Хочу понять, стоит ли работать над этим проектом.
Если кому-либо интересно продолжение или есть замечания по тексту - пишите, буду рад любой критике.

***

- Новенький опер? Такой симпатичный, вообще на мента не похож, - с грустью сказала Света. - Очень приятно… Эти типы пусть держат от меня подальше свои грабли, а ты... Можешь меня обыскать…
Она улыбнулась, прикрыла глаза, немного расставила ноги, выгнула спину и положила ладони на затылок. Когда нужно, я умею отключать чувства. Сейчас еле успел, потому что она просто впитывалась в мой мозг своими доступностью и красотой. Я «выпал на мороз».
- Спасибо за доверие, - сказал я, не чувствуя уже ничего. - Мне нравится твоя самоотверженность, но главный здесь не я.
- А кто?.. Барвинец?.. Сказать тебе, что он за тип? Ты не знаешь его… А я - в курсе, что он творит… Я НЕНАВИЖУ БАРВИНЦА! НЕНАВИЖУ! ПУСТЬ ОН СДОХНЕТ, ТВАРЬ ТАКАЯ! НЕНАВИЖУ!
Саня тихо засмеялся.
- Лёх, на пару слов... Валера, покарауль Битючку.
Я отошёл с Барвинцом на несколько лестничных пролётов вниз.
- Мы вообще–то не за ней шли, - зашептал он мне на ухо. – У неё точно есть при себе "груз", иначе она бы не убегала. Скорее всего, в заднице, может, в трусах. Осмотреть её может только женщина, у нас в медвытрезвителе сейчас работает медсестра, Светланой зовут, - она осмотрит… Ты отведёшь Битючку, потому что нам с Кандауровым дальше надо по моей теме работать. Следи, чтоб она ничего не скинула. Если что-нибудь сбросит, дашь ей п**ды и обратно в трусы всё запихаешь - как было.
С этими словами он застегнул на моём левом запястье браслет наручников.

