Работа №1

Лкарег слабый. Это знали все, включая животных. Самый последний шелудивый пес не уступал ему дорогу, тявкал и хватал за одежду. На местном рынке юношу видели не иначе как с волочившейся по земле собакой, чьи зубы неотрывно претендовали на нижнюю часть одеяний Лкарега. День, когда он появлялся на рынке без блохастого сопровождения, считался крайне необычайным. В такой день люди старались завершить все важные, трудные, непрогнозируемые дела, а некоторые и сердечные, заведомо ожидая благополучный исход. Также ходили слухи, что в детстве к нему в колыбельную заползали огромные змеи, которые принимали младенца за мертвого и уползали восвояси. Вот настолько он был немощен и малокровен. В отличии от своей сестры-близнеца, что ревела как водопад и пила молоко у трех кормящих женщин зараз, и которую после рождения отлучили от матери. Больше о сестре ничего не слышали.
   Однажды, в особенно жаркое утро, Лкарег предстал перед публикой со шлейфом сразу из трех собак. Он шел словно мул, тянущий тройной плуг, вспахивая рыночную пыль. Разгорелись споры: считать такой день втройне удачливым или трижды проклятым? После яростной драки проигравшие и побитые всё-же сочли день неудачным, а победители напротив, весьма благосклонным. Лкарег не разделял всеобщего возбуждения, он в раздумьях шел к оракулу.
   - Во сне видел я пятиметрового мужчину, который в гневе кричал, что я не его сын, а пятиметровая женщина со смехом утверждала, что я его плоть и кровь, - рассказал Лкарег оракулу. - Еще видел распутье, на одной дороге лежал пряник, а на другой...
- Кнут? - спросил оракул.
- Да! Как ты узнал? - удивился Лкарег.
- Ну, я всё-таки провидец, а не абы кто. Так какой путь ты выбрал?
- Путь? Я съел пряник и подобрал кнут, чтобы собак отгонять.
- Дурак! - закричал оракул...
   На улице Лкарег задумался, идти к другому провидцу или поесть. Узнав, что ближайший оракул в другом государстве, еда победила в приоритете и он направился к дворцу, ведь провидец орал, что скорее боги снизойдут с небес и напоят Лкарега божественным нектаром, чем царь Наврифеям признает в таком идиоте сына громовержца. Юноша решил, что ругательство в виде предсказания из уст оракула это в первую очередь предсказание. И его стоит проверить, хотя бы ради божественного нектара.
   Во дворце его сразу провели к царю. Наврифеям с подозрением осмотрел Лкарега, уточнил кто его мать, дату рождения и сколько раз он подтягивается. Так как дождаться пока Лкарег подтянется хоть один раз было невозможно, никто и никогда не думал считать его жалкие потуги, потому на последний вопрос он ответил также честно:
- Никто не считал, никому не хотелось ждать так долго.
- Хмм, а по тебе не скажешь, - сказал царь. - Что ж, внешность бывает обманчивой, а герои нужны в любом виде. Ты был у оракула, что он сказал?
- Он был весьма возбужден. Эмоции были ярче солнца, а слова двусмысленны словно языки у аспидов.
- Ты тоже оракул?! - рявкнул царь.
- Он не сказал ничего понятного, - быстро исправился Лкарег.
- Вот и хорошо. Знай же, твой истинный отец еще до твоего рождения дал клятву великой Ипотеке, что ты исполнишь по моему желанию тридцать подвигов.
Один из царских советников громко закашлял.
- Двадцать и точка! - сказал Наврифеям. Тут кто-то из слуг уронил поднос, который загрохотал по мраморному полу. - Двенадцать! - воскликнул царь, испугавшись громкого звука. - Двенадцать и ни подвигом больше!
- А я могу дать подобную клятву? - спросил Лкарег. - Клятву, что мой нерожденный сын вместо меня исполнит любые подвиги? Хоть двадцать четыре!
Где-то внизу, под ногами, в системе канализационных туннелей дворца, загремело так, будто все сливы забились медными тазами.
- Коллекторы! Это коллекторы! - послышались голоса.
Когда шум утих, царь сказал:
- Кто ты такой, чтобы обращаться к Ипотеке, покровительнице бездомных и обездоленных? Твоя родословная, пока не исполнишь мои приказы, ничего не значит!..
- Первое поручение, - начал успокоившийся Наврифеям, - убить льва-людоеда. Он огромен и могуч, а шкура крепче стали.
- А нет других поручений? - спросил Лкарег. - Боюсь, чудовища не уменьшатся в числе, а вот герои, их находящие, запросто.
- Пошел вон! И без шкуры льва не возвращайся.
***
   Спустя время и деньги, Лкарег прибыл в область первого подвига. Он первым делом узнал у местных крестьян, где логово льва-людоеда, и мотивом для этого служила не доблесть, а обычная осторожность, ведь перспектива случайно наткнуться на льва не устраивала юношу ни с какой стороны. Также узнал и много другой ценной информации. Ни стрелы, ни мечи, ни топоры не брали исполинскую тварь, огонь также не приносил успеха. Поразмыслив, юноша решил, что уязвимыми у льва были лишь глаза, пасть и... В общем, глаза Лкарег отмёл, ведь он не умел стрелять из лука ни метко, ни вообще. А мысль подойти ко льву с мечом не пролетала даже рядом со вселенной нашего храбреца. Вечером он отправился на базар, где купил самую тощую овцу с очень жирной скидкой: продавца рассмешил мелкий пес, намертво уцепившийся за юношу. Лкарег прикупил трав, имеющих эффект слабительного и рвотного, разорился на самый острый перец, а главный ингредиент, ядовитый аконит, насобирал лично полную корзину. Всё это щедрой рукой набил в брюхо овцы, хорошенько перемешал с потрохами, после чего отнес тушку к пещере льва и стал ждать.
   Два дня из пещеры раздавались немыслимые ревы, пугающие крестьян по всей округе. Льва тошнило и проносило. Справление нужды, благодаря острым перцам, повышало как громкость рыка, так и героизм Лкарега в ушах местных. На третий день лев сдох. Юноша сходил за людьми, которые, не найдя ни одной раны на теле льва, предположили, что людоеда задушили голыми руками, с чем новоиспеченный герой не стал спорить. Неподъемную шкуру отправили на лошадях к царю.
   Ночью Лкарегу приснился уже знакомый пятиметровый мужчина, который метал молнии и громоподобно ругался. Гигантская женщина хохотала, глядя на беснующегося.
- Твой... ахаха... герой!.. - подливала она масла в огонь. - Отравил! Как какая-то злобная девка!.. Хахаха!
- Недостойный! Трусливый! - кричал мужчина. - Поступок для сына бессмертного!..
   Утром Лкарега посетил седовласый старик, который, рассказав о своих доблестных деяниях в молодости, оставил юноше огромную дубину. Когда старик ушел, появилась девушка.
- Здравствуй, герой, - сказала она. - Вижу мой муж уже посетил тебя и одарил варварским орудием. Можешь не принимать его подарок, я прослежу, чтобы он не настаивал.
Юноша молчал.
- Мне нравятся твои методы, - продолжала незнакомка, - а моему неверному мужу нет. Это особенно радует. Потому знай, следующий подвиг имеет множество голов, и если отрубить одну, то вырастет две новых.
Когда девушка исчезла, юноша, наконец, смог разомкнуть губы.

