-

Отредактировано masrock (21.05.2017 19:58:03)

-

Отредактировано masrock (21.05.2017 19:59:39)

-

Отредактировано masrock (21.05.2017 20:00:20)

-

Отредактировано masrock (21.05.2017 20:01:16)

-

Отредактировано masrock (21.05.2017 20:02:15)

Глава 10 - "Во сне и наяву"

- Господи! Ну как же я люблю непонятные случаи, да еще и в мою смену! – с этими словами Сем Томпсон, главный врач отделения неотложной помощи, или «психопат», как его называли медсестры и интерны, резким движением забрал историю болезни девушки, которую только-что привезли на вертолете в их клинику.
- Но здесь же пусто! – крикнул он вслед убегающей темнокожей медсестре.
- Спросите у парня что принес ее на руках в ППП! – даже не обернувшись, крикнула она в ответ и, очутившись на безопасном расстоянии, показала средний палец: - Моя смена закончилась, аривидерчи!
- Вот же стерва! – выругался Сем. Но что он мог поделать? Это же он дежурил по две смены подряд, а то и по три… правда в третью смену он реально начинал оправдывать свою кличку. Но какой у него был выбор? Оставлять на дежурстве этих зеленых недоучек? Нет, он пока не собирался подписывать смертные приговоры своим больным!
По правде говоря, бланк находящийся сейчас в его руке, был не совсем пустым. Сверху на нем было напечатало имя пациента, а внизу коротенькая заметка от дежурного санитара: «Состояние стабильное, не в коме, не спит, без сознания, все показатели в норме, на внешние раздражители не реагирует»
- Это что шутка такая? – крикнул он в пустой коридор и сжав в руке бесполезный бланк, понесся, словно бык на красный флаг, в направлении палаты номер тридцать.
- Доктор, что с ней? – спросил Ваня, увидев мужчину в белом халате, ворвавшегося в палату.
- Это мы сейчас выясним, вы род…
- Я пыталась выгнать его с палаты, но он уперся, сидит и держит ее за руку! – вмешалась в разговор младшая медсестра и, тут же, замолчала, опустив взгляд. «Когда «псих» на третей смене, его лучше не злить, не перебивать и вообще желательно не существовать», - так говорили ей более опытные коллеги.
- Не знаю кто вы ей приходитесь, но скажите, ради бога, что случилось? – спросил доктор, уставившись на Ваню своим фирменным уничтожающим взглядом.
- Мы гуляли возле подножья горы и вдруг она потеряла сознание, я не знаю, что случилось, - произнес, заранее подготовленную речь, Ваня. И хуже всего было то, что ни он ни другие члены клуба и вправду понятия не имели что с ней.
«Черт! Похоже самолет это был перебор, отправляйся с ней в больницу, все оплачено, вертолет сейчас прилетит. Как только что-нибудь прояснится звони!» - крикнул ему мистер Ди и в следующую секунду исчез в реке, вместе с Мариам – портатором-русалкой. Ваня знал, что уже через мгновение, Ди, мокрый, но довольный тем, что не пришлось лететь рядом с Нэдом, вынырнет с ней из фонтана на взлетной площадке.
Как оказалось, о Марис вообще мало чего знали в клубе. В отличии от тех же мистера Ди или Лелля, стандартно напивавшихся в отделе фэнтези и засыпающих где придется, она жила отшельницей, в своем домике в лесу и не особо любила распространятся о себе и своем прошлом.
Внезапно аппараты, подключенные к Марис, начали издавать пронзительный, тревожный писк.
- Пульс сто-пять, давление восемьдесят на сто-тридцать. Энцефалограмма… ох, лучше взгляните сами, - раздался удивленный голос медсестры.
- Не дайте ей умереть, пожалуйста! – взмолился Ваня.
- У меня еще никто не умирал! – ответил врач, и это была ложь. Он практически каждый день видел, как умирают люди, но пациентам спокойней, если они этого не знают.
Неожиданно Ваня почувствовал, как Марис с силой сжала его руку и весь мир погрузился во тьму…
Когда тьма рассеялась, Ваня, телом чувствуя, что он все еще сидит в больничной палате, сознанием очутился в комнате маленькой девочки, лет тринадцати, лежащей в постели. Мужчина и женщина, приятной внешности, судя по всему ее родители, склонились над ней и желают приятных снов: «Bonne nuit, notre soleil», похоже оратосфера в этом месте не работала. Девочка что-то отвечает им на французском, на ее лице читается страх. Родители успокаивают ее, по очереди целуют в лоб и, погасив свет, выходят из комнаты. Через несколько минут девочка закрывает глаза и засыпает. Внезапно, на том месте где еще секунду назад лежала детская копия Марис, остается лишь пустое одеяло, и комната исчезает… и вот он уже на верхушке какого-то недостроенного, высотного здания, на самом краю строительной балки которого лежит перепуганная девочка в пижаме. Похоже она в ужасе от того, что еще мгновение назад она лежала в своей постели, а сейчас находится в миллиметре от падения с ужасающей высоты.
- Non! Fois encore! S'il vous plaît ne ont pas besoin! - кричит девочка, испуганно вцепившись в балку. Краем взгляда, Ваня замечает какое-то движение на том конце где длинная, железная балка соединяется со зданием. Человек, в длинном, грязном плаще, идет к девочке, с силой, словно нарочно, ударяя своими огромными кирзовыми сапогами по балке и раскачивая ее, при этом н капли не теряя равновесия, словно заправский канатоходец. Девочка обхватывает балку руками и ногами, изо-всех сил пытаясь не сорваться вниз. И хоть Ваня лицо этого чудовища и скрыто от Вани, грязным капюшоном и большой шляпой с полями, девочка похоже его видит. От увиденного она начинает кричать еще сильнее и отодвигаться на самый край балки. Проходит несколько секунд и отползать ей уже неуда, а ее преследователь стоит уже почти рядом. Девочка с отчаянием смотрит на монстра, склонившегося над ней, разжимает руки и, оттолкнувшись ногами от балки, падает вниз…
Проходит мгновение и Ваня снова у нее в комнате. Он видит девочку, вцепившуюся в подушку и истошно орущую на всю комнату. На крик прибегают родители и пытаются ее успокоить. Минут через десять им это удается и последнее что успевает увидеть Ваня, перед тем как все опять погрузилось во тьму, это пятна ржавчины на ее пижаме и штанах…
Когда тьма рассеивается во второй раз, Ваня видит эту же девочку, но на три года старше, катящую на скейтборде. Теперь он точно уверен, что перед ним его подруга Марис в молодости, а те события, что он видел перед этим, происходили в одной из спален красивого домика к которому она вот-вот подъедет. Одета она как настоящая пацанка и неформалка. Черные, потертые джинсовые штаны, все в цепочках и дырках, такая же черная, украшенная значками с названиями различных музыкальных групп, кожаная куртка, на ногах шипованные «гады», а волосы, раскрашенные во все цвета радуги, перевязаны черной косухой с изображением вампирских клыков.
Внезапно из-за угла дома выбегают два огромных создания с окровавленными мордами, похожих на собак, но размером с небольшую лошадь. В ужасной пасти, усеянной огромными клыками, каждая из этих собак-переростков держит по окровавленному, растерзанному телу и Ваня с ужасом понимает, что это тела родителей Марис.
- Nooooooooooooooooon! Oh non! – в ужасе и отчаянии кричит девочка и монстры замечают ее. Выронив свою «добычу», ужасные твари, в один прыжок достигают перепуганную Марис, которая стоит на месте, не отводя глаз от того что раньше было ее родителями… неожиданно Ваня слышит знакомый голос:
- Джефф Бриджес, к вашим услугам, твари! – крикнув эти слова, мужчина лет сорока, с, торчащими из-под ковбойской шляпы, длинными темными волосами и такого же цвета старомодными усами, одной рукой достает из кармана какую-то старинную книгу, а вторую, одетую в перчатку, выставляет перед собой с зеленым, светящимся кристаллом. Ранее, Ваня узнал, что этот древний кристалл называется «Змаралюмен», такой есть у каждого венатора, он помогает разогнать «Тенебру» - особое силовое поле, окружающее злые образы. Кроме того, он отлично отпугивает их оставляя ужасные ожоги.
Издав ужасающий рык, твари бросаются на охотника, тот, успев вовремя пригнутся, бросает книгу в одного из монстров. Книга походит сквозь чудище словно горячий нож сквозь масло и уже через секунду на его месте остается лишь кучка белого порошка. Второй монстр, тем временем хватает мужчину за плащ и валит на землю. Прижав его своими огромными, когтистыми лапами к земле, чудище широко открывает пасть, из которой на мужчину стекает слюна вперемешку с кровью предыдущих жертв. Внезапно, девочка, словно отойдя от гипноза, с криком выставляет перед собой руки и книга, лежащая в кучке вискозы, взлетает в воздух и врезается в голову монстра.
Через несколько секунд мужчина подбирает свою ковбойскую шляпу, отряхивает ее от белого порошка и не спеша, по дороге закурив сигарету, подходит к Марис.
- Черт! А ты неплохо с ним справилась, малая! Пойдем со мной, нечего тебе на это смотреть, - с этими словами Ди берет ее за руку и все в последний раз погружается во тьму.
«Не может быть? Таких показателей просто не существует!» - думал Сем, глядя на экраны мониторов. Вообще он ненавидел своих пациентов, поэтому и боролся за их жизни до последнего, не позволяя «так просто свалить отсюда», но сейчас в первый раз в жизни он действительно не знал, что делать и что вводить своему пациенту? «Еще и этот ее кавалер сидит рядом словно в трансе, надо бы вывести его из палаты», - с этими мыслями главный врач отделения неотложной помощи развернулся в сторону неподвижно сидящего Вани и чуть не обомлел. Пациентка и, держащий ее за руку, парень внезапно исчезли, словно растворившись в воздухе. Позади себя Сем услышал удивленный вздох и затем звук падения тела. «Нет уж, хватит! Никаких больше третьих смен, да и вторых тоже!» - подумал он и развернувшись пошел искать нашатырь для лежащей в обмороке медсестры.
Когда тьма снова рассеялась, Ваня понял, что они с Марис уже не в больнице и, на этот раз по-настоящему. Девушка, которую он держал за руку, лежала на кровати у себя дома в лесу, а он сидел на стуле рядом с ней.
- Как ты? – спросил он, увидев, что Марис начинает приходить в себя.
- Спасибо тебе, Ваня, - прошептала она, открыв глаза и посмотрев на него взглядом, от которого у парня перехватило дыхание.
- За что спасибо?
- Я много чего о тебе знаю, Вань… одиннадцать с чем-то лет назад ты до дыр за смотрел «Дикого Билла», правда? А вспомни, в один из летних дней, разве не приходила тебе в голову мысль что где-то далеко испуганная девочка, почти твоя ровесница, находится в большой беде? Ты не отмахнулся от той странной мысли да? Ты продолжал думать об этом все утро… именно тогда ты, сам того, не зная и создал ту версию мистера Ди, что спасла мне жизнь, Ваня, - с этими словами, Марис приподнялась на кровати и поцеловала его.
Впервые в жизни, Корнеев Иван, парень которому «с книгами везло больше чем с девушками», почувствовал, что такое настоящий французский поцелуй… и это было прекрасно! Он наслаждался каждым мгновением, весь окружающий мир будто бы перестал существовать для них двоих. Ваня безумно хотел, чтобы это длилось вечно, но, где-то глубоко-глубоко в подсознании, буквально на секунду, он почему-то мысленно вернулся на ту поляну в лесу и увидел ту девушку в стеклянном шаре, испуганно прижавшуюся к стеклу и смотрящую на него своими бездонными зелеными глазами…

