Рассказ старый, выкладываю спецом для Бары.
Дабы та уверилась что не все моё творчество - воздушные шарики.

Смерть художницы.

Черная Кошка короткими прыжками взобралась по изогнутому стволу старого вяза и прокралась вдоль ветки, с которой было видно окно квартиры бесовок. К удивлению Кошки, в комнате царил идеальный порядок. Заинтригованная таким необычным фактом, она прыгнула в форточку, через мгновение, оказавшись на подоконнике.
- Так это и есть ваше «хвостатое пособие»? – негромкий почти ласковый голос, так похожий на проникновенный говор Шельмы, заставил Кошечку оцепенеть. Кресло, где обычно любила сидеть черная бесовка, было кем-то занято, и это была не демоница-подросток, а кто-то более опасный, как подсказало Триш чувство самосохранения. Кошка подалась назад, норовя вспрыгнуть в форточку обратно, как с кровати из-под нагромождения подушек и одеял раздался хрипловатый голос Бестии:
- Прэт, хвостатая! Кыс-кыс-кыс! Подь сюда, буду из тебя тигру делать!

Над кроватью взметнулась тонкая рука бесовки в розовом рукаве пижамы, сжимающая в кулаке оранжевый фломастер.

- Не бойся, - успокоила кошечку Тьма, - я хочу угостить тебя молоком.
Она отложила вязание и поднялась:
- Ты не против?

- В обмен на тигра? – желтые глаза Кошки встретились с зелеными Демонессы. – Что-то не хочется, мерси.
Короткая усмешка тронула губы Тьмы:
- Бесс болеет, ей скучно, - пояснила она, коротким жестом указывая на кровать. – Ты могла бы…
- Сомневаюсь, - ухмыльнулась Кошечка в усы. – А где вторая? Шелл?

- Эта дура полиняла в парк, - раздалось с кровати, и над подушками выросла рыжая всклокоченная грива Бестии. – Мазикать картинки.

-  Бесс, лежать!  - неожиданно грозно рявкнула Демонесса, но тут же сбавила тон и безразлично пояснила:
– Шельма увлеклась рисованием.  Она пошла на пленер.
Снова встретившись взглядом с Кошкой, Тьма с легким нажимом осведомилась:
- Так я принесу молока?

- Я не голодна, - Кошка одним прыжком оказалась на форточке. – Выздоравливайте.

Черный кошачий силуэт исчез за окном.
- Ма! Почему ты её отпустила?! Я хочу тигра! – капризным тоном заныла Бестия, плюхаясь на подушки.
– Будешь паинькой, и получишь тигра. Пора принимать лекарство,- ласково улыбнулась Тьма, наливая в ложку желто-зеленую смесь из изящного флакончика.
- Ну, ма-а-а! - упрямилась Бестия.
- Она вернется, - пообещала Демонесса, подсовывая ложку под нос дочери. – Вот увидишь. Это же твоя сестра… - Тьма ухмыльнулась какой-то своей мысли.
- Шелл - дура,- согласилась рыжая демоница и, проглотив лекарство, скривила гримаску отвращения. - Бр-р-р! Уве-е-е...
- Не так уж и противно,- строго заметила Тьма, стремительно вставая с края постели больной. - Можно и потерпеть. Терпение вознаграждает терпеливых.

***

Парк тревожно шумел листьями, по небу стремительно неслись серые облака – предвестники дурных событий. Воздух был наполнен напряженным ожиданием. Редкие прохожие шли скорым шагом, не оглядываясь по сторонам. Не обращая на них внимания, темноволосая Шельма, вырядившись в просторную бордовую накидку и синий берет, самозабвенно водила углем по полотну, укрепленному на мольберте.
Кошка, подкравшись, неслышно вскарабкалась по стволу раскидистого дуба, под которым расположилась начинающаяся художница, и в три прыжка оказалась над её головой.
Рисунок Шельмы притягивал и отталкивал одновременно. Фотографическая точность, огромное количество мельчайших деталей приковывали внимание, но искаженные пропорции и углы делали картину безобразной, вызывая отвращение.

