Работа 1
От тёплых летних деньков остались лишь тёплые воспоминания. Как пуховые одеяла, они согревали жителей города, пока весна боролась с зимними морозами. На календаре уже апрель, но на улицах, съёжившись под сажей и копотью, всё ещё лежали кучки снега. В районе фабрики сугробы и вовсе напоминали холмики чёрной земли, так плотно их закрывала грязь. В сумерках и вовсе не отличить.
Город погружался в сон, готовясь к новому трудовому дню, и в окнах домов почти не осталось света.
Но главный инженер фабрики, мистер Джек Грин, этой ночью не спал. Склонившись над большим длинным столом, он перебирал сотни металлических деталей и поочередно пытался прикрутить их к странному механизму. С виду он напоминал человека: туловище из латунного цилиндра, ноги и руки - скреплённые шарнирами длинные трубки с тросиками и пружинами внутри. Даже пальцы имелись (из трубочек поменьше), а на месте головы — большой чайник с прикрученными по обе стороны от носика глазами-лампочками. Но самое удивительное было внутри — сотни и сотни деталей, шестерёнок и поршней, щедро смазанных машинным маслом.
Наконец, Джек завершил работу и, не выпуская из рук гаечный ключ, устало плюхнулся в кресло. Выглядел он паршиво, бессонные ночи не прошли даром. Щёки впали, покрасневшие глаза опухли, а редкие сальные волосы давно мечтали быть постриженными или хотя бы вымытыми как следует.
Скрипнула дверь, и в комнату вошли худая темноволосая женщина, похожая на палку, и молодой человек в длинном кожаном плаще и с пшеничного цвета волосами, собранными в хвост на затылке. Сняв круглые защитные очки без диоптрий, парень потёр глаза — круги чистой кожи на фоне испачканного сажей лица, и отряхнулся.
— Здравствуйте, дядя, - сказал он и покашлял.
Джек расплылся в улыбке, поднялся с кресла и обнял парня.
— Рад тебя видеть, Сэм. Неужели это то, о чём я думаю? Ты привёз её?
Парень кивнул и протянул дяде чёрный тубус. Не медля, Джек достал оттуда длинную тяжёлую трубку, на конце которой был шар с кулак размером.
— Да-а-а, - довольно покивал Джек, разглядывая штуковину, - это она. Теперь всё получится. Марта, - обратился он к жене, - принеси нам выпить, а то сердце сейчас из груди выскочит.
Женщина кивнула и удалилась.
Сэм покосился на механического человека, лежавшего на столе, и спросил:
— Я могу посмотреть?
— Конечно, сынок. И не только посмотреть. Помоги-ка мне.
Сэм скинул плащ, засучил рукава старой рубахи и, встав рядом с Джеком за стол, схватил инструменты.
Марта выронила поднос, и жестяные стаканы с грохотом попадали на пол, выплёскивая алкоголь в одну общую лужицу. Женщина прикрыла рот ладонями и округлила глаза.
Механический человек медленно шагал по комнате, скрипя шестерёнками и помигивая глазами-лампочками. Неподалёку стояли Джек и Сэм, перепачканные машинным маслом, но довольные, как слоны.
— Эх, Марта, - сказал Джек и вытер слезу, катившуюся по щеке, - я так рад, что даже не могу тебя ругать. Посмотри, наш Альберт пошёл. Это самый счастливый день в моей жизни.
— Вот это да... - ответила жена, - Это чудесно, Джек. У тебя, наконец, получилось. Наш Альберт ходит! А что это такое там болтается у него?
— Это? - спросил Джек и указал на длинную штуковину с шаром на конце, которая висела между ног Альберта и раскачивалась, - Это то, чего мне так не хватало всё это время.
"Да уж, тебе бы такая штука точно не помешала", - подумала Марта, но вслух произнесла:
— Правда? И почему эта штука так важна?
— Она дала ему равновесие, - гордо сказал Сэм, - без неё он падал и не мог ходить.
— Удивительно, - ответила женщина, - а что он ещё умеет?
— Много чего, Марта, много чего. Сэм, иди поздоровайся с новым другом.
— Поздороваться?
— Да. Пожми ему руку.
