Утро Молли Джефферсон начиналось тошнотворно замечательно. Отличная погода первого четверга октября, дети поехали автобусом в школу, а муж еще с рассветом укатил на работу. Дом был полностью в ее распоряжении, она вольна делать что угодно, даже посвятить время самой себе. Сразу после того, как уберет в кухне бардак, устроенный полуспящими, но при этом торопящимися детьми, как разберет утреннюю почту, как приготовит обед и ужин, как закинет вещи в стиральную машину и навестит престарелую тетушку Пэнни, живущую через два квартала. Ну а так, естественно, она может делать что угодно…
Кажется, ничего такого, - немного дневной рутины - и готово. Но в этом и заключалась вся омерзительность такого прекрасного дня - он повторяется. Не первую неделю, не первый месяц и, даже, не первый год. Как бесконечное ожерелье одинаковых жемчужин. Пластиковых и скучных.
Миссис Джефферсон сидит на кухне, допивая кофе и дочитывая свежую газету перед тем, как нырять в домашние заботы. С радиоприемника звучит голос зоолога профессора Джилинга. Он с неприкрытой гордыней и увлечением рассказывал о том, как благодаря таланту и врожденной смекалке, ему удалось в этом сезоне увеличить местную популяцию бобров со ста тридцати особей до ста тридцати трех. Он устраивал ничего не подозревающий зверюшкам неожиданные свидания с представителями противоположного пола и, даже, показывал им фотографии других бобров, активно занимающимися процессом размножения. Именно это, по его скромному мнению послужило столь мощным толчком роста популяции.
Миссис Джефферсон с улыбкой внимала услышанному, пытаясь ответить себе, розыгрыш ли это, или старик вполне серьезно собирается писать книгу и подаваться на членство в Академию Наук. 
Тем не менее, кофе уже закончился, оставив на дне чашки дивные образы гущи, напоминающие полубабочку - полусельдерей. Поняв, что предсказывать что-то, глядя на этот рисунок судьбы - не имеет смысла, она медленно, с улыбкой на лице, которая осталась после замечательного рассказа профессора, понесла чашку к раковине, где ее уже ожидала вся утренняя посуда.
Миссис Джефферсон решила побыстрее управиться со всем, чтобы не растягивать это удовольствие на весь день. Теплая вода течет, руки намылены и грязные тарелки отправляются в свой путь очищения. Голова Молли неторопливо заполняется мыслями о её подруге - мисс Стейси, сорокалетнему риелторе, скверный характер которой не оставил ей ни единого шанса стать наконец-то миссис. Мисс Стейси сегодня как раз пойдет на свидание с мелким клерком - Джимом Стинчем, чья врожденная бесхребетность и податливость наверняка посодействует очередному разочарованию в мужчинах подруги миссис Джефферсон. Молли ей неоднократно говорила, что если она хочет к концу жизни увидеть рядом с собой хоть кого-то, кто не будет домашней кошкой, то ей непременно нужно спрятать свои крутые нравы в шкафчик подальше. Возможно мисс Стейси знала об этом, лишь прикрываясь саркастическими смешками. Эта ее черта и нравилась миссис Джефферсон, которая уже и забыла, что значит быть вредной и свободной. И теперь она то и делала, что гадала, чем закончиться вечернее рандеву мисс Стейси и клерка Джима Стинча...
Внезапно, голос профессора Джилинга, все еще восторженно разглагольствующего на заднем фоне, прерывается. Строгий женский голос холодным тоном начинает вещать с динамиков радио.
 Экстренные новости. Только что стало известно, что на трассе в Остин, водитель почтовой компании Спид Пост на повороте потерял управление, вылетел на обочину и на полном ходу врезался в дерево. От полученных травм, водитель скончался на месте. Приносим соболезнования семье погибшего.
Грустная новость. Нам много раз в жизни приходилось слышать такое, возможно мы даже в уме проговаривали “ужас какой!”, но потом все равно спокойно продолжали делать то, что делали и до этого. 
Но рука миссис Джефферсон застыла в воздухе, держа стеклянный стакан, который вскоре выскользнул и хлюпнулся обратно в воду. Ее взгляд безмолвно устремился в никуда, где-то далеко за стену и дом. Она всматривалась будто не в окружающий мир, а куда-то намного глубже, забыв обо всем, что происходит вокруг.
Что же так повлияло на работоспособность Молли? Все дело в том, что муж миссис Джефферсон - Бен Джефферсон, работает водителем в этой самой Спид Пост. И сегодня он должен был ехать в Остин. 
Теперь новость приобрела совсем иной смысл, но все равно не тот, о котором Вы, наверняка, подумали. В голове Молли не начали возгораться мысли о том, что теперь ее муж мертв, или как теперь жить, а что с детьми и тому подобное. Она не чувствовала никакой скорби. В ее голове настойчивым и неутихающим эхом витала только одна мысль: “Лишь бы не Он”.
Причиной этой, казалось бы, неуместной мысли был тот факт, что кроме мистера Джефферсона, в Спид Пост работает еще один водитель, - мистер Гринн, и он сегодня точно также должен был ехать в Остин другим грузовиком.
Чертовы журналисты в своей экстренной новости не назвали главного имени погибшего водителя. Кому же они принесли свои соболезнования? Кто должен справиться с горем утраты?
Таким вот странным и неожиданным образом, миссис Джефферсон невольно стала участницей страшной лотереи. Кто-то подбросил монетку, поставив на кон жизнь человека, и теперь ей только остается узнать какой же стороной эта монетка упала. 
Молли опустила руки, опершись о раковину. Её взгляд скользнул со стены под ноги, не потеряв своей бесцельности. Дыхание непроизвольно учащалось и тяжелело. До нее начинало доходить, она начинала понимать, что это не просто очередная трудность, а момент, с которого жизнь уже не будет прежней.
Поняв, что просто стоять - это слишком мучительно и бессмысленно, миссис Джефферсон побежала к телефону. Она начала искать в справочнике подчеркнутый когда-то давно, на всякий случай, номер Спид Пост. Вот он. Вот номер и вот этот “всякий случай”. Дрожащие пальцы побежали по номерному диску, с трудом попадая в отверстия. 
Черт, не та цифра. 
Заново. 
В трубке послышались гудки, но никто не поднимал ее. Первый звонок - тишина, второй звонок - тишина. Видимо, для столь маленького подразделения Спид Пост, подобное событие стало настоящим ЧП, поэтому все сотрудники устремились улаживать новые нависшие проблемы, забыв оставить кого-то возле телефона. 
Но дальше ждать чего-то от гудков не было смысла. Миссис Джефферсон бросила трубку на стол и побежала к выходу. Нужно что-то делать, куда-то идти. Хлопнув за собой дверью, она остановилась и попыталась достучаться до логики: куда же поехать, чтобы как можно быстрее узнать, как можно быстрее принять правду? В груди безумным ритмом сходило с ума сердце, пытаясь покинуть тело и опередить слишком медленную миссис Джефферсон. Вырваться туда, где оно сможет успокоиться. Дрожащая рука едва удерживает ключ от машины, который только с четвертого раза смог попасть в замочную скважину ее старого Бьюика. Надо ехать к Гриннам. Они живут через несколько кварталов и уже наверняка знают обо всем случившемся. 
“Лишь бы не Он. Лишь бы не Он!” кричало у нее в голове.
Миссис Джефферсон была замужем за Беном Джефферсоном уже более двадцати лет. Детьми они ходили в одну школу. В старших классах он провожал ее домой, а она позволяла ему залезать через окно к себе в комнату, когда темнело, и родители думали, что прилежная ученица отправилась в мир снов, полный единорогов, фей, целомудренности и прочей несуществующей ереси. Охвачены юношескими порывами романтики, вчерашние школьники в тайне поженились, преисполненные беспочвенными мечтаниями о мире, полном чудес, который ждет своего покорения. Но жизнь своим коронным левым боковым, в один удар выбила все грезы с юных, горячих голов, оставив их перед холодной и твердой, подобно граниту, реальностью. А вскоре весь пыл и огонь молодых супругов утонул в нарастающем болоте обыденности и сковывающих руки обязанностей. 
Мистер Джефферсон устроился почтальоном в Спид Пост, где и проработал всю последующую жизнь. На двадцатилетний юбилей ему подарили членскую клюшку в местном гольф-клубе. Это был достаточно элитный клуб провинциальных аристократов, членство в котором не раздавалось направо и налево. Но и тот факт, что мистер Джефферсон получил эту клюшку, был не больше, чем просто фактом. Все знали, что Бен зажмет денег на полноценную экипировку для гольфа, а просто повесит клюшку у себя на стене и будет тешить себя ею до конца своей насыщенной жизни. Что, в принципе, и случилось.
Наверное...
Но нет, мистер Джефферсон не был так плох, как Вам могло показаться. Он был добрым семьянином, отдающий всю свою жизнь жене и детям. Не было ни одного момента, когда Бен не поддержал Молли или не сделал всего, чего бы она не попросила. Просто слишком раннее взросление и погружение в семейную рутину убило в нем весь запал, превратив его в автомат, исправно выполняющий свои обязанности. 
Другим же случаем была Молли Джефферсон. На первый взгляд, она ничем не отличалась от своего мужа. Годы скучной семейности выдавили с юного женского сознания способность смотреть над головами, вверх. Она давно смирилась с тем, что реальность слегка отличается от красивых киношных картинок, и убедила себя в том, что такое мертвое спокойствие и есть настоящим семейным счастьем. Дети сыты, учатся, крыша над головой есть - наверное, так и выглядит счастье. 
Но было в миссис Джефферсон что-то такое, что никогда не жило в ее супруге. Глубоко в душе у нее горел небольшой огонек. Тот огонек, который и отличает инертных и податливых мужчин от женщин, способных вспыхнуть в любой момент. Именно это и двигало Молли просыпаться по утрам и раз за разом выполнять свои запрограммированные действия. Вера в то, что этот огонь внутри еще освободиться. Еще вспыхнет подобно сверхновой, обжёгши весь этот зависший вокруг мир. Нужно совсем немного - небольшая искорка и все. И будет взрыв. И она оживет, дав волю своей женственности и тщательно скрытым желаниям быть счастливой. 
Но теперь, давя педаль газа и слепо мчась по спокойным улочкам маленького провинциального городишки, миссис Джефферсон отчетливо понимала, что может быть, уже никакого огня в ней никто и никогда не разжет. Что он умрет, и любая, даже слабая надежда станет призрачной. Блекло умолкнет в ней, растворяясь в стареющем от времени лице, подгоняя навстречу пенсии и собственной смерти, где-то в милом доме для пожилых людей, когда дети вырастут и переедут в большой город.
И это чертовски пугало Молли.
“Лишь бы не Он. Лишь бы не Он!” - страшным голосом гремело в голове, умоляло судьбу и Бога, чтоб это все оказалось лишь кошмарным сном. 
Приближаясь к дому Гриннов, миссис Джефферсон решила скинуть скорость и постараться остаться незамеченной. Вот она выкатилась на их улицу и через три красивых, ухоженных газона будет тот, который ей нужен. Старый Бьюик тихо крался в тенях кленов, приближаясь к своей финальной точке. Молли со всех сил всматривалась во двор Гриннов и в окна их дома, но никого не было видно. 
Но вот, дверь распахнулась и из дома вышла миссис Гринн. Она подошла к почтовому ящику, неторопливо открыла его, достала пачку писем и начала перебирать их. У нее по лицу расползлась улыбка при виде цветастой открытки, найденной среди охапки угрюмых бюрократических писем. Она остановилась на ней и начала читать пожелания. 
“Смеется.” - заметила улыбку миссис Джефферсон. “Она ведь не может быть настолько жестокой, чтобы радоваться тому, что погиб не ее муж” - рассуждала она. “Скорее всего она не знает и того, что знаю я.” С этой мыслью Молли утопила педаль газа в пол, пытаясь как можно быстрее скрыться с этой улицы. 
Ничего не изменилось, ничего не прояснилось, а опустошающее душу голодное чувство только усилилось. Проехав несколько кварталов, миссис Джефферсон остановила машину и заглушила мотор. Ее начала охватывать паника. Взгляд носился по улице, лежащей за толщей лобового стекла, пытаясь уцепиться за что-то, найти хоть какую-то опору. Громкие удары пульса устилали взгляд тьмой и пугающей тишиной. 
Лишь бы не Он. Лишь бы не Он!
Выдохнув, что есть силы, Молли вспомнила, что еще ничего не известно. Что еще есть огромный шанс того, что горе обойдет ее боком. Как глупо будет вспоминать эту слабость, когда выясниться, что это не он, что она напрасно допустила к себе такую страшную мысль. Нечего попусту убивать себя, нужно ехать дальше. 
Больница. Туда в срочном темпе привозят всех пострадавших, - и живых, и не очень. Там определенно все станет ясно.
Руки налились твердостью, а слепящие удары сердца ушли на антракт. Миссис Джефферсон успокоилась настолько, насколько это можно было назвать спокойствием, завела машину и помчалась вперед. Дыхание все еще непроизвольно вздрагивало, выдавая собой слабость оптимизма Молли, но она просто проглатывала этот жесткий комок и ехала дальше.
Между семьями, которые так или иначе связаны между собой работой, всегда налажены дружественные отношения. Даже, если кто-то из одной семьи пошел на повышение вопреки кому-то из другой. Возможно дома, за ужином эти семьи поливают друг друга грязью, но при встречах на корпоративных вечерах они всегда улыбаются, спрашивают о здоровье бабушек и дедушек, успехах детей и прочих светских состояниях дел. 
Семьи Гриннов и Джефферсонов не принадлежали к подобным множествам.   Между ними была действительно теплая и искренняя связь, которая переросла типичные светские рауты. Они познакомились в первый же месяц трудоустройства мистера Джефферсона. Мистер Гринн, будучи старшим и более опытным почтальоном, взял под крыло молодого семьянина, который смотрел на новую работу так, как звери смотрели на Ноев ковчег, предчувствуя спасение. С тех пор дружественные семейные визиты стали нормой для молодой и немного перепуганной жизнью пары Джефферсонов и более зрелых Гриннов. 
Молли всегда вдохновлялась легкостью и свободой, которая буквально жила в супружестве Гринн. Они не вели себя так, будто их связывал исключительно долг перед Богом, институт брака и закон штата Техас. Казалось, они презирали все эти социальные устои, держась друг за друга с помощью чего-то отдельного, чего-то высшего. Нечто непонятное, волшебное и покрытое тайной держало эту семью вместе. И это нечто безумно манило и волновало Молли. 
Мистер Гринн всегда был улыбчивым и спокойным. Он никогда не повышал голос на детей, а на работе любая трудность выравнивалась сама под твердым, но теплым взглядом его янтарных глаз. Он иногда ссорился с женой, но скорее для того, чтобы избавиться от мимолетной скуки. И всегда уступал ей, разрешая почувствовать себя сильной. 
Мистер Джон Гринн. Он стоит на другой чаше весов, напротив мужа миссис Джефферсон. Невозможно вообразить, кто и зачем придумал такую безобразно-страшную игру. Почему нельзя было просто поставить перед фактом либо одну жену, либо другую, позволив им мужественно принять удар? 
Видимо, у смерти есть свои прелюдии, свои предварительные ласки. Свое извращенное чувство юмора…
Лишь бы не Он. Лишь бы не Он!
Старый Бьюик миссис Джефферсон покинул предел уютных домиков пригорода. За приоткрытыми окнами машины пролетали деревья, магазины, школы и офисы, в которых люди из поколения в поколение выращивают и убивают надежды на нечто высшее, чем клерк или посыльный. 
Молли не смотрела на все эти серые, потрепанные временем и жадностью здания, хотя краем взгляда замечала их. Она знала, что еще совсем немного и ее встретит парковка местной больницы, на которой, как назло будет полно свободного места. Она должна будет оставить там машину и уйти туда, откуда уже может не вернуться прежней. 
К сожалению, бывает так, когда знаешь, что после возвращения домой или на работу, или не важно куда, - тебя ждут очень плохие новости. Что-то, чего ты очень боялся и о чем догадывался, но самого акта оповещения еще не произошло. Контрольный выстрел еще не прогремел, оставив умирающей жертве призрачный шанс на выживание. 
И вот ты стоишь на пороге и боишься открыть дверь. Тебе хочется убежать, оттянуть этот мерзкий момент до никогда, или хотя бы на полчаса, но убежать нельзя. Ты будто привязан к этой плохой новости как к гранитному камню, который тащит на дно в холодный мрак убивающей глубины. И вот ты тяжело вдыхаешь, открываешь дверь и входишь, пытаясь как можно обычнее снять с себя пальто со шляпой и повесить их на крючок. Но чей-то голос из-за спины предательски просит тебя сесть на стул и приготовиться узнать…
Сбежать. Это единственное, чего хотелось сейчас миссис Джефферсон. Вернуться домой, помыть посуду, приготовить обед и ужин, закинуть вещи в стиральную машинку и навестить престарелую тетушку Пэнни, живущую через два квартала. Вечером дождаться детей со школы и мужа, который расскажет очередную шутку мистера Гринна, сказанную ему перед уходом с работы домой. И ничто не будет выедать изнутри душу, и не будет дрожать сердце от новостей по радио. 
Бьюик нашел свое место на пустой парковке, но двигатель еще не заглушен. Молли вцепилась за руль, боясь отпустить его, ведь тогда руки окажутся свободными и можно будет открыть дверь и выйти. 
Какой же красивый осенний день сегодня. Тепло, почти как летом. Листья еще не успели покинуть ветви, немного лишь изменив свой цвет с бархатнозеленого в оранжевый и красный. Солнечные лучи пронизывают эти листья, наполняя улицы приятным желтым свечением - идеальное время, чтобы пойти погулять с собакой или сыграть партию шахмат в парке. Миссис Джефферсон смотрела на совершенство природы вокруг парковки и не могла поверить, что в этой чудной красоте есть место для отчаяния и страха смерти.
Уличную тишину, будто подкрадываясь, начал изрезать пронзительный вой приближающейся сирены. Этот раздражающий и настораживающий звук дал пощечину попыткам Молли успокоить себя, заставив ее зрачки расшириться. Сердце начало отчаянно пытаться выламывать ребра изнутри, заручившись поддержкой бунтующего дыхания. По дороге, рядом с парковкой промчалась машина скорой помощи, вслед за которой тянулся длинный хвост других автомобилей: полицейских машин, спасателей, эвакуаторов, пикапы Спид Пост и просто обычных машин. Колонна не поехала к станции скорой помощи, а миновав ее, повернула за угол больницы, где размещался морг.
Миссис Джефферсон в спешке выбежала из автомобиля, так и не заглушив двигатель и, даже, не закрыв за собой дверцу. Она бежала через всю площадь парковки задыхаясь и приглушая стон, который одиночными возгласами вырывался из ее горла. Бежать было чертовски трудно. Ноги теряли силу, превращаясь в пару бесполезных конечностей, которые то и дело, что подгибались с каждым шагом. Рука сжимала воротник блузки возле шеи, пытаясь согреть тело, атакуемое приступами дрожи и озноба. 
Молли ничего не видела перед собой. Движимая инерцией, заданной криком сирены скорой помощи, она как лист, гонимый ветром, летела за угол больницы. Споткнувшись о внезапно появившийся бордюр, она едва не упала, успев рефлекторно ухватиться за холодное железо больничной ограды. 
Лишь бы не Он. Лишь бы не Он!
Роковой угол больницы был так близко и так тяжело было делать каждый новый шаг покинутому силой телу. Откуда-то доносились встревоженные голоса десятков людей, среди которых можно было узнать врачей, сотрудников Спид Пост, полицейских и, даже, журналистов. Весьма вероятно, что среди них была и обладательница леденящего голоса, который с радиоприемника равнодушно вознамерился пустить жизнь миссис Джефферсон под откос. 
Молли повернула за угол и увидела толпу, окружающую карету скорой помощи. Среди десятков лиц сложно было рассмотреть хоть одно знакомое. Ее шаг замедлился. Она, будто подкрадываясь, медленно двигалась к толпе. 
Люди немного расступились, освободив место для больничной каталки, на которой кто-то лежал, покрытый черной целлофановой пленкой. 
Миссис Джефферсон больше не могла идти. Она остановилась в десяти метрах от людей, чувствуя, как теряет контроль над телом и как проваливается во тьму обморока. Среди толпы людей в ее сторону повернулось лицо, которое почувствовало присутствие Молли. Оно наполнилось тревогой при виде падающей женщины. Кто-то сорвался ей на встречу, торопясь уберечь от удара об асфальт. Чьи-то знакомые крепкие руки схватили ее за талию и плечи. Перед взглядом миссис Джефферсон перепугано замелькало лицо ее мужа. Он пытался утешить ее, сказав, что все будет хорошо, что он рядом, что жив.

Подброшенная монетка лежит. Молли видит ее. Игра окончена.

Люди встревоженно бегают вокруг скорой помощи. У кого-то во взгляде читается ужас, а у кого-то радость от того, что это приключилось не с ним. На холодной каталке, под липкой черной пленкой бездыханно лежал Он.

Отредактировано Litsemer (04.01.2017 20:36:04)