Глава 11 – «Сахарное лицо»
Музыка творит чудеса…
Некоторые ноты, если они сыграны от всего сердца, могут передать смысл лучше любых слов. Именно такие ноты, добытые из скрипки, каким-то невидимым музыкантом, слышал сейчас Иван. Он отчетливо понимал, что спит, тем не менее, происходящее вокруг него было до жути реальным.
В целом это был банальный сон, типичный старый троллейбус, море народа, каждый занят своими делами, вот только Ваня словно бы был одновременно здесь и не здесь, люди открывали рты, что-то говорили друг с другом, болтали по телефону, но он ничего этого не слышал… тревожные звуки скрипки заполонили все вокруг, словно бы кто-то ворвался к нему в сон и вставил в него этот саундтрек, полный ужаса и отчаяния.
«Я не знаю кто играл, но он в беде», - с этой мыслью, Ваня проснулся и, как это часто бывает после пробуждения, поначалу не понял где он.
- Заснул за чтением, брат, понимаю тебя, - услышал он голос, подошедшего к нему Димы: - у самого такое миллион раз было. Не хочешь сходить сыграть в бильярд, пока нас опять не запрягли на какое-нибудь смертельно-опасное задание?
- Не, мне нужно сходить к древню, спросить кое-что, - ответил ему Ваня и, кинув книгу в ближайшего гремлина, поднялся и пошел в центральную залу. С присущей ему ловкостью, существо подхватило книгу и, показав средний палец удалилось вглубь читального зала.
- Какие милые и добрые создания… - резюмировал Дима.
По правде говоря, Ваня не особо и горел желанием играть в здешний бильярд… это было, как минимум опасно для здоровья.
«D&D-бильярд» - созданный, больным – как считал Ваня, воображением одного из усилителей клуба, являл собой огромный, в пять раз больший от обычного, стол с двадцатью лунками и пяти десятью шарами. Но не размеры были главной его особенностью. Каждую лунку охранял босс, сверху над которым светилось количество его жизней и сила, и если ты забивал шар с силой меньшей чем множитель «ХП» босса на его «дамаг», то очень рисковал получить этим же шаром в лоб. Под конец партии боссы выдыхались и играть становилось намного легче, но сначала игра была очень травматической.
- Здравствуй Иван. Я вижу ты хочеш что-то у меня спросить?
- Да, пару дней назад со мной произошёл один странный случай в лесу...
Услышав эти слова, деревень нахмурился.
- Если ты о поляне со стеклянным шаром, то забудь! Просто забудь и никогда больше не вспоминай!
- Но я все никак не могу забыть ту девушку внутри шара! Мне сегодня приснился странный сон и я думаю что он как-то с ней связан, мне кажется ей угрожает опасность...
- В это место доступ закрыт и точка!
«Что-то здесь не так и я должен это выяснить», - подумал Ваня.
Внезапно книга, лежащая перед древнем, засветилась тревожным, кроваво-красным светом и резко, с громким хлопком, открылась примерно по средине.
- Зови остальных, Иван, у вас новое задание, - сказал Абсалон, посмотрев на странные символы, появившиеся на листе.
- Где, если не секрет?
- Мексика...

Музыка творит чудеса…
А в прекрасном союзе с танцем, она способна творить поистине невероятные вещи.
Страстные, гитарные аккорды зазвучали в полутемной комнате, разрывая тишину. Стройная, молодая девушка, содрогнулась услышав их и, вслушиваясь, подняла голову, украшенную шикарной, закрученной на Мексиканский манер, косой, с вплетенными в нее розами. На секунду в воздухе повисла интригующая тишина, и еще один чувственный аккорд донесся до ее ушей, а за ним еще один и еще…
Словно повинуясь воли музыканта, играющего эту мелодию любви и страсти, девушка грациозно развернулась на пол оборота и раскинула в разные стороны руки, сплошь покрытые татуировками с изображением разрисованных черепов чередующихся с перьями ворона и странным угловатым орнаментом. Когда девушка повернула свое лицо в направлении источника звука, солнечный свет осветил его, с трудом пробившись сквозь ставни маленького окошка. Ее лик был прекрасным и пугающим одновременно. На белоснежном, словно усыпанном сахарной пудрой, лице девушки, выделялись, обведенные двумя черными как ночь кругами, выразительные глаза с длинными, пышными ресницами. Вокруг глаз, в красивом хитросплетении, шли красные, волнистые узоры, смыкаясь у переносицы и продолжались, обводя ее нос, раскрашенный в тот же черный цвет. Ярко-красные губы девушки, покрытые вертикальными, черными штрихами, с обеих уголков которых, словно их продолжение, тянулись до самых ушей две красные линии, изогнулись в улыбке, обнажив белоснежные зубы.
Как будто в ответ на ее улыбку, музыка продолжила играть с еще большей страстью.
Девушка подняла в воздух свою босую ножку, выглядывающую из-под шикарной, красной, многослойной юбки и начала свой полный страсти и желания танец.
В тени, в другом конце комнаты, сидел мужчина, извлекающий из гитары эти трепещущие звуки. Его рука, с длинными черными когтями на кончиках пальцев, с удивительной нежностью ласкала струны гитары, словно это была его любовница, а не музыкальный инструмент. Голова музыканта была опущена вниз, а его лицо скрывалось под широкими полями черного сомбреро, покрытого по краям белым орнаментом.
«Nos reunimos de nuevo, mi favorito
Caminé un largo camino», - неожиданно запел он, низким, печальным голосом.
«Usted noche y día me
De estar juntos nos no destinada», - запела в ответ, красивым, полным любви голосом, девушка, танцуя вокруг табуретки, на которой сидел ее кавалер.
«Hice muchas de cosas terribles
Sólo para estar de estar juntos», - продолжил мужчина.
«Perdona conmigo porque
no vine nuestra día», - с грустью пропела девушка, продолжая кружится вокруг музыканта.
«No te preocupes, no estoy enojado
Para usted, hoy, hice una día de muerto», - с этими словами, мужчина поднял голову и посмотрел на девушку, в недоумении остановившуюся перед ним. Глаза девушки заполнила ярость, пальцы сжались в кулаки, казалось она вот-вот накинется на своего партнера и вцепится ему в лицо. Вот только лица, как такового, у него не было. Вместо него, из-под сомбреро, на нее смотрел сверкающе-белый череп, украшенный множеством красных, извивающихся узоров и двумя длинными, тоненькими, черными усиками, слегка закрученными на концах. На том месте где должны были быть глаза, из глазниц музыканта, выглядывали словно зрачки, две небольших красных герберы.
- ¿Cómo pudiste, Xibalba - с гневом, крикнула девушка и влепила ему звонкую пощечину.
- Mictlancihuatl, mi amor! Todo por el bien de conocerte! – ответил он, протянув руку вперед.
Его возлюбленная томно вздохнула и с нежностью провела пальчиком по протянутой руке.
- Oh, mi amor! Santa Muerte! Nada toda la eternidad, cuando hay ocasión de conocerte… - дрожащим голосом ответил музыкант, сжав своей рукой ее ладонь. В воздухе повисла тишина, двое влюбленных смотрели друг на друга, словно после разлуки длинною в вечность.

- Очень жаль портить такой момент, но вам пора, - полностью разрушив все очарование, произнес мистер Ди.
- Я знал, что вы придете, - ответил музыкант, вставая с табуретки, и направился к компании, внезапно материализовавшейся возле окна.
- Прощай, Миктлансиуатль, встретимся в вечности… - с этими словами, мужчина положил руку на протянутую ему книгу и вмиг рассыпался, оставив после себя кучку белого порошка. Увидев это, его спутница закрыла лицо руками и заплакала.
- Нам точно нужно было его убивать? – шепотом спросил Ваня.
- Нужно, выйдем наружу - поймешь - с грустью ответила Марис.
- Ох, Миктлантекутли, что же ты натворил? Ты сделал это ради меня… только так мы могли встретится, - рыдающим голосом, сказала девушка с «сахарным лицом»: - любимый! Мы будем вместе в забвении! Шибальба ждет нас!
- Убери книгу! – закричала Марис, но было уже поздно, девушка коснулась пожелтевших от времени страниц, вмиг рассыпавшись в порошок.
- Твою ж мать, Санта Муэрте! – выругался мистер Ди: - только она могла их всех оживить…
- Это что, была Катрина? – Удивленно спросил Дима.
- Катрина самое распространенное из ее имен, она же Санта Муэрте или святая смерть, Майя называли ее Миктлансиуатль, - разъяснил ему Ди.
- Пол Мексики поклоняются ей и ее мужу, но почему они появились только сейчас? – спросила у него Марис: - Думаешь тут замешан Ластик?
- Давай не при стажерах, Марис…
- Кто такой этот ластик? Это тот «Стиратель», о котором говорил древень? – перебил Ваня.
- Извини, друг, но Абсалон запретил посвящать стажеров, это слишком опасно для вас! – ответил мистер Ди: - Скажу только одно, если увидишь, как кто-то жрет гвозди или консервные банки, словно это кусок вкусного, малинового пирога, беги…
И не оглядывайся!

Отредактировано masrock (02.01.2016 23:31:44)