Парень подошёл к механическому человеку и робко протянул ему свою правую руку. Альберт слегка наклонил голову набок, мигнул лампочками и разжал металлические пальцы. Поглядывая на Марту и Джека, Сэм растерянно заулыбался и осторожно вложил свою ладонь в ладонь Альберта.
— Ахах! И правда здоровается! - воскликнул Сэм, изумлённо глядя, как их руки в унисон двигаются вверх-вниз.
Неожиданно голова Альберта закрутилась вокруг своей оси, а его рука стала трястись всё быстрее и быстрее. Сэм испугался и попытался вырваться, но механизм крепко держал его.
— По-мо-ги-т-е-е-е-е! - кричал Сэм и морщился от боли.
Джек изумлённо взглянул на жену, секунду помедлил, а затем подбежал к Альберту сзади и открыл крышку на спине, обнажив крутящиеся шестерёнки. Тяжело дыша, Джек замахнулся гаечным ключом, намереваясь воткнуть его в самое сердце механизма, но неожиданно всё прекратилось, и Альберт замер.
— Да что это за хрень такая! - крикнул Сэм и упал на пол, рыдая, - Он мне чуть руку не оторвал!
Марта кинулась успокаивать племянника, а Джек лишь поджал губы.
— Ну не оторвал же... Бывают сбои. Заклинило его. Чего сразу слёзы лить? Ты хочешь стать учёным или как?
— Хочу, - шмыгнув носом, ответил Сэм. - Всё в порядке. Ничего страшного. Я в деле.
— Точно?
— Точно, точно... Давайте продолжать.
— Не сегодня, - хмуро сказал Джек. - Хватит с Альберта на первый раз.
Засунув дрожащей рукой гаечный ключ в карман, он перекинул Альберта через плечо и понес к столу. Рука механизма свободно качалась, ударяя Джека по бедрам и заднице. Это значило лишь одно - пружины внутри руки пострадали от напряжения.
И зачем он только советовал племяннику поздороваться с Альбертом? Сэм наверняка пережал какой-то тросик, вот всё и заклинилось.
— Марта, сготовь нам ужин. А ты, Сэм, убери стаканы и вытри пол.
Джек надеялся, что сытная еда поднимет ему настроение. Он смыл с себя масло и дневную усталость и вернулся в столовую уже на сервированный ужин.
За ужином было всё как всегда за исключением одного момента – Марта подавилась и умерла. Произошло это на глазах Джека и Сэма, мирно жующих печенье с какао.
Она ела свои любимые пирожные, как вдруг её лицо перекосило, что бывало довольно часто, но в этот раз она не выдала обвиняющей тирады в адрес мужа, а захрипела и свалилась на пол уже бездыханной.
***
Приготовления и дни похорон для Джека, словно в тумане. А как только он немного оклемался, явился сыщик Дасли Торвуд с помощником Томом Билди.
И судя по обширному виду сыщика, он чаще находил тройные сэндвичи с колбасой и сыром, нежели преступников. Его подручный наоборот, худой и длинный как богомол. Оба в тёмных сюртуках, брюках и лакированных туфлях.
— Это было убийство! - объявил Дасли, вглядываясь в осунувшееся за неделю лицо Джека. - Ха! Вы даже не удивились!
— Это была случайность. Она же просто подавилась.
— Пружиной. В пирожном. Совпадение? Не думаю!
— Пружиной?
— Не путайте меня, господин ученый! Уж вы-то должны знать, что такое пружина. Не пытайтесь отпираться!
— Да знаю я, что такое пружина.
— Ага! Видишь, Том. У нас чистосердечное признание. Это было легко...
— Я всего лишь сказал, - раздраженно проговорил Джек, - что знаю о каком предмете идёт речь. Но как он попал в пирожное?
Сыщик задумался. Надолго. Он шлепал губами и морщил лоб, затем, будто вспомнив важную деталь, просиял лицом.
— Здесь я задаю вопросы. Я сыщик или кого?
— "Или кто", - подсказал помощник.
— Пшёл вон, невежда, - тихо бросил Дасли в его сторону и снова повернулся к хозяину дома. — Так о чём я?
— По-моему, вы собирались уходить, - негостеприимно сказал Джек.
