Итак, это мой первый рассказ. Степень критики: любая.

*Вечный встречный - "это человек, которого вы по какой–то причине, вроде бы случайно, встречаете каждый день. Вы не знаете ни как его зовут, ни кто он, откуда и куда идет, он просто попадается вам навстречу настолько часто, что вы уже узнаете его в лицо."

     Вечный встречный.
Часть первая.
В окнах проносящихся мимо серо-красных вагонов мелькали силуэты, лица - неясные, расплывчатые, будто изображённые каким-то художником с посаженным зрением. Одни сменялись другими, пока вагоны следовали друг за другом непрерывной цепью. Железная змея, наконец, замедлила ход, остановилась, и двери с шипением поползли в стороны, впуская очередных жертв внутрь и с неохотой отпуская прежних. Насытившись, она встрепенулась, зашевелилась, продолжая свой каждодневный путь. И вот ты внутри. Ещё один попутчик...

Стоял ноябрь – мокрый, скользкий, непонятный. Особенно дождливая в этом году осень не хотела покидать город, и в нём уже боролись два времени года. Конечно, одно из них было обречено на победу. И уже к концу ноября стало заметно, что зима всё же одерживает верх, впервые осыпая город ещё таящим у самой земли снегом. Застланное тучами небо давно скупилось на солнечный свет и тепло, нависая над городом широкополой шляпой, которой едва касался шпиль башни, сиротливо возвышавшейся над столицей. Мне лишь однажды удалось побывать там, наверху, на смотровой площадке.
Помню ощетинившийся высотками город, такой же оживлённый, как сейчас. Жизнь в нём кипела, но это кипение никогда мне не нравилось. Люди так же просыпались по утрам, как один наскоро завтракали, боясь опоздать на работу. Выходили на оживающие улицы, набивались в трамваи, метро или такие вот электрички.
Два десятка потемневших от пыли окон по бокам, мерцающие желтовато-бледным светом лампы, циферблат, возвещающий о скорой кончине ещё одного дня, – всё это присутствовало в вагоне. Выглядывающий из-под облупившейся краски черно-угольный металл медленно поедал стены, грубо спаянные друг с другом, прикрученные стальными шурупами. Их шляпки выстроились в ряд по краям, напоминая послеоперационные швы.
В вагоне было пустовато – лишь несколько человек сидело поодиночке, занятые своими делами. Кто-то по привычке уставился в телефон, не замечая окружающих, или же раз за разом прослушивал любимые песни, а кто-то раскрыл почти прочитанную книгу. За исключением мерного стука, идущего от колес, ничто не издавало звуков. Да и тот вскоре начал стихать, поскольку поезд остановился в очередной раз.
Двери вжались в стены, чтобы впустить девушку в синеватом пальто и сапожках темно-серого цвета. Её карие глаза светились счастьем, а слегка покрасневшие щёки оттягивали уголки рта, придавая лицу вид доброжелательный и милый. К моему удивлению, девушка прошла по вагону и села неподалёку, устремив мечтательный взгляд куда-то вдаль. Она сохраняла на лице всё ту же лёгкую, но странную улыбку, которую я не мог оставить без внимания.
Через несколько мгновений я с недоумением услышал собственные слова:
— Почему вы улыбаетесь?
Девушка, по-видимому, не услышала вопроса под толщей собственных мыслей.
— Ч-что?
— Что вызывает у вас улыбку?
— А разве должна быть причина?
— Конечно.
— Ошибаетесь. Попробуйте начинать день не с хмурого выражения лица. Вы удивитесь, как простой утренний ритуал меняет отношение к миру.
Мало-помалу мы затянули беседу, одеялом укрывшую и отгородившую нас от остального мира. Мы наслаждались обществом друг друга, хоть и не знали имени собеседника… Я и не заметил, как казавшаяся обычно долгой поездка подошла к концу. Электричка вытряхнула нас на гудящий, шипящий, вечно оживленный вокзал. Простившись, девушка одарила меня грустной улыбкой и растворилась в многоголовой толпе.

С первых слов, с первых движений я понял – она особенная. Я скрашивал её мирок, а она – мой. Короткими, но незабываемыми беседами. Мы и представить поначалу не могли, как изменит нас эта случайная встреча.