***

   Под покровительством богини, которая весьма изощренно припоминала мужу измены, Лкарег вскоре выполнил все поручения царя Наврифеяма, чем освободил себя от груза безрассудной болтливости отца. С каждым подвигом слава юноши росла, а волосы громовержца белели все сильнее; люди боготворили Лкарега, боги же ухохатывались над ничтожным потомком главного божества. Старик, появлявшийся из ниоткуда, чуть не плача просил молодого героя лично драться с монстрами, решать проблемы силой, путешествовать одному, а не с армией телохранителей. Довольно часто и против воли старец наделял Лкарега бесстрашием и неземной мощью, но девушка, всегда приходящая чуть позже, отнимала все божественные улучшения.
   Позже, сын освободил всемогущего отца от всех обязательств, таких как, принятие Лкарега в пантеон богов и наделение его бессмертием. Не хотелось юноше после смерти продолжать геройства, и уж тем более жить, да еще и вечно, в таком террариуме, как вершина Олимпа. Громовержец на радостях заикнулся новой клятвой, но одумался. Пожелал долгой жизни и исчез.
   Богиня, узнав, что Лкарег отказался после смерти переезжать повыше, сообщила новость, что его сестра, Кергла, жива и здорова. Причем здорова как критский бык. А еще сильна и отважна. Это, сказала богиня, её лучшая шутка и месть мужу

***

  Кратко о паре подвигах.

   Гидра обрекла себя на веселую ночь, слопав фирменную Лкареговскую овцу. Её рвало изо всех голов, что напоминало жуткий фонтан. Юноша, учтя возможный иммунитет твари к яду, призвал на помощь семьдесят лесорубов, которые отрубали блюющие головы. Вырастающие чудесным образом две новые башки также принимались извергать содержимое желудка. К утру уставшие и заблеванные лесорубы нарубили головы гидры до такого количества, что чудовище не могло двигаться под весом тысячи голов, из-за чего через неделю просто подохло от голода.

   Цербер хоть и был ужасной подземной тварью, к своему сожалению имел, хоть и целых три, но собачьих головы. А наш герой не понаслышке знаком с их повадками. Сначала Лкарег, прибегнув к тактике "Знаешь кто мой отец?", договорился с подземным начальством. Собаку отпустили, но самовывозом. Тогда юноша надел тогу покрепче и подлинее, взял самую быструю колесницу и лошадей, и спустился к псу. Тот, не думая, бросился вдогонку и вцепился всеми тремя пастями в край одежды. Загробный пес не разжимал хватки до самых стен города царя Наврифеяма. Местные жители были в шоке от такого роста статуса преследователей Лкарега - от полудохлого песика до адской гончей!

   Конец.

