны, вопя, будто гнал их какой-то нечеловеческий ужас. Танк поднял ствол, но выстрелить по страшному зверю не успел. Болото у самого края вспучилось, поднялось огромной волной и хлынуло на танк, ломая бревна гати и заливая машину мутной водой, забивая все ее щели тиной и ряской.
  Я опомнился, сделал шаг назад, ступив одной ногой в болото и зачерпнув сапогом воды, но вылез, повернулся и бросился бежать.
  Мы все благополучно перебрались по другую сторону болота. Конечно, никто не поверил моему рассказу. А боевой друг мой Женька и вовсе махнул на меня рукой:
-Болтун ты, Василий! Немцы-то гранату, наверное, в болото кинули, а ты испугался.
  С Женькой спорить я не стал. Ну, не верит и не верит. Кузьмич покачал головой и вздохнул, нахмурившись. Лишь Варежка хитро улыбалась, глядя на солдат, да гладила своего верного кота.
Вскоре мы вышли к своим. А еще через несколько дней мы разбили немецкую колонну, уводящую пленных на Запад, среди которых отыскались мать и бабка девочки. Прощаясь с ней, я видел, как она улыбнулась. По-настоящему. Без печали. И я тогда подумал, что теперь у этой маленькой девочки все должно быть хорошо…

-Хорошая сказка. – сказала Аленка.
-Может и сказка. Но на войне всякое случается. – ответил я.
-А дальше, деда? Что было дальше?
-А дальше война закончилась. Я вернулся домой к твоей бабушке.
-Как же Варежка? Ты ее больше не увидел? никогда-никогда?
-Нет, Аля, к сожалению, так и не увидел. – покачал я головой.
Мы поднялись со скамейки и медленно направились домой.

Отредактировано Marysia Oczkowska (21.04.2016 22:42:08)