По бокам тёмные от старости и пыли шкафы автоматики мигали красными, жёлтыми и зелёными огнями. Индикаторы освещали потёртый бетонный пол внизу. Всё остальное пряталось во мраке.
Где-то впереди огромные лопасти резали воздух на ломти: фух-фух-фух, и гнали его дальше по шахте в город. Есть ещё другая шахта – туннель фильтрации и забора воздуха с поверхности. Прямо над выходом из него на железной арке перехода сидели дети, их свешенные ноги качал приточный воздух.
– Вот увидишь, – послышался из темноты голос одного из мальчишек – Вана.
Только четыре пары глаз там блестели отражениями света.
Девочка и три мальчика. Они любили приходить сюда и наблюдать за красочными и яркими индикаторами.
– Ага, – лениво отозвался второй – Иш, – ещё скажи у чЕрта научился.
Ван хотел выучиться писать и читать чертежи, но и работа отца его жутко волновала, хотя она и непонятная.
– Вот увидишь.
Вскоре гул мотора вентилятора усилился, и воздух уже не резался, а рвался: шух-шух-шух-шух.
У детей заложило уши, они глотнули и приоткрыли рты.
– Ну вот.
Шкафы автоматики постепенно сменяли зелёные огоньки на жёлтые. Когда начали вспыхивать красные, ожила громкая сирена и мигалка на потолке.
Дети радостно закричали, а потом с открытыми ртами и восторгом на лицах внимали настоящую фантазию из света и звука.
По ним пробегала оранжевая полоса мигалки, заставляя щуриться на яркий свет.
Но радость длилась недолго – черт припёрся и всё наладил. Хорошо хоть не прогнал посторонних. Впрочем, посторонние и сами побрели прочь.
– Откуда ты узнал? – задал интересующий всех вопрос Иш.
Но Ван не успел поважничать, ведь его Лоа рассекретила:
– У него завтра отец идёт под Луну шахту чистить. А всё из-за того, что фильтры забиваются.
– Много ты знаешь… – пробурчал Ван.
– Побольше некоторых.
Они чуть отошли и свет из машинного зала стал совсем незаметным, тёмные стены огромного круглого хода будто поедали любые отблески.
Дети вытащили каждый свой фонарик. Зарядили их сжиманием ручки. У Грио лампочка всё никак не разгоралась – пора менять батарейки. Ребята терпеливо ждали, когда последних из них получит свет, иначе одному пришлось бы идти вместе с ним, а он собеседник не особо толковый.
Но вот фонарик ожил и все, не прощаясь, разбрелись по своим норам.
Ван ушёл в самую левую от машинного зала. После горячего приточного воздуха холодный пол приятно остужал ступни.
Шлёп-шлёп-шлёп.
Плоское эхо улетало дальше луча от фонарика, отражаясь от неровных стен. Те были укрыты бетонными квадратами, и вся нора, как вафельная трубочка изнутри. Только чёрная, а не жёлтая.
Где-то капало.
Ван остановился, выключил фонарик, прислушался.
С другой стороны норы слышались весёлые голоса и крики. Он пошёл на эхо вслепую.
Вскоре звуки разделились на три направления. Ван свернул к правому – в «мышиную» нору, названную так по размеру.
Ему нравилось доставать рукой низкого потолка, чувствовать себя великаном. Правда, кое где квадратные вставки из бетона размягчились от времени и сырости, другие дали трещины, третьи и вовсе осыпались. И никто их не заменял.
Однако Вану там нравилось. Своего рода дикое место, куда не каждый отважится зайти.
«Мышиная» всего сорок шагов в длину, потом выводит в большую нору, где по обе стороны висели занавески на проходах в гнёзда. А над нижним гнездом располагалось верхнее, куда ведёт каменная лестница. Если залезть на поручень, то можно достать свода норы.
Кто-то уже воплотил идею, чтобы закрепить на потолке скобы для качели. Сейчас сами качели свободны. Ван мог бы покататься на них, но считал себя уже слишком взрослым – ему скоро восемь.