***
Кто бы мог подумать, что сегодняшний вечер закончится прогулкой под луной с самой красивой девушкой из всех, что я встречал за последние шесть лет своей жизни… Но это так.
Возможно сказывается то, что я последние четыре года почти совсем не встречал девушек. Я был курсантом в чужом городе, находился на казарменном положении в "застенках" психологического факультета на «Салтовке»... Справедливости ради надо сказать что мелкие эпизоды знакомств имели место, но ни один из них не получил своего развития.
Рядом идёт Светлана, её правое бедро иногда касается моего левого запястья, она старается идти ближе, как я понимаю, чтобы не было видно сковывающих нас наручников, хотя вокруг почти везде темно, да и людей в районе «седьмого» почти нет.
Наконец, она нарушает молчание.
- Сними с меня это, - она говорит расстроенно, слегка охрипшим голосом.
- Наручники?
- Нет, одежду, - криво улыбается она. – Конечно, наручники. Сейчас ты скажешь, что у тебя нет ключа… но он у тебя есть - это не обсуждается…
- Он у меня, Света.
- Так сними их.
Некоторое время идём молча.
- Наркоманам нельзя верить, - произношу я.
- Не слушай Барвинца, он судит людей по себе. Может, тебя возбуждает, что мы скованы?.. Нравится?.. – голос Светы надломлен и она начинает тихо плакать.
- Нравится?..
- Нет, не нравится. – спокойно отвечаю я. Мои чувства всё ещё отключены.
- Ты не снимешь?.. Посмотри на меня и на себя! Думаешь я буду драться?.. Убегу по снегу на каблуках?.. Сними, пожалуйста!
Я останавливаюсь и смотрю на неё. Она смотрит на меня.
- Хорошо.
Я достаю из кармана ключ. Сначала отстёгиваю её руку, чтобы железо осталось на моей. БР-1 увесистая штука, с размаха можно вырубить человека, если попасть куда нужно. Кроме того, если она сбежит, то хотя бы не с браслетами моего коллеги… Отстёгиваю браслеты от своего запястья, кладу в карман.
- Спасибо, Лёш.
- Пожалуйста.
Идём дальше.
- Я хочу в туалет. – вдруг говорит она. - Не могу терпеть. Отпустишь в туалет сходить?
- И куда это?
- Да хоть куда… В кусты. Можешь не отходить далеко.
- Колготок не жалко? В кустах ты можешь их порвать. Они ведь недешёвые у тебя, - говорю я лишь бы что-нибудь сказать.
-Да ну их. Меня они, знаешь, не так волнуют как тебя. Если ты интересуешься колготками, могу подарить.
- Не стоит.
- Нет, не эти, что на мне… Новые колготки! На память о нашей встрече… Да! Решено! Если меня не посадят, я подарю тебе мои колготки.
- Мне не надо.
- Ну, маме отдашь. Или девушке подаришь. Есть у тебя девушка? И вообще, тебя никто и не спрашивает. Я заключаю сделку с судьбой! Я должна отдать тебе колготки, и за это для меня сегодня всё закончится хорошо. А ты их потом хоть выброси.
Мало кто понял бы эту фразу. Но я понимаю. Я думал, что я один заключаю такие сделки… Оказывается подобные мысли встречаются и у других. У людей, которым край нужно, чтобы им повезло. Они предлагают высшим силам за свою удачу какой-нибудь необычный способ поведения. Наверное, в этом и заключается суть колдовства…
Она останавливается, смотрит на меня и улыбается.
- А если я не пойду?.. Бить будешь, силой потащишь?.. А может - на руках понесёшь?
Мои настройки отморозки вдруг слетают и я начинаю чувствовать к ней тепло и отвечаю на улыбку.
Стоим друг напротив друга и улыбаемся… Наверное, со стороны мы выглядим как знакомые, которые случайно встретились на улице и остановились поболтать.
- Так. – говорит Светлана. - Слушай… Если я с тобой не дойду, или скину груз по дороге, тебе влетит, да?
- Да.
- Пошли, чудо.
И берёт меня за руку.
…
Уже совсем темно, фонари горят только на главных улицах города, внутри кварталов кромешная тьма. Некоторое время мы идём молча.
- Ты не местный. – вдруг говорит она, - Даже речь звучит иначе. И если бы ты был местный, я бы тебя знала.
- Я пятый год в Харькове живу и учусь, вот ты меня и не видела.
- Живёшь и учишься? На мента что ли? А здесь тогда как оказался?
-Я на практике.
Она смотрит на меня большими глазами и вдруг начинает хихикать.
- Ты на мне… учишься?.. Практикуешься, да?.. А после учёбы куда пойдёшь?..
Мы идем вдоль теплотрассы с ободранным утеплителем, мне знакома на ней каждая трещина, мимо неё я не один год ходил в школу.
- Скорее всего в этот город и распределят. Я же здесь живу. В этом дворе, кстати.
Я поздно спохватываюсь: незачем наркоманке знать, в каком дворе я живу.
- Прямо в этом дворе? А окна твои где? Может, на чай пригласишь?
- Я с родителями живу… А знаешь, маме моей ты бы понравилась.
- Спасибо.
- По крайней мере, мне ты нравишься. – неожиданно для себя выдаю я.
- Ой, ну вдвойне спасибо, - улыбается Света. - Ты мне тоже… Надолго практика твоя?
- Две недели, сегодня первый день.
- Так, значит… И когда же твоя учёба кончится?
- В июле. Будешь меня ждать?
- Ну конечно... Как я буду без тебя. Приезжай... Будешь меня ловить… А то остальные опера - сплошной мрак, особенно твой друг Барвинец.
Мы заходим в то, что осталось от нашего Парка культуры и отдыха. По моему глубокому убеждению, если бы Тарковский снимал своего «Сталкера» в нашем городе, фильм от этого бы существенно выиграл, ну просто непередаваемая словами атмосфера пост-апокалипсиса.
- Страшно тут. – говорит Светлана. – Давай я возьму тебя под руку. Всё равно нас никто не видит.
- Если никого нет, то и бояться некого. - Я всё же подставляю локоть, мне приятно от того, что она рядом.
- Ну мало ли, - с деланным сомнением говорит она, округляя глаза. – Вдруг здесь есть наркоманы. Боишься наркоманов?..
- Мой жизненный опыт начинает мне подсказывать, что некоторые из них очень даже симпатичны.
- Не боишься значит... А стоило бы, - вдруг с горечью произносит она. – Я вот – боюсь!
С этими словами она приобнимает меня, прижимается ко мне мягким боком, укладывает голову мне на плечо и шепчет на ухо:
- Можно идти медленнее?..
- Тебе уже не хочется поскорее выйти из этого парка, полного наркоманов? – спрашиваю я, никак не комментируя ее объятия.
- О! Когда я вот так вот рядом с тобой, мне ничего не страшно, – наигранно-весело говорит она. Не сомневаюсь, что ты меня спасешь… в случае чего... Ну, и торопиться в «ментовку» мне незачем, - фраза завершается неожиданно сухо.
Я иду медленнее. От близости её тела у меня ускоренно колотится сердце. Может, смысл нашего существования как раз и заключается в подобных моментах?… В таком случае, наркоманы намного мудрее остальных людей.
Безлюдный парк мы пересекаем в обнимку, как парочка влюблённых, обмениваясь ничего не значащими репликами и говоря друг другу разные глупости. По дороге мы успеваем договориться, что у нас всамделишное свидание, и если ее посадят, я буду ее ждать, а если не посадят, то ждать будет, конечно, она. Да-да, именно так, «все по правде, и совсем не понарошку». Она с нетерпением будет ждать июля, когда я выучусь на мента. И приеду ее ловить...
На выходе из парка мы просто идем рядом: объятия были не для прессы.
Перед порогом дежурной части у меня возникает идея снова надеть на нас наручники, чтобы «не палить контору», но я прогоняю от себя эту мысль, вспоминая реакцию девушки на браслеты.

***
Стародубцев склонился над пепельницей, в кабинете было так много дыма, что, казалось, стол находится внутри облака.
- Так, Алексей. Наверное, надо было провести этот разговор с тобой с самого начала. Парень ты мягкий, это по тебе заметно... Если ты почувствуешь, что уголовный розыск – не твоё, - держать тебя тут не станем, не в моих это интересах. Наше отделение – это одна команда, можно сказать, братство. И лишние здесь нам не нужны. Да они надолго и не задерживаются... Но уйти от нас можно по-разному... Каждый из нас может ошибиться, со всяким бывает. Но - ошибка ошибке рознь. Мы не подставляем друг друга, что бы ни случилось. – Стародубцев затянулся сигаретой, давая мне время осмыслить сказанное, и продолжил говорить, с каждым словом выдыхая клубы дыма.
- За пределы этого кабинета никуда мусор не выносится. Все, о чем мы сейчас говорим - останется здесь, между нами… И сейчас, после нашего разговора, ты покинешь этот кабинет либо как человек, допустивший ошибку и признавший ее, то есть как человек, которому я смогу в дальнейшем доверять... Либо как человек, не заслуживающий доверия и чужой по отношению к коллективу...