"Главный герой - русский хикикомори со стажем. Ленивый, замкнутый в себе и не слишком молодой персонаж встречает преуспевающего друга и понимает, что в жизни надо что-то менять. Но что же именно делать? Неужели устраиваться на работу? Для нашего героя это не вариант. Проявив смекалку, герой находит выход из тупика. Теперь он - попрошайка. Однако и тут возникают проблемы - фирма PoPro, которая занимается обучением и "лицензированием" желающих заработать на умении давить на жалость, воинственные кланы вымогателей, которые не собираются делить территорию с неизвестным новичком, сходятся в битве..."

Полупустая комната без окон и с одной единственной дверью, ведущей неизвестно куда. Яркий свет лампы, к которому привыкаешь лишь через некоторое время после того, как войдешь, бьет по глазам и заставляет щуриться. Из атрибутов мебели только старенький, слегка обшарпанный, стол и монолитная тумба с тремя небольшими полками справа от него, упичканная бумагой и другими офисными принадлежностями. Серый цвет стен вгоняет в тоску любого кто сюда заходит, но только не местного завсегдатая. Единственное украшение этого аскетичного помещения - тихо шумящая вытяжка, которая беспристрастно и покорно втягивает в себя табачный дым, депортируя его наружу.
  Человек в солидном костюме "тройка" темно-синего цвета, сидел за письменным столом и неохотно ковырялся в бумагах, беспризорно разбросанных по всей поверхности. Внешность мужчины вызывала у подчиненных уважение, трепет и он прекрасно это понимал. На его лице были круглые очки в тонкой оправе, которые он время от времени поправлял, когда те сползали на его крючковатый нос. Черные, как ночь, волосы, идеально зачесанные назад и приправленные гелем для удержания формы, отражали яркий свет лампы, что мгновенно бросалось в глаза каждому, кто входил в помещение. Аккуратная щетина без усов подчеркивает круглый, волевой подбородок. Вот он почесал его и удрученно откинулся на спинку кожаного кресла. Бесконечно голубые глаза, внушающие людям доверие, уставились в серый, полный безысходности, потолок. С самого утра солидного мужчину что-то тревожит, но что именно не в силах пока понять даже он. Отогнав угнетающие мысли привычным усилием воли, он вернулся к работе.
  Едкий дым, исходящий из курительной трубки, сделанной на заказ у итальянского мастера, лениво распространялся по комнате, вытесняя собой присутствие свежего воздуха. Но человека это нисколько не смущало. Вот он в задумчивости поднес трубку ко рту, выждал пару секунд, внимательно вчитываясь в мелкий шрифт, напечатанный на бумаге, и сделал большую затяжку. В жерле трубки разгорелось ярко-красное пламя, едва слышно начал потрескивать табак, мужчина задержал дыхание и уже в следующий момент извергнул из себя жгут отфильтрованного сквозь легкие дыма. Но видимо затяжка оказалась ему не по зубам, так как в следующую же секунду курильщик зашелся нестерпимым кашлем.
  Внезапно раздался настойчивый и требовательный стук в дверь. Мужчина поспешил привести себя в порядок.
  - Да... к-хм.... Войдите! - откашлявшись и даже немного прослезившись, распорядился человек в костюме.
  В комнату вошел натуральный бомж, и едкий запах табака мгновенно исчез под действием быстро распространившейся вони, исходившей от пришельца, которая в глазах солидного человека начала приобретать зеленоватый оттенок. С головы до пят на нем была надета старая, до невозможности грязная и дырявая одежда. На ногах - стоптанные ботинки без шнурков, причем подошва правого оторвалась практически наполовину, обнажая черный, порванный в районе большого пальца с огромным ногтем, носок. На руках - перчатки с отрезанными концами. На левом плече драной и выцветшей телогрейки красовалась новенькая, девственно чистая эмблема с каким-то замысловатым рисунком. Практически половину чумазого лица скрывала густая, партизанская борода, в которой запутался мелкий мусор. Холодные, беспристрастные глаза с прищуром смотрят на человека в костюме, словно оценивая его и зная наперед все его действия. На голове красовалась красная, покрытая маслянистыми пятнами, кепка, из-под которой свисали слипшиеся от антисанитарных условий колтуны.
  Учуяв неприятный запах, человек в костюме затянулся что есть мочи, полагая, что запах табака в силах перебить дух вновь прибывшего. Понимая, что это невозможно, мужчина с надеждой посмотрел на вытяжку и обреченно вздохнул.
  - Леший... давненько ты не появлялся в штабе, честно говоря, я уже начал отвыкать от твоего э-э-э..., - человек откинулся на спинку кресла и слегка замялся, поправив свои очки, - от твоего холодного взгляда.... С чем пожаловал?