— Ах, да, точно. Рад был с вами повидаться. Очень рад.
— А что у вас там? - спросил Том, указывая на дверь в мастерскую.
Комната была закрыта с последнего испытания Альберта. А ключ в заднем кармане рабочих джинс. Как раз тех, которые сейчас носил Джек, ведь брюки и гладить-то некому. Он похлопал себя по заднице и понял, что карманы пустые.
Помощник толкнул дверь, и та легко отворилась. За ней у длинного стола стоял Сэм, он копался в механизме.
— Сэм, - тот аж подпрыгнул, - ты что, стащил у меня ключ?
— Нет, дядя. Ключ был в замочной скважине.
— А что у вас там? - спросил сыщик тоном любопытного ребёнка.
— Механизм.
— Ага! - радостно воскликнул сыщик. - Знаю я эти механезамы! Вот он и убил вашу жену! Все сходится. Пружина из мастерской? Да. Механизм из мастерской? Да. Вот! Значит, он и убил!
Джек посмотрел на сыщика, затем на его покрасневшего от стыда помощника.
— Это механизм, - медленно пояснил ученый. - Он выполняет лишь заданные функции. В нем нет функции убийства.
— Парнишка-то успел уничтожить улики. Весьма удобно. И умно. Ага.
— Хорошо, - сказал Джек, снисходя до уровня аргументации сыщика. - Он для нас с Мартой был как сын. У него нет никакого мотива убивать свою мать.
— Не знаю, не знаю. Вот на прошлой неделе токарный станок оттяпал пальцы своему рабочему. И заметьте, никакого мотива у станка тоже не было - рабочий всегда вовремя смазывал его подшипники, а уходя домой, сметал стружку.
Дасли шагнул ближе к учёному.
— И вообще, эти машины до добра не доведут. Того и гляди, - сыщик мельком глянул на помощника, - придёт к вам на расследование вместо меня бесстрастная машина. Ни тебе доброго слова, ни тебе шутки.
Сыщик о чём-то задумался, ухмыльнулся.
— А вот представьте, что пружина сработала бы на зубах между нижней и верхней челюстью. Хе-хе. Её труп выглядел бы весьма-а-а удивлённым.
Джек набрал в грудь воздуха, чтобы высказать всё этому толстяку.
— Нам уже пора, - сказал помощник.
— Да-да-да.
Джек с силой захлопнул за ними дверь. Наверное, только и дожидаясь ухода гостей, Сэм подбежал к нему.
— Я починил его, дядя. Альберта починил.
— Не сейчас, Сэм.
— Я просто думал, это обрадует Вас.
Джек вздохнул. Спрятал злость на сыщика в дальний угол. Племяннику в эти дни тоже нелегко пришлось и надо бы утешить немного.
— Ну, ладно. Веди.
Альберт стоял задом ко входу. Ноги на полу, металлическое туловищу на столе. Сэм приподнял его.
— Я выяснил причину поломки, дядя. Все дело в той штуке между ног. Она хоть и помогает ходить, но, болтаясь и натирая ноги, создавала статический разряд.
Сэм открыл крышку в спине механизма, и показал на самую уязвимую часть, ту, которую мог уничтожить Джек гаечным ключом. Это было, можно сказать, сердце Альберта.
— Статический разряд прошелся по трубкам и шестерням, добрался к этой детали механизма и закоротил её.
Сэм напыжился важно и сказал с гордостью:
— Вот почему я убрал ту штуку и подвесил вот эти штуки, - он развернул Альберта и указал на две большие железные миски с белой эмалью.
Он прикрутил их к латунному цилиндру на одном уровне. Выпуклой стороной наружу. Спереди. Чуть пониже плеч механизма. Болты торчали шляпками по центру донышка каждой миски.
— Внутрь я насыпал грунт, чтобы заземлить весь механизм и выровнять центр тяжести. Он был смещён назад, вы знали?
Джек не знал.
— Но это лишь часть проблемы передвижения, а нужно было ещё научить его ходить, плавно перенося свою массу с ноги на ногу. Вот, вы только гляньте!
— Это все хорошо, - Джек собрался уходить. - Ты молодец, Сэм. Но мне это уже не интересно.