Глава 13 - "Кристаллы"
Сегодня был самый лучший день в моей жизни! С самого утра мы с папой играли в снежки. Нет, я не кидалась ими, как братья, папа говорит, что хорошие девочки так не делают. Я просто залезла на крышу и скатывала оттуда маленькие снежные шарики, смеясь, когда они, увеличиваясь, попадали папе на голову. Он так смешно охал и притворялся, будто бы это были тяжелые камни. Папа у меня настоящий силач, за то время пока я играла на крыше, он вырубил из дерева фигурку младенца-Иисуса, родившегося в этот день, много-много лет назад. Когда мне надоело играть, я слезла и, повиснув у папы на шее, попросила отнести меня внутрь. Я могла бы, и сама это сделать, но мне так нравится его борода, такая длинная и такая густая… когда он меня нес я воткнулась в нее лицом и почувствовала, как снежинки растают под моим дыханием, это было волшебно.
В отличии от меня, мама папину бороду не особо любит, говорит, что она колется, хотя я и не понимаю, как это может быть…
Папа у меня настоящий великан, он с трудом проходит в двери нашего дома. А вчера вечером, когда к нам в гости пришел его начальник, я еле сдержала смех, увидев каким ничтожным кажется рядом с ним этот злой старичок.
Вообще мне не особо приятно вспоминать этот визит. Хоть папа и сказал, что господин Бернар из Ко объезжает окрестности и просто заглянул посмотреть как у нас дела, мне показалось что это была самая настоящая проверка.
Больше всего мне не понравилось то как он посмотрел на маму, с какой-то неприязнью и отвращением. Я уверенна, папа побил бы его за один этот взгляд, не будь он главным инквизитором Лангедока…
- Как тебя зовут, дите? – спросил он, подойдя ко мне.
- Линиам, - ответила я и отвела взгляд.
- Такой красивой девочке, могли бы дать и христианское имя, - строго сказал он, проведя пальцем по моему лицу.
Фу! Я потом еще долго пыталась забыть это противное прикосновение и его, полный непонятной жадности, взгляд…
- Скажи мне, Линиам, кому в этом доме молятся перед едой и перед сном?
- Младенцу Иисусу и его небесному отцу, - выпалила я, заранее подготовленную фразу.
На самом деле у нас в семье перед едой мыли руки, а перед сном чистили зубы, белым порошком, который мама называла «Soda». «Он не даст мелким, злобным монстрам поточить ваши зубы, пока вы спите» - сказала она, когда-то, впервые заставив нас это делать. Папа поначалу воспротивился этому «diaboli ritu», но узнав от мамы, что ему что-то там не перепадет ночью, и сам начал делать это каждый вечер.
- Вам нужно в дом икону или, на худой конец, фигурку кого-нибудь из святых! А то можно подумать, что здесь живут «hereticus»! – сказал папин начальник, не терпящим возражений тоном. И уже уходя: - Кристофор, выйди со мной. Мне нужно с тобой поговорить.
Когда папа вернулся, он был очень мрачным и встревоженным. Я подбежала и обняла его, чтобы утешить, но, наверное, недостаточно сильно.
- Что он от тебя хотел? – испуганно спросила мама.
- Лин, иди к себе в комнату, нам с мамой нужно поговорить, - сказал он, поцеловав меня в лоб.
Мне было ужасно интересно, о чем же они там говорили, но как я не старалась, я смогла услышать всего несколько фраз, и то только когда папа или мама срывались на крик.
«Ноги его больше здесь не будет!» - «Я этого pervertunt отравлю, если он еще хоть раз такое предложит!» - «Ты же знаешь, я не могу бросить эту работу! Мы живем гораздо лучше многих, Алэйна!» - «Я ему ясно дал понять, что об этом не может быть и речи!» - «Такие как он всегда получают то что хотят», - после этих слов мама расплакалась.
Я вообще не люблю, когда дерутся, но как же мне хотелось в тот момент чтобы папа догнал этого Бернара и надавал ему как следует!
«Папа говорит, что Бог и его сын Иисус очень добрые, а этот противный дядя – главный слуга Бога, но он злой. Неужели бог так занят своими небесными делами, что не видит какие плохие у него слуги?» - задумалась я: «А может бог тоже злой? Нет, не может быть! Папа – самый умный из всех, кого я знаю, он никогда не ошибается!»
Мама, наверное, согласилась бы с такими моими мыслями. Она вообще не особо верит в эти «Ecclesia ineptias». Ее родители, мои бабушка с дедушкой, которых я не застала, верили в какого-то «Mitrá», но папа запрещает нам даже упоминать это слово.
«И вообще, что такого сделал этот младенец, что мы каждый год празднуем его день рождения? Лучше бы мы праздновали день моего папы! Он очень добрый, всегда помогает людям и у него нет злых слуг», - эта внезапная мысль заставила меня улыбнутся. У меня всегда было очень хорошее воображение, и сейчас я очень ярко представила себе папу, с его большой и пышной бородой, шагающего от дома к дому и дарящего людям радость, такой себе «Père Noël» (Рождественский отец, - автор) …
- У меня есть для тебя подарок, Лини, - оторвала меня от тяжелых воспоминаний, мама.
От этих слов у меня перехватило дух! Боже! Неужели это то, о чем я думаю? Я увидела, что в руках мама держит длинный, обтянутый кожей футляр, на котором золотыми буквами было выведено три слова - «Viola da braccio». Сгорая от нетерпения, я открываю его и слезы радости выступают у меня на глазах. На вид скрипка такая же прекрасная, как и на слух. Сверкая снежной белизной, она манит меня к себе, словно несбыточная мечта, которая вдруг стала явью.
- Господи-Иисусе! Я никогда не видел виол такого цвета! – словно издалека, доносится до меня голос папы.
С трепетом, словно это некий Грааль, сделанный из тончайшего хрусталя, я достаю свой подарок из футляра и перевожу взгляд на маму. Ее лицо сияет в улыбке. В этот момент я самая счастливая девочка в мире…
- Я люблю тебя, мама! Спасибо тебе! – кричу я сквозь слезы, бросаясь ей на шею.
- Как у тебя получилось ее достать, Алэйна? – спрашивает папа.
- Скажем так, один мастер из города обратился ко мне за помощью. Его внук весь покрылся красными пятнами, чем очень напугал старика. Так что этот подарок стоил мне мешочка трав и зеленого налета из нашего старого сыра… - с улыбкой отвечает мама.
- Ты ж моя ведьмочка, - говорит ей папа, на его лице появляется озорная улыбка, как будто он задумал какую-то шалость.
- Иди в комнату, поиграй с подарком, Лин, - приказывает он мне, зачем-то отвернув младенца-Иисуса лицом к стене.
Оставив их наедине, я радостно убегаю к себе и закрываю двери на засов, папа всегда говорит, чтобы я так делала, когда хочет побыть с мамой вдвоем. Там, поддавшись неожиданному порыву, я подхожу к окну и смотрю на небо. Внезапно меня осеняет: «Звезды… я должна показать им свой подарок! Я же обещала!»
Я уже не раз тайком выскальзывала поговорить со своими новыми друзьями, когда папа с мамой занимались своими взрослыми делами, вот и сейчас, тихонько открыв окно и проверив не идет ли снег, «я скорее умру, чем испорчу этот подарок!», я выскочила наружу.
- Смотрите что у меня есть, - с восторгом шепчу я, подняв взгляд в небо.
И звезды смотрят. И им нравится то что они видят.
- Возьми смычек, Линиам, сыграй для нас, - говорят они, голосом, звучащим прямо у меня в голове.
Я прикладываю скрипку плечу, ложу голову на подбородник, как на картинке в книжке и в этот миг словно весь мир раскрывается передо мной…
Я понимаю, что это не просто инструмент… это часть моей души, воплощенная в дереве, покрытом белоснежной краской. Натянутые струны так и ждут, когда их коснется волос смычка, заставив их ожить и запеть. Я уверенна сама судьба свела меня с этим чудесным инструментом.
Не в силах противится такой огромной силе, я начинаю играть… я не знаю, как, но у меня получается, словно это не тонкие стальные струны, а сама душа поет… я слышу прекрасную мелодию, она успокаивает и, в то же время немножко тревожит меня.
Маленькая снежинка падает с неба, покачиваясь из стороны в сторону, словно танцуя под мою музыку. Вот она уже поравнялась с моими глазами, не прекращая играть, я заворожено смотрю на ее грациозный танец, а снежинка продолжает свой полет к земле…
Внезапно, коснувшись земли, она словно прорастает, как зерно, которое посадили и начали поливать, только в тысячу раз быстрее. Бесчисленное количество тоненьких кристалликов, словно прозрачные веточки сказочного дерева, тянутся вверх к звездам, все выше и выше. Проходит пара секунд и передо мной уже целая стена из, покрытого чудесными узорами, тоненького льда. Продолжая играть, я подхожу вплотную к этому чуду всматриваясь в его блестящие узоры.
В каждой из граней, каждого кристаллика, я вижу себя играющей на своей «душе» - с этого момента я не могу по-другому называть этот удивительный подарок…
Неожиданно мои изображения исчезают и ледяная стена, которая теперь выше чем крыша нашего дома, окрашивается в кроваво-красный цвет. Теперь, вместо себя, я вижу в кристаллах жуткий, жадный взгляд папиного начальника, смотрящий, как будто прямо мне в душу.
Испугавшись, я перестаю играть и, издав тысячи ели слышных «Дзынь», сказочная стена рассыпается на мелкие-мелкие кусочки. Я снова слышу голос у себя в голове: «Не бойся, Линиам, все хорошо, мы не дадим тебя в обиду!», и это немного меня успокаивает.
«Даже если бы он и смог, как слуга бога, договорится с моим ангелом хранителем, то со звездами ему не справится никогда!» - с этими мыслями, я залажу назад в дом и ложусь спать. Сегодня был самый чудесный день в моей жизни! И эго не испортит никто! И никогда!

Глава 15 – «Свидание»
Что может быть романтичней, чем ужин при свечах… на кладбище!
Вообще-то он не планировал вести Марис на первое свидание в столь мрачное место. Но судьба, в лице Абсалона, распорядилась иначе.
- Прости что так получилось… - извинился Иван.
- Ничего, Вань. За что тут извиняться? Такова наша «работа»
- Давайте разделимся, может быстрее найдем этого малыша. Я с Димой, ты с Марис, - прозвучал голос Джеффа.
- Отличная идея! – ответила Марис и нежно взяла Ваню за руку. От этого прикосновения, сердце парня начало биться в бешеном темпе.
- У меня в рюкзаке свечи и бутерброды, - лукаво подмигнув, прошептала она.

«Какой же он тяжелый», - думал Костя, перекладывая громоздкий дорожный чемодан с одной руки в другую: «я ведь половину из этих вещей даже не доставал! Эх, надо переезжать от родителей! Зачем мне три свитера в Таиланде? Хорошо хоть нести осталось всего пол улицы»
По правде говоря, он был даже рад, этому мелкому неудобству, как и любой вещи отвлекающей его от событий недельной давности…
- Это была просто галлюцинация! – твердил он себе.
- Ага, и самолет, весь изрешеченный птице-монстрами, который телепортировался… в Америку! – отвечал голос его здравого рассудка.
- Об этом лучше не думать, вдруг я сошел с ума? Ни в новостях, ни в интернете об этом ни слова…
- Ну конечно, как и о пилотах с перерезанными глотками, которых я видел собственными глазами!
Увлеченный спором с самим собой, парень и не заметил, как практически дошел домой…
«Стоп! Почему калитка открыта? Родители всегда запирают. Мама по паранойе не уступает Хемингуэю!», - внезапно насторожился он: «И что это за силуэт во дворе?»

- Думаешь можно… здесь…
- Я не верю, что мертвые могут обижаться. Кроме того, мы же не на могилке, а рядом. Возьми у меня в рюкзаке плед, джентльмен. И вообще, поухаживай за дамой… - с улыбкой сказала Марис и повернулась к нему спиной.
Ваня подошел к девушке вплотную и начал расстегивать рюкзак. При свете луны Марис была еще прекрасней! Эти хрупкие, немножко костлявые плечи, тоненькая талия, длинные ножки, красоту которых не могли скрыть даже теплые джинсы. Бледное, чуть наивное, озорное лицо и длинные, чернющие как сама ночь, волосы… их запах дурманил и манил к себе. «Вот бы уткнутся в них носом и нюхать пока не упаду без чувств» - подумал Ваня и, поддавшись внезапному порыву, схватил девушку за плечи и развернул лицом к себе.
«Ну наконец-то» - прошептала Марис и запрыгнула на него, обхватив ногами.
Через секунду они уже лежали на земле, между двух могилок и страстно целовались. Ваня не мог насытится этим поцелуем, он смаковал каждый уголок ее нежных губ, время от времени обхватывая своими ее шершавый язычок. Руками парень с жадностью, словно боясь пропустить хоть один миллиметр, водил у нее по спине, ощущая, сквозь тонкую майку, горячее полное страсти тело. Он почувствовал, как тоненькие пальчики Марис со страстью вцепились ему в волосы и, осмелев, начал опускать руки все ниже и ниже…

«Кто бы там ни был, лучше, чтобы он тебя не заметил», - подумал Костя и, повинуясь своей интуиции, спрятался за ближайшим деревом. Благо ствол был достаточно широким, «что-то я не помню, чтобы тут такое росло…», чтобы укрыть парня. Осторожно положив чемодан на землю, он достал из него бинокль, «интересно что безумней: прятаться от незнакомца, который стоит у тебя во дворе или взять с собой в отпуск бинокль?», и поднес его к глазам.
Наведя резкость, Костя увидел огромного размера кирзовые сапоги, выглядывающие из-под грязного плаща, а рядом с ними ножки от стола, что обычно стоял в их гостиной…
- Твою ж мать! Что это такое? – вырвалось у парня, когда он поднял бинокль повыше.
Странный, высокий мужчина в грязном плаще, лицо которого скрывал капюшон, стоял посреди его двора и, сосредоточено вертел ручку мясорубки, прикрученной к столу. Но это были еще цветочки… сначала Костя подумал, что на столе лежат какие-то тряпки, но, добавив увеличения, парень с ужасом увидел, что по всему столу равномерно разложены трупики различных зверей, все со свернутой шеей. Были там и мыши и даже несколько голубей, но, в основном это были маленькие котята…
- Нужно срочно вызвать милицию! Это псих какой-то, - только успел подумать он, как вдруг существо во дворе схватило одного из котят за хвост и, не прекращая крутить ручку, опустило его в мясорубку. Увидев, как из решетки начинает вылезать красная жижа, «там же кости, это с какой силой нужно молоть», Костя не выдержал и резко опорожнил все содержимое желудка на траву перед собой.

«Интересно, у всех девушек такая же упругая и приятная на ощупь пятая точка?» - с этими мыслями Ваня, набравшись смелости, переместил свою руку со штанов девушки сначала на ее талию, а затем провел немножко вниз, засовывая пальцы под плотно облегающие джинсы. «Боже, она же ведь чувствует сейчас, что творится у меня там снизу!» - подумал он, но, почувствовав ее жаркое дыхание у себя на лице, понял, что смущаться нечего…
Внезапно Марис оттолкнула его с такой силой, что он, пролетев несколько метров, упал на соседнюю могилку.
«Что я сделал не так?» - успел подумать Ваня, как вдруг на то место, где они еще секунду назад чуть не дошли «до пятой базы», с грохотом опустилось что-то длинное и тяжелое, разнеся на кусочки несколько надгробий, стоявших в ряд.
Ваня думал, что уже привык ко всему, но, когда он поднял глаза вверх, его челюсть отвисла от удивления… огромный, высотой, наверное, с десятиэтажное здание, человекоподобный монстр, с длинными штырями вместо рук и ног, стоял посреди кладбища и осматривался по сторонам.
- Появился! Джефф, Дима, мы тут! – услышав голос Марис, слева от себя, Ваня побежал к ней.
- Ну ни хрена себе «малыш»! – прокричал мистер Ди, подбегая к ним: - Мы с Ваньком отвлечем его, а ты подними Диму в воздух!
- Зачем? – удивленно спросила она.
- Древень сказал - взять живым….

