Работа
«Как же хочется есть… Голод мучает меня уже второй день, а сегодня я ощутил долгожданный запах еды. Деревня близка, но опасна: их мужчины ходят с тяжелыми топорами, которые причиняют жуткую боль. Из-за одной раны можно истечь соком, и тогда жизнь покинет тело и впитается в землю. На этом месте прорастут молодые побеги, но и им нужно питаться. Лемны не должны быть слабыми.
Я мечтаю услышать детский смех и любопытные глазки маленького человека, убежавшего в лес за земляникой… Черная Чаща приманит его, укутает в тумане и усыпит запахом медуницы.
Маленький человек может прокормить несколько лемнов, но большая удача, если он достанется кому-то одному… Стоит только вцепиться зубами в сладкое плечико, как по тугим венам хлынут потоки крови, кора вздуется и заблестит, и каждый лист затрепещет от удовольствия.
Что это?.. Кажется, я слышу шаги…»
Григор тихо закрыл дверь и, повесив ружье, вытер лицо ладонью. Шестнадцатый день подряд он уходил с рассветом, а приходит поздно вечером. Устало посмотрев накрытый стол, охотник сел на низкий табурет и вытянул ноги. Его, взрослого, сильного мужчину, била дрожь от всплывших воспоминаний: насыпи, под которыми зарыты детские кости, странные следы на траве и пустые ямы, откуда, вытащив свои корни, вылезли эти проклятые деревянные чудовища.
Григор знал, что Черная Чаща никогда не была добра к жителям деревни, а с весны и вовсе обозлилась. Видимо, люди сильно обидели духов леса, пожадничали, взяв больше земли, чем было необходимо. Зря, зря они вырубили мелкий подлесок, не оставив даже пня… Теперь на этом месте красуются новые дома, но их хозяева стали дурно спать, жалуясь, что по ночам земля под ними стонет, а в окна лезут сухие ветви некогда срубленных деревьев. К утру морок исчезает, но с приходом ночи все повторяется. А тут вдруг стали пропадать дети. Их долго искали, пока однажды Григор с другими жителями деревни не набрел на странный холм, на котором росли сотни худых, белесых саженцев. Их неразвитые стволы были так похожи на человеческие фигурки, что Григор поежился и отвел глаза в сторону. Охотник долго ходил вокруг, пытаясь отогнать тревожное чувство, как вдруг кто-то громко закричал. Подбежавшие мужчины столпились вокруг дровосека Петру, который судорожно сжимал синий башмачок своего пропавшего сына. Он хватал ртом воздух и тыкал пальцем в землю, откуда торчала серая кость. С нее-то Петру и снял башмак…
Троих пропавших детей нашли именно там, под слоем земли. Их останки были испещрены корнями маленьких человекообразных деревьев, растущих сверху, отчего Григору показалось, будто бы они выпили всю жизнь из мертвых тел, не оставив ничего, кроме костей и одежды.
Кто-то вырвал куст, пытаясь достать скелет, и тут же послышался протяжный писк и стон. Не веря своим глазам, мужчины таращились на тоненькие стволы, и им казалось, будто те жалобно кривили откуда-то взявшиеся рты.
Первым не выдержал Петру. Схватив топор, он стал рубить молодые побеги, выкрикивая проклятия. К нему тут же присоединились остальные, а потом началось что-то ужасное: вся поляна стала красной от откуда-то взявшейся крови; Черная Чаща зашумела так, что кроны деревьев ходили ходуном, но даже это не смогло заглушить ужасных стонов, которые издавали переломанные тощие стволы. Испугавшись, мужчины собрали все побеги и сожгли их недалеко от холма.
Той ночью Григор пришел домой за полночь и тщетно пытался отмыться от крови: она въелась в ладони будто краска.
«Я чую ваш запах. Я вижу всех тех, кто погубил наших детищ: вы носите метку на теле и сердце. Мы хотели взять ровно столько жизней, сколько вы забрали у нас, строя свои жилища, но теперь нам нужно больше».
Дети стали пропадать каждый день, будто неведомая сила манила их в лес. Матери запирали сыновей и дочерей дома, лишь бы они не выходили на порог, откуда их могли приметить Черная Чаща и лемны – так в деревне стали звать человекообразных древесных чудищ.
Все чаще охотники видели их странные фигуры, прячущиеся за стволами обычных деревьев: похожие на людей, с длинными руками и темной дырой вместо рта.
По ночам Григор подходил к кроватке сына и молча смотрел, как тот спит и улыбается кому-то во сне, и от этой улыбки сердце охотника холодело.
Редкую семью не затронуло горе и, посовещавшись, было решено обратиться за советом к старой цыганке. Она долго ходила по деревне, что-то бубня себе под нос, раскладывала сухие цветы, то кружась на одном месте, то, быстро шагая. Под конец она достала кулек и начала сыпать нечто серое на землю в том месте, где заканчивалась деревня и начинались владения Черной Чащи. Знающие люди потом говорили, что это была зола от сгоревшей осины, якобы останавливающая любое колдовство. Потом, правда, потянулись слухи, будто цыганка принесла золу с того самого пепелища, где сожгли срубленный молодняк лемнов.
«Вы отвели нам глаза и обрубили руки… Перечеркнули дорогу древесным пеплом. Нам нет пути в ваш мир, только если вы сами не пронесете наши тела через границу. Лето кончается, наступает осень. Мы подождем холодов».
Григор курил на крыльце, наблюдая, как природа медленно готовится к долгому сну: трава теряла свой цвет, а вдалеке молчала Чаща, наоборот, вобрав в себя все краски. Прищурив глаза, охотник всматривался в широкую полосу леса, пытаясь разглядеть движение, но тщетно: лемны будто испарились.
Прошло почти четыре месяца с тех пор, как цыганка провела обряд. Жизнь в деревне потихоньку возвращалась в старое русло, но Григор по-прежнему хмурился и каждую ночь проверял, спит ли его сын.
- Прикрой же дверь, холодно! – жена охотника поёжилась, разливая горячий суп по плошкам.
Григор вошел в дом и с щелчком повернул ключ в замке.
- Думаешь, они…могут вернуться?
Охотник пожал плечами.
Из комнаты донесся детский смех и топанье ножек. Маленький черноволосый мальчик выбежал навстречу отцу и, сделав круг, с шлепком приземлился около печки.
Всплеснув руками, женщина подбежала к нему и, схватив на руки, стала целовать его пухлые щечки.
- Пока тебя не было, Петру приволок нам телегу дров. Я принесла немного в дом. Подбрось-ка в печь, пускай дом нагревается.
Григор помешал кочергой угли и подкинул несколько поленец в открытую створку. Огонь с радостью зализал дерево, оставляя на нем черные полосы.
- Па! Па! Де-де!.. – малыш завертелся на руках у матери и весело стал тыкать пальчиком туда, где трещал огонь.
Всего на одно мгновение Григору показалось, что в горящем пламени одно из полен повернулось боком и ощерило черный рот в кривой улыбке.
спасибо за все и, конечно, за отклик на мою работу) ну приятно же)