  Бомж изобразил нечто отдаленно напоминающее поклон, снял кепку, обнажая плешь с одним единственным нелепо торчащим волоском, в то время как мужчина начал брызгать вокруг себя освежителем, специально прибереженным им для такого случая. Леший не подал этому значения.
  - Мистер Рабинович, я только что с окраин нашей территории, у меня для вас срочный отчет. Разрешите?
  Голос у Лешего был приятный, чего совсем не скажешь о его внешнем виде.
  Краем уха, слушая докладчика, человек в костюме обнаружил на полке в тумбочке респиратор. Соблазн был очень велик, но он посчитал, что это уже слишком.
  - Разрешаю, говори. Что-то серьезное?
  Леший слегка приблизился к Рабиновичу и у того тут же по телу пробежали мурашки, а рука автоматически, словно инстинктивно, поднесла трубку ко рту. Не дойдя пары метров, бомж остановился и начал отчет:
   - Буду предельно краток: члены организации "Ipoday" были сегодня замечены на нашей территории.
  Человек в костюме изрядно напрягся. Из головы мгновенно вылетели все переживания по поводу неприятного запаха.
  - Ты смог установить их личности? - спросил Рабинович серьезным голосом.
  - Только одного, его зовут Михаил Курпцкий, но нам он известен больше как Апельсин. Трое других остаются для нас неизвестными.
  - Где конкретно они были замечены?
  - В районе Букинино.
  "Это самая-самая окраина моих владений. Борзо, но не слишком. Они хотели остаться незамеченными? Или же..."
  Рабинович, тяжело вздохнув, поднялся со своего кресла и стал медленно, скрестив руки за спиной, прохаживаться вокруг стола, время от времени прикладываясь к трубке, которая увеличивала масштаб полета его мысли.
  - Апельсин..., - в задумчивости произнес он. - Год назад этот коуджики уже доставил нам проблем, пытаясь организовать мое похищение.... Но конфликт был урегулирован с главой "Ipoday", я даже не стал раздувать из этого скандал, хоть и имел власть добиться их отлучения и разделить подвластную им территорию между другими организациями.... И что же? Они вновь взялись за старое?
  - Такие люди не смогут оценить степень вашей доброты, им нужно показать зубы, поставить на место. - Сделал свой вывод Леший.
  Рабинович сквозь изящные очки внимательно посмотрел в холодные, равнодушные глаза собеседника, пытаясь понять, что же творится в голове этого холодного, беспристрастного, но, тем не менее, весьма преданного человека.
  - Давным-давно, - начал вдруг человек в костюме, - один из самых великих коуджики - Босоногий Бам - способный выпрашивать у людей милостыню одним только взглядом, полным безнадежности, поделил Метрос между пятью Великими Организациями Коуджики и дал им Нерукописный Закон, чтобы между этими могущественными организациями никогда не было вражды. Конечно, между нами зачастую все же возникали конфликты из-за заинтересованности в прибыли, мы же все-таки люди, но все удавалось решить мирным путем, и та или иная организация осознавала собственные ошибки. Каждая фирма промышляла строго на своей территории, и считался бесчестным тот, кто посмел нарушить Закон и выйти на охоту в чужой огород. Было так.
  Мужчина затянулся. Леший тем временем внимательно слушал короткий экскурс в историю, не смея перебивать шефа.
  - И вот теперь появились те, кто стремится нарушить баланс между этими организациями и втянуть их в территориальную войну, посеяв в Метросе хаос. "Ipoday" уже не в первый раз нарушает Закон в отношении нас, видимо считая фирму "PoPro-city" слабохарактерной... - Рабинович снова внимательно посмотрел на Лешего так, что тот почувствовал себя не комфортно под этим требовательным и бесконечно печальным взглядом. - "PoPro" не желает войны, у нас нет таких амбициозных и эгоистичных интересов, война положит конец всему, ради чего так старались Босоногий Бам и лидеры организаций.... Это бесчестно, это порочит звание коуджики! И организация "Ipoday" - это вверх бесчестия!
  Шеф стряхнул скуренный табак в пепельницу, которая скрывалась все это время под толщей бумаги. Засыпал в трубку новый и вновь раскурил.
  - Как бы то ни было - война неизбежна.... Сам Босоногий Бам пророчествовал о ней, говоря "Не знаю, когда настанет то время, но случится так, что поднимет брат руку свою на брата, и отберет все, что тот имеет. И день этот - днем Скорби Великой наречется". - Подытожил Рабинович. - Но, тем не менее, я постараюсь отсрочить этот день настолько насколько смогу, и поэтому "PoPro" не будет пока что реагировать на провокации сто стороны "Ipoday".
  Такой ответ вызвал у Лешего неподдельное изумление:
  - Вы уверены...
