Внеки.
Внек первый:
Когда она, ещё только-только, начинала, она не слышала звуки, но могла их почувствовать. Часто, это были тонкие колебания, либо просто приятные, несколько протяжные, либо короткие, но быстрые, складывающиеся в отрезки различной длительности, всегда будоражущие и щекотные, и тоже приятные. Правда иногда, эти, ставшие родными, колебания приносили с собой странное чувство, и оно было совсем неприятное. Ей делалось не посебе. Но это случалось достаточно редко, что бы омрачить её существование. Чаще, лёгкая вибрация, без которой уже она чувствовала себя не уютно, куда-то пропадала, причём, с завидной постоянностью, периодичностью, на долгое время, но всегда, к её несказанному счастью, возвращалась, и со временем, это перестало её так сильно беспокоить. Справляться с пустотой, возникающей на долгие часы, помогали, ласкающие её толчки. С самого первого дня, они сделались не заметные, потому что были всегда. То есть, ни когда непереставали, складывались под её попкой в прочную, тёплую ткань, в надёжную основу. Нежные толчки имели характерный, постоянный "рисунок" и ритм, который, если и изменялся, то вместе с колебаниями, радующими её или... огорчающими... Именно поэтому, она обнаруживала их только в пустоте и сравнивала с быстрой пульсацией, живущей в ней самой. У неё внутри.
А ещё, она чувствовала, бывало, тяжёлые, проникающие её всю, обволакивающие упругой волной, удары. Они тоже имели свой "рисунок", многоликий, часто ей не понятный, как и ритм, быстро меняющийся: то медленный - гипнотизирующий, то внезапно взрывающийся и, по началу, пугающий..., но затем, она понимала, что ей нравится купаться в нахлёстывающих волнах, которые теснили её, сжимали, отталкивали, хватали и возносили вверх и, вдруг отпуская, бросали вниз, и она летела до следующей волны. Ей нравилась эта куролесица, как нравилась той, в которой она начала.
Потом всё изменилось... Она вынырнула в другой мир и... потерялась. Почему?! Как?! Куда делись укутывающие привычные одёжки из звуков, с которыми у неё проросла нерушимая связь...?! Она ещё не видела и не слышала, а только осязала прикосновения холодных рук, но больше не ощущала под собой, поддерживающий пульс любимого сердца. Она оказалась в пустоте и, на этот раз, в пустоте абсолютной. Пустота стала её домом. Она жила в пустоте и пустота была в ней.
Все её вопросы, которые она обращала к чужим тётям, а иногда и к дядям, все её слёзы в минуты тоски и отчаяния, которыми она мочила тыльную сторону ладошки, или край одеяла и подушку под щекой - оставались гласом вопиющего в пустыне.
Ни кто не мог, и ни что не могло ей дать ответа. Дружа с детьми, такими же как и она, забытыми, она чувствовала себя одинокой, затерявшейся среди миллиардов песчинок-людей. Её грело солнце, земля давала ей пищу, она получала не много воды из общения с друзьями, и много терпела от суховеев, влавствующих в её мире.
Однажды, слуха девочки коснулись, странно знакомые звуки, идущие не просто из дальней комнаты, а словно из далекого прошлого, из прекрасной страны, где она, когда-то нашла себя и где не была одна. Заворожённая ими, малышка выбежала из игровой комнаты в коридор. Бушующий прибой здесь слышался отчётливо, но оставался слабоват по силе, но даже так его ритм и узор, сейчас не осязаемый, только слышимый в загадочно гудящей музыке, проник в сердце девочки. Застывшая на миг, в который её пронзило, она сорвалась в стремительный бег мимо закрытых дверей в открытый зал с телевизором, где непослушные мальчишки крутили тумблером. С мерцающего, экрана, красивая женщина с сияющими глазами, вещала сквозь гремящий, тягучий саунд: "Завтра вблизи нашего города выступит легендарная рок-группа..." -щёлк - "Джон, не вытаскивай свой пистолет, если не собираешься стрелять!"
- Пожалуйста, Пит! Переключи обратно! Мне очень-очень надо! - В глазах девочки блеснули слёзы. И весь вид её свидетельствовал о крайнем возбуждении, словно произошло, выходящее за рамки, черезвычайное событие. Обычно вредный и противный мальчишка, раскрыв широко глаза, без пререканий вернул тумблер в предшествующую позицию. - "...эта группа, как и целый ряд замечательных команд," - вещал восторженный женский голос - "стала легендой в обширных кругах любителей тяжёлой электрической музыки, нередко называющих себя красивым поэтическим именем - Дети Цветов. Завтра, наша жизнь наполнится смыслом и любовью! Уже в полдень прозвучат первые, сражающие на повал аккорды, которые подхватят и унесут вас в великолепный мир фантазий, откуда вы не пожелаете уйти. И так! Приходите все! Завтра! Завтра! - Реклама закончилась...