Работа №2

Ферид родился от бога Зевса и обычной девы. Прекрасная Мнемосина работала в полях, когда Зевс обратил свой взор на неё и захотел овладеть. Притворившись смертным, он подошёл к прекрасной Мнемосине и стал читать стихи. Послала его Мнемосина. Разгневался тогда Зевс, открыл свою сущность, глаза стали метать молнии, спалив посевы соседей.
Узнавши, кто перед нею, раскаялась Мнемосина, выпрашивая прощение. "Только в том случае прощу я тебя, если отдашься ты мне", - молвил хитроумный Зевс. Каково же было его удивление, когда через девять с половиной месяцев родился сын. Никогда такого не было - и вот опять!
Рос Ферид крепким малышом. Не исполнилось ему и года отроду, как задушил какую-то змею, заодно передавил всех цыплят и двух коз. Прорицатель Амонисий, приглашённый мужем Мнемосины, заверил родителей, что всех коварных животных подослала ревнивая Гера, со злым намерением убить младенца.
Учили героя разным наукам, и все давались ему легко, кроме слова Божьего. Поп Амвросий, учивший Ферида, однажды со злости залепил тому пощёчину. Не стерпел Ферид, дал щелбан обидчику - да так, что отлетел поп и отдал Богу душу. После этой истории отослали Ферида от людей подальше, дабы ничего подобного более не случалось. Наивные.
Вырос Ферид могучим и высоким, с силой нечеловеческой, где-то добыл шкуру и дубину, наводя страх на окрестные земли. Дабы парень остепенился, женил его царь Фив Диосфей на своей дочери, и родилось у них три сына. Так бы и жил в мире и согласии со всеми Ферид, но начались у него припадки безумия. В одном из таких убил он всех своих родных, до кого дотянулся, сам же царь Диосфей заперся в шкафу, только так и избежав участи остальных. Стали судить Ферида как преступника, но явился на суд прорицатель Амонисий и пояснил нерадивым смертным, что то злая Гера наслала на героя болезнь безумия из ненависти своей.
Загоревал вдруг Ферид и решил пойти в добровольное изгнание - добраться до храма самого Аполлона, чтобы понять, куда девать свои неуёмные силы. По пути сморил его сон, и приснилась Фериду ослепительная богиня. И понял Ферид, что то сама Гера, но была она против своего обыкновения к нему добра. И предложила она герою два пути: пьянство, блуд и убийства себе подобных или же подвиги небывалые, очищение земли от чудищ, что покою людям не дают, и тому подобная ерунда. "Выбирай конечно первое!" - подсказала ему богиня. Но заподозрил что-то неладное герой и решил избрать второе: не любил Ферид нечётные числа - не делятся они.
Добрался герой до храма Аполлона, но встретил у дверей царя Микен Вуфикла. Пообещал царь Фериду славу и богатства, что будут помнить его потомки во веки веков, если станет герой совершать подвиги по повелению Вуфикла. Так и не дошёл Ферид до оракула.

И повелел царь Вуфикл герою справиться со львом, кошмарившим земли окрест храма Зевса. Опустела та земля, никто не хочет делать подношения богу. Но честно предупредил его царь, что не пробивают шкуру зверя ни стрелы, ни копья.
Тут же отправился храбрый воин в лес, где обитал страшный монстр. Жители ближайшей деревни отговаривали Ферида идти туда, рассказывая страшные истории, что порождён тот Ехидной, Сциллой и Харибдой, но не испугался герой, ибо нечем. "Где же найти вашего льва?" - допытывался Ферид у них. "Он сам тебя найдёт", - заверили те в ответ.
Долго бродил по лесу герой, пока не нашёл пещеру, откуда воняло зверем. Вышел навстречу из пещеры огромный лев о трёх хвостах и трёх головах. Из одной пасти вырывался огонь, из другой молнии (Зевс тут ни при чём конечно), из третьей вода и медные трубы.
Выпустил Ферид в зверя три стрелы одну за другой, но все отскочили от шкуры льва. Набросился монстр на героя, но не тут-то было. Голыми руками схватился герой за разинутую пасть и разорвал пополам.
И отрубил льву голову. Три головы. Дубиной, да. Лишь шкура не рубилась. В общем, хороший фарш получился. И пошил он из шкуры себе вторую шубу, шикарнее прежней.
Пришёл Ферид в Микены к царю, но тот не поверил, что перед ним шкура того самого льва.
"Не буду я тебе ничего давать в награду, ибо я так хочу!" - молвил царь.
И отрубил голову тирану герой со словами: "Сам буду царствовать и всем владеть!"
Собрались тогда горожане: "Как же так?"
Но пришёл туда прорицатель Амонисий, взял слово и пояснил людям, что Ферид - прямой потомок самого героя Орфея, кровь которого есть, то есть уже была, и в царе Вуфикле (но в нём уже совсем немного), потому имеет полное право на царствование в Микенах. "Вот это поворот!" - ответили люди. "Ну тогда ладно, пусть правит."