  - Мое слово! - прикрикнул на него Рабинович, не давая собеседнику закончить и тем самым изгоняя из своей головы сомнительные мысли по поводу правильности решения.
  - Как скажите.
  - Но, тем не менее... - продолжил вдруг Рабинович, успокоившись, - шпионский отряд должен работать вдвое усерднее и докладывать мне незамедлительно! Докладывать любую мелочь! Чтобы ни одна копейка не пропала на территории без моего ведома!
  - Так точно, - холодно отозвался Леший.
  - Свободен.
  Хлопнула дверь. Рабинович остался один, наедине со своими гнетущими мыслями о скорых плачевных событиях.
  Нехорошее чувство, которое не покидало его с самого утра, сбылось.
  - Грядет война..., - затянувшись, пробормотал он себе под нос, - если так пойдет и дальше, "PoPro" обязано будет ответить.... Но ведь именно этого и добивается "Ipoday"... Необходимо созвать совет пяти мудрецов и остановить этот конфликт в зародыше, не позволив развязаться войне...

Из царства сладких снов, пронизанных радужными мечтами, Матвея вырвала бесцеремонная трель телефонного звонка. Он лениво вытащил голову из-под давно не стираного одеяла, туманным взором оглядел грязную комнату, не до конца понимая, что происходит – последствия вчерашней выпивки - и вновь завалился спать, мысленно послав все к черту. Но вернуться к розовым мечтам у него не вышло: телефон издавал настолько раздражительные звуки, что уже в следующее мгновение Матвей в порыве злости подорвался с кровати и в одних трусах, по несвежести ни уступающие одеялу, подбежал к трезвонящему аппарату, желая немедленно разбить его на сотни маленьких кусков. Но вместо этого он глубоко вздохнул, подумал, кто мог ему звонить в такое время, взвесил все «за» и «против» по поводу снятия трубки, откашлялся, приводя горло и голосовые связки в порядок, и наконец-то, чрезвычайно вежливым голосом ответил на звонок.
- Я слушаю.
Это было особенностью его характера. Матвей мог сорваться по малейшему поводу, но только не перед людьми. Пока на него смотрели чужие глаза или слушали чужие уши, он старался как можно сильнее держать себя в руках, чтобы не случилось, а то мало ли чего еще могут подумать о нем люди.
- Здорова, Янотов! Ну, как ты?
Это был давний друг Матвея – Александр – и хуже этого звонка ничего быть не могло. Саша - чертовски умный и везучий парень. По окончании школы он поступил в самый престижный университет Метроса на юриспруденцию, после учебы отправился на стажировку в крупную организацию и теперь работает там, заколачивая не малые деньги. Для Матвея он был и друг и соперник одновременно. Друг, потому что он его давно знает и Саша не раз вытаскивал его из разного рода передряг, а враг – потому, что в отличие от Матвея Александр в свои двадцать четыре года добился уже многого, и это иногда по ночам мучило Янотова. Ко всему прочему был еще один не маловажный повод его ненавидеть – Саша был жуткий самовлюбленный хвастун.
В общем, разговор уже предстоял не из приятных и Матвей сто раз проклял тот момент, когда снял трубку телефона.
- О, Санек, привет! – сфальшивил, изображая поддельную радость, Матвей. Впрочем, у него это не особенно вышло, ибо похмельный синдром давал о себе знать достаточно явственно. – Да все пучком, вроде. Как ты?
- Все пучком говоришь? Слабо верится, если в три часа дня ты заспанным голосом отвечаешь на домашний телефон, - съязвил Александр. Это была еще одна его характерная черта.
На другом конце провода помимо голоса друга раздавались еще и женские голова, которые так же заставляли Матвея нервничать.
- Да я просто… - не зная, что ответить, промямлил Матвей, теребя отклеившийся кончик постера с некой пышногрудой красавицей из аниме, но Саша его перебил.
- Ладно, ладно, я понял. Ты только что пришел с каких-то важных дел, да? Или как ты обычно врешь людям?
Матвей зло сжал трубку, оторвал кусочек плаката, но вслух ничего не сказал. В это время Саша откашлялся.
- Давай к делу: мы с тобой уже с полгода не виделись, да? Я вот что подумал: может, перекусим где-нибудь наедине? Только ты и я. Вспомним былое, так сказать. У меня как раз окошечко сейчас. Что скажешь? Я плачу, естественно! Ха-ха!
Матвей уже было открыл рот, чтобы отказаться, уж больно не хотелось ему видеть надменную рожу своего приятеля, но Александр его вновь перебил.
- Знаю, что ты сейчас откажешься, поэтому жду тебя в «Люмьере» через час. Это недалеко от твоего дома, станция Белогвардейская. Видишь, как я забочусь о тебе? Давай, до встречи.