И его могли заметить дети, совсем крохи, играющие чуть подальше. Их освещала белая электрическая лампа у входа в гнездо.
Когда Ван приблизился он разглядел рядом с порогом блеск разноцветных стёклышек из толстостенных бутылок, целая россыпь. Когда-то и у Вана была коллекция из оттенков синего и зелёного, и все прозрачные, не мутные.
– Ван, Ван, ты болван! – кричали и смеялись дети, зная, что за уши он только шутя таскает.
– Брысь.
– Ван, а что ты мне принёс? – спросил Алон.
Один из выходов гнезда Алона вёл в общую с гнездом Вана нору, и Алан поэтому воображал себя его другом. Впрочем, так и было.
– Отстань, ничего я не принёс.
– Ну, Ва-а-ан…
– Брысь.
Ван слишком устал, да и есть охота.
Гнездо его находилось на окраине города, там, куда воздух из машинного зала доходил через норы. Отец Вана ходил на поверхность и дело имел с вентиляцией, потому и гнездо его в хорошем месте, свежем.
У входа в дом Вана нет лампы, зато внутри очень ярко, светильники были в каждой комнате.
– Неба, мам, – приветствовал Ван.
– Неба, – донеслось из противоположной комнаты.
Ван обошёл по часовой стрелке норовую, спальню, гостевую, снова норовую и попал к матери на кухню.
– Что у нас?
Женщина раскатывала тесто на столе. Серый передник испачкался в муке, но тёмный халат под ним без единого пятнышка.
– Шампиньоны.
– Вчера же были, – заныл Ван. – А это что?
– Пирог отцу. Но если съешь грибы, получишь кусочек.
– Всего один?
– Вот такой, – Нэид – так звали его маму – пальцем начертила размер куска на толстом блине теста.
– Ну, ладно. Только не меньше.
Они ели без отца и мужа – Сэй готовился к выходу на поверхность. Их мысли были заняты именно этим событием, и Нэид даже не удивилась, когда Ван, лёжа в своей кроватке, сказал:
– Расскажи сказку про Адама и Еву – о первых людях.
– Тебе ещё не надоело? – укоризненно спросила мать.
На самом деле, она сама не любила эту историю – слишком длинная, а сын всегда дослушивал её до конца, чтобы представить на месте частей падших ангелов мигающие индикаторы в машинном зале.
– Не надоело.
Он повернулся к стене, чтобы свет не падал в глаза, устроился поудобней.
– Хорошо, – сказала Нэид, однако не смогла удержаться от последней хитрости. – Как же она начинается? Ван, я уже и забыла. Может, отец…
– Лучше ты. Он неинтересно рассказывает.
Нэид тяжело вздохнула, смирилась.
– Адам и Ева жили под небом, – начала она мягким и немножко скучным тоном. – И было у них всего в достатке. А если вдруг заканчивалась еда, они шли к соседям, стучали в двери, и им открывали, просили пищу, и им давали пищу. Если одежды их изнашивались, с ними делились одеждой. И в благодарность Адам и Ева помогали соседям в их трудах.
И не было над землёй нужны. И даже в воде. Адам и Ева так заполняли ванну, что вода лилась через края. Они могли бегать, скакать, играться и воздуха им хватало на любые шалости. А стоило Адаму…
– Мама, – перебил её Ван.
– Да?
– Я ходил в машинный зал, – он не стал выдавать друзей словом «мы», но вряд ли этим смог обмануть Нэид. – Там всегда свежо и легко дышится.
Мама ничего не отвечала.
– Можно я буду туда ходить иногда? Я не полезу к лопастям вентилятора, кабелям или управлению. Знаю – опасно.
На некоторое время повисло молчание. Затем Нэид объявила решение:
– Спроси у отца, Ван. Он лучше разбирается в таких вещах.
Если мама отсылает к отцу, значит, дала своё разрешение. Сэй может позволить Вану практически всё. Если бы не жена, он бы вообще сына с собой на поверхность брал. Уже не раз эта тема всплывала, а последний разговор был всего пару часов назад.
– Продолжай, – напомнил Ван о сказке.