Что-то требовательно и, как показалось Джеку, раздражённо свистнуло. Он резко обернулся. Это механизм! Свисток виднелся в чайнике, в носу Альберта.
— Да, - довольно щерился племянник. - Я много чего усовершенствовал, дядя.
Альберт тем временем задрал нос к верху и пошел вдоль стола с инструментами.
Он балансировал за счёт вихляния своей средней частью, то есть там, где мощные шарниры соединяли трубки ног и туловище.
Механизм передвигался легко и плавно. Джек даже отметил в нём определенную грацию.
— Теперь это и не Альберт вовсе, - сказал он племяннику.
— А кто же ещё, если не он?
— Альберта.
Альберта резко повернулась к Джеку и, отодвинув с дороги Сэма, подошла к нему вплотную.
Её левое жестяное веко медленно опустилось, затем поднялось. Лампочки в глазах, обычно светившие тускло-красным, озорно вспыхнули ярко алым.
Работа 2
Он был седым, как изморозь на окне в Рождество. И волосы, и борода, и усы. Дети его принимали за капитана дальнего плавания или за Санта Клауса. И он часто подыгрывал им с добротой и щедростью.
Однако на самом деле его профессия иного рода – он был учёным. Настоящим. С цилиндром на голове, тростью в руках и пенсне в нагрудном кармане.
Однажды, будучи любопытным мальчишкой, он разобрал настенные часы в гостиной, и с тех пор его ошибки и удачи становились только громче. И шестьдесят лет, будто вспышка.
Сначала его не замечали, потом насмехались, затем критиковали в пух и прах его исследования, но итогом был прижизненный памятник учёному у стен родного университета.
Мировое признание, награды, магниевые вспышки фотоаппаратов, внедрение его изобретений в быт. Всё это было как праздник.
Но праздники рано или поздно заканчиваются. Вот и он ощутил свою жизнь, как вечеринку. Смех, веселье, радость, а когда гости разошлись, он остался один в пустом доме.
Ошеломляющая тишина… И пустота, которая разрывает на части.
Как же он был одинок!
***
Осенний тревожный ветер шуршал кленовыми листьями по мостовой. С темнотой вечера боролись фонари на стенах старых двухэтажных домов. По одну сторону улицы висят жёлтые газовые фонари, по другую – белые электрические. Борьба эпох. И хотя он ветеран новой эпохи, любил всё же старые уютные живые огни.
«Мейпл стрит, дом 86».
У лестницы с кованными перилами его ожидали двое полицейских: девушка лет тридцати и парень чуть постарше. В руках они держали свои пробковые шлемы.
– Добрый вечер, мистер Хаксли, – уважительно поздоровался сержант, его помощница кивнула. – А мы к вам.
– Добрый вечер бывает только за чашечкой чая. Здравствуйте, господа, и проходите.
Полицейские помогли учёному нагреть воду и заварить чай. Занятые готовкой, они говорили о пустяках. О погоде, о литературе, о боксе в прошлое воскресенье на Каменном спуске.
Но уже после чая с печеньем пришло время серьёзных бесед.
– Мистер Хаксли, – замялся офицер, – вы же понимаете, что эксперименты на дому запрещены, верно?
– Конечно-конечно. У меня тут лишь старое барахло от неудачных проектов. Хоть и никудышные вещи, а тяжело выбросить – дорого как память.
Разумеется, полицейский знал об испытаниях. Для этого даже соседей спрашивать не нужно, всё написано в квитанциях на оплату электричества. Слишком большая там цифра для пяти лампочек, радио и тостера. Потому учёному было совестно врать так нагло.
В дверь постучали. Хаксли внутренне обрадовался спасению, но затем вспомнил, кто именно должен прийти к нему.
– Войдите.
Дверь, звякнув колокольчиком, отворилась, и на пороге возник старина Рик. Если повезёт, его испуг полицейские отнесут к удивлению.
– Проходи, Рик. Сегодня не только ты будешь моим гостем.
– Если не ошибаюсь, – сказала девушка, – то вы Риккард Дженкинс – преподаватель из университета.
– Какое там, – улыбнулся Рик. – Я лишь кочегар, мэм, и с Питером Хаксли я не смогу обсудить даже электромагматизм. А вот слухи запросто.