Затем в трубке раздались короткие гудки, а Матвей еще несколько минут стоял с телефоном в руках, сжимая в руках клочок постера и не зная, как реагировать на случившееся. Свалился этот Санек, как снег на голову. Янотов от разговора был не в восторге. Более того, повесив, наконец, трубку, он снова завалился спать, мысленно послав друга к черту. У него не было ни малейшего желания куда-либо идти и с кем-либо встречаться. Ему хотелось только одного – спать…
Но уснуть ему снова не удалось: желудок отчаянно сигналил о том, что уже более пятнадцати часов хозяин не забрасывал в него топливо. Снова встав с кровати, Матвей порылся в холодильнике, из которого исходил запах чего-то загнившего. Ничего съестного в нем не найдя, он начал рыться в полках на кухне, но там лежали только крупы и каши, которые достались от заботливой мамы года два назад и которые надо варить, а для Янотова это не лучший вариант. Напоследок он порылся в мусоре, который был разбросан по всей комнате, но и в нем ничего не оказалось. Только лишь пустые бутылки из-под газировки, полупустые из-под алкоголя, танкобоны манги с мятыми страницами, пачки из-под чипсов и лапши быстрого приготовления.
Сев на кровать, Матвей напоследок выудил из тумбочки кошелек, но там пылилось лишь сто рублей плюс кое-какая немудреная мелочь. Вспомнив, что мама пришлет деньги только завтра, Янотов, с досадой бросив кошелек на пол, все же решил пойти на встречу с другом. Он подумал, что еда на халяву может загладить и гнилостный характер Сани и все опасности, которые связаны с вылазкой наружу.
Осознав то, что ему придется выйти на улицу, Матвей задумался и сообразил, что можно Александра пригласить сюда. Но потом Янотов понял, что в доме придется немного прибраться. Стоп. Немного? Нет, придется устраивать генеральную уборку. А это опять же не его вариант.
Подойдя к окну, которое было наглухо зашторено толстыми черными занавесками, он аккуратно отодвинул материю в сторону. Ослепительный дневной свет ярким лучом ударил прямо в глаза Матвею так, что тот с проклятьями отшатнулся. Протирая глаза, которые теперь ничего не видели, кроме черных пятен, Янотов пошлепал босыми ногами на кухню.
Через полчаса решение пойти поужинать с Александром отрастило большую часть туловища, и Матвей, избавившись от сушняка в горле, стал одеваться, не соизволив даже сходить в ванну. Это не заняло много времени. Действительно, каких усилий стоит надеть джинсы и какую-нибудь кофту? Ко всему прочему Янотов надел большие солнцезащитные очки, которые ему совершенно не шли, и черную шапку, как у канадского лесоруба, несмотря на то, что на улице тридцатиградусная жара.
Пару раз споткнувшись о свой собственный мусор, в очках Матвею было совершенно ничего не видно, он покинул свою маленькую однокомнатную квартирку даже не удосужившись закрыть за собой дверь – ключ давным-давно потерян в гималайских горах мусора.
Народу на улице была тьма тьмущая. Люди непрерывным потоком шли куда-то по своим делам. И как назло каждый второй смотрел на Матвея недоумевающим взглядом. Мало того, что он был одет весьма странным для летнего времени образом, так еще и шел против потока, то и дело, цепляя людей и привлекая к себе еще больше внимания. Чем дальше он уходил от дома, тем страшнее и неприятнее ему становилось. Мурашки покрывали его худощавое тело, а в горле стоял неприятный комок, который, как ни старайся, не проглотишь.
Если Янотов и выходил наружу, то только глубокой ночью и только в старенький, всеми забытый парк, сидя на ветхой скамейке, куря одну за одной сигареты и размышляя о великом.
Матвея всегда пугали большие толпы людей, но устремив свой взор на асфальт, покрытый узорами трещин, он продолжал упорно идти к метро, стараясь не замечать пристальных взглядов прохожих и не нервничать. Он с силой сжимал руки в карманах, часто дышал и все сильнее ускорял шаг, дабы быстрее добраться до общественного транспорта.
Воздух был насыщен какими-то странными запахами, от которых у Янотова кружилась голова. Люди на улице вели себя так легко и уверенно, что он начал чувствовать себя очень маленьким и беспомощным. Внизу живота поселился неприятный холодок…
С помощью своего специфического вида Матвей старался скрыться от массы, сделаться более незаметным, но он не понимал главного – что так он становится только более примечательным. Но на самом деле ему только казалось, что на него все смотрят. По правде говоря, до него никому не было дела. Люди спешили по своим делам и на неудачливого парня-хикку не обращали никакого внимания. Однако Янотов не понимал и этого. Ему везде чудились заговоры, злые насмешки людей и презрительные выкрики, которые, по сути, являлись лишь просто гомоном толпы. И от этого быстрее билось сердце, делался шире шаг, и спина покрывалась холодным липким потом.