– Ну, ладно. Тогда слушай. Адам и Ева покорили воздух, и свет, и воду, сама Луна была им верною слугой…
– Нет-нет-нет, – возразил её сын, – «воздуха им хватало на любые шалости»…
– Ах да, – Нэид лукаво улыбнулась, пока он не видит. – Совсем запуталась.
Но дальше её улыбка увяла, а голос стал печальным:
– Воздуха им хватало на любые шалости, в любом уголке города. Адам, Ева и другие люди даже могли собираться в огромную толпу для гуляний.
Однажды Ван видел толпу людей. После окончания бурения нового колодца, у городской крипты собрались рабочие, их семьи, прохожие и жители окрестных гнёзд. И было так много народу, что за их спинами Ван не мог разглядеть бескрылых, которые пели Благодарность в центре площади. Душно, жарко, но радостно от веселья взрослых. Толпа.
– …и воздух дул сам по себе, и свет лился из неба без фонарей, а воду не нужно было доставать из глубин – она плыла к людям таким потоком, что использовать её всю никто не мог. Но Адам и Ева покорили воздух, покорили свет и воду, и даже Луна верно служила им. А потом их любопытство пробудило демонов на небесах, и те ринулись на землю мстить людям за нарушенный покой.
Но на земле были ангелы. Они жили среди людей и видели, что помыслы их чисты, а виной всему случайность, невинная ошибка, злой рок. И воспарили ангелы с земли на белых крыльях, и встретили падших на границе неба.
Их встреча была страшной. Никто даже не мог смотреть на неё – такие яркие искры роняли их удары друг о друга. Искры ярче пламени свечи на кончике, ярче огня в домне… ярче электрического разряда при разрыве кабеля в машинном зале.
Ван повернулся и глянул на мать удивлённо, та подмигнула ему.
– Видел уже, да?
– Ага. Потом ещё долго тёмное пятно в глазах бегало. Откуда ты…
– Воздух дрожал и раскалялся от света, – бескомпромиссно продолжила Нэид. – Люди прятались под землю – только она могла их спасти. И когда небеса рухнули на неё, она укрыла собой первых людей…
– Мам.
– Ну, что опять?
– Мы тоже под небесами, – Ван лёг на спину и указал на потолок из бетона и камня. – Небеса упали на землю, а мы ведь под землёй. Под рухнувшими небесами.
– Можно и так сказать.
– А те, кто выходит на поверхность – ступают по небу?
– Наверное.
– Папа над небесами?
– Звучит правдоподобно.
Ван долгое время молчал, и мама понадеялась, что он уснул, но нет.
– А какое оно – небо?
– Если верить сказке, – усмехнулась Нэид, – то усыпано частями демонов и ангелов. Блестит и мигает тысячами тысяч искр.
– А, ну, да. Продолжай.
И она продолжила сказку, однако Ван уснул неожиданно быстро.
– Тёмного неба, – ласково пожелала Нэид и поцеловала сына в висок.
***
Их было четверо у аварийного шлюза. Двое мужчин в зелёных, потёртых, но ещё целых костюмах химической защиты, и босые женщины в домашних нарядах. Их гнёзда совсем недалеко.
Нэид, Сэй, его напарник Гием и Ама – жена.
Нэид и Ама провожали мужей на поверхность, обняв их, словно наоборот, не пуская.
– Боишься? – на ушко спросила Нэид.
– Шутишь? Я полгода ждал этого момента, – Сэй поцеловал её на прощание, уже в который раз. – Когда-нибудь и ты побываешь там.
– На упавшем небе?
– Где?
– Так Ван сказал. Небеса рухнули, а значит теперь мы живём под ними, а ты ходишь по ним сверху.
Сэй хмыкнул.
– Остроумно. Ладно, принесу ему что-нибудь с поверхности за это.
– Себя принеси, этого достаточно.
– Всё будет хорошо.
Они тепло попрощались. Жёны нехотя пошли норой к гнёздам.
Началось шлюзование.
Сэй накинул маску на лицо, открыл клапаны на фильтре.