Работа №3

О первопричине первородного греха

Во вторник демиург Бигбэнг слепил Адама. Вышло неряшливо и неказисто, зато говорливо и глазасто. А для каких целей слепил, об этом история умалчивает. История часто недоговаривает, но демиургу некогда заниматься ее дефектами речи. Потом он создаст логопедов, хороших, для людей без проблем с речью и плохих, для картавых и шепелявых.
В четверг сотворил Еву. Не используя кости, органы и прочие части тела первенца. Он соврал Адаму про ребро, на самом деле Бигбэнг просто хотел взглянуть на начинку оригинальной версии. Творцу не всё понравилось внутри, в особенности, что нельзя поместить еще одного, хотя бы маленького, Адама во внутрь Адама. В Еве все недочеты он учел. Даже с лихвой. Теперь функция сотворения возложена на женщину, отчего следующая пятница Бигбэнга обещала быть посвободней.
Бесплотный дух разозлился на такую несправедливость. Новеньким творениям дали тело, а старому знакомому даже запах не определили. Тогда обратился дух в то, что чаще всего держал в руках Адам, удлинил, увеличил, добавил глаза, рот с раздвоенным языком, чтобы говорить вдвое убедительнее, и пополз к женщине. Еве понравилась форма духа, потому заговорила она с ним.
- Не хочешь яблок? - спросила женщина, протягивая фрукты.
- Никакие яблоки не сравняться с теми, что растут на запрещенном древе, - сказал дух.
- А это они и есть.
- Что? - удивился дух.
- Мы давно их едим, только никому не говорим. Потому что не кому.
Уполз дух и настучал про яблоки создателю.
- Наконец-то, - сказал Бигбэнг. - Долго они думали.
- Ты же сам запретил их есть!
- Я устал ждать, когда они съедут. Теперь выгоню - есть причина.
Творец рассмотрел собеседника.
- А тебе вижу нравится эта форма, ты мог принять любое обличие, но выбрал такое несуразное. Но как говорится, на вкус и цвет... Дарю тебе эту форму навечно!
- Нееет!

Работа №4

Миф о расторопных электриках

Палящее июньское солнце щедро одаривало Прометея своим теплом. Закаленный бесчисленными годами пыток, Герой давно смирился, и не только с изнуряющим зноем. Привыкнуть можно ко многому, особенно, если ты прикован к столбу.
Внизу на тротуаре возилась бригада электриков. Люди в оранжевых жилетах раскладывали вдоль установленных заранее столбов провода похожие на металлические спагетти. Они работали, не обращая внимания на пленника.
- К каждой квартире, в любой уголок потечет, побежит электрический ток, - размышлял пленник вслух, наблюдая за происходящим.
Большая черная тень, бесшумно скользящая по земле, прервала мысли Прометея. Величественно и необратимо с неба спускался пернатый палач его. Герой зажмурился и приготовился к неизбежному, но могучие крылья, в очередной раз всколыхнув воздух и душу, умолкли.
- Не волнуйся, - голос сверху прервал гнетущую тишину, - я хочу поговорить.
Прометей приоткрыл один глаз: орел сидел на верхушке столба, глядя куда-то в сторону.
- О чем? - насторожился пленник.
Птица медлила.
- Сколько мы знакомы, - наконец, начал Орел, - тысячу, две, пять тысяч лет?.. Я могу быть с тобой откровенным?
Прометей молчал.
- Я устал, - продолжил пернатый, - у меня недомогание... - он взглянул на собеседника, - ты не подумай, я не жалуюсь. Самочувствие нормальное, в целом, гемоглобин - на уровне. Просто надоело все. Одно и тоже каждый день и в каждом дне. Печень, печень, печень!.. Устал я. Хочу другой еды, хочу бывать еще где-то... Хожу сюда, как на работу, только ни выходных, ни проходных. Не говоря уже об отпуске.
- Обратись в профсоюз, - съязвил Прометей.
- Смешно...
Орел подобрался поближе и вкрадчиво в полтона продолжил:
- Слушай, поговори со стариком, а? Ну, чего тебе стоит? Скажи, мол, осознал, раскаялся. Скажи, что молод был и глуп... В конце концов, кому сейчас нужен этот огонь, когда почти в каждом доме есть электроплита и центральное отопление?
Сомнения смешались с усталостью на лице Прометея. Орел пододвинулся еще ближе:
- Поговори, а?.. Можешь прямо сейчас! - он вдруг засуетился и, изогнувшись, извлек клювом из оперения мобильный, и вложил его в руки Прометея, - только набирай сам, а то у меня пальцев нет...
Их прервал внезапный воинственный ор. С перекошенным от праведного гнева лицом, к ним приближался Геракл. Он набегу устрашающе вопил и размахивал здоровенным мечом.
- Опять... - вздохнул орел.
Птица взмахнула крыльями и, в мгновение, снова оказалась на верхушке столба.
Преследуя жертву, Геракл в стремительном прыжке вознес над головой меч и угодил им в провода, которые рабочие к тому времени уже протянули. Пораженный электричеством, освободитель рухнул на тротуар. Сознание оставило его тут же и без сожаления.
Орел спорхнул вниз к бесчувственному телу.
- Никому не говори, - обратился он к Прометею и, воровато оглядевшись, сорвал клювом с пятки Геракла огромный мозоль.