- Батарея сдохла! Ну как же так? – возмутился Костя, положив в карман бесполезный мобильник.
Еще раз смотреть в бинокль не хотелось, но, перед тем как бежать за помощью, он хотел убедится в том, что псих еще там. «Всех перемелет – тогда уйдет», - мелькнула в голове безумная мысль. Поднеся окуляры к глазам, он увидел, что незнакомец продолжает заниматься своим ужасным делом…
Внезапно чужак резко развернулся и уставившись, казалось, прямо на него, сделал рукой подзывающий жест, словно приглашая присоединится к себе. От увиденного у парня похолодело в жилах, но тем не менее он навел резкость, пытаясь разглядеть лицо незнакомца…
- Твою мать! Слишком темно! – выругался он, отбросив бинокль. «Все, пора идти к соседям за помощью…» - подумал и, оглянувшись через плечо, чтобы убедится, что этот ненормальный его не преследует, начал пятится назад, как вдруг его посетила ужасная мысль: «Свет в окне! О боже! Они же все дома!»
И тут Костя понял, что может быть что-то пострашнее жутких тварей, атакующих самолет…
«Придется вернутся, обойду дом сзади…»

- Torratis! Dilacepet membis turis, compite! Audede vocam meem voluigo! Redntas! Orstor obteo, issit!
Torratis! Dilacepet membis turis, compite! Audede vocam meem voluigo! Redntas! Orstor obteo, issit!
Torratis! Dilacepet membis turis, compite! Audede vocam meem voluigo! Redntas! Orstor obteo, issit!
Torratis! Dilacepet membis turis, compite! Audede vocam meem voluigo! Redntas! Orstor obteo, issit! – Снова и снова повторял на языке, который не могла перевести даже оратосфера, на удивление громким голосом, парящий в воздухе вместе с Марис, Дима. В то время как мистер Ди отпугивал чудище змаралюменом, а Ваня отвлекал монстра стрельбой из, бережно - «не дай бог поломаешь!» врученной ему, двустволки.
Под действием древнего заклинания, монстр начал уменьшатся, и уже через несколько минут скрылся в траве. Марис стремительно подлетела к нему и со словами – Ну вот теперь это действительно малыш, - подняла с земли удивленно озирающееся по сторонам существо, размером со спичечный коробок.
- ТП в клуб, Марис! Магии хватит на сутки максимум, - обратился к ней Дима, когда Ваня и Джефф вплотную подбежали к ним.
- Продолжим дома, - с улыбкой шепнула девушка, Ване на ушко, и мир погрузился во тьму.

«Котики птички и хрюшки
Здесь всеее мои зверушки», - доносился, снаружи, противный, слащавый голос незнакомца, заставив содрогнутся. «Ну, по крайней мере я знаю, что он во дворе», - подумал Костя, пробираясь в дом через задний вход.
«Приходи пироваааать
Начинай остываааааать»
Вот и второй этаж, комната родителей в дальнем конце коридора…
«Чаще режу чем рубаю
Усмехаясь, завывааааю»
- Боже, прошу тебя: пусть с ними будет все в порядке, - прошептал Костя, открывая дверь.
«Пища для богов!
Костяяя… ты готов?»
- Нет! Мама! Папа! О боже! – закричал он, смотря в комнату.
«Это не человек! Что же за существо могло такое сделать? Боже, нет!» - в ужасе подумал парень, схватившись за стену, чтобы не упасть, затем сел, обхватил руками голову и заплакал. Воздух в коридоре стал каким-то тяжелым, будто бы вязким, все вокруг помрачнело…
«Слизней боятся улитки и детки
Выходи, паренек, дам конфетку!»
- Иду… - обреченно прошептал он, спускаясь вниз. «Смерть лучше, чем неизвестность… нет смысла сопротивляться» - пронеслась в голове, казавшаяся спасительной, мысль.

- Вот, как ты и просил, Абсалон. – с этими словами Дима протянул существо в пол-литровой банке.
- Чудно… Шмаг, дай мне Некрономикон! – крикнул тот, ближайшему гремлину.
- Что? Я не ослышался? – с удивлением спросил Ди.
- Очень злая книга, - проигнорировал вопрос древень, с улыбкой забирая огромную, похожую на древнюю энциклопедию, книгу в обертке из почерневшей от времени кожи, - то что нужно…
Существо, увидев книгу, отпрыгнуло в противоположный конец банки.
- Расходитесь все! Я сам с этим разберусь! – не терпящим возражений тоном, приказал он.

На улицы Ромнов опустилась ночь, чистое звездное небо, освещала кроваво-красная полная луна. Парень вышел из парадной двери и с отрешенным лицом, медленно, словно в трансе, направился к двухметровому существу в, ужасного вида, плаще и широкополой, грязной шляпе. Незнакомец резким движением отломил алюминиевую ручку от мясорубки и, со скрежетом откусив кусок, принялся жевать, не сводя с него глаз. Когда Костя был уже в паре метров от него, существо раскинуло руки, словно намереваясь обнять старого друга. Парень поднял голову и, взглянув в «лицо» незнакомцу, в ужасе попытался попятится назад, но безуспешно. Словно какая-то невидимая сила толкала его в объятья этого чудовища.
«Ну вот и все. Это конец», - обреченно подумал Костя.
Внезапно послышался оглушительный свист и огромная ветвь, врезавшись в монстра, отбросила его к забору. Костя встрепенулся, силы вернулись к нему, как будто невидимые чары спали. Подняв голову, костя увидел, что дерево, за которым он прятался увеличилось в размерах в два раза и, «я точно сошел с ума», на его широком стволе появились черты лица…
- Не тронь его, Стиратель! – раздался, громогласный глас.
- Здравствуй, первый! Последний из равных! – нечеловеческим, шипящим, словно у гигантской змеи, голосом, ответило существо.
Круглыми, от удивления, глазами, Костя ошарашено наблюдал, как ожившее дерево достало, рука-веткой из рот-дупла, стеклянную банку и огромную книгу.
- А кто это у нас там? Ой, ты принес Зверя! Каааак мило… - прошипело существо.
- Уходи, парень! – крикнуло дерево, кидая банку к ногам чудовища: - На долго я его не задержу!
Раздался щелчок и древень начал читать из открытой книги: - In nomine Domini, Lucifer! Adjuro vos, Behemoth! Surgite et perdat inimica mea!
- Старые штучки, Абсалон! Они лишь задержат меня! – прошипел монстр.
- Мне это и надо!
Внезапно, словно из ниоткуда, на том месте, куда упала банка, возникло ужасное чудище с штырями вместо конечностей и огромными оленьими рогами, и начало расти буквально на глазах, через минуту достигнув размеров высотного дома и с ревом кинулось на монстра в плаще.
- Я сказал уходи! Быстро! – крикнуло дерево на оцепеневшего от удивления Костю. Не заставив себя упрашивать, тот, изо всех ног, побежал прочь…

- Теперь твоя очередь, Первый! – спустя пять минут сказал, тяжело дыша, монстр в, порванном в клочья, плаще, стоящий посреди огромной кучи белого порошка.
- Не сегодня. – спокойным тоном, ответил древень и с оглушительным треском, втянулся в землю. Уже через пару секунд на его месте остался лишь маленький росточек. Монстр в, удивительным образом вернувшемся в прежнее состояние плаще, подошел к нему, сорвал и медленно, словно смакуя лизнул своим длинным, с кучей ярко-розовых присосок, языком.

Отредактировано masrock (28.01.2016 23:55:36)

Глава 17 – «Яичница с беконом»
- Проснись, Ваня! Шибальба ждет…
«Что? Кто это сказал?» - подумал он, отходя ото сна: «Сколько ж я спал? Кровать пуста, за окном вовсю светит солнце… что вчера произошло?»
Сознание путалось, словно в тумане. Поначалу Ваня даже не сообразил где он. «Я у Марис, точно! Наверное, мне нужно поесть…», - с этими мыслями, он оделся и, почему-то, вместо кухни, вышел на крыльцо.
Зимний лес, посреди которого, на поляне, стоял дом Марис, был невероятно красив! Все вокруг было ярко-белым и дышало свежестью. До самого горизонта тянулись, присыпанные снегом, деревья.
«Завтра я приготовлю тебе яичницу с беконом, восполнишь силы, жеребец…»
- Чья это фраза? Не помню... – внезапно остановившись, прошептал он, - и когда я успел дойти до опушки леса?

- Проснись Линиам! Зло уже близко, но добро еще ближе…
Кто это сказал? Кто такая Линиам? Почему так темно?
Я поднимаю голову и вижу, что стеклянный купол, отделяющий меня от реальности, присыпана снегом. Вот оно что! Мне нравятся снежинки. Они порождают во мне нежные, давно забытые чувства…
Внезапно, где-то вдали, каркнула ворона. Наверное, ее кто-то спугнул. Кто бы это мог быть? Не знаю почему, но мне кажется, что это кто-то хороший. И он потерялся, застрял меду той и этой стороной… мне, во что бы то ни стало, нужно указать ему путь! Но как? Я знаю! Вот она – моя душа. Я легонько провожу пальцами по ее натянутым струнам, которые поведут его в нужном направлении…

С каждым шагом, Ваня уходил все глубже и глубже в лес. «Сколько я уже здесь брожу?» - подумал он: «Судя по солнцу, недолго, а такое ощущение что часами». Внезапно почти рядом в чаще леса послышались голоса.
- Слушай меня внимательно, Грюк. Проложишь кабель от запретной поляны, прямо к себе в отдел! И не жалей материала! Бери что угодно! Любая магия: темная, светлая, без разницы!
«Да это же Абсалон. Как он здесь оказался? Не знал, что он может передвигаться»
- Что дальше?
- Тебе придется создать ретранслятор. Держи. В ней есть основная инструкция…
«Второй голос мне тоже знаком. Интересно кто это?» - с этими мыслями, Ваня свернул с тропинки и уже через минуту увидел древня, а рядом с ним, гоблина – главу отдела исследований, внимательно рассматривающего обложку книги.
- Кто этот «Да Винчи»?
- Один молодой ученый. Поосторожней, это единственный экземпляр! Отобрал его у Тамплиеров, в последнем походе.
- Не знал, что они еще существуют… или теперь уже нет?
- Ты же меня знаешь…
- Да… - на лице у гоблина появилась лукавая улыбка, - зачем все это, Абсалон?
- Этому месту нужна защита! И я ее дам… любой ценой!
Неожиданно до Ваниных ушей донеслись веселые, мелодичные звуки скрипки. В ту же секунду, словно их это спугнуло, древень и гоблин исчезли, растворившись в воздухе.
«Мне что, это все почудилось?» - подумал парень: «Что-то я совсем плох, не помешало бы поесть…» - с этими странными мыслями, он развернулся и пошел в направлении источника этой манящей мелодии.

Он уже рядом. Я чувствую его все сильнее и сильнее. Духи прошлого, повстречались ему на пути. Но он встал на путь мелодии и совсем скоро будет здесь. Я должна играть сильнее! Я должна играть громче! Я должна играть ярче!

«Я должен идти быстрее! Это очень важно!» - думал Ваня, пробираясь сквозь деревья. С каждым шагом мелодия становилась все громче, придавая ему сил. «Мне еще нужно успеть поесть… да что же это такое? Что за мысли?»

Он пришел, я знаю это. Теперь можно уже не играть. Я опускаю смычек и подхожу к стеклу….

