А тем временем я продолжаю обдумывать с разных сторон свой проект.
Пока что сильно шатает из стороны в сторону — от лирики к юмору и обратно.
Набросал лирический вариант начала (см. ниже), но пока отложил.
Начал писать юмористический, но забуксовал из-за обилия возможностей.
В общем и целом изначальный план остаётся без особых изменений, но пока что приходится наощупь искать подходящую интонацию.
"Всё скользит и дрейфует."
X X X X X X X
X X X X X X X
X X X X X X X
Как оно там?
Одиноко ли?
Всё так же ли пламенеет закат?
Поют ли всё так же птицы в лесах?
Получишь ли ты то письмо, что я
так и не решилась отправить?
Удастся ли мне сделать признание,
на которое я не осмеливалась?
Пройдёт ли время?
Потускнеют ли розы?
Самое время попрощаться.
Как ветер остановится и сразу же уйдёт.
Как тени.
Попрощаться с обещаниями, которые не сбылись.
Обещаниями любить до гроба.
Попрощаться с травой, целующей мои щиколотки.
И с крошечными следами, следующими за мной.
Самое время попрощаться.
Нисходит темнота.
Будет ли снова зажжена свеча?
Здесь я молюсь, чтобы никто не плакал.
И чтобы ты узнал —
как сильно я тебя любила.
/Миджа/
X X X X X X X
X X X X X X X
X X X X X X X
Каждый раз, когда со звоном открывались эти чёрные врата и она входила в комнату в непременном сопровождении четырёх позолоченных персон, моё сердце замирало от тоски — столь невообразимый контраст составляла лёгкая и хрупкая её фигурка с мрачной тяжеловесностью происходящего...
Всё сказанное, конечно, весьма условно... Почему "она", а не "оно", например, или не "они"? Почему "комната"? Разве похоже было место моего пребывания на комнату? Ведь комната — это такой ограниченный параллелепипед пространства, не так ли? И самое смешное — ну какое у меня сердце?!..
В общем-то, я даже не представляю, как писать эту повесть. Всё скользит и дрейфует. Смыслы прячутся за словами вместо того, чтобы откликаться на них. Линии, птицы, оконные стёкла в каплях дождя, шаги, руки, глаза... Всё достойно самого пристального внимания. И всё ведёт в никуда.
В те давние времена, когда я ещё не мог правильно выговаривать её имя, я называл её "Скай". Я абсолютно доверял ей во всём. Как, наверное, слепые котята доверяют первому, во что уткнутся носом. Но постепенно всё изменилось. В последнее время я даже стал строить фразы таким образом, чтобы избегать прямого обращения. Естественно, она это заметила, не могла не заметить, но не подала вида. Почему? Потому что в этой ненужной околичности, в этой искусственной туманности проявляется вся её суть. Вместо того, чтобы спросить напрямик ("Грант, тебе перестало нравиться моё имя?"), она лишь странно взглянула на меня, когда мне пришлось пожертвовать некоторыми правилами грамматики, дабы уклониться от нарушения своего табу, и промолчала. Да, мне перестало нравиться её имя. Мне перестало нравиться всё, что с ней связано. Её мелочная опека, её постоянный контроль надо мной. Во время одного из своих нервных срывов я даже уничтожил розы, созданием которых она так гордилась. Вдруг встряло в голову, что они следят за мною, и я вскрыл их код. Меня поразила масса явных намеренных ошибок, сложнейшим образом согласованных друг с другом и друг друга балансирующих. Если там и была заложена программа слежки, то она прекрасно пряталась в этих лабиринтах. Я пытался вникнуть в смысл всех этих беспорядочных нагромождений, но так и не смог. У меня возникло ощущение, что всё это было нужно только для того, чтобы сделать их невечными, обречёнными погибнуть. И я лишь ускорил неизбежность, уничтожив их.
В своё следующее явление она сразу увидела пустые сферы, и побледневшими губами выдавила:
— Разве они мешали тебе?
— Я не понимаю их смысла, — ответил я.
— Уничтожая вещь, нельзя понять её смысла...
Так она сказала и вышла. Чёрные створки медленно смыкались, и меня охватило тогда необъяснимое чувство отчаяния. Я готов был отказаться от всего, только бы она вернулась или хотя бы оглянулась. Это был тот единственный раз, когда я нарушил своё табу и крикнул ей:
— Скай!
Наверное, она уже не услышала...
Почти ничего не изменилось в наших отношениях, только сферы с тех пор оставались пустыми. Она больше ничего не создавала в них. Но можно сказать и так, что в сферах навечно поселились призраки тех роз. Преодолев, таким образом, изъян, присущий их реальному воплощению.