Так незаметно пробежало несколько будних дней. Стояло декабрьское утро. Самое начало месяца. Первый снег, выпавший в ноябре, успел подтаять, и теперь вдоль улочек пешехода сопровождали несильные ручьи. Кое-где лежали мокрые, бурые и алые, листья, начавшие уже разлагаться. Они напоминали о недавней осени, ушедшей из города, где всё так быстро сменяется.
Поезда приходили и отправлялись с вокзала, с шипением раздвигали и раскрывали двери, обеспечивая обмен веществ этого мегаполиса. Люди – это кровь города. Суетливая и горячая, она течёт по забетонированным венам, поддерживая жизнь каждого органа. По утрам она неспешно растекается по всему организму, выполняя свою работу. Ближе к вечеру, усталая и похолодевшая, она стремится обратно на заслуженный покой. Но почему меня так не радует выполнять функции кровяной клетки и быть частью всего этого ежедневного коловращения?
Погруженный в подобные раздумья, я не заметил, как ко мне подсела та же девушка…

* * *

Я сегодня проехал чуть меньше обычного, поскольку предложил своей постоянной спутнице пройтись после напряженного учебного дня. Мы покинули вагон и двинулись, приглушенно постукивая о кирпич платформы взмокшей обувью. Миновав турникеты и приземистое здание вокзала, у стен которого ютились плотные горки снега, успевшие подтаять и обледенеть за ночь, неторопливым шагом дошли до того кольца, что стягивает городскую массу и удерживает её в своих пределах.

Сопровождаемые парой десятков встречных, мы перешли через дорогу, изредка переговариваясь, расспрашивая друг друга о мелочах. Под ногами поскрипывала серая снежная короста, когда мы оказались в нескольких сотнях метров от телебашни, вещавшей, может, сейчас о чём-то на всю страну. Её неживые бетонные стены украшала какая-то до нелепости пестрая реклама, тщетно пытавшаяся обратить на себя внимание всякого, кто взирал на гордо возвышавшегося здесь исполина. Башня во все время прогулки маячила в моём поле зрения. Но вот, почти сразу, город вежливо стянул широкополую шляпу, приветствуя яркое, но хладное солнце, и мне пришлось опустить взгляд и оглядеться.

Под вечер в городе зажигалось всё больше вывесок, рекламных щитов и прочего, манившего, зазывавшего зайти во вклинившиеся между многоэтажками магазинчики и обязательно прикупить что-нибудь особенное, интересное, или просто побаловать себя.

— А где ты учишься? – вдруг спросила девушка.

Я назвал аббревиатуру, которую она без труда узнала. Как оказалось, моя спутница обучается на другом факультете того же университета, что и я.

— На каком курсе? - поинтересовалась та.

— На третьем.

— И как тебе?..

— Волнуешься? — спросил я. — Понимаю. Поначалу тоже переживал, пока первую сессию не закрыли. С группой повезло очень, ребята приятные, общительные, отзывчивые, что редкость. Студенческая жизнь приятно удивляет многих, когда начинается.

— И каждый находит в ней что-то по душе, – понимающе кивнула девушка и улыбнулась.

Повисло неловкое молчание, и моя спутница взглянула на телебашню.

— Может, поднимемся? – с надеждой спросила она, кивнув в ту сторону.

И мы двинулись к башне, довольно живо обсуждая предстоящую сессию, то, как вновь придется проводить целые вечера прикованными к письменному столу, судорожно искать непонятно куда исчезнувшие конспекты, заучивать материал при свете одной лишь настольной лампы…

Уши неприятно закладывало, пока просторный лифт, в котором было несколько человек помимо нас, поднимался на смотровую площадку. На экране, располагавшемся над дверями, была видна шахта лифта – не самое приятное, что можно увидеть тут, внутри. Лифт замедлился и остановился, выпуская нас на смотровую площадку. Мы почти сразу же направились к стеклу, минуя болтливых экскурсоводов и группки людей, окружавшие их.

Девушка завороженно смотрела вниз, на город:
— Была здесь не раз, а город всё не перестает удивлять. Он как… хамелеон. – Вдруг сказала моя спутница.

Я задумался над её словами. Да, пожалуй… Как хамелеон! Лучшего определения и придумать нельзя! И сейчас этот хамелеон, беспорядочно вертя по сторонам тысячами не сконцентрированных глаз, оглядывал самого себя.

Внизу нетерпеливо сигналили машины, застрявшие в пробке на какой-нибудь особенно загруженной улице, в окнах загорался и тух свет, перемигиваясь с другими, а небо, освободившееся кое-где от туч, уже меркло в предзакатный час, раскрашивая окружение в огненные цвета.

Обойдя площадку по периметру и умудрившись пристроиться к какой-то экскурсии, мы прошли так некоторое время, а затем двинулись к лифту.