Девочка, с щемящей тревожной ноткой в груди, вошла в свою спальню, легла на кровать. Ни чего не хотелось. Ни играть в куколки, ни рисовать домики с бассейном и шезлонгами, с отдыхающими в них молодой женщиной и мужчиной, в несовершенные изображения которых, она посылала, вместе с дыханием, свою любовь. "Я цветок... Потому, что родилась у детей цветов" - Она была умная и умела логически рассуждать. -"Только вот, вместо поляны, я выросла среди песков, слыша чужие голоса и, не видя, идущие мне навстречу лучи от любящих глаз, потому, что они на меня, ни когда не смотрели... Но завтра, я пойду и найду их... И больше никогда! Ни когда! Не потеряюсь..."
Она двигалась к сцене. Она вспомнила, что звуки, которые тогда, давно-давно, могла только осязать, должны поглотить её всю без остатка, сокрушить, взорвать и взметнуть вверх. Ведь мама, так и делала - взлетала и падала... падала и опять взлетала! Радостно и счастливо! Смеясь и плача одновременно.
Охваченная музыкой и трепетом, близким к чувствам, которые испытывала вынашивающая её, совсем молоденькая, мать, она пробиралась через беспорядочную массу людей, как будто протискивалась между теснящими её, крупными песчинками. Да нет же! Это были камни! Она не могла их сдвинуть. Только пробраться между ними, когда сотрясаясь, в подчинившем их обволакивающем ритме пробивных ударов, они на миг расступались, открывая для неё проход в бесконечном лабиринте, в новый коридор. Кто-то самозабвенно извивался, выражая верх наслаждения. Девочка не видела лиц, если поднимала глаза, то встречала подбородки: гладкий и нежный, над тонкой шеей, в обрамлении длинных, распущенных волос, волнами спускающихся по плечам на мягкую грудь и грубый, массивный или не очень, но часто, и тот и другой, заросший щетиной, а то и настоящей лоснящейся, короткой или перепутанной, длинной бородой. Всё же больше, на глаза ей попадались, голые пупки зияющие из под расстёгнутых рубашек и коротких блузок, наколки и цепи с брелками, пляшущими на обнажённых торсах, мускулистых и тощих.
Вот! Она уже тут! Её неудержимо поглощают, сотрясая всё вокруг, и сам воздух, чудовищные, но такие желанные волны. Обрушиваются на неё раз за разом, накатывают и чуть не сносят. Малышка пошатнулась... И её подняло, она снова пережила этот страшный, но не опасный, ввергающий в восторг, захватывающий дух, взлёт! Она готовилась закричать! - предвидя, такое же умопомрачительное падение, ведь она вознеслась выше всех!!! Но... Что такое!? Она не упала. Её держало над волнующейся поверхностью моря, из голов и плеч. Она повела растерянный взгляд, поворачивая головкой и увидела странных людей с блистающими на солнце инструментами в руках, стоящих и пританцовывающих на высокой сцене. Очевидно, это они создавали загадочную вселенную, прорвавшую ткань материального мира и неудержимо вливающуюся, то бурным, ревущим, как водопад, потоком, то медленным течением, мощной и широкой реки.
Но почему она не упала? Что держит её?! Она посмотрела вниз, и только сейчас поняла, что её талию, от позвоночника до животика, обхватили большие горячие руки, сильные, как волны ударяющие в неё. И ещё, увидела глаза, которые с изумлением смотрели на неё с низу вверх.
Сильный человек с мужественным лицом, согнул руки и прижал ребёнка к груди.
- Ты одна?! Где твои родители?! - Спросил он повышенным голосом, приблизив уста, окруженные мягкими щекочущими щетинками густой бороды и усов, к маленькому ушку, выбившемуся между прядками светлых, лучистых, словно шёлк волос, и сразу обратил своё ухо к маленьким ярким губам. Но не дождался ответа. Отстранился. Посмотрел на девочку с немым вопросом, на который она ответила пронзительным, ищущим взглядом, умным, не погодам. Он крикнул ей, не отрывая взгляда от пылающего, раскрасневшегося личика, с прилипшими ко лбу тонкими прядками:
- Ладно! После концерта найдём, твоих мамку и папку! А пока, посиди у меня на плечах! - И он опять вознёс её высоко-высоко, а затем, пронеся над головой, опустил себе на плечи. Люди вокруг, увидели взволнованную и почти счастливую девочку, восседающую на плечах высокого человека. Это был заразительный пример и, повсюду, поднялись на её уровень юные девушки. "А вот и мамы" - подумала она - "во всяком случае, одна из них - точно." - Ведь папу она уже нашла! То есть, он её нашёл... Наконец-то, в её пустыне забил родник, способный вылиться и насытить пески водой любви.