Работа №5

ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ О ВОЙНЕ С ТРОЕЙ

У стен Трои собралась ахейская армия со многих земель. Здесь Диомед, царь Аргоса, старец Нестор, царь Пилоса, Одиссей, царь Итаки, и ещё много славных мужей. А над всеми Агамемнон, владыка Микен и брат Менелая, чью жену подло украл Парис. Любовь и нанесённое оскорбление развязало войну между бывшими союзниками.
– Мой царь! – в шатёр Менелая вбежал гонец. – Троянцы требуют созвать совет для переговоров.
Какую-то подлость задумывают, не иначе.
– Я услышал тебя, гонец. Брат мой, Агамемнон, извещён?
– Да, мой царь.
– Ступай.
Менелай облачился в свои доспехи с помощью верных оруженосцев, вышел под палящее солнце. За ним следом отправились ближайшие воины и советники. Все собрались у главного шатра Агамемнона. Славные воины, проявившие себя в этом затяжном противостоянии: Ахиллес, Одиссей, Аяксы, Тевкр, Антилох, Диомед, был тут и Филоктет, друг почившего Геракла. Цари, воины и боги.
– Брат мой, видел ли ты шатёр меж нашими порядками и порядками неприятеля?
– Да, брат.
– Это место будущих переговоров. Троянцы говорят, там находится и твоя жена.
– В тот час, когда её увижу, не удержусь. Я тут же ринусь за ней, верну себе. А если на переговорах будет Парис, клянусь святыми водами Стикса, я убью его своим звонким мечом!
– Мы выступаем, брат мой. Немедля!
В душе Менелая металась и рвалась наружу буря, но он отчаянным усилием держал её внутри, не показывая волнения.
На колесницах они подъехали к шатру между стенами непокорной Трои и рвами вокруг стана ахеев.
На переговоры явился сам Приам, с ним и другие знатные сыны самой Трои. И Елена…
– Жена моя!
– Ну да. Слушай, Моня, а чего вы тут устроили?
– Э-э-э… – стушевался Менелай, оглядываясь на всех присутствующих. – Отойдём, поговорим?..
Под напряжёнными взглядами великих мужей обоих сторон они вышли наружу, в тень от купола шатра.
– Так что здесь происходит? – требовательно спросила Елена прекрасная.
– Ну… Мы возвращаем беглянку… Вот, – он схватил её за руку. – Всё, значит, плывём домой.
– Так я и так собиралась плыть.
Менелай почесал голову.
– Как так? Ты же с Парисом убежала.
– Я уехала в Египет, – начала злиться Елена. – Давно тебе твердила, что хочу на курорт отдохнуть, позагорать, поплавать.
– Тебя девять лет не было, Лена, – зло прошипел Менелай.
– Ну извини, это не чартер Афины – Каир. Яв дороге вся измаялась. Больше никогда не поеду в такую даль. Пирамиды, сфинкс… Вот ты вообще в курсе, что там их ещё не раскопали, и рекламки на скрижалях врут?
– Что же делать, что же делать?.. Мы тут войну из-за тебя устроили, понимаешь?
– Нечего на меня сворачивать. Я перед отъездом тебе записку оставляла, там всё доходчиво объяснила.
Будь всё проще умей Менелай читать. Когда он ухаживал за Еленой, то хвалил себя на все лады, мол, и читать умеет, и копьё метает дальше всех и много чего ещё. Но кто же всерьёз воспринимает речи влюблённого мужика до свадьбы?..
– И что теперь делать? Две тысячи погибло в самом начале, это только из-за ошибок навигации. Потом эта бойня у стен, ещё двадцать тысяч, и санитарные потери… Меня пацаны не поймут, если окажется, что всё это зря… Ещё и боги припёрлись, кто их звал вообще?..
– Я всё слышу, – крикнул из шатра Гефест.
– Не переживай, – Елена обняла Менелая. – Я уверена, если всё хорошо обдумать, можно из любой сложной ситуации найти выход. Поговори с Гошей, он поможет.
Менелай, посчитав совет жены стоящим, заглянул в шатёр.
– Пс-с-с, Агамемнон, – он поманил брата к себе.
– Ну что? Я понимаю, долгая разлука, всё такое, но мы тут как бы политику ведём.
– Кстати, об этом, – замялся Менелай. – Недопонимание случилось. Пробел в образовании, так сказать.
– Говори смело, брат, в чём дело?
- Ну-у... Лена на курорт ездила. Бабы... Что с них взять?..
О записке Менелай благоразумно умолчал, хотя та наверняка до сих пор лежит в его покоях, если прахом не осыпалась.
– В общем, недоразумение с войной. Парис ни при чём. Да и вся Троя тоже.
– М-мда... Как бы это сказать, – тут уж Агамемнон почувствовал себя неловко. – Твоя жена конечно важна, только война по другому поводу.
– Как? В смысле по другому? – Менелай запутался, можно ли ему сейчас злиться или просто обижаться. – Какому такому поводу?
– Троя контролирует морской торговый путь, – Агамемнон старался не смотреть в глаза брату. – И гребут конские пошлины. А нам деньги тоже не лишние... И вот...
А ведь Менелай только недавно избавился от комплекса неполноценности из-за мнимого предательства супруги, даже гордиться начал тем, что ради возвращения его Елены устроили такие грандиозные разборки.
– И что, все в курсе?
– Ну-у, малый военный совет. Обычным солдатам и красивой байки хватило для оправдания похода и будущего разграбления города. Только разграбление чё-то подзатянулось.
Позорище.
– Мне ты другое говорил.
– Что тоже было правдой, – поспешно сказал Агамемнон. – Ленка ведь тоже важная, вот и оказалась... Как там Гефест говорил... Казусом Белли.
– Это ещё кто такой? Сначала Парис, теперь этот Белли. Хватит с меня этих казусов.
– Хватит так хватит. Идём, там наметился прогресс в переговорах.