В метро было практически пусто. Подойдя к турникету, Матвей поднес карту к замку, но небольшой экран противным звуком оповестил его, что у него недостаточно средств, чтобы совершить поездку на подземном транспорте. Взглянув на контролера, который уныло читал газету в своей кабинке, Янотов перепрыгнул через старенький турникет, резво спустился по лестнице и забежал в состав, который тут же тронулся.
Вдогонку ему летели лишь возмущенные крики контролера.
Вагон был практически пуст. Матвея это обрадовало. Сев как можно дальше от людей, он надел наушники и включил музыку на полную, пытаясь привести себя в чувства и унять дрожь в коленях.
Ехать было не долго – всего две станции. Но на следующей остановке зашло много пассажиров, поэтому оставшийся путь для Янотова показался вечностью.
Заскрипели тормоза, состав остановился, и Матвей, весь в поту, пулей вылетел из вагона на нужной остановке. Ему казалось, что люди кричат ему в след, но он и не подумал останавливаться.
Кафе, где ему назначил встречу Саша, было рядом с метро, буквально в трех шагах, поэтому Янотов, не сбавляя шага, двинулся прямиком к нему.
В «Люмьере» Матвея уже ждал его друг. Войдя в кафе и заметив Александра, Янотов посмотрел на часы, что висели на разноцветной стене, и понял, что опоздал на десять минут. А вот Саша не сразу признал пришедшего друга из-за его дикого прикида. Когда Александр все же заметил объявившегося друга, то неприлично и громко заржал, так, что на него начали оборачиваться другие посетители заведения.
- Боже, ты что на себя напялил? – не скрывая насмешки, спросил Саша у подошедшего товарища. – Полгода прошло, а ты все такой же…
- Ага, флешбек. Ты не мог другой столик занять что ли? – как бы ни замечая иронии, вопросил Матвей, так как Саня занял место в самом центре зала. Получилось так, что они теперь были облеплены с двух сторон разными кучками людей, пришедших поесть.
- Другого не было, прости, - искренне извинился друг. – Да сними ты уже эту шапку и нелепые очки, ты только внимание привлекаешь. – Александр снова засмеялся, поднося ко рту чашку чая.
Янотов словно не замечал того, что говорит его товарищ. Вот он сел за стол, пристально посмотрел во все стороны и только тогда снял очки – шапку не тронул - и посмотрел на Сашу.
А вот Александр, в отличие от своего нерадивого товарища, был одет с иголочки, ничего не скажешь: дорогущий костюм, красный галстук, на ногах лаковые туфли, внизу, справа от стола, дипломат явно с какими-то важными документами или кучей нала. При всей своей нелюбви к другу, Матвей проникся уважением к Саше, ибо по первому взгляду он имел вид человека интеллигентного и чертовски богатого. И лицо у него было подходящее, приятное: короткая стрижка, аккуратная борода, острый нос, выразительные, зеленые глаза и идеально гладкая, чистая, без единого прыща, кожа. Только шрам, слегка изуродовавший нижнюю губу, незначительно портил образ этого солидного мужчины.
Александр изящным жестом подозвал красивую и приветливую официантку и просил подать меню.
Матвея вновь начали грызть комплексы. Он без конца оборачивался по сторонам, тряс ногами и мял салфетку в руках.
- Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Саша. Его голос совершенно утратил какие-либо иронические нотки.
- А? Да я просто…
Янотов не закончил – вовремя подали меню.
- Заказывай что хочешь – я оплачу, как и обещал, - щедрым голосом сказал Саня. – Ты ведь ради этого приехал?
- Закажи лучше ты, - снова в пол голоса сказал Матвей, подозрительно косясь на официантку с блокнотом в руках.
Александр обреченно вздохнул, сказав «Не обращайте на него внимания», сделал заказ и официантка, улыбнувшись, ушла, кокетливо виляя задом Саше.
Янотов же глядел в чашку напротив себя, убрав руки под стол, всем своим видом показывая, как ему здесь неуютно. Александр же спросил:
- Слушай, мы ведь с тобой уже полгода не общались, так? – Матвей молчит. – В твоей жизни хоть что-нибудь изменилось? Или ты так и продолжаешь быть… этим… как его… хашимори? Японская дурь эта.… Ну, ты понял меня.
- Хикикомори, - поправил Матвей, все так же глядя в чашку. Вздохнул. – Нет, я не хикка. Ты же знаешь…
- Да ладно! – выразил поддельное удивление друг. – И чего же ты добился после окончания школы? Пинка из универа, а?