Внешние переборки распахнулись и фонарики в руках мужчин высветили прямоугольный туннель, уходящий вверх. Ширина шагов двадцать, высота в два роста Гиема, а вот дальний конец туннеля терялся во мраке.
Сбоку стены были ступени. По ним на самый верх. Всего полчаса и вот последняя граница – старые ворота там, где раньше размещался шлюз. Теперь створки его навсегда раскрыты.
У выхода в пол вбиты стойки, на стойках перила. Сэй достал из сумки верёвочную страховку, один её конец он пристегнул к своему поясу, другой к перилам.
– Готов? – спросил Гием.
– Да, – соврал Сэй и закрыл глаза.
Его руки тряслись, а ноги едва держали.
Раздался скрип ржавых петель – створки врат отошли в стороны.
Сэй пошёл вперёд, но следующая стойка дёрнула его за страховку – нужно её перецепить.
Ещё недавно тесные норы и гнёзда города давили со всех сторон, прижимали к полу. Теперь же он ощущал, как спасительный груз исчезает, тело теряет вес и вот-вот оторвётся от земли.
Сэй опустился на колени, крепко обнял стойку.
Даже не видя той пустоты, он чувствует её кожей. И от этого ужас, и восторг от прилива сил.
Он сидел с трясущимися от напряжения руками. Со стороны его напарника ни слова, ни звука.
Только спустя минуты, когда первый шок ослабил хватку, а пальцы онемели от холода и усталости, Сэй начал двигаться. Проверил страховку – держит. Практически от неё пользы никакой, но для удержания паники на привязи она в самый раз.
Разлепил веки.
Под ногами серая, почти серебристая земля. Она освещалась равномерно, покуда хватало обзора.
Не выпуская из рук стойку, Сэй лёг на спину в мягкую пыль. Заставил себя глянуть вверх.
Искры и чернота.
Он падает-падает-падает! Голова закружилась, стало дурно. Со стоном он вновь закрыл глаза.
Падает-падает-падает вверх.
Полгода прошло с тех пор, как он последний раз видел так далеко. Бесконечно далеко. Каждый выход на поверхность, будто впервые.
Головокружение пройдёт, страх притупится, надо лишь подождать.
– Воздух слишком прозрачный, – пожаловался Гием. – Лучше уж песчаная буря, чем эта глубина.
– Да.
Сэй успокоился, и когда сделал очередную попытку выдержать взгляд вселенной, у него получилось.
В небе по своим орбитам летели искры, то угасали, то становились ярче. А чем дальше к югу, тем они гуще, но тусклее. На юго-западе искры вырывались из тени планеты и вспыхивали так неожиданно, будто появлялись из ниоткуда.
Белым росчерком упала «слеза».
– Когда-то мой дед говорил, – начал Сэй напряжённым тоном, – Луна закрывала весь небосвод. И рыдала она слезами так, что ночью было светло, как днём.
– А мой никогда не был наверху, – отозвал напарник. – Ни отец, ни дед, ни прадед, ни прапрадед. Один я решил выползти. Дурак…
Сэй засмеялся, но как-то принуждённо. Он валялся, прислушиваясь к своим ощущениям. К тому, как его тянет вниз. Поднимал руку, расслаблял, и та падала. Это успокаивало.
Нет, он знал, что все его страхи не имеют под собой основания, однако испытывал их, они жили в его подкорке и не желали оттуда уходить так просто.
– Ты готов?
– Да, – ответил напарник.
Сэй поднялся на ноги, помедлил немного, но затем отстегнул страховку.
Вокруг пологие холмы и ямы, на расстоянии они сливались с сизым в лунном мерцании воздухом.
Тишина.
Покой.
– Ты знаешь, – сказал Саэр задумчиво, – я не завидую первым людям. Жить вот так под небом… уязвимо. Сумасшествие. Но что-то в этом есть.
Он прерывисто вздохнул.
– Ну что, идём?
– Да, – согласился Гием.
Рухнувшие небеса были мягкими и девственно чистыми от чьих-либо следов.
Два человека ступали по ним, как бескрылые ангелы
