рассказ. Простите, но длинный.

Верность.

Вероника не хотела ехать на эту вечеринку. На улице было жарко и душно. Всю неделю держалось отвратительное настроение и никого не хотелось видеть. Особенно представителей среднего класса в первом поколении. Да чего уж там – шумное второе поколение видеть ей хотелось еще меньше. Но Рита так просила… «Что-то у нее, в последнее время, не так, - думала Вероника. - Грустная она какая-то. И звонить стала чаще. То раз в пару месяцев напомнит о себе и своих новых достижениях в сфере домоводства, а в последнее время – почти каждую неделю звонит и, даже, интересуется ее жизнью. Странно все это».
Большой опыт женской дружбы подсказывал, что что-то у них с Владом не так… Не так гладко, как еще пару месяцев назад. И уж совсем не гладко, если сравнивать с прошлым годом.
Вероника задумалась с чашкой какао в руках, пытаясь выстроить цепочку событий и изменений в настроении и характере друзей за последний год. Цепочка выходила целой, но… все более блеклой.
Всегда подвижные, активные и такие разносторонние, в какой-то момент они осели и слились в один ком. Это уже были не Влад и Рита, а какой-то аморфный Владорит. Вероника усмехнулась в чашку, представляя друзей в виде одного куска непонятного смешанного минерала. «А кем же они были до этого? До своего «смешения»? – подумалось Веронике.
Она долила в чашку кипятка и, обхватив ее ладонями, принялась перебирать в голове все немногие известные ей камни и самоцветы. Дело оказалось не таким простым, как показалось в начале.
Влад. В меру упитанный, в меру высокий, в меру воспитанный… Нет, пожалуй, воспитан он был чуть лучше, чем основная масса его друзей, с которыми она была знакома. Да и сама Рита, в бытность просто ее приятельницей, а потом и подругой, по части воспитанности уступала не то что Владу, но и некоторым его друзьям и, чего уж там душой кривить, многим из их жен.
Вероника чуть не выронила чашку, вспомнив, как Рита оскандалилась на каком-то пафосном семейном ужине свекрови: от волнения забылась и… поковырялась в носу. Они никогда не заговаривали об этом при Владе, но обе были уверены - свидетели уж потрудились донести эту оплошность до ушей Влада. Но тот, к своей чести, не напоминал об этом случае. Но самое скверное, Рита, рассказывая эту сцену, не выглядела ни потрясенной, ни, даже, достаточно, для такого случая, расстроенной. Вероника вспомнила, что из-за этого не могла никак подобрать слова, чтобы как-то отреагировать на ее откровенность и выразить «правильную поддержку». Но Вероника рассудила: «Дружба есть дружба. Не бросать же подругу из-за этого…». Тем более, сама Вероника на ужинах свекрови подруги не бывала.
Тогда, на третьем бокале вина они решили, что главное в жизни, чтобы жена умела вести хозяйство, любила детей и не придиралась к мужу по мелочам. И со всем этим Рита справлялась отлично. А уж ковыряться в носу на званом ужине или нет… дело десятое. И забыли об этом.
Подумав об этом, Вероника отчетливо представила Риту в виде пятнистой зелено-бурой яшмы. Вроде и простой камень, а где-то, кажется в Китае, ценится.
С Владом же никак не выходило… Гранит? Да, надежный, крепкий… Но, в отличие от красного красавца, довольно уступчивый и теплый. Мрамор? Рита с ходу отбросила эту мысль, вспомнив густые черные волосы и брови Влада. Нефрит? Есть в нем небольшая хитреца, конечно…
В задумчивости, Вероника не заметила, как поднесла чашку мимо и плеснула какао за шиворот. Все минерально-психоаналитические мысли тут же разлетелись, уступив место вполне житейским проблемам «что одеть», «как доехать» и «кто там еще будет».
Гостей оказалось не так уж и много. Не считая самих хозяев и ее, Вероника насчитала еще четыре пары. И неопределенное количество шумных визгливых детей, считать которых Вероника и не собиралась. К концу первого бокала вина она уже определила «кто с кем» старым проверенным методом наблюдения за детьми. «Мама! Мама! У меня руки испачкались… Футболка намокла… Шорты спустились… Туфли порвались…» - подбегали к своим матерям и бесконечно жаловались возбужденные дети и, получив рассеянное указание: «Иди, скажи отцу», прокладывали курс прямехонько ко второй половине пары. А второй круг, по которому детей посылали уже раздраженные отцы «иди к матери», подтверждал правильность первой гипотезы.
Третья незнакомая пара в подобных интеллектуальных упражнениях не нуждалась. Они постоянно находились рядом, как приклеенные и просто кричали всем своим видом и поведением: «Посмотрите на нас! Посмотрите же, какая мы крепкая и счастливая ПАРА! Не то, что некоторые». Вероника всячески старалась не встречаться взглядом с высокой рыжеволосой женщиной туповато и слишком пристально, даже, дерзко, смотрящей на остальных гостей сквозь прикрытые сильно тонированные веки. Упоенная возможность продемонстрировать свою «женственную пассивность» и «нежнообильность», она то и дело притягивала к себе полноватого и лысоватого с темени «дорогого Павлушу» и с умильной улыбкой льнула к его толстому плечу.
- Новый ухажер Маринки, - шепнула Веронике на ухо, незаметно подошедшая сзади, Рита. – Медовый месяц… - добавила она, словно это могло оправдать слюни Рыжей на футболке Павлуши.
- Бе-е, - поморщилась Вероника. – Зачем ты меня сюда позвала?
- А перед кем бы они рисовались? Остальные приглашенные все брачные давным-давно.
Даже с учетом давней дружбы, внутри Вероники что-то неприятно шевельнулось в ответ на эти слова.
- Зато, откровенно, - пробубнила она, не глядя на подругу.
- Не обижайся! Я же шучу! Мы-то все знаем цену медовому месяцу… А люди продлить идиллию хотят…
- И ты думаешь, что они не догадываются, что и я эту цену знаю?
Рита выдержала секундную паузу, словно обдумывая мысль.
- Думаю, Маринка лучше всех нас ее знает. После стольких-то повторений одного и того же… Но, это не важно. Это ее дело. Просто я надеялась посидеть, поболтать с тобой от души после… после всех гостей.
И снова Вероника уловила в голосе подруги грустинку, в сравнении с которой, ее гнев казался лишь эгоистичным капризом, и поспешила разогнать ее посторонним ворчанием.
- Да ладно, твоя Маринка. Баба как баба – сказку себе режиссирует. А этот Павлуша что? Ненормальный какой-то. Все мужики шары выбивают, а он с нами, женщинами за столом торчит… противно, даже.
Обе посмотрели в сторону небольшой беседки, куда мужчины вынесли бильярдный стол. Там царили настоящее игровое оживление и мужская страсть. Все, то громко насмешливо гоготали, то удовлетворенно ухали, рубя воздух кулачищами, то разочарованно охали, широко разводя руками. И все это громко, по-мужски экспрессивно и смачно.
Особенно выделялся уже седовласый, но сохранивший свои кудри, здоровяк. Он гоготал и смеялся громче всех. И постоянно подшучивал над друзьями, то высмеивая одного и поддерживая другого, то быстро менял свое мнение и отношение на радикально противоположное. Вероника не разбиралась в бильярде, но по ее мнению, для среднего игрока он слишком быстро передавал кий. И к нему не подходил ни один ребенок. Как и к немолодой женщине в обтягивающем ярко-розовом брючном костюме и идеально уложенной прической, которая без устали трещала с оставшимися за столом женщинами. Но не этот факт позволил Вероники безошибочно определить их как ПАРУ, а то, что, хотя и эта женщина ни на минуту не выпускала из вида своего мужа, выглядело это иначе. Со своего места она умудрялась быть в курсе всех событий за бильярдным столом. И столиком для напитков рядом с ним.
«Витя! Не налегай ты так на коктейль! Пропусти очередь в пользу молодых! – кричала она из комнаты в открытую на террасу дверь. – Прихватит опять желудок – не буду за тобой ухаживать!» «Витя! Не стой на солнце! Зайди под навес!» - настойчиво рекомендовала она здоровяку, задравшему футболку на грудь и довольно подставившему пузо под лучи солнца. «Витя! Сейчас вам закуски принесут, там твои любимые - с солонинкой. Они под зелеными шпажками!» - уже информировала она мужа, когда поднос с закусками только выносили с кухни.
Вероника уже встречала такой род заботливых жен. И не раз. Поэтому ни удивления, ни возмущения, в виду их давно не юного возраста, это уже не вызывало. А вот реакция «Витеньки» ее и веселила и умиляла. Он ни разу не откликнулся на указания жены. Не огрызнулся, не гаркнул. Он вообще никак не давал понять, что слышит ее. Но, в то же время, всем было понятно, и жене тоже, что он держит ее в поле своего внимания. Была между ними какая-то невидимая, но осязаемая внутренним чутьем, связь. Добрая. Крепкая.
Вероника наблюдала, как Влад, уставший и захмелевший, заметив, что за ними наблюдают, передал кий здоровяку и направился к ним.
- Как отдыхается? – спросил он у гостьи.
Вероника не первый раз за вечер заметила, что разговаривая, Влад не смотрел на жену.
- Спасибо - нормально. Вот, наблюдаю тут за влюбленными парами.
- Ну да, лето – время влюбленных, - неопределенно пробубнил тот в ответ, скользнув взглядом по Рыжей, которая продолжала почивать на плече Павлуши.
Из комнаты донеслось очередное ценное указание кудрявому здоровяку «не пить ледяной пунш» и вероника не смогла скрыть улыбки.
- Интересная пара. Я их раньше у вас не видела. Новые друзья?
В разговор решила вступить Рита, до этого непривычно молчаливая в присутствии мужа.
- Нет, не новые. Наоборот – очень старые. Сколько ты их уже знаешь? – обратилась она к мужу, чуть ли не в первый раз за вечер.
Вероника заметила, что плечи Влада чуть дрогнули.
- Всю жизнь, по-моему. Витька достался мне еще от отца. Они вдвоем поднимали дело, которое потом досталось мне. Тогда он был молодым парнем, я – пареньком. Так и познакомились – на первой их стройке.
Влад замолчал и повисла пауза.
- Интересная у него жена… - сказала Вероника, чтобы заполнить напряженную паузу.
- О, да! Лизе можно памятник ставить. С надписью «Самая терпеливая и интересная», - чуть громче, чем требовалось, ответила Рита, и Вероника заметила краем глаза, как Рыжая метнула в их сторону пристальный взгляд.
- Да уж, - поддержал Влад жену. – Чего только они не пережили вместе… Чего только стоили первые шаги в бизнесе… Долги, кредиты…
Влад замолчал, погруженный в воспоминания.
- А чего стоило им пережить проблемы с бесконечными попытками завести детей? – подхватила Рита.- Они потратили все заработанные деньги в надежде стать родителями, да еще и в долги влезли, но… А ведь Лиза могла родить…
- А потом он запил… Помнишь? Сколько раз Лиза вызывала нас по ночам, отвести в больницу? – Влад бросил быстрый взгляд на жену, но она смотрела куда-то вдаль – в прошлое.
- А мне до сих пор кажется, он хотел так прогнать ее от себя. Мол, уходи, найди нормального мужика и роди себе ребенка… - тихо сказала она через какое-то время. – А это ее увлечение продажами?! Помнишь? – вдруг вспомнила и заулыбалась Рита.
- О, да! Чтобы рассчитаться с долгами и вернуть жену домой из этого долбанного ее офиса, ему и пришлось бросить пить! – поддержал Влад жену и тоже улыбнулся.
Вероника чувствовала, как черная тень отступает от пары близких ей людей, когда они говорят об этой, другой, немолодой паре.
- Да уж. Легче придумать, чего у них не было, чем то, через что им пришлось вместе пройти, - заключил Влад, осторожно пододвигаясь к Рите и приобнимая ее за плечи.
Что на это могла сказать Вероника, которая впервые видела этих много видевших на своем веку Витю и Лизу? И Рита с Владом замолчали. Между ними, на долгие пару-тройку минут, водрузилась тишина, которую каждый наполнял своим значением.
Вдруг Рита тихо произнесла, словно разговаривая сама с собой:
- Измен.
- Что? – не расслышав, переспросил Влад.
- У них не было измен, - повторила Рита, и у Вероники заныли зубы от того, как она это сказала.
Влад поджал губы и, чуть помедлив, нерешительно прижал к себе Риту.
- Да, ты права, - тихо подтвердил Влад и поцеловал жену в макушку. - Этого за ними замечено не было.
Вероника улыбнулась и, найдя повод, вернулась в комнату, оставив друзей одних.
За столом яркая немолодая Лиза с идеально уложенной прической делилась с замотанными жизнью и задерганными детьми молодыми женами рецептом «быстрого ужина» для уставших мужей.
У Вероники был свой рецепт «быстрого ужина после работы», но она с интересом прислушалась к разговору. И где-то в недрах мозга внезапно родились и всплыли два образа – два бриллианта. Розовый и черный. Как образ двух сердец: расплавленных в горниле жизненных передряг, сжатых давлением непреодолимых обстоятельств судьбы, но сохранивших кристально чистым свое ядро, свою сердцевину - чистоту любви.