Матвей молча достал пачку сигарет, вынул одну, но Саша его остановил.
- Здесь не курят.
Янотов понюхал табак и обреченно убрал сигарету обратно в пачку.
- Миф, ты намерен со мной общаться? Ты какой-то отрешенный. Что происходит? Сейчас же самый расцвет сил! Сейчас все возможно! Так почему же ты играешь роль затворника?
- Я не затворник, повторяю тебе, - Матвей начал потихоньку закипать. – Я просто…
К сожалению, ему вновь не дали закончить. Вернулась официантка с заказом и, расставив блюда с напитками на стол, пожелала клиентам приятного аппетита и, подсунув салфеточку Александру, удалилась. Однако к тому времени Матвей уже утратил нить.
- Видишь, - похвастался Саша, размахивая салфеткой с номером телефона перед носом Янотова, - жаркая ночка мне сегодня обеспечена. А когда она у тебя была в последний раз? Если была.
Матвей хотел было нагрубить Сане и уйти, уж больно последняя выходка задела его за живое, но жрать ему хотелось отчаянно, и он сдержался, просто пожав плечами.
Следующие полчаса они провели практически в тишине. Александр что-то спрашивал, а Матвей все вопросы отметал уныло злобным: «Откуда мне это знать?»
- Ты пойми меня правильно, друг, - начал Саша мягко, когда товарищи разобрались с обедом, и Александр, расплатившись за заказ, отвалил щедрую сумму чаевых официантке-вертихвостке, - я ведь добра тебе желаю и только. Просто я не понимаю: как можно так жить? У тебя же ни работы, ни денег, кроме маминых, ни девушки, ни даже хобби. Тебе уже двадцать четыре года! – Саша указал пальцем вверх, как бы подчеркивая значимость своих слов. – Ты же был таким жизнерадостным в школе, планы строил. Что случилось? Не пойму.…  После неудачи с универом ты изменился. Причем в худшую сторону. Ты как-то замкнулся в себе, стал отшельником. – Александр сделал глоток чая. – Это я виноват. Если бы мы с тобой чаще общались после школы, такого бы не было.… Помнишь, полгода назад я предлагал тебе работать в конторе со мной? Втюхал бы я тебя куда-нибудь, а там только стараться надо – карьерный рост все сделает за тебя, но ты же хишимори, понимаешь, - он изобразил лицо придурка и обреченно вздохнул.
Матвей молчал, слушая проповедь друга.
- Прости за грубое сравнение, но алкоголики в моем подъезде смотрятся куда солиднее, чем хреномори эти долбанные. Они хоть работают где-то.… Собирают на пузырь. Я не только про тебя сейчас…
Янотов напрягся.
- Вот посмотри на меня, - все не унимается Александр, - что ты видишь?
- Выпендрежника и конченного зануду, - вдруг прикрикнул на друга Матвей.
- Нет, - улыбнувшись, сказал Саша, - ты видишь солидного мужчину в расцвете лет. Посмотри на эти часы, - Александр задрал рукав своего пиджака и показал Янотову часы, на которые тот взглянул лишь мельком, продолжая коситься на людей за другим столиком и слышать презрительные голоса, звучащие в его адрес, - это Ориент  – очень дорогие. У тебя таких нет? – Саша усмехнулся. – С таким отношением и не будет.
Матвей залпом допил остатки безвкусного чая, поднялся, надевая свои нелепые очки, и сказал:
- Я, пожалуй, пойду. Угощение мне оказалось не по вкусу, но все равно спасибо.
- Эй, стой, Миф, куда это ты? Останься. Когда еще на свет Божий выйдешь.  – Саша тоже поднялся, широко улыбаясь.
И тут Матвея прорвало.
- Слушай, ты уже задолбал меня со своими поучениями, оставь меня уже в покое. Я не пойму: какое тебе дело до меня? Не общались полгода – слава Богу, еще бы столько не общаться. Не маленький, сам разберусь, как жить.  Знаешь что, - Матвей решил пойти до конца, – иди на хрен со своими часами, официантками и деньгами. Счетовод. Засунь все это в задницу, умник. Мне такой друг не нужен. Счастливо оставаться.
И с этими словами Янотов поспешил удалиться из кафе, чувствуя на себе неприязненные взгляды людей, а Александр так и сел на стул с открытым ртом, не в силах что-либо сказать.
Матвея уже и след простыл, а Саша так и продолжал сидеть неподвижно, чувствуя за собой вину. Вернее, он чувствовал, что должен чувствовать вину. На самом-то деле он считал себя абсолютно правым. Пускай ощутит себя ущербным, а там глядишь и пятую точку оторвет от стула.
Александр пришел в себя, когда понял, что на него пристально и довольно взволнованно смотрит официантка. Улыбнувшись и подмигнув, он подозвал ее к себе.