Внезапно деревья закончились, и мелодия резко оборвалась. Ваня выбежал на небольшую, идеально-круглую поляну.
«Мне знакомо это место… и этот предмет в центре тоже… не могу вспомнить… я уже был здесь. Только в прошлый раз не было этого белого свечения» - с этими мыслями он подошел к постаменту, сверху которого было что-то круглое, засыпанное снегом. При этом переступив поток белого света, текущий ровной линией, словно по невидимому трубопроводу, куда-то в лес.
С силой дунув на снег, Ваня увидел округлую, стеклянную стенку шара, а за ней…

Снег исчез. Я впервые вижу его, но он почему-то дорог моему сердцу. Я чувствую, что он добрый, простой. Не такой как тот с ракушкой…
Я могла бы играть и удерживать его здесь вечно! Возможно даже рядом. Здесь - за стеклом…
Что за мысли? Это неправильно! Ему нужно спешить! Тень безумца уже нависла над ним и всеми, кто ему дорог!

Молодая, миниатюрная девушка, красивее которой Ваня в жизни не видел, смотрела на него по ту сторону стекла. Ее лицо озаряла добродушная, прекрасная улыбка. А в наивных, широко открытых, глазах читалась надежда и призыв. Поддавшись на этот взгляд, он коснулся стекла…

Я коснулась ладонью стекла и впервые за все те эоны лет, что я здесь, чувствую себя живой. Даже сквозь ужасный холод стенок моей тюрьмы я ощущаю его тепло….
- Забери меня отсюда пожалуйста! Я хочу снова почувствовать солнце! Я хочу жить как ты! – кричу я, но он не слышит. Стекло пропускает только те звуки, которые хочет.
Он резко поворачивается, словно окликнутый кем-то и тут же исчезает. Не в силах сдержатся, я начинаю плакать и колотить кулаками по стеклу. Там, снаружи, живой мир, который так манит меня. Теперь я не боюсь неизвестности и хочу выбраться из своей тюрьмы! Придет ли он еще раз? Я не знаю…
Успокоившись, я опускаю руки. С ужасом чувствую, как стекло начинает затуманивать мой разум, очищая воспоминания…
Неужели надежды нет и все опять будет как было, повторяясь по кругу вновь и вновь? Вновь и вновь...

- Проснись! Ты мне нужен!
«Очень… странный… сон!» - подумал Ваня, открыв глаза: «И кто меня будил? Или это было тоже во сне? На кровати никого нет…»
И тут его словно током ударило!
«Марис! Мы вчера впервые занимались любовью», - улыбнулся, вспоминая события прошлой ночи: «Она еще обещала приготовить с утра мое любимое блюдо…»
Странное чувство тревоги охватило парня. Соскочив с кровати, он со всех ног бросился бежать…
- О боже!
На кухне был полнейший погром. Кастрюли, тарелки и другие принадлежности, были разбросаны повсюду. Оторванная дверка шкафчика для специй валялась в противоположном конце комнаты. Самой хозяйки нигде не было. «Она сопротивлялась, но ее схватили», - пришла в голову ужасная мысль. Неожиданно Ваня увидел сковородку, чудом не сброшенную с плиты и почувствовал сильнейший в его жизни голод.
Подойдя поближе, Ваня услышал резкий, противный запах протухших яиц.
- Это сколько же я спал? – с ужасом в голосе, прошептал Иван, глядя на вздувшуюся, покрытую мелкими, зелеными точками, яичницу с беконом.

Глава 19 – «Засыпая»
Наверное, я обидела своего ангела-хранителя. Мне так плохо. Будто бы кто-то забрал у меня все силы. В книге, которая зовется «Библия», написано, что все болезни бог посылает за наши грехи… или как испытания. Может быть это и правда, может и заслужила, но это так не вовремя случилось! На улице весна, ручейки текут, все цветет оживает, а я, вот, умираю...
Я ведь только-только научилась играть, а тут этот ужасный кашель. И жар… как будто меня кинули в горящий костер и оставили там.
Все началось дней тридцать назад. Точно не знаю. Большую часть этого времени мне было ужасно плохо. Зато помню тот день. С утра я еще играла на своей душе, мама говорит, что у меня начинает неплохо получатся, а папа уже не закрывает лицо ладошами, сделав гримасу-мученика. А потом ни с того ни с сего начался кашель. Сначала он был не особо сильным, но в обед я уже ели успевала дышать в перерывах между припадками, а вечером стало совсем плохо…
Так больно внутри, мне кажется, что я вдыхаю не воздух, а что-то ядовитое и обжигающее. И это что-то медленно и мучительно убивает меня. Когда спросила у мамы – не умру ли я, она расплакалась. Ненавижу, когда мама плачет! Так не должно быть! Она хорошая и такая заботливая! Приносит мне только самое вкусное из еды! Ну это если не считать ее порошки… ужасно горькие, но мама говорит, что они мне помогут. Вот только они не помогают! На какое-то время мне становится лучше, а дальше болезнь наваливается с новой силой.
Я лежу и обнимаю свою скрипку, у меня уже нет сил на ней играть. Мне кажется, что скоро и жить сил не останется. Я проспала весь день. Дядя Жермен сказал, что во сне мое спасение и я ему верю. Он такой смешной, только мама с папой его почему-то боятся. Они даже поссорились, прямо у меня в комнате. Наверное, думали, что сплю, но я только начала приходить в себя и успела услышать конец их разговора.
- Он не поможет, Алэйна! Только беду навлечет!
- Ты же знаешь, я бы никогда не обратилась к нему, будь у меня другой выход!
- Он mortuis veritatem! Как он может помочь нашей дочери!
- Я готова на все, Кристоф! Ничего из моих лекарств не помогает! Если надо, я и свою душу отдам за нее!
- Надеюсь твой cognata этого не потребует…
- Мне без разницы.
Дальше я не слышала. Сон опять навалился на меня и в следующий раз проснулась уже вечером, когда он пришел.
- Просыпайся, Лин, – прошептала на ушко мама, поцеловав меня в лоб, - пришел твой дядя, он немного странный, но ты не пугайся. Он попробует прогнать твой недуг.
- Я уже проснулась, мам.
Открыв глаза, я увидела в дверях его… странный это было не то слово! Скорее странно-пугающе-смешной. Чуть выше меня ростом, с длинными, почти до пола, волосами, заплетенными во множество косичек, смазанных чем-то блестящим. Как будто кто-то накидал ему на голову кучу толстых, грязных веревок. Борода у него поменьше чем у папы, но все равно внушительной. Но самыми необычными были глаза с маленькими-маленькими, как точечки, зрачками, обведенные черными, будто нарисованными сажей, кругами на пол лица.
- Так, всем выйти! И закройте окна, - хриплым голосом приказал он, доставая из своего мешка какие-то мелки и еще что-то непонятное.
- Не приказывай мне, некромант! Я здесь хозяин! – возмутился папа.
- Вы хотите, чтобы я помог или нет?
- Смотри мне, если с ней что-то случится, я тебя убью!
- Не нужно меня пугать тем, с чем я работаю. Алейна, мне дадут провести ритуал или нет?
- Кристоф, пойдем. «Все будет хорошо», - сказав это, мама обняла папу и вывела его из комнаты.
Я никогда не забуду с какой надеждой она посмотрела на дядю оглянувшись в дверях.
- Дядя Жермен, а что у вас с глазами? – спросила я, глядя как он рисует странные круги, с торчащими из них косами и двумя крестами внутри, на стенах, своим черным мелом.
- Ты о моих зрачках?
- Да, почему они такие маленькие?
- Их забрал Нерг… в общем это часть моей платы за некоторые способности.
- Папа считает вас опасным, но мне вы кажетесь немного смешным…
- Думаешь я добрый?
- Я не знаю…
И я действительно не знала. Смутившись достала из-под одеяла свою душу и обняла ее, я часто так делала после того как заболела, иногда даже казалось, что это придает мне сил.
- Вот что я тебе скажу, Линиам, если бы не твоя мать, однажды не спасшая мне жизнь, я бы подождал пока ты умрешь, а потом сделал из тебя зомби… шучу, я бы не стал ждать.
- А что такое зомби?
- Это как твой отец, только послушней, - сказал дядя и рассмеялся.
Если честно, я не совсем поняла шутку, но мне стало немножко обидно за папу. Видно было, что он не нравится дяде Жермену. Но как мой папа может кому-то не нравится?
Закончив рисовать странные символы, дядя обернулся ко мне и его взгляд упал на мою скрипку.
- Шшшшш, - зашипел он, как кот увидевший собаку. – Не знаю, что это, но убери это, девочка! – вскрикнул дядя, прикрыв рукою глаза, - тебя что, не ослепляет этот яркий свет?
- Нет.
Я очень удивилась, но спрятала скрипку назад, под одеяло.
- Странный артефакт… я вижу его свечение даже через ткань! Но в Пикатриксе о нем ничего нет! Береги его, девочка…
Конечно я буду ее беречь! Эта вещь мне дороже всего на свете! Ну кроме мамы с папой само собой! Я не ответила ему, силы начали опять покидать меня, но думаю он и так все понял.
- Теперь слушай меня внимательно дитя, и не перебивай! Хотя, вижу ты и не сможешь… - начал дядя Жермен, внимательно глядя мне в глаза: - эти знаки не спасут тебя, но продлят твою жизнь настолько, чтобы у снадобья твоей мамы появился шанс подействовать, - сказав это, он достал из мешка маленькую черную, словно обожженную над костром, косточку и засунул мне под подушку. – Ни в коем случае не выбрасывай ее пока не поправишься. Ну или пока не умрешь…
Видно было что он не шутит, и от этого мне стало по-настоящему страшно.
- С этой ночи и до самой… в общем пока твоя болезнь не закончится одним из двух, засыпая ты будешь переходить на ту сторону, - продолжил дядя: - в таком состоянии тебя ничто не сможет достать. Ни болезнь, ни даже сама смерть. Одним словом – спи подольше и проживешь побольше! Я не знаю куда перенесет тебя черный человек, когда ты закроешь глаза, но не пугайся! И помни – то, что происходит по ту сторону – остается по ту сторону, но оставляет след на этой! Мне пора, хочу добраться до горы пока не рассвело, – сказав это, он развернулся и пошел к выходу.
- Дядя… а вы… разве… не будете… читать… заклинания? – из последних сил спросила я, вспомнив сказки о колдунах.
- Заклинания - для поднятия, знаки – для поддержки! Запомни это! Впрочем, абуш кубж хекх бдыш-бдыш!
Хотя мне и было больно при каждом вдохе, я не выдержала и засмеялась, смотря как он кривляется. Нет, дядя Жермен точно больше смешной чем страшный…
Неожиданно лицо дяди стало серьезным и немного испуганным. Видно было, что произошло что-то чего он не ожидал.
- Ты только не пугайся, Линиам. С тобой хочет поговорить мой хозяин, даже я не знаю, что он может сказаааааать, - с трудом, будто бы сдерживая что-то внутри себя, сказал дядя и я увидела, как его зрачки в мгновение расширились, заполнив собой почти все глазницы.
- Линиам, дочь Алэйны! Выполнишь ли ты просьбу Нергала, владыки мертвых земель Лэнга? – сказал дядя тяжелым, чужим голосом, при этом кивая, словно подсказывая – соглашайся!
- Да… - с трудом выговорила я.
- Все сложилось, как и должно было, о amplifier maxime! Я вижу в этой поганой голове, что его сестра, хорошо рисует! Ты должна уговорить ее нарисовать твой портрет, через месяц, когда тебе исполнится ровно тринадцать…
Он еще что-то говорил. Что-то, что я должна написать, но я не могу вспомнить, как не могу вспомнить ни один из своих снов за последний месяц, хотя точно знаю, что они мне снились! Словно кто-то закрыл мне путь к участку памяти, где хранятся эти воспоминания. А может это из-за болезни? Мне было так плохо, что даже не помню, как он ушел…
Мне и сейчас не лучше. Солнце уже взошло, и я не могу больше спать. Смертельный огонь снова окутывает меня, заставляя все тело гореть, словно в том месте, которое папин начальник зовет адом. Вот он уже заползает внутрь через рот и мне становится ужасно больно дышать.
Чувствую, что не переживу еще один такой мучительный день. Я слышала, как мама называет мою болезнь – «Pertussis», а еще как она говорила папе, что нет от нее спасения, особенно для детей…
Но я не хочу умирать! Только не здесь! Собрав все силы, я встаю из кровати, беру свою душу и, чуть не упав, вылезаю через окно наружу.
Как же здесь хорошо! Теплый, весенний ветерок обдувает меня, отгоняя ужасный жар, а мокрая от росы трава приятно щекочет мне ноги. И я понимаю, если и прощаться с жизнью, то только здесь и только не в тишине!
Трясущимися руками с трудом подымаю скрипку, прижимаю ее к плечу и начинаю играть…
Поначалу у меня не получается, смычек соскальзывает, а ноты не желают выстраиваться в нужном порядке, но вскоре я будто обретаю новые силы. И вот я уже слышу, как из моей души доносится прекрасная мелодия. Мелодия жизни, мелодия которая подхватывает меня и уносит прочь от болезни и от всех моих проблем.
Внезапно трава подо мной начинает расти, нежно оплетая сначала мои ноги, затем тело, и наконец шею и голову, оставив нетронутыми только руки и глаза.
Продолжая играть с новой силой, я чувствую, как она заползает в рот и затем лезет дальше внутрь… нет мне не больно, то есть мне впервые за последнее время не больно!
Опустив глаза вниз, вижу, что трава вокруг рта, начинает краснеть, словно наливаясь кровью, а затем растворяется в воздухе, не оставив и следа. Еще секунда и она исчезает вовсе, а я стою совершенно здоровая и, как ни странно полная сил. От радости начинаю играть еще сильнее и быстрее…
Ух ты! Какой необычный длинный камушек! Мама мне всегда говорила, что у меня чересчур развитое воображение. И вот я уже представляю, что небольшой наполовину зарытый в землю валун — это маленький дракон, как в одной из маминых книг. От этой мысли мне становится еще веселее, и я продолжаю играть, смотря на камень, из которого прямо на моих глазах начинают осыпаться кусочки, словно невидимый скульптор лепит из него свою удивительную фантазию. Проходит меньше минуты и я, не успев сыграть и двадцати нот, с удивлением опускаю смычек…
Я просто в восторге от того что вижу! На расстоянии шага, на земле лежит маленький, не больше моей руки, каменный дракончик, с шестью лапками, двумя красивыми крыльями, длинным, усеянным шипами хвостом, и смотрит на меня своими огромными, горящими глазками.
«Пожалуйста, продолжай играть!» - говорит его взгляд, и я снова подымаю скрипку и снова играю…
Рот дракончика растягивается в довольной улыбке, обнажив два ряда острых каменных зубов, а из ноздрей вырываются два язычка пламени, чуть не достав до моих ног. Встрепенувшись от звуков первых нот, мой новый питомец взмахивает крыльями и извиваясь улетает в лес. Он вернется, я знаю это! Я чувствую его!
Я назову его Лапи. Наверное, маме с папой не стоит об этом знать. Представляю, как они обрадуются, когда придут с рынка и увидят, что я поправилась. Сегодня такой чудесный день! Буду играть до самого вечера…
И потом засыпая, впервые за месяц или больше, я буду улыбаться, вместо того чтобы плакать в подушку от боли.