Молодец Рик. Выкрутился.
Полицейские быстро распрощались. Ушли, чтобы не мешать новому гостю. Как только дверь захлопнулась, Рик достал из кармана свёрток коричневой бумаги.
– Вот катушка, как вы и просили, мистер Хаксли.
У них всего восемь лет разницы, но он до сих пор обращается к нему «мистер».
Давным-давно Хаксли сам устроил его помощником кочегара, ещё мальчишкой, бездомным и бродяжным. Дал ему работу, знания и в общем лучшую долю.
– Мистер Хаксли?
– Да.
– У вас очень опасная штука. Я мельком видел чертежи на столе.
– Всё хорошо, Рик. После разряда в пять тысяч вольт в семьдесят втором я стал очень осторожен.
И он тоже ушёл, ничуть не успокоенный.
Штука…
Эта «штука» – его новая страсть и надежда, практическое воплощение его теории, которая подвигала рамки науки ближе к судьбе и мистике.
Суть теории была проста и заключалась всего в одной фразе: душа человека состоит из двух частей.
И отсюда главная проблема – между душами огромные расстояния, которые измеряются в милях, в количестве и в днях. Как встретиться душам, если они живут в разных городах? Как можно найти среди миллионов ту, которая тебе подходит лучше всего, твоё настоящее счастье? Людей слишком много! И самая ужасная из всех разлучниц – время. Даже разница в одно поколение разводит души на огромные расстояния. А если твоя половинка жила до твоего рождения? Сто лет назад. Двести!
Разве это справедливо? Понимать, что где-то она есть и не находить.
И как раз та «штука» должна сократить это расстояние.
Учёный, скрипя дубовыми ступенями, спустился в подвал. Дёрнул за цепочку переключателя. Одна их пяти лампочек вспыхнула тускло, потом разгорелась.
Всё помещение заставлено оборудованием и обвито проводами. Вдоль стен стенды с рядами вакуумных ламп, кнопок и тумблеров.
Если бы полицейские увидели эту махину, они бы пришли в недоумение. Если бы увидели коллеги учёного, ужаснувшись, убежали бы прочь из его дома, из города и уплыли бы из страны на первом корабле этим же утром.
Но учёный ласково и заботливо гладил край панели. Это его рук творение. Затем, будто очнувшись, открыл дверцу сбоку, вытащил из недр сожжённую катушку и заменил её на новую. Включил главный рубильник и механизм ожил.
Засверкали лампы, подсветились индикаторы и счётчики.
Всё работает! И неисправность устранена. Пора!
Быстро от нетерпения сел в кресло и опустил себе на голову полусферу, утыканную с внешней стороны штекерами, как ёжик иголками.
Загудели приборы. Зрение размывается, словно от слёз. Белеет. Нет. Это уже яркое солнце.
Где же она? Где?!
Он стоял на холме, а внизу у реки…
«И вот это называется сочетаемость?» – недоумённо и разочарованно подумал учёный.
***
Кончики её пальцев касаются холодной воды. Самой поверхности. Нежно и аккуратно, будто кистью по холсту. А чистая река уносит невесомые штрихи, растворяя в себе.
Её руки и плечи открыты весеннему солнцу. Лёгкое белое платье раскинулось на траве, а передний край волнуется в речке. Оно такое яркое, что вокруг появился ореол. Лицо купается в этом облачке света. И в отблесках волн, которые щекотали её, ласкали морщинки у глаз и веснушки на щеках, путались в волосах.
Если бы её мог видеть кто-нибудь издали и сверху, то мог принять за цветок с белыми лепестками и алой сердцевиной.
Но она была одна. И не только здесь и сейчас.
– Эй! Мисс! – вниз, пыхтя как паровоз, бежал мужчина в строгом чёрном костюме. – Миссис! Мэм!
«Какая бестактность», – подумала она раздражённо и яростно, – «вот так врываться в мою приватность».
И они встретились.
Он. Белый как лёд. И она. Рыжая как пламя.
– Вообще-то миссис, – сказала женщина и вздёрнула подбородок, – миссис Лаура Скотт. Что вам нужно в моём имении? И как вас вообще пропустила стража?