***
- Ищи, Юстас, мы потеряли их где-то здесь.
Остроухий, поджарый пес темной расцветки тоскливо заскулил, словно признаваясь в собственной беспомощности, и в очередной раз принялся шустро, но безуспешно, рыскать носом по пыльному асфальту, то удаляясь, то вновь приближаясь к хозяину, в надежде учуять запах преследуемой цели.
Коуджики из «Ipoday», за которыми Леший наблюдал остаток дня, после длительного марш-броска по электричкам, находящиеся под патронажем «PoPro», скрылись из вида шпиона и его подручного в этом районе, как сквозь землю провалились. Лешего такое стечение обстоятельств ни в коей мере не устраивало, и он собирался найти коуджики любой ценой, пусть ему даже придется перерыть весь Метрос.
Тьма над городом успешно закрепила за собой позиции до следующего утра. Солнце трусливо капитулировало куда-то за горизонт, без боя сдав свои позиции, а Луна предпочла скрыться за широкой пеленой вечно хмурых туч, оккупировавших небо, и теперь изредка бросала свой холодный, серый взгляд на этот бренный мир.
Леший терпеливо курил, погруженный куда-то глубоко в свои мысли и ждал результатов от своего четвероногого товарища. Слова Рабиновича плотно засели в его голове, как гвоздь в деревяшке.
«Война? Серьезно? И что же она будет собой представлять? – шпион затянулся, чуть прищурив глаза, наблюдая за псом, который все дальше и дальше отходил от хозяина. – Какие цели на ней будут преследоваться? Но самое главное – чем все это закончится? Честно говоря, я полагал, что шеф слегка перегнул палку, предсказав сразу войну, все-таки это первое проникновение за довольно большой срок, на его месте я их просто припугнул бы… - окурок обжег пальцы. Леший с недовольной гримасой отбросил его в сторону. – Но теперь я думаю, что Рабинович был не так уж и не прав.… Хотя, рано еще делать выводы, быть может, все еще не так уж и…»
Внезапно раздавшийся лай Юстаса не дал шпиону додумать мысль до конца. Пес напряженно стоял метрах в ста от Лешего и, угрожающе рыча, смотрел в темный переулок, который резко брал вправо от дороги, на которой они находились.
Шпион подбежал к псу.
- Хороший мальчик, - похвалил своего помощника Леший и в знак благодарности погладил его за ухом, на что пес не отреагировал. – Значит, они где-то там? – пес гавкнул. – Отлично. Веди меня, но осторожно.
Пес трусцой направился вперед по следу по узкому переулку, между высокими зданиями жилого массива, а Леший, не торопясь и прислушиваясь к каждому шороху, пошел следом.
В переулке темно, ни единого лучика света. Шпион шел практически наугад, время от времени натыкаясь на разнородный мусор. Юстас, судя по учащенному дыханию, бежал метрах в двух впереди своего хозяина. Жутка вонь, исходившая от мусорных баков, коих здесь был легион, неприятно хватала шпиона за легкие, перебивая его собственный неприятный душок. Но он старался не обращать на это внимание, сконцентрировавшись на той или иной ситуации, которая может сложиться в ближайшем будущем.
А вот и конец переулка. Виднеется тускло освященная, асфальтированная площадка. Пес остановился возле выхода и, кажется, даже перестал дышать. Леший, через пару секунд оказавшись возле Юстаса, присел на корточки и аккуратно выглянул из-за угла. Сердце било кувалдой, мурашки то и дело пробегали по телу шпиона, он пытался успокоить себя привычным усилием воли, но адреналин, резко хлынувший по венам, не давал ему сделать этого.
Выглянув из-за угла, Леший увидел их. Свет ровным, отчетливым слоем падал на три фигуры, которые активно жестикулировали, общаясь между собой. Ошибки быть не может – это они. Но внимание шпиона привлекла друга немаловажная деталь, деталь на которую не попадал свет ночного фонаря.
«А это еще кто? – спросил он сам себя, разглядывая некую «вторую силу», которая стояла впереди толстого, низкорослого Апельсина в коричневой, заштопанной не один раз, куртке-кожанке с его верными прихвостнями.
Леший достал из кармана своей телогрейки миниатюрную фотокамеру, размером с половину взрослой, мужской ладони и принялся фотографировать объекты преследования. Пес смирно сидел рядом, ожидая команды.
Сделав нужное количество снимков, Леший попытался прислушаться к разговору, но до его ушей долетали лишь какие-то скудные обрывки фраз, которые трудно было соединить воедино.
Но вдруг он услышал, отчетливо услышал одно-единственное предложение, моментально повергнувшее хладнокровного шпиона в шок.