Глава 21 – «Дрожь земли»
Она пропала! Она пропала! Она пропала!
Господи, я никогда в жизни не испытывала большего ужаса чем, когда влетела в комнату и не увидела футляр на своем привычном месте.
Где же ты, душа моя? Я ведь чувствую эти ели уловимые волны печали, исходящие откуда-то издалека. Кто мог тебя забрать? Папа говорит, что это были воры.
«putain merde fait chier!» - я не поняла ни единого слова из тех, что вскрикнул папа, когда мы вернулись с рынка и увидели, что двери нашего дома выломаны. Думаю, они не очень хорошие, потому что мама покраснела и закрыла уши ладошами.
Не знаю сколько я проплакала, наверное, очень много. Есть такая примета: чем больше смеешься – тем больше потом будешь плакать. Я раньше считала, что это чушь, но теперь верю! На рынке было очень весело, а теперь мне очень плохо. Все сходится. Я так от души насмеялась, когда папа споткнулся и упал лицом на прилавок с рыбой! Он потом всю дорогу выбирал из бороды чешуйки и смешно морщил нос. Маме тоже было очень весело.
- Теперь тебе придется сбрить бороду! – сказала она: - Ну или ходить и вонять тухлой рыбой…
Папа конечно же не поддался и сказал, что даже упади в конский помет, с бородой все равно не расстанется!
А еще меня угостил яблоком мой новый знакомый - Марк, сын продавца. Большим таким, вкусным. Он это сделал исподтишка, пока его папа отвешивал нам товар. Половину я съела, а половину хотела отдать Лапи. Он такой сладкоежка! И такой обжора! Ночью, когда родители спят, ну или занимаются какими-то своими делами - по звуку будто мебель двигают, я открываю окно и вылезаю поиграть с ним.
Я всегда оставляю что-то вкусное, угостить Лапика – так его по ласковому называю. Как будто чувствуя это, каждую ночь прилетает из леса, в котором живет. Понимаю, вряд ли он так вымахал за три месяца именно из-за моих маленьких угощений. Просто мне приятно смотреть как Лапи довольно улыбается, пережевывая очередную косточку, пока тихонько, чтобы никто не услышал, играю для него. Точнее играла, теперь мне не на чем! Ее украли! Как будто лишилась части себя и это очень больно!
Я еще обещала Марку сыграть для него… боже! Теперь подумает, что я врунишка! Он и так не особо поверил в то, что у меня дома может лежать виола…
Я не могу больше плакать, только глаза болят ужасно! Слезы закончились, уступив место ненависти. Как они могли? Как вообще можно брать чужое? Руки бы оторвала!
Помню, как обыскала всю комнату, в надежде что положила ее куда-нибудь в другое место. Глупая надежда! От нее только больнее! Я же всегда кладу только на тумбу возле кровати и вряд ли негодяи, обокравшие нас, решили ее просто перепрятать…
Где же ты моя душа? Чем дальше углубляюсь в лес – тем сильнее тебя чувствую. А еще чувствую, что очень устала… сколько же часов я бегу? Останавливаюсь перевести дыхание. Увидев это, Лапи, до того летевший над деревьями, опускается на землю. Он подходит ко мне и указывает взглядом себе на спину. «Нам нельзя медлить! Плохие люди, похитившие нашу душу, могут уйти!» - читается в его больших ярко-красных глазах. А ведь и правда! Мой питомец, который три месяца назад был не больше дворовой собачки, сейчас уже как взрослый конь… как же я сама не додумалась? Осторожно сажусь ему на спину. Камень, который должен быть холодным – теплый и приятный на ощупь, как стенки камина в общей комнате. Как будто внутри него тоже горит очаг.
Только я успеваю обхватить руками его шею – он сразу начинает бежать, с каждой секундой набирая скорость. Никогда-никогда так быстро не ездила! Даже папина лошадь раз в десять медленнее! Деревья уже не мелькают, а просто сливаются во что-то серое и полупрозрачное. Не знаю в каком направлении мы бежим, но чувствую, что в правильном! Я ощущаю ее все ближе и ближе, и Лапи тоже.
Мы уже близко. Впереди за деревьями вижу большую поляну, а посреди нее их лагерь. Дракончик сбавляет ход и останавливается. Хотя скорее дракон, я ведь не знаю до каких размеров они растут. Надеюсь не больше чем сейчас, иначе сложно будет прятать от всего мира такого здоровяка.
Уже давно стемнело, интересно сколько сейчас времени? Не вижу никого, наверное, спят в палатках. Может один из них даже обнимает сейчас ее, как это часто делала я. От этой мысли меня охватывает ярость. Забыв обо всех предосторожностях выхожу из-за деревьев и иду к почти потухшему костру в центре лагеря. Я знаю, что почувствую - в какой из пяти палаток моя душа и меня в этот момент не волнует, что делать дальше. Главное добраться до скрипки и снова ощутить ее в своих руках, а дальше будь что будет! Даже если умру, а так скорее всего и случится, то умру с ней!
Лапи идет рядом со мной. Я могла бы попросить его сжечь весь лагерь, знаю он бы сделал это за пару секунд. А потом мы бы смотрели как обгоревшие негодяи корчатся в муках, надеюсь самых ужасных, на выжженной дотла земле. Но там моя душа. Если она сгорит, то Лапи тут же умрет… да и я тоже, от горя. Своей смерти я не боюсь, а вот его допустить не могу! Папа всегда говорил - мы в ответе за тех, кто нам дорог. И он прав. Единственное на что я сейчас надеюсь – успеть увидеть, как мой дракон убьет как можно больше бандитов, до того, как кто-то из них перережет мне шею. Боже, как же мне хочется, чтобы они мучились!
«Что за мысли, Линиам? Ты же хорошая девочка!» - мамин голос в моей голове заставляет остановится.
«Но ведь они украли ее! Украли твой подарок! Украли мою душу, мама…» - отвечаю я толи ей, но скорее всего сама себе.
- И что такая прелестная малышка забыла в лесу, в столь темное время суток? – слышу противный, свистящий голос совсем рядом за спиной, у его обладателя явно не все зубы в наличии: - А ну скажи своему песику пусть успокоится!
Я чувствую, как что-то острое упирается мне в спину. Краем глаза вижу - дракон прижался к земле, будто готовясь к броску. «Не сейчас, Лапик. Мне нужно хотя бы увидеть ее перед смертью, затем можешь убить их всех!» - мысленно говорю ему и, словно услышав меня, он остается на месте.
- Донат, у тебя на конце болта девочка выросла! Ребята, просыпайтесь, к нам гости пожаловали! – говорит еще один разбойник, вылезая из палатки. Уже через минуту на поляне стоит с полсотни, вооруженных до зубов, людей. Первый – похоже их главарь. Остальные смотрят на него, ожидая приказов. Все с гладко выбритыми лицами и неплохо одеты. Странно, я бандитов себе не такими представляла.
- У вас моя скрипка! Пожалуйста отдайте ее, - говорю стараясь не расплакаться: - Мне ее мама подарила!
Какая же я глупая! На что я только надеялась?
- А ты нам что взамен? За все надо платить, мисс! – отвечает толстый разбойник с большим мясницким ножом в руке. Где-то я его видела, только где?
- Но это же мое! Вы должны отдать ее мне! – я не выдерживаю и срываюсь на плачь. – Дайте мне хоть подержать ее в руках! – в истерике кричу сквозь слезы: - у меня нечем вам заплатить! Честно!
- О! У столь юной и столь прелестной особы всегда есть чем заплатить одиноким и свободным мужчинам вроде нас… - голос все того же толстяка.
- Заткнись, Госс! – командирским тоном приказывает главарь. - Говорить буду я! Если ты конечно не возражаешь…
Госс… Госс… я слышала это имя раньше, причем сегодня! Вспомнить бы где?
- Нет, Бедоир. Ты главарь – тебе и слово, - потупив взор отвечает бандит. Видно, что он боится своего предводителя.
- Вот что я скажу вам леди, - обращается уже ко мне: - не повезло вам. И очень по-крупному! Скорее всего, что дорога вам в рабство, но это все же лучше, чем в лапы к нему… - указывает глазами на толстяка: - Музыкальный же ваш инструмент давно заказан. Богом клянусь я понятия не имею откуда тот тип в пурпурном балахоне знал о нем, да еще и год назад, но вы только посмотрите на это! – с этими словами он достает из-за пояса огромный, желтый крест и подымает вверх. – И это был даже не аванс! Просто в знак дружбы! Два килограмма чистейшего золота! – в глазах главаря сверкает жадность и восхищение.
- Не слишком ли ты много ей рассказываешь? – возмущается один из бандитов.
Вжик! Я даже не успела увидеть, что случилось. Его голова с телом падают на землю отдельно друг от друга, а Бедоир уже вытирает тряпкой свою кривую саблю.
- Еще кто-то будет оспаривать мои действия?
Я чувствую, что меня вот-вот стошнит, но не могу оторвать взгляд от головы с навечно застывшим в удивлении лицом. Никогда раньше не видела, как убивают человека, и это ужасно!
- Представляю сколько он нам заплатит, когда мы ему подарим еще и твоего дракончика, - как ни в чем ни бывало, продолжает разговор главарь: - да мы будем богаче самого папы!
- Атаназ! Принеси из моей палатки то что так предусмотрительно пожаловал мне мистер Agent! И свяжите этого кабана!
Уже через несколько минут Лапи лежит на земле, связанный тонкой серебряной цепью, и тихо стонет. Я чувствую, что ему ужасно больно. Огонь в его глазах наполовину погас, а из ноздрей, вместо язычков пламени, вытекают тоненькие струйки дыма. Словно кто-то плеснул воды в очаг, горящий внутри. Но он даже не делает попыток вырваться. Может цепь - магическая, но скорее всего виной этому острый предмет, упирающийся мне в спину.
«Бедный Лапик! Прости меня, пожалуйста! Жаль я не могу тебя погладить и утешить, солнышко мое», - мысленно говорю ему и на его мордочке на секунду появляется улыбка.
«Все хорошо, хозяйка. Главное, чтобы с тобой ничего не случилось», - слышу у себя в голове.
- Отпустите его пожалуйста! Ему же больнооооо, - я срываюсь и начинаю рыдать от безысходности: - или дайте хоть погладить его! Лапиии!
- Ох какая же ты требовательная, детка! То тебе скрипку подавай, то дракона дай погладить, - не смотря на приказ, откровенно издевается толстый бандит, похоже он или правая рука главаря или тот ему за что-то благодарен… - Мы же не волшебники! Простой народ! – по рядам бандитов прокатывается смешок. - Ты уж реши, что тебе важнее!
И почему он кажется мне таким знакомым? Вспоминай Линиам!
- И то и тоооо! Пожалуйстаааааа! – я понимаю, что веду себя как плаксивая девочка, но ничего не могу с собой поделать и продолжаю реветь. Мне еще никогда не было так страшно!
- Я же говорил тебе беречь ее, Линиам! – кажется, что голос дяди Жермена звучит отовсюду из леса.
- Кто ты?! Покажись! – испуганно кричит главарь, озираясь по сторонам.
Тишина.
Я перестаю плакать. Они не чувствуют, а я чувствую…
- Выходи сюда и сражайся! Ты, трус! – главный бандит крутится на одном месте, испуганно всматриваясь в лес.
Тишина.
Я улыбаюсь. Они не чувствуют, а я чувствую… наверное из-за того, что я босиком, а они в тяжелых сапогах…
Я чувствую слабую, почти незаметную дрожь земли. Что-то есть там, под ней, и это что-то движется к нам…
- Не ты, а мы!
Внезапно из земли, рядом с толстяком высовывается рука с полусгнившей плотью, висящей на пожелтевших костях, и хватает его за ногу. Я слышу треск, и он со стоном падает на землю, уставившись на свое колено, вывернутое в не совсем правильную сторону.
Остальные разбойники испуганно отскакивают от него. Те, у кого в руках арбалеты или луки начинают стрелять вниз. Похоже они не особо целятся и уже через минуту, не только земля и торчащая с нее рука, но и тело толстяка оказываются усеянными стрелами и болтами. Догадываюсь такой же болт сейчас нацелен мне в спину. Божечки! Надеюсь этот разбойник не такой нервный!
По всей поляне начинают вылезать такие же полусгнившие руки и вслед за ними, словно бумагу разрывая утрамбованную землю, их обладатели. Меня тошнит от сильного запаха гнили и разложения.
Ужасные, все в белых червях и каких-то коричневых пятнах, - когда-то люди, не обращая внимание на летящие в них стрелы, подымаются на ноги и, с удивительной для трупов проворностью, бросаются на испуганных разбойников и… о боже! Толстяк, утыканный стрелами, тоже покрылся этими коричневыми кругами и присоединяется к ним. Начинается паника.
Гууууу, - слышу за спиной, затем вскрик… Я чувствую, что острый болт уже не упирается мне между лопаток. Оборачиваться почему-то нет желания.
Его палатка! Она там! – толи вскрикнув, толи подумав это, бегу изо всех ног к самому большому шатру. Наверное, я все-таки вскрикнула. Главарь разбойников бросает бесполезные попытки порубить на куски нападающих мертвецов и, прикрывшись своим ближайшим соратником, тоже несется туда. А может он просто хочет сбежать с трофеем… В любом случае у него это не выходит. Словно из ниоткуда на его пути возникает дядя Жермен, верхом на огромном тое явно неживом медведе.
Ох! Он восхитителен и ужасен одновременно! Глаза полностью черные, ни намека на зрачки. Лицо суровое и беспощадное. Весь покрытый, словно оболочкой, чем-то… самое подходящее слово – черное сияние, он будто бы вбирает в себя часть света, попадающего на него.
- Зря ты выбрал мой лес для лагеря, смертный! – кричит от, наставив конец посоха, окутанный жуткими огоньками, того же цвета, что и пятна на мертвяках, на главаря бандитов.
По голосу я понимаю, что сейчас говорит не только дядя… нет, это не Неграл, или как там его, это кто-то другой, но не менее жуткий…
Бедоир останавливается и неожиданно, словно щит, выставляет перед собой золотой крест, который начинает светится словно свеча.
- Эта безделушка не должна так действовать! – с удивлением на лице кричит своим обычным голосом дядя Жермен, и его медведь немного отступает назад. - Эта безделушка вообще не должна действовать! – добавляет он, уже не своим, намного более громким и страшным голосом: - Кто наделил тебя такой магией, смертный!?
- Съел? Merde! – отвечает главарь. По его голосу чувствую – он и сам испугался того что случилось.
- Ты и не представляешь, чем я питаюсь! Жалкий кусок мяса! – с каждым словом, огни на конце дядиного посоха разгораются все сильнее, освещая поляну мертвенным, жутким, коричневым светом. Медведь начинает двигаться вперед, оттесняя главаря все дальше и дальше от шатра.
Неожиданно, будто возвращаясь в реальность, понимаю, что стою у входа и пялюсь на их битву. Моя душа, я чувствую ее…
Ужасная, острая боль пронзает плече. Я поворачиваю голову и вижу болт, торчащий из него. Поворачиваю обратно и вижу Марка, безуспешно пытающегося зарядить арбалет… все становится на свои места! Вот где я видела этого толстяка! Вот откуда они узнали…
- Предатель! Я же тебе по секрету рассказала!
Силы начинают оставлять меня, ноги подкашиваются… Нет! Я должна до нее добраться! Наверное, арбалет уже был заряжен его отцом, так как второй раз зарядить у Марка не получается. Бросив оружие на землю, он убегает внутрь, и я слышу оттуда испуганный вскрик и звук падения.
Ели держась на ногах, захожу в шатер и вижу предателя лежащим без сознания. Если бы мне не было так больно, я бы улыбнулась. Он споткнулся и ударился головой об ящик, на котором…
О боже! Это она! Моя душа! Как же я соскучилась!
Схватив с ящика футляр со скрипкой, выхожу из шатра и силы покидают меня. Я падаю и вижу дядю Жермена, склонившегося надо мной.
- Все закончилось, Линиам, - говорит он: - а тебе крепко досталось… плохо! Очень плохо!
Из последних сил приподымаюсь и чувствую, как что-то твердое и теплое упирается мне в спину, не давая упасть обратно. Лапи! Он живой! Я обнимаю лапу своего дракончика и начинаю плакать.
- Помогите, дядя Жермен. Мне очень больно. – ели слышно шепчу я.
- Не могу, Линиам. Никак, пока я на той стороне. В таком состоянии мне лучше не прикасаться ни к чему живому. Вот разве что так… - с этими словами он дотрагивается кончиком пальца к болту, торчащему из моего плеча. В ту же секунду тот рассыпается на пепел, а мое плече обжигает словно огнем.
Я только сейчас замечаю, что редкие травинки, вокруг его ног, съежились и завяли, будто политые каким-то ядом. Позади меня раздается шорох, и я вижу, как двое дядиных немертвых вытаскивают из палатки мешок на котором, лежит Марк и направляются куда-то в лес. Мне его даже немного жаль, хоть он и виноват во всем что случилось.
- Я сотру ему память и выкину где-нибудь, - отвечает дядя, увидев вопрос в моих глазах.
- Вы говорите правду?
- А ты хочешь знать правду?
Я не хочу. Поэтому молча смотрю как двое оживших мертвецов скрываются в лесу.
- Ты знаешь кто такой этот человек в пурпурном? – с озадаченным лицом спрашивает он.
- Нет, простите.
- И я тоже, а должен бы… Странно все это!
- Что мне делать, дядя Жермен? Мне плохо.
Я чувствую - Лапи слишком слаб чтобы отнести меня домой.
- Используй свой артефакт! Но дай нам пару секунд, чтобы уйти, - с этими словами он запрыгивает на медведя и скрывается в лесу. Все живые мертвецы следуют за ним и уже через несколько мгновений на поляне остаемся только мы с Лапи.
Я чувствую, как мои глаза пытаются закрыться. Знаю, если это случится - они уже не откроются… никогда. Собрав все силы, открываю футляр и достаю свою душу. Руки не хотят меня слушаться, но я как-то умудряюсь попасть смычком по струнам. Тревожная, полная боли мелодия, словно крик о помощи, нарушает тишину лесной поляны и, словно в ответ на нее, начинает дуть теплый летний ветерок. Я не знаю сколько еще смогу играть…
Неожиданно ветер становится все сильнее и сильнее. С оглушительным свистом, он подхватывает меня словно перышко и подымает вверх. Чувствую себя будто на самой мягкой в своей жизни перине. Надеюсь получилось, не могу больше играть, совсем не осталось сил. Опускаю смычек. Глаза закрываются, и я погружаюсь во тьму…