В общем, троянцам война тоже надоела, а конца-края ей не видно. По завершению переговоров Приам со свитой уехал, но оставил уполномоченного Ареса для обсуждения секретных протоколов. Со стороны данайцев остались Агамемнон в качестве главнокомандующего, Гефест в качестве божественного свидетеля и Одиссей в качестве главного юридического советника. Менелая с переодетой для конспирации Еленой отправили в расположение войска. Раньше времени не надо афишировать её возвращение.
– Войну надо заканчивать, – сказал Арес.
– Странно это слышать от бога войны, – хмыкнул Одиссей. – Что-то ты темнишь.
– Да мне уже самому эта возня надоела. Пора уже к заварухе в Ассирии готовиться, а не здесь штаны просиживать.
– Ты же в юбке, – удивился Агамемнон.
– Устоявшееся выражение, - пояснил Гефест, ковыряясь золотым кинжалом под ногтями. – Так что делать будем? Наши ваших так просто не отпустят. Обозлились – жуть. Даже если им с дарами жену Менелая вернуть, то и тогда будут штурмовать и преследовать.
– Само собой, – согласился Арес. – Что думаешь, Одиссей?
Но вместо него подал голос Агамемнон:
– Что тут думать? Захватываем город и всего дело. Давно это нужно было сделать.
– Девять лет не могли захватить, а тут - бац! - и в дамках? Не поверят.
– В каких ещё... дамках?
– Устоявшееся выражение, – снова крякнул Гефест.
– Тогда не прямой атакой, а подкопом, – сказал Одиссей. – Что там с моей идеей?
– Инженеры кончились, - угрюмо ответил Агамемнон. – Неделю назад последних засыпало. Оказывается, туннели в песке не очень надёжны.
– А если не снизу, а сверху? – не унимался Одиссей.
Гефест покачал головой.
– Самолёты ещё в разработке.
– И сколько их нам здесь ждать? – рассерженно спросил Агамемнон. – Ещё девять лет?
- Вообще-то, три тысячи.
– Тогда... Тогда, – Одиссей растерянно посмотрел на каждого под шатром. – Тогда вылазка. Проникнем...
– Диверсанты кончились.
– Твою мать! Ты выкручиваешь мне яйца, Гоша! Ладно... Ладно.
Одиссей наморщил лоб и прикрыл глаза ладонью.
Арес не прочь сдать город, вся заминка лишь с достоверным прикрытием. Этим шансом нужно воспользоваться, нужна победа.
Он продолжил бубнить сам себе:
– Кто у нас ещё остался? Можно Ахиллеса катапультой забросить, пусть выгребает. Хе-хе. Так! А если... Нет, это тупо. Мы можем... Нет, они не поведутся...
– На что не поведутся? – тут же вклинился Арес елейным голосом.
– Да я подумал, что можно подарить им несколько бочек с вином. Вроде как в благодарность за возвращение Елены или в качестве акта возможного примирения.
– Не-не-не, – Агамемнон закивал головой отрицательно. – Помнишь, на третьем году мы уже пробовали это. Два раза они потравились, а на третий отправили нам через месяц эти же кувшины и потравились уже наши. Нет, второе нашествие диареи в лагере я не вынесу.
– Да нет же, вино только сверху, а бочки с двойным дном. В каждой бочке по солдату. Человек тридцать хватит чтобы по-тихому захватить южные ворота и удержать их до прихода передового отряда. Сможешь соорудить, Гефест?
– Как два пальца об асфальт. Устоявшееся выражение.
– Что скажешь, Арес?
Всё-таки, он принадлежал к врагам в этой войне, а всё зависит от того, что согласуют обе стороны.
– Один или несколько бочонков точно откупорят, – задумчиво говорил он. – Дадут на пробу нескольким добровольцам из местных пьяниц. Тем лишь бы что глотать. Через пару часиков начнут сами распивать и наверняка вылакают до дна. Тут-то всё и обнаружится. Пойдут ваши солдаты на закуску.
– Тогда подарок, который сразу не съешь или вообще не съешь. Статую, – Одиссей подмигнул Аресу. – В честь бога войны.
– Нет, примут за взятку мне, не годится.
– Тогда обычную поделку какую-нибудь, – предложил Гефес.
– Но котораяв реальности не может содержать в себе людей, чтобы даже мысли не возникло, - подхватил Одиссей. – Корабль или здание не подойдёт. Животное какое-нибудь, конь там или вол. Что у них в большем почёте?
– Они никогда не согласятся на захват, – напомнил Агамемнон. – Что толку трепаться о несбыточном.
– Идея годная, – поддержал Одиссея Арес. – И троянцы давно хотят переехать, соседи им слишком шумные.
Бог войны захихикал, но его юмор никто не поддержал.
– Ладно, я поговорю с ними, а вы пока стройте свой дар.
На следующий день он вернулся с писцом, пояснив:
– Он будет записывать места за столом на Олимпе, – Арес поморщился. – Зефс меня с потрохами сожрёт за такую толпу. В общем так, кто с синими повязками, того можно убивать, они уже записались.
Он указал на писца - пришибленного вида паренька со свитком.
– От вас тоже надо человек сто, чтобы троянцам не было обидно.
– И они готовы сдать город? – опешил Агамемнон.
– Вот список с ограничениями по количеству изнасилований, грабежей и жестоких расправ. Карты прилагаются, а на жертвах, опять же, будут синие повязки.
– Неплохо всё организовано, – оценил Гефест.
Агамемнон недовольно изучал списки, вернул их Аресу.
– Не знаю, – сказал он с сомнением. – Как-то это всё неправильно. Вот были раньше времена - один на один лучшие воины. А это что?
– Так раньше мы и начальников подкупали для выставления слабых противников, – напомнил Одиссей.
– Ты не понял, это другое.
Агамемнон тяжело вздохнул.
– Ну, хорошо. Коня-то мы уже собрали.
– Не мы, а я, – проскрипел Гефест.
– Ты, ты.
Отправив писца на регистрацию добровольцев на смерть и на обед на Олимпе в качестве компенсации, все вместе ушли к побережью. Там, утопая в песке полозьями, стоял конь высотой в десяток человеческих ростов в гриве. Гефест состряпал его за ночь из обшивок кораблей. Всё равно суден больше, чем осталось солдат.