- Какая бездушная картина, - негромко заметила Кошечка, - я полагала,  Дьяволу подвластно искусство. 

Рука, сжимающая уголек, застыла над бумагой. Шельма медленно подняла голову.
- Шерстка еще черная? – с легкой издевкой осведомилась она. – Карманный тигр - сегодняшняя идея Бесс. Твоя кандидатура одобрена мамочкой.

-  Это было… неожиданно, - призналась Кошечка,-  но твоя мама не настаивала.
В черных глазах Шельмы на мгновение мелькнуло удивление. Она медленно перевела взгляд на рисунок и, усмехнувшись своим мыслям, продолжила рисование.
- Терпение награждает терпеливых, - пробормотала бесовка, улыбаясь уголком рта.
– А что с Бестией? - поинтересовалась Кошка. - Демоны тоже болеют?

- Не болеют только мертвецы,- Шельма отступила от мольберта и окинула взглядом рисунок. – Здесь все точно. Даже учтены искажения, которые дает глаз. Ты знаешь, что вещи не совсем такие, какими мы их видим?

- Возможно, - скептически отозвалась Кошка. – но, поверь мне, тот пейзаж, что рисуешь ты, нельзя назвать даже натюрмортом.
Шельма нахмурилась, но через пару секунд улыбка заиграла на её бледных губах, подведенных черным карандашом:

- Мертвая природа,- протянула она, снова задирая голову и встречаясь с Кошкой взглядом. – Откуда ты знаешь, как должно быть?
- Допустим, мне приходилось видеть картины, - уклончиво мяукнула Кошка, щуря глаза, - написанные с душой.
- Погоди! – бесовка властно вскинула руку и закрыла глаза.
В тот же миг на Кошечку обрушилось нечто черное, мир на секунду померк, а когда свет вернулся, Триш поняла, что находится на руках у бесовки.
- Какие у животных организмы слабые, - с интонацией сестры, произнесла Шельма, разглядывая испуганную Кошку. – Итак, одинокая художница, потерявшая зрение и живущая на пособие? Ты там видела картины. Оч-ч-чень мило. Полагаю, у меня есть, что ей предложить!

***

День Марьи Федоровны начался как все полторы тысячи дней: веселеньким переливом будильника. Рассвет ли, закат, уже более пяти лет для неё не имело значения, и будильник, извещавший о смене дня и ночи, был данью тем временам, когда все было иначе. Движениями, отработанными до автоматизма, слепая женщина поднялась с кровати и, нашарив тапочки,прошла в ванну. Умывшись и на ощупь, оформив волосы в подобие прически, она вышла в кухню. Тут нечто заставило её остановиться - ощущение чужого присутствия овладело Марией Фёдоровной.
- Это очень дурно, - шипела на ухо бесовке Кошечка, – судьба и так обошлась с ней слишком жестоко.
- Значит, уже есть некий опыт, - ухмылялась Шельма, сидевшая на маленьком угловом диванчике возле кухонного стола. – Привычка! Человечки – не блошки, ко всему привыкают…
- Кто здесь?! – окликнула художница, застывая в растерянности на пороге.
- Ангел-хранитель, - мяукнула Шельма. – Позвольте вернуть вам вещь, благодаря которой мы сможем пообщаться на равных.

Как описать чувства человека, пять лет не видевшего света? Звуки за это время становятся чем-то большим, и воображение начинает рисовать их. И вдруг,  происходит чудо, поврежденные ожогом глаза  оживают.
К вящему удивлению Кошечки и бесовки Марья Фёдоровна закричала и кулем повалилась на пол.
- Святые апостолы! – Шельма удивленно разглядывала безжизненное тело.
- Знаешь, иногда в отношении тебя я солидарна с Бестией, - фыркнула Кошка, соскакивая с колен бесовки на пол.   Внимательно изучив лицо художницы, Триш вынесла диагноз:– Она в обмороке.