Леший тут же поднялся с корточек и уже во весь рост наблюдал за вражескими коуджики, надеясь что ему послышалось.
«Этого просто не может быть…. Неужели это они.… Получается, Рабинович не ошибся… - шпион стал медленно отходить назад, не спуская глаз с бомжей. – Необходимо срочно доложить шефу!»
Но здесь его ждала глупая, досадная, но все же роковая неудача. Разворачиваясь, Леший в темноте зацепил ногой пустую бутылку, которая пронзительно загрохотала, безудержно катясь по бетону. Эти звуки показались шпиону самыми громкими из всех, которые он слышал в своей жизни. Он на миг замер, боясь пошевелиться и искренне надеясь, что коуджики не обратят на это внимание. Леший прислушался.
Голоса стихли. Лишь через пару секунд раздался визгливый, поросячий голос жирного Апельсина.
- Эй, Жмек, пойди, глянь, что там.
«Проклятье! – зло подумал Леший. – Это же надо было так облажаться!?»
А вслух добавил:
- Юстас! Бежим, скорее!
Пес мгновенно рванул с места.
Они преодолели практически половину переулка. Апельсин с прихвостнями бежали значительно медленнее, и Леший позволил робкой надежде на спасение проникнуть в свое сердце. Но тут его поджидало новое разочарование - путь был отрезан вновь прибывшими. На той самой дороге оказались другие коуджики, которые закрыли собой выход из переулка. Их было трое, поэтому шансы выйти победителем из этой драки были заведомо минимальными. Надежда исчезла так же быстро, как и появилась.
Шпион резко остановился. В голове отчаянно трепыхался вопрос – что же делать?
- Юстас, слушай внимательно…!
- Не дайте ему уйти, слышите, не дайте! Это шпион «PoPro»!
Апельсин грузно бежал первым, выкрикивая пламенные речи, двое других, явно поспортивнее своего босса, бежали следом, но из-за близко расположенных стен домов, не могли обогнать шефа. Тем временем трое других продолжали стоять на входе. Апельсин хрипел, сопел, но увидев, что Леший остановился, сбавил ход, ехидно улыбаясь и предвкушая победу.
- Ты все понял, Юстас?
Пес заскулил.
- Не беспокойся за меня, дружок. Я вернусь со щитом, не хорони меня раньше времени. Только сделай все, как я сказал, хорошо?
Юстас снова заскулил, но уже бодрее.
- Наивный, ты думаешь, мы позволим этой шавке сбежать? – писклявым голосом спросил Апельсин. Его маленькие, озлобленные на мир глазки жадно поблескивали в темноте.
- Юстас, давай! – крикнул Леший и спустя долю секунды пес бросился наутек.
Один из тех, кто стоял у входа в переулок, вытащил из-за пазухи травматический пистолет и принялся выцеливать пса.
- Тебе конец, щенок! – радостно сказал стрелок, когда тело Юстаса попало в прицел.
Раздался выстрел. Резиновая пуля покинула ствол, и направилась прямиком к псу. Но цепкое зрение собаки увидело это и смогло увернуться, за мгновение отпрыгнув в сторону.
- Чертова псина! – раздраженно крикнул стрелок, принявшись вновь выцеливать Юстаса.
Но тот начал бежать зигзагами и когда между ними расстояние сократилось до двух метров, пес что есть мочи оттолкнулся от земли, прыгнул, сбил с ног незадачливого охотника и вырвался на свободу. Стрелок, оказавшись на земле, открыл отчаянный огонь по псу, но тот смог благополучно покинуть поле боя.
Поднявшись, коуджики зло сплюнул, убирая пистолет за пазуху.
- Вот же су*а шерстяная!
- Черт с ним, у нас есть дичь и покрупнее! – сказал Апельсин.
«Отлично. Юстас прорвался! – подумал про себя Леший. – А тут я уж как-нибудь разберусь…»
Коуджики обступили его, но тут были лишь представители «Ipoday», «вторая сила» бесследно исчезла.
- Что думаешь делать? – насмешливо спросил у него Апельсин, сложив свои короткие и толстые руки на груди так, что кожанка заскрипела и покрылась не естественными складками. – Можешь начинать молить нас о пощаде.
Толпа заржала, а Леший, успокоившись и вернув былое спокойствие и хладнокровнее, на пару секунд приложил правую руку на эмблему «PoPro» и закрыл глаза, чем вызвал неподдельное изумление со стороны врагов.
«Если бы я только разглядел их лица… Рабинович.… Нет… Эдвард… Я снова оказался бесполезным…»
- Хватит вы*бываться, клоун! – забрызгал слюной Апельсин.
Спустя несколько секунд Леший открыл глаза и убрал руку. Глаза его были полны решимости.
- Ну, что.… Потанцуем?