– Вот, – гордо сказал Агамемнон. – Как тебе такой конь? Всем коням конь.
Арес взглянул на него как на идиота.
– Он должен попасть в город?
– Да.
– В город, ворота которого не шире двух телег...
Агамемнон глянул на конструкцию, на бога, снова на конструкцию, на Гефеста и на город в отдалении.
– б*я, – он почесал в затылке и, вдруг, взорвался. – Но откуда нам было знать?! Мы девять лет тут топчемся, а к воротам даже на выстрел стрелы не подступились. Чё они... Чё они...
– Тише-тише, без паники, – Арес на несколько секунд ушёл в раздумья, наконец сказал решительно: – Ладно, я поговорю с ними.
Через полчаса Агамемнон уже наблюдал, как троянцы разбирают по кирпичикам участок городской стены.
– Чтоб я когда-нибудь послушал Ареса, – восхищённо сказал стоящий рядом Одиссей. – Ладно, пора и нам прятаться.
Всё прошло без сучка без задоринки. Проникли в город, захватили ворота и впустили армию.
Согласно плану тыкали разным разных людей в повязках, жгли отмеченные на картах легковоспламенимые строения, валили легковалимые статуи. Убивали и умирали. Многие сражающиеся специально не ели с обеда, чтобы наиграть аппетит к застолью на Олимпе. Рутина.
План прервался лишь однажды, когда в покоях Приама встретились Гефест, Одиссей и Ахиллес с Аресом, Энеем и Парисом.
Ничто не предвещало беды. Давние враги спокойно подходили друг к другу, а Парис ещё и спокойно натягивал тетиву лука. Выстрелил под ноги Ахиллесу.
– Обалдел?..
Стрела попала в пятку, пройдя её насквозь.
– У меня же повязки нет, кретин!
Одиссей побежал к другу на помощь.
– В пятку? – взвизгнул Ахиллес. – В пятку?! Ну ты и крыса, Парис, ну ты и крыса!
– Да, – поддержал его Арес, отступая от доморощенного лучника, – Ну, ты и крыса, Парис.
– А чего? Будет правдоподобно. А то что, мы разойдёмся даже без ранений. А Ахиллесу всё равно, у него до завтра всё заживёт.
– С какого чуда у меня всё заживёт?
- Я слышал от пленников, да и наши воины шептались. Ты же сын Фетиды, – неуверенно произнёс Парис. – Она тебя в водах Стикса купала. Ты бессмертен…
– Ты дибил?! Или впервые слышишь, что солдаты байки стряпают, чтобы их больше боялись? - Ахиллес злобно смотрел на Париса, тот наливался краской стыда. – Что, Эней – сын Венеры, блин?
Парис обернулся к Энею, который пожал плечами и в ответ сообщил:
– Какой же хороший воин да без хорошей легенды? Иной солдат дважды подумает, прежде чем нападать на сына бога или богини.
– Но... как же...
– Мне теперь месяц ходить на костылях!
Парис побледнел и испуганно глянул на Ареса.
– Что ещё? – напрягся тот.
– Стрела отравлена.
– Чё он там хрюкнул?
– Говорит, стрела отравлена, – любезно сообщил бог войны.
– Козёл! А я говорил, Елена к нему убежать не могла – он же тупорылый. И яды пользует как баба. У меня, между прочим, планы на жизнь были!
Ахиллес попытался выдернуть стрелу, но Одиссей его остановил. Сам переломил древко, протолкнул дальше в рану оставшуюся часть и выбросил её с другой стороны пятки.
– Ещё и на банкет не записался у этого пескаря, – уже спокойней жаловался Ахиллес.
– Писца.
– Прокляну Патрокла, если он мне не занял место поближе к Зефсу.
– Уверен, – говорил Одиссей негромко. – Уверен, он занял.
– Я же хотел прославиться.
– Ты добился своего. Ты хорошо сражался, ты выиграл все битвы и выиграл войну, – Ахиллес чутко слушал Одиссея. – Сможешь предстать пред богами с высоко поднятой головой. И живущим я расскажу твою историю, а они передадут её потомкам.
– Да, да, – слабо сказал Ахиллес, потом указал на рану. – А это… Скажи, копьём перебили артерию.
– В пятке? – улыбнулся Одиссей одними губами.
– А почему нет? Ты глянь, сколько кровищи.
– Это я тебе рану мыл вином.
– Ну, блин… Придумай что-нибудь… Ты же… Ты же умеешь.
– Хорошо, будет сделано, – Одиссей успокаивающе гладил голову Ахилесса, будто собственному сыну. – Сразу как только вернусь домой, всем расскажу правдивую историю о войне с Троей. О славном воине Ахилле.
– Да. Расскажи им всем… Обо мне.
– Конечно. За десятилетие столько всего случилось. Наверное, столько же времени надо, чтобы…
Ахиллес уже не слышал его, и глаза, уставившись вперёд, остекленели. Выражение лица разгладилось, потеряло прежние черты. И стало как-то тихо сразу. Слышались крики людей, рёв огнищ, треск и грохот падающих зданий, но это всё меркло по сравнению с той страшной тишиной, исходящей, казалось, из самой груди друга.
Одиссей оглянулся.
Парис убежал, скрылся, чтобы не видеть дело рук своих. И Эней с ним. Арес, наверное, уже на полпути к Ассирии. Гефест… Что ему делать в рушащемся городе? Пепелище никто не будет отстраивать вновь. Все они поняли, что кровавый спектакль закончился, и поспешили уйти. Закончилась треклятая война.
Внезапно, Одиссей всей душой пожелал оказаться как можно дальше от всей этой грязи, вони, жара и пепла. Все его мысли обратились к дому. Десять лет он не видел свой родной остров. Как там Пенелопа? Как без отца возмужал сын? Одиссей пытался представить, как они могли поменяться за это время, и у него не получалось, он едва вспоминал их прежний образ. Глубоко вздохнув, он посмотрел на Ахиллеса.
– До встречи, друг, – Одиссей закрыл ему глаза, поцеловал в веки. – Займи мне место поближе к себе, ладно?

Работа №6

Вся правда о круглом столе

Король Задартур, в народе Кишковерт, собрал в главном зале советников, бардов, летописцев, поэтов, и прочих бумагомарателей. Всех рассадили за длинным не накрытым столом.
- Мне нужно, чтобы вы облагородили мое имя, - сказал Задартур. - В прямом и переносном смысле. Предложения?
- Перестаньте пытать людей, - предложил один из собравшихся. - Хотя бы на публике.
- Понизьте налоги для крестьян, разрешите ремесленникам продавать свой товар самим, - подхватил другой.
Король подошел к последнему говорившему и проткнул ему грудь мечом. Затем вытер кровь с меча об живот убитого.
- Я его не пытал, - сказал Кишковерт. - И у нас не публика, а узкий круг знакомых, согласны?
- Да, да! - хором закивали все.
- Хорошо, с пытками разобрались. Еще предложения?
Никто не решался говорить. Мертвец, оставшийся сидеть на стуле, вынудил всех проглотить языки.
- Я жду, джентльмены, - хозяин неторопливо прохаживался вдоль стола. - Ваше молчание угнетает, неужели надо прибегать к кишковытягивателю? Механизм стоит за дверями, уже настроенный.
- Как насчет легенды о вашей доблести? - сказал молодой бард.
- Поточнее.
- Например, о победах в войнах.
- У нас давно не было войн, мой отец покорил и убил всех недругов. За что ему огромная благодарность.
- Скажем, что вы участвовали в крестовом походе.
- Ммм, недурно, - похвалил Кишковерт. - Добавьте какой-нибудь артефакт, добытый мною заграницей.
- Плащ-невидимка! Летающий конь! - наперебой раздавались голоса. - Шлем силы! Кувшин пьянства! Доспехи бога!
- Кто сказал кувшин пьянства? - спросил король.
- Я, мой господин! - радостно крикнул красномордый толстяк...
Еще один труп недоуменно уставился на окружающих.
- Как насчет священного Грааля? - предложил сам король.
- Простите, господин, - произнес один из королевских советников, - но это слишком... Это богохульство.
- Разве? А по-моему подстать мне, герою, который проливал кровь на священной земле ради священной миссии.
- Как вам будет угодно...
- Что насчет моего восхождения на трон? Убийство отца не добавляет благородства в мою историю.
Все задумались, но ненадолго. Задартур не любил ждать.
- Ну?
- Скажем, это был несчастный случай, - сказал кто-то.
- Я размозжил ему голову об угол стола, довольно странный несчастный случай.
- Углы были слишком острые, а вино слишком крепкое, король упал и разбил голову, мой господин. Вы так горевали из-за этой утраты, что с тех пор у вас только круглые столы.
- Ммм, неплохо. Теперь имя. Мне не нравится длинное Задартур.
- Адар! Задар! - снова посыпались выкрики. - Дартур! Артур! Тур! Зад!.. Ой...
- Ой-ё-ёй... - передразнил Задартур, подходя к жертве, ляпнувшей лишнее. - Придумаешь легенду про мой меч, пощажу.
Виноватый вспотел, покраснел. Острие меча издевательски ложилось то на одно его плечо, то на другое.
- Меч, меч... - бормотал смертник.
- Вжик, вжик, - бормотал "палач", маша оружием.
- Этот меч вы достали из камня, куда его воткнул великан много лет назад. Только истинный наследник трона мог его вытащить! - выпалил виноватый.
- Ого! - удивился Задартур. - Отлично! Просто великолепно! Учитесь! Учитесь как надо извлекать шедевры из человека.
Король поднял на собой меч.
- Артур... Король Артур... - произнес Кишковерт. - Мне нравится.

Что ещё хотела сказать.
Ограничений по количеству работ от одного участника НЕТ. Творческие порывы рулят 

У меня тут объявление:
поступили просьбы немножко отсрочить сдачу работ. Ещё 2 дополнительных дня на написание в общем.
Выкладка работ 19-го марта!
Надеюсь, ребята, уже сдавшие пародии, не поднимут бунт, а будут рады ещё большему количеству соперников 

Приглашаю всех, кто ходит мимо, заглянуть и оценить работы.