Внек второй.
Как удивительно непохожи друг на друга бывают разные районы одного города! Целую неделю я жил в одном мире, и вот теперь окунулся в другой. Однообразные унылые глиняные дома, покрытые засохшими пальмовыми листьями, тянулись сплошной вереницей. С ними перемежались кривые хибары с тряпками вместо дверей, сувенирные лавки и магазинчики с нехитрым товаром. Два мира, не похожие один на другой. И всё же, одна общая черта объединяла эти миры: тот, из которого час назад выехал наш туристический автобус и тот, который мелькал теперь за толстыми стёклами. Простота. Нет, не та простота, какую вы увидите на Бали, в отдалённых уголках Индии или где-нибудь на островах Полинезии... да где угодно, в любом уголке мира, что ещё не успел подмять под себя левиафан коммерческой цивилизации. Бодья - так называлось маленькое островное государство, где я отдыхал уже целую неделю - относилась именно к тем странам, которые вывернула наизнанку предпринимательская махина. Вывернула, проживала и выплюнула, оставив только шкурку. Это была простота пепла, оставшегося от костра. Простота пустого амбара. Леса, от которого остались одни пеньки.
Всё, что я видел в отеле, на пляжах и в красивых прибрежных городках, было столь же искусственным, сколь и реклама, которую можно быть увидеть на путеводителях. Шкуркой, отмытой, выглаженной, приведённой в презентабельный вид. Приветливые островитяне с приклеенными улыбками, называющие себя, как и страну, бодья, весело махали руками и сверкали белозубыми улыбками. Было в этом, с одной стороны, что-то милое, но с другой поразительно отталкивающее, искусственное, словно эти жизнерадостные бронзовокожие люди были нарочно выращены на каких-то человеческих плантациях.
И вот теперь я ехал в автобусе и глядел на настоящую жизнь далёкой страны Бодья. Изнанку той самой шкурки. В трёх словах я бы описал увиденное, как мир, лишённый смысла. Мир, выхолощенный войной. Мы привыкли слышать такие слова как разруха и нищета, бандитизм и попрошайничество, только в новостях. Я же видел это своими глазами. В маленькой девочке, что ходила за машинами с протянутой жестяной банкой. В бегающих по проезжей части облезлых собаках. В молодых мужчинах, тощих как сама Та, что скоро придёт за ними. Люди, которых я наблюдал из окна автобуса, не улыбались, потому что им за это не платили. Они лежали, жевали, бродили, просили, а иногда и требовали только ради того, чтобы ещё один день лежать, жевать, просить и требовать.
"...крупнейший из более чем четырёх с половиной сотен остров архипелага Фарринга, - уныло вещала женщина-гид с обвисшими боками, смуглой кожей и волосами, убранными в хвост. Мне это было не интересно - всё это я знал из путеводителей. И про испанскую колонизацию, и про независимость, и про диктатуру. Я стал смотреть в окно.
Неожиданно, мой взгляд зацепил яркий магазинчик, будто выпадавший из антуража. Это была книжная лавка. Рядом с витриной стоял блистающий на солнце круглый столик, а вокруг - большие горшки с цветами. Но автобус пронёсся довольно быстро, и я так и не успел ничего разглядеть.
- ...совсем не читают книг, - говорила, между тем, женщина-гид.
- Как? Совсем? - спросила пожилая туристка.
- Совсем. Во всей стране Бодья нет ни книг, ни картин.
Это было что-то новенькое. Видать, я где-то упустил столь интересный факт.
- Да-да! Имеется в виду, конечно, только художественная литература, - пояснила гид. - Бывший диктатор Бодьи - Патамхучкхал Коти - очень не любил искусство, так как считал, будто оно затуманивает мозги, провоцируя "нестабильные настроения", - по автобусу пронёсся жиденький смешок. Правда, я не понял, что тут смешного. То, что рассказала женщина-гид дальше, повергло меня в уныние. - Коти правил страной более двадцати лет. За это время он изжил всю художественную литературу. Исчезла большая часть книг. Остались только узкоспециальные книги. По садоводству, например, или по строительству. Изобразительное искусство также попало под раздачу. По местному поверью, изображение человека или животного забирает у него душу. К счