Я проснулся. Традиция вспоминать сны отложена. Кто-то гладит мой позвоночник... Как?! Стоп!!! Выныривая из под одеяла как из под кипятка я споткнулся об край кровати(она впилась в спину так, словно хотела взять рукой позвонок!) и упал на пол. Тут же отполз.
– Пэ… пэ… привет. – Я прекрасно помню как закончился вчерашний день. Я не пил и вообще хорошо себя чувствовал да и...
– Как вы сюда попали? – Уже немного опомнившись спросил я.
Она вся в чём-то чёрном вымазана, голова идёт грязными локонами. Она встаёт с кровати смотрит на меня и плачет. Да как же это так? квартира у меня однокомнатная, мебели не много, ни краски, ни обоев нет. Погода сегодня то-ли солнечная, то-ли пасмурная. на полу только моя одежда, не убрано, но её одежды нет. Возмутительно – она стоит и молчит.
Смотря в пол, – Как вас зовут?, – но не долго, так как взгляд приковала её улыбка.
– Вы так и будете мол..
– ААААААААААА!, – Женский крик сжал секунды в миллисекунды. Я вздрогнул. Но хуже всего то, что её тело начало рассыпаться тараканами у меня на глазах с головы до пят. я шарахнулся к шкафу, от шкафа на кухню и кидая посуду на пол стал топтать их, разбивая в кровь стопы. Дальше уже ничего не помню.
Иду на работу, роняю вторую сигарету, но почему-то подбираю, ах да их же больше не было. Курю. Точно, помню, что времени было много, я не пошёл пока на остановку, а посидел на бордюре в десятке метров от магазина. "Да наверно просто сон, конечно сон", – подумал я тогда.
Я купил сигарет и направился к остановке, в надежде сесть мягкое кресло и задремать. Люди ждут, курят, смотрят влево (они всегда смотрят влево) и думают все о времени, здоровье, целесообразности, смотря при этом влево (не вправо). Я посмотрел вправо, и зачем же я это сделал?
Как тогда сначала ничего особенного – человек курит, но я не вижу его лица за дымом, и тут же отворачиваюсь. Ветер дует, влево и я вижу, как мой взор заволакивает густой голубой дым. Я поворачиваюсь.
– прикурить не найдётся?, – Лицо человека состоит полностью из горящего табака и дымится так, что я уже ничего не вижу вокруг кроме его. Я пячусь.
– эй вам плохо? – Тут он тронул меня за плечо – горячо!
– Я уже всё скурил! – жалуется он.
– Я не курю!!! – уже ору я.
Он падает на меня и обхватывает пояс руками
– Одну сигарету!, – жалобный стон вырывается у него, а его тело жжёт меня как сухая листва, которая только тлеет углями, но не сгорает, и прожигает мне всю одежду. Я всё ещё пячусь. В голове тогда мелькнула мысль: «у меня же есть сигареты!» – я кладу руку на место, где должен быть карман, но там его уже нет – всё сгорело. Я поднимаю ногу, и делаю пинок вперёд – существо распадается на двое и разлетается в порывах ветра вместе с дымом за пару секунд.
Перед моим взором автобус, с кучей школьников, которые смотрят на человека без одной штанины, с обгоревшей джинсовой курткой и почти без трусов. Автобус трогается, вместе с мягкими креслами. «Не жжёт – у меня, наверное, болевой шок», – подумал я тогда. Сейчас я вспомнил что перед магазином я вынул из ботинка кусок битого фарфора, и что ноги болели.
Что теперь делать? От сюда в 10 минутах парк с прудом. Решено, я пойду туда. В пруду вода холодная. После инцидента на остановке было решено всё обдумать в парке, и вот я тут припоминаю всё, что со мной произошло. Какой же тяжести у меня ожоги?

Продолжение следует