– Миссис... – растерянно ответил Хаксли и опустил глаза, – Но как же так? Как же так? – бурчал он себе под нос.
– Сэр, потрудитесь ответить на мои вопросы. Кто вы и что здесь делаете?
"Это провал... – подумал учёный, – Она замужем, эта Лаура, и явно мне не рада. Да и не красавица вовсе – никогда не любил рыжих".
– Отвечайте же! Иначе прикажу вышвырнуть вас вон!
Хаксли неловко потоптался на месте и ответил:
– Скорее всего, вы не поверите мне, Лаура, просто произошла ошибка. Не берите в голову, я, пожалуй, пойду...
Ученый повернулся и пошёл прочь, но Лаура рванула за ним, сжимая в руках подол своего белоснежного платья.
– Ну уж нет! Потрудитесь объясниться, сэр, - Лаура топнула ножкой и сжала губы в мешочек.
Мужчина остановился и растерянно посмотрел в её большие зелёные глаза, извергающие молнии.
– Меня зовут Хаксли, мэм. Я учёный. Проводил здесь некоторые исследования. Но, кажется, они оказались неудачными...
– Какие такие исследования?
– Мммм... почвы. Исследования почвы.
– Правда? И почему же эти исследования оказались неудачными? – Лаура наклонила голову набок и скрестила руки на груди, – Наша почва недостаточно плодородна? Или наоборот – богата? Да, и какими приборами вы тут её изучали, а? Отвечайте же, учёный.
Хаксли глубоко вздохнул. Единственным его желанием в тот момент было забыть всё, что произошло, как страшный сон. И снова вернуться домой, продолжить исследования. Что-то явно пошло не так, не по плану... Видимо, он недостаточно хорошо поработал над механизмом. Эта женщина не могла быть его половинкой. Нет. Нет. Не могла. Она непривлекательна, чересчур высокомерна и к тому же замужем.
– Хорошо, - ответил Хаксли, - я расскажу вам. Но я предупреждал... Мои исследования несколько иного рода, вы правы, Лаура. Я думал, что смог изобрести аппарат, соединяющий две половинки, минуя препятствия пространства и времени. Родственные души, связанные невидимыми нитями, понимаете? Но теперь я вижу, что ошибся. Мой механизм не работает. Фиаско!
Учёный стал размахивать руками, изображая салют, а Лаура расхохоталась.
– Мистер учёный, а вы умом тронулись, видимо! Мало того, что вы несёте чушь, так ещё и говорите мне в глаза, что я некрасива! Такой наглости я ещё не видела, ей богу. Уму непостижимо. Вы себя-то видели вообще? Седой хромой старикашка с расстройством разума – тоже мне, казанова нашёлся!
Хаксли нахмурил брови.
– Это я сумасшедший? Нет, это вы - недалёкого ума. Только не обижайтесь, уважаемая Лаура. Вы и представить не можете, до чего дошла наука в двадцать первом веке. Нет, вы просто неспособны этого понять, ведь в вашем времени люди ещё не обладали нужным уровнем интеллекта. Да, точно. Кстати, какой сейчас год?
– Тридцать пятый.
– Тысяча восемьсот тридцать пятый? Ха! Понятное дело. Я же говорил – не понять!
– Тысяча семьсот, мистер Хаксли... А вы хорошо играете. Уж не знаю, шут вы или правда умалишённый.
– Перестаньте называть меня глупцом, дамочка! – кипел от злости учёный, – Вы не верите мне?
– Нет, не верю! Ни на волосок!
– Ха! Я вам докажу, докажу! – фыркнул Хаксли и достал металлическую чёрную панель, размером и формой напоминавшей плитку шоколада, с кнопкой посередине. – Вот, смотрите! – Гордо сказал он.
Лаура снова рассмеялась.
– Вы хотели удивить меня этой штуковиной? Боже мой. Наивный, наивный учёнишко, я видела вещи гораздо необычнее и удивительнее. Из золота, серебра, бриллиантов. А ваша коробочка - пустышка. Ерунда.
– Ерунда, говорите? Я покажу вам не ерунду, миссис Лаура. Это не просто коробочка, это – переходник для возврата в мою реальность, моё время. Зря вы возомнили себя такой умной, дамочка, или как вас там.