Выйдя из-под широко расставленных лап бетонного исполина, мы решили прогуляться по улице мимо ульев-многоэтажек, ресторанов и магазинов, уютных кафе, посетители которых сидели у окна, наблюдали за прохожими, или переговаривались, или неспешно расправлялись с ужином, или нетерпеливо ожидали его.

Вдоволь нагулявшись и вспомнив, наконец, что завтра учебный день, наша компания повернула к платформе. Уже стемнело, когда мы вышли на платформу, к которой почти сразу подоспел поезд. Отодвинув заклинившую дверь, я пропустил девушку вперед и прошел следом. Мы выбрали себе места недалеко от входа. Наш сосед напротив мирно посапывал, сложив руки на черной кожаной сумке, забавно-пузатой и, очевидно, слишком тесной для своего содержимого.

Поезд двинулся с места, и башня, видимая и отсюда, лениво поползла в сторону и вскоре скрылась…

Не проехали мы и пяти остановок, как в вагон, выкатив перед собой динамик внушительных размеров, вошли два музыканта примерно моего возраста в чудаковатой одежде. Оба были одеты на удивление легко для такого времени года, как зима. Первый, который держал в руках бас-гитару, был одет в клетчатую рубашку, из-под которой виднелась белая майка, шорты, едва прикрывавшие колени, и коричневые туфли. У второго на шее висел барабан, и он иногда нетерпеливо постукивал по нему, поглядывая то на динамик, то на свои туфли. Он носил вязаную шапку всех цветов радуги. Музыкант с гитарой сделал шаг вперед:

— Всем добрый вечер! Приятной вам поездки! Ну а мы попытаемся ее скрасить ещё больше, добавив немного «солнечной» музыки.

Парень чуть помедлил, готовясь, видимо, к исполнению много раз повторенного соло, и включил песню. Из динамика послышались первые, спокойные и неторопливые ноты, к которым почти сразу прибавились глухие удары барабана и звук струн, задеваемых умелой рукой бас-гитариста. Мелодия возрастала, становясь всё громче и живее. И вот по вагону уже разносилась по-настоящему летняя, теплая и задорная музыка, от которой на лицах пассажиров заиграли искренние улыбки. Мелодия будто дразнила, заставляя чуть не пританцовывать на месте…
На удивление яркое солнце, движущееся понемногу к горизонту, послужило отличным сопровождением песне. Будто один большой софит, оно как могло светило в вагон сквозь окна, превращая его в маленькую сцену.

Но спустя пару минут мелодия начала угасать, и барабанщик снял свою забавную шапку.

— Спасибо за внимание! Еще раз приятной поездки!

Пассажиры полупустого вагона шарили в сумках и карманах в поисках мелочи, и через какое-то время она мелодично зазвенела, падая в шапку. Моя спутница также опустила в шапку несколько монет, улыбаясь музыкантам. Один из них назвал ее по имени и поблагодарил.

— Веселые ребята, — сказала та.

Я кивнул, соглашаясь, и подобие улыбки притаилось в уголках моего рта.

Настало время прощаться, и девушка, прихватив с собой наплечную сумку, покинула вагон. Дальше мне предстояло ехать одному. За неимением других дел, я прикрыл уже слипающиеся глаза и задремал, несмотря то, что в вагон по-прежнему проникал яркий солнечный свет.

Вот и моя станция. Поезд остановился, и люди стали стягиваться к выходу из вагонов, оставляя их почти пустыми. Идя вдоль поезда в направлении выхода с платформы, я заметил это. Впереди меня шли всё те же музыканты. Они шли рядом, по-дружески обняв друг друга за плечи. Один волочил вслед за собой колонку. Инструменты также были при нем. На фоне других людей музыканты выглядели довольно… странными. Их легкая одежда особенно не вписывалась в облик города сейчас, в декабре. Но похоже, что им было совсем не холодно, будто что-то помимо одежды согревало их.

Дома, стоявшие рядом со станцией, быстро наполнились всевозможными магазинами, кафе и прочими заведениями, которые часто сменяли друг друга. Не проходило и пары месяцев, как можно было увидеть комнату с пустыми стенами и группу рабочих, перетаскивающих что-то наружу и внутрь, на месте одного из магазинов. Я шел по небольшой площади перед станцией, сопровождаемый знакомыми лицами, на которые я нечасто обращал внимание за эти неполные два года ежедневных поездок на электричке.

Отредактировано VladislavS (06.07.2018 13:28:34)