***

Увидеть чёрта суждено не каждому. А чёрта, выдающего себя за противоположную сторону – тем более. Но Марья Фёдоровна не уделяла своей необычной гостье много внимания -женщину более интересовал интерьер. Сидя за кухонным столом напротив дымящейся чашки невероятно ароматного кофе, она с болью во взгляде смотрела на пыльные полки, серый потолок и почти непрозрачное из-за слоя грязи окно. Тем временем, девушка, представившаяся ангелом-хранителем, говорила что-то об искусстве:
- … к сожалению, компетентные критики называют мои работы бездушной мазнёй,- Шельма, неторопливо мешавшая кофе в фарфоровом бокале, прожгла взглядом Кошку, - я не хочу с этим мириться. Поэтому у меня к вам предложение…. Алло? Вы слушаете?!
- Необычные чашки,- Марья Федоровна кивнула на чайную пару собеседницы. – Я помню, у меня не было таких.
- Я принесла их с собой, - несколько раздраженно проинформировала бесовка. – Так вот, внимание! Как вам идея сохранить зрение до конца жизни?

- Я смогу видеть всегда? – несколько отрешенно спросила художница.- Как сейчас?
- Да,- кивнула бесовка. – В обмен на душу.
Поймав удивленный взгляд Кошки, Шельма пояснила:
- Душу для картин. Мне нужен мастер-класс.

- А если нет? – вдруг глухо откликнулась Мария Фёдоровна.
- Зрение до конца жизни, - усмехнулась ангел-хранитель. – Нет зрения, нет жизни. Все просто.

Художница снова отрешенным взглядом рассматривала мутное стекло окна:
- Выходит, у меня нет выбора?
- Я не Господь, чтобы предоставлять выбор, - хмыкнула Шельма. – Полагаю, вы согласны. В таком случае, сегодня вечером я навещу вас со своими работами.

Бесовка поднялась:
- Хорошего дня.
Шельма поднялась и исчезла.

***

На следующий день парк олицетворял безмятежность. Тревожный ветер стих, а вестники бури растворились, явив тусклое осеннее небо.  Кошка нашла черноволосую бесовку на её любимом месте - под раскидистым видавшим виды дубом. Шельма, оставив мольберт и уголь, целилась в окружающий мир из фотоаппарата, делая снимок за снимком.
- Ты уже не рисуешь? – осведомилась Кошечка, забравшись на ветвь и вновь оказываясь над головой фотографа.
- Нет, - тряхнула головой Шельма. – ученик превзошел учителя, мне стало не интересно.

- Что же ты изобразила? – изумилась Кошечка.
- Нечто очень душевное, - усмехнулась Шельма. – Картина называется «Единение».

Она оставила фотоаппарат и неуловимым жестом вытянула из воздуха рулон холста.
- Какой… ужас,- ахнула Кошечка, взглянув на рисунок. – Ты… ты показала его?!

- Сделка завершена, - довольным тоном проинформировала её Шельма. – Клиент предпочел досрочное расторжение.

- В следующий раз не скажу ни полслова плохо про твое творчество,- мрачно буркнула Триш и соскочила с ветви на траву. – Я иду к Бестии, - сообщила она,- её игра мне нравится больше...
- Терпение награждает терпеливых, - Шельма внимательным взглядом проводила Кошку и еще раз взглянула на холст. В потрясающе детальной манере бесовки была выписана могильная плита на фоне безмятежного заката. В овальных формах темного мрамора висели три керамические фотографии: серьезный молодой мужчина, ребенок пяти лет и сама Марья Фёдоровна. «Единение» гласила подпись на полях холста.
Шельма пожала плечами и подбросила рисунок в воздух. Тот обернулся толстой серой вороной и, противно каркая, полетел прочь. Бесовка подняла висевший на ремне фотоаппарат и навела объектив вслед уходящей кошке. Щелкнул спускаемый затвор.
- Тигр еще вернется, - произнесла вслух бесовка, разглядывая снимок на экранчике фотоаппарата. - Следует только проявить терпение.