Глава 23 – «Сиро тысячи сов»
Странный шорох в кустах, туазах в шести, привлек внимание стражника, заставив его свернуть с привычного пути. Вот уже год Фернан, официально – рыцарь Французской святой инквизиции и не официально – младший крестоносец «Войска господнего», каждую вторую ночь патрулировал вверенный ему участок внешней стены замка Бернара из Ко, первого инквизитора Провинции Лангедок. Собственно говоря, его главная миссия состояла не в охране «святейшего», а в наблюдении и последующем уведомлении своего основного начальника – второго инквизитора о всех странных событиях, которые могли произойти. Но, к радости Фернана, не происходили. До сегодняшнего вечера…
- Есть там кто? – без особого энтузиазма спросил стражник, тем не менее наполовину вытянув меч из ножен. Он был уверен, что это какая-нибудь птичка или зверек, или, что вероятней всего, просто последствие вчерашней попойки. Но все три варианта оказались ошибочными.
К огромному удивлению Фернана, в ответ на его вопрос, из кустов, еле переставляя ноги, вышел старый сгорбленный попрошайка, одетый в лохмотья, отдаленно напоминающие одежду.
- Помогите бедному старику! – с этими словами, старик подошел к нему и протянул костлявую руку в легко узнаваемом жесте.
- Что ты здесь делаешь? – испуганно спросил страж, брезгливо оттолкнув руку и выставив перед собой меч. Затем, смутившись своей трусости, спрятал обратно в ножны и заговорил более спокойным официальным тоном: - Назови свое имя и фамилию, а также цель с которой бродишь рядом с замком инквизитора. В противном случае мне придется взять тебя под стражу!
- Жермен… эээ… Квинт, - хоть лицо старика и скрывалось за нелепо сшитыми кусками мешковины, отдаленно напоминающими капюшон, но, даже по одному тону, Фернану не составило труда заподозрить вранье.
«Что же мне делать?» - мысленно задал себе вопрос стражник: «Арестовать и отвести в казарму – засмеют ведь. Наш новичок задержал бездомного. Вот умора будет… С другой стороны, и отпускать просто так нельзя. Этот тип явно что-то скрывает!»
Пока он был занят своими размышлениями, старик незаметно достал из кармана маленький пузырек, внутри которого клубился черный как сама ночь дым, резким движением сорвав крышку, вдохнул содержимое и тут же выдохнул в лицо солдату.
- Что ты де… Кхе! Кхе! Кхе! – не успел договорить стражник и закашлялся окутавшим голову дымом. Внезапно его глаза стали темно-серыми, как будто кто-то напустил тумана в глазницы, а челюсть безвольно отвисла.
- Приказывай, хозяин, - отрешенно проговорил он, выронив меч и уставившись пустым взглядом на некроманта.
- Ты знаешь тайные хода в замок? – уже не таким старым голосом спросил Жермен.
- Да хозяин.
- Отведи меня в инквизиторское хранилище.

Круглый диск уходящего солнца медленно скрылся за облаками, окрашивая цветки сакуры в кроваво-розовый цвет. Черная как смола бабочка взмахнула большими, окантованными белой полоской, крыльями и медленно улетела на другой участок травы, потревоженная бесшумной походкой девушки в черном утикакэ с белоснежным поясом, завязанным спереди в узел в форме сердца.
Осторожно переставляя ножки, обутые в черные самбоньаси с тремя пятнадцатисантиметровыми каблуками из пробкового дерева, юная таю, мелкими шажками, не спеша пересекала крытый сад, по узкой, вымощенной серыми камнями, тропинке вдоль маленького ручейка, провожаемая отсутствующим взглядом бесчисленного количества огромных пустых глазниц.
Собственно, сад не был в прямом смысле слова крытым. И уж никак не походил на теплицу. Тем не менее, несмотря на зимнюю прохладу снаружи, внутри было тепло как летом. Яркие цветы, всех цветов радуги, свисающие из решетки тоненьких прутиков, образующей потолок этого огромного тэйэна, пышно цвели, словно в разгар лета. В ручье плескались золотые, красные и белые карпы Кои. Тысяча каменных колон, сплошь покрытые мхом, по периметру сада, на верхушках которых неподвижно сидели Ицумадэ, ожидая своего времени суток, были усеяны траурницами, то лениво взлетающими, то так же медленно и грациозно садящимися на них.
В вытянутых перед собой руках девушка, аккуратно, словно хрупкую драгоценность, несла вишневого цвета поднос из тонкого фарфора, с изображенными на нем разноцветными драконами, на котором лежал свернутый в свиток лист желтого пергамента.
Дойдя до конца тропинки, разулась и, ступив на покрытый несколькими слоями черного шелка пол, поставила поднос на деревянный столик, взяла с него свиток, развернула и начала читать, обнажив порытые черным лаком зубы.
- Квинт-сама, страж выказывает свое наивысшее почтение и передает, что к тории пришли двое людей. Они просили сказать вам, что дело касается клуба. Кадой-доно спрашивает – впустить их или уничтожить? – обратилась на чистом старо-японском к старику с пышными, белоснежными бровями и длинными белыми усами, сливающимися с такой же белой и длинной бородкой, сидящему в позе лотоса на каменном возвышении. Вокруг него, на подпорках из тонких веточек сакуры, лежало бесчисленное множество старинных, толстых свитков.
- Повтори, - приказал старик, коснувшись какого-то предмета на груди под коричневым кимоно. Хоть он и говорил на том же языке, что и его слуга, причем без малейшего акцента, но черты лица, даже несмотря на бородку, выдавали в нем чистокровного Европейца.
- Передай Кадой-ко пусть пропустит гостей, - ответил он, выслушав повторное обращение.
- Слушаюсь, сэнсэй, - с этими словами девушка достала из-за пояса кимоно еще один свиток. Затем взяла со столика совиное перо, при этом на ее выбеленном лице на секунду отразилась смесь страха и отвращения, что-то написала, свернула свиток и перевязав его тоненькой шелковой ниткой, положила на поднос.
Легким движением руки, поправив алюминиевые шпильки, украшенные сзади бумажными вертушками и цветами камелии, торчащие из ее причудливой прически, девушка развернулась и, так же осторожно пошла в обратном направлении, сопровождаемая казавшимися ей с каждой секундой все более кровожадными взглядами пустых глазниц…

- Ты точно запомнил, как я тебе представился? – спросил некромант, выходя, вслед за охранником, из потайного выхода, на широкую террасу.
- Да, хозяин. Жермен Квинт, - ответил стражник все тем же отрешенным тоном.
«Вот дурак! Не мог ничего лучше придумать…» - с досадой прошептал сам себе Жермен. – Извини, солдат, - обратился, глядя прямо в пустые глаза собеседника: - видишь тут мост? – сказав это, указал рукой в пустоту за перилами.
- Да, хозяин.
- Пройдись по нему.
- Да, хозяин, - с этими словами стражник переступил через низкие перила и молча упал вниз.
Услышав через десять секунд приглушенный звук удара, некромант развернулся и, открыв массивные двери, вошел в сокровищницу.

- Приветствую вас, Джефф-тати, - Подымаясь из постамента, обратился старик к мистеру Ди и Леллю.
- Давай без выкрутасов, Эллой. Она же не понимает Английский, я прав?
- Желание гостя, в замке тысячи сов, - закон… - с, не сулящей ничего доброго, улыбкой, ответил глава второго отделения: - Что привело двух псов из Медмунда в наши края? Есть будете?
- Лучше – пить. Желательно что-то не теплое! – ответил Лелль.
- А есть еда, умершая до того, как попасть в тарелку? – добавил Ди.
- Я думаю вам понравится… - проигнорировал вопрос, Эллой.
– Мэнэми, мы с гостями будем есть, - Услышав эти слова, девушка, одну за другой, вытянула спицы из черных волос, которые тут же, непостижимым образом распустились и гладко, словно после посещения лучшего салона красоты, легли ей на плечи и спину, доставая почти до поясницы.
Джефф восхищенно присвистнул, а у Лелля отвисла челюсть, когда девушка, одним движением руки, развязала пояс, и кимоно, под которым не было ничего кроме гладкой, белоснежной кожи его владелицы, бесшумно упало на пол.
Чуть улыбнувшись, глядя на обалдевших гостей, таю легла на низкий столик, длинной как раз под ее сто шестьдесят сантиметров и принялась ловко доставать из-под него блюда с суши и выкладывать их прямо на себя. Под конец она со всех сил втянула в себя и без того идеально плоский живот, и налив в образовавшуюся впадину саке, закрыла глаза и так и осталась лежать, чуть дыша.
- Ну и как нам пить? – спросил Лелль, когда они уселись на пол возле стола.
В ответ на это, Эллой наклонился над лужицей на животе девушки и, слизав немного вассаби, лежащего чуть выше, с наслаждением втянул в себя горячительную жидкость.
- Что делает Француз в Японии? – с ухмылкой спросил Ди, пару раз последовав примеру хозяина дома.
- Что делает? – спросил Лелль, не решаясь взять особо аппетитный ролл с не совсем приличного места, в районе груди девушки.
- Обмазывает молоденьких девушек едой и разводит монстров! – ответил Джефф и рассмеялся. – Кстати, ты не мог бы приказать своим кайдзю, или как их там, не таращится на нас? – обратился к Эллою, указав вглубь сада.
- Близится час кормления, - ответил тот и, впервые за все время, лицо девушки ели заметно дернулось. – Вам лучше уйти до того. Говорите с чем пожаловали.
- Нам нужно на ту сторону, некромант, - вмиг посерьезнев, ответил Ди: - проведешь?
- Я найду, среди моего хранилища знаний, нужный текст. Но вам придется оказать мне одну услугу.
- И почему я не сомневался… - с огорчением сказал Лелль.
- Услуга небольшая, по сравнению с тем, что вы просите. По улицам Токио бродит ужасная Кутисакэ-онна, мне нужны ее зубы.
- Что еще за Кусаки? – не совсем трезвым голосом спросил Лелль.
- О! – улыбнулся Эллой: - Вам понравится…

- Ах ты ж putain! – выругался Жермен, увернувшись от летящего на него, явно отравленного кинжала.
«Я догадывался, что сокровищница охраняется, но ассасин…» - только и успел подумать некромант, за те секунды, которые понадобились, чтобы прыгнуть на него, человеку в грязных, оборванных лохмотьях и такой же «чистой», со следами жира и хлебных крошек, повязке на лице.
- Я имел дело с мертвецами, но от тебя воняет похлеще! – со злостью прошептал Жермен, выставив посох, с клубящимися серо-синими огоньками на конце, между собой и противником: - Сколько же ты здесь сидишь?
Ассасин ничего не ответил, молча встал и с удивлением посмотрев на, откинувшую его в противоположную сторону комнаты, палку и тут же принялся метать ножи, припрятанные в рукаве.
- Надоело! – сказал некромант, увернувшись от очередной партии, и стукнул нижним концом посоха по полу.
В ту же секунду ассасин, со стоном, упал на пол, закрыв руками глаза. Черная жидкость с примесью крови начала медленно течь между его пальцами, пока тот корчился в ужасной агонии.
- Ох и специфика у вашей работы. Я б не выдержал таких длительных караулов, - с отвращением сказал Жермен, глядя на засохшие пятна кала и мочи на штанах убийцы. Затем легонько дотронулся верхним концом посоха до головы ассасина. В ту же секунду тот испустил последний вздох и обмяк, а руки упали на пол, обнажив пустые глазницы.
- Так… надеюсь я найду здесь то, что мне нужно… - пробормотал некромант, окинув взглядом склад с инквизиторскими трофеями.

- Джефф-сан, Лелль-сан, подождите пожалуйста здесь, пока я отнесу послание голему, - сказала, уже одетая, девушка, когда они почти дошли к большой черной тории на выходе из сада.
- Я бы свихнулся, один в таких хоромах, – сказал Лелль, смотря на трехъярусный замок, бесчисленные, треугольные, делающие его похожим на огромный иероглиф, крыши которого, возвышались вдали, позади полукилометрового сада.
- Настолько я знаю, он свихнулся задолго до этого, - ответил Ди.
Тем временем девушка подошла к каменной статуе, в четыре человеческих роста высотой, и протянула ему свиток, до этого лежащий на подносе. Голем положил на траву свою, соизмеримую с ним по длине, косу с огромных размеров лезвием, способным перерубить слона пополам, и внимательно прочел содержимое. Затем встал, заслонив собой, почти закатившееся за горизонт солнце и указал рукой на ворота в форме прописной буквы «П», с дополнительной перекладиной вверху.
- Джефф-тати, можете проходить, - с этими словами девушка поклонилась им и ушла обратно в сад.
Ничто не вечно и ничто не идеально. Словно в доказательство этому, маленькая трещинка появилась в деревянном каблуке, работы лучшего из мастеров Японии. Настолько незначительная, что даже не видна невооруженным глазом, а уж хозяйка сандалий ее точно не заметила…
Через несколько минут солнце полностью скрылось за горизонтом и на небе появилась огромная, полная луна.
Девушка в черном утикакэ посмотрела на звездное небо и, с отвращением, осторожно перейдя, по узенькому мостику, через ручеек, подошла к крайней правой колоне.
- 餌の時間, - печально прошептав себе под нос, ловким движением руки схватила бабочку, сидящую на мхе, оторвала крылья и подбросила вверх.
В ту же секунду, сидящая на верхушке, гигантская сова Фкуроу, с пустыми, черными дырами вместо глаз, подхватила на лету брошенный ей корм и мгновенно проглотила его. Ели заметно – трясущимися, руками девушка схватила еще одну траурницу и повторила процедуру.
Так продолжалось ее пол часа. По три бабочки на чудище. Больше половины из тысячи монстров уже заснули с сытым желудком. Мэнэми – элитная таю, в тринадцатом поколении, собиралась накормить еще одну тварь и передохнуть, как внезапно до ее ушей донесся треск, разорвавший гробовую тишину сада…
Громко вскрикнув, она упала на траву и с ужасом уставилась на сломанный каблук. В ту же секунду послышалось хлопанье сотен больших крыльев, и девушка пронзительно закричала с ужасом обреченно уставившись наверх… откуда на нее летели четыреста голодных монстров, щелкая своими острыми, изогнутыми клювами. Вскоре она полностью исчезла под кучей ужасных существ, а крик превратился в хрип, а затем в бульканье. Некоторые из этих птицеподобных кошмаров уже успели улететь, унося маленькие кусочки плоти в уродливых когтистых лапах.
- Хамул! Актуанэ дэ! – прогремел голос хозяина сада. Повинуясь приказу, чудища перестали терзать бездыханное тело и улетели на свои места.
С грустью посмотрев на растерзанное, когда-то сводившее с ума мужчин, тело, некромант направил на него верхушку своего посоха, объятую язычками коричневого пламени и застыл в нерешительности. Затем, словно передумав, покачал головой и убрав посох, столкнул останки девушки в ручей, где на них тут же набросилась стая разноцветных рыб с чернеющей пустотой вместо глаз.