– Выбирайте выражения, Хаксли. Я вам не дамочка. Да что вы себе позволяете вообще? Путешествия во времени, говорите? Шарлатан!
– Это я шарлатан? Я – шарлатан?
– Так точно, он и есть! К тому ещё и нахал. Во времени перемещаетесь? Ну-ка переместите меня! Что скажете?
– Легко!
– Вперёд, я жду.
– Вам нужно меня обнять, подойдите ближе.
– Нет, ну это ни в какие рамки... Обнять? Вы точно с ума сошли.
– Нам нужен физический контакт для перемещения. Если я так неприятен – можем встать спиной друг к другу.
– Идёт!
И они встали. Рядом. Прижались друг к другу спинами и запрокинули назад головы, чтобы их затылки тоже соединились. Хаксли улыбался, представляя, какова будет реакция этой наглой рыжей бестии. Лаура тоже смеялась, не веря ни единому слову горе-учёного.
Хаксли достал из кармана панель и с яростью нажал на кнопку. Реальность вдруг задрожала, закрутилась вокруг, словно бешеный калейдоскоп. Спустя несколько секунд Лаура поняла, что это вовсе не шутка, и закричала, но было поздно. Вскоре они оба очнулись на полу старого сырого подвала в доме учёного...
* * *
Сначала она изумилась, но, осознав происходящее, принялась бить его кулачками, обзывать, требовать вернуть обратно. Хаксли прикрывал голову в попытке защититься и пятился к стене, не в силах сказать ни слова.
Только сейчас он понял, что натворил, ведь вернуть Лауру было не так-то просто. Катушка снова сгорела, а следующую ждать – не меньше полугода. Прошлую Рик добывал восемь месяцев – полиция не давала и шагу ступить.
Две недели она не выходила из комнаты. Сначала из-за двери доносились громкие рыдание, чуть позже - тихие всхлипывания.
Хаксли заботливо приносил своей гостье еду, но она отказывалась есть. Недолго, конечно. Но всё равно так и не оценила вкусовых качеств современных хот-догов, копчёной курицы и наггетсов с сырным соусом.
Потихоньку Лаура начала оттаивать, даже выходить из дома. Их совместный поход в супермаркет впечатлил её так, что, едва переступив порог, она принялась скакать между полок, как коза, и хлопать в ладоши, умиляясь разнообразию ровно выставленных баночек, бутылочек и коробочек. Прохожие смотрели на эту парочку с оглядкой. Седой старик с тростью и громкая дамочка в длинном платье гуляли по улицам города, каждый день находя новый повод для удивления.
Особенно волнительным был поход в кино. Как только погас свет, и на огромном экране появилось изображение, Лаура прижалась в сиденье и округлила глаза. Она смеялась, когда показывали весёлые сцены, хватала Хаксли за руку в напряжённые моменты, а в конце горько плакала в его плечо, переживая за трагический финал.
Однажды утром пришёл Рик и принёс катушку... Хаксли долго стоял на пороге и хлопал глазами, пока не подошла Лаура. Он поднял глаза и развернул свёрток, а улыбка вмиг соскользнула с её лица.
* * *
– Ты готова? – Хаксли надел на рыжую голову Лауры колпак-ёжик и отстранился.
Она сложила ручки на коленях и кивала головой, поджав губы.
– Понимаю, что это новый стресс для тебя, но так нужно, – продолжил учёный, – ты должна быть с тем, с кем соединена судьбой, со своей половинкой. С мужем. Я...я...я благодарен судьбе за то время, что мы провели вместе, но тебе пора. Так нужно, Лаура... Так нужно...
* * *
Кончики её пальцев касаются холодной воды. Самой поверхности. Нежно и аккуратно, будто кистью по холсту. А чистая река уносит невесомые штрихи, растворяя в себе.
– Эй! Мисс! – вниз, пыхтя как паровоз, бежал мужчина в строгом чёрном костюме. – Миссис! Мэм!
«Какая бестактность, – подумала она и улыбнулась, – вот так опаздывать на несколько лет», а вслух произнесла:
– Мисс. Мисс Лаура Скотт, господин учёный.
Отредактировано aequans (20.03.2017 22:38:24)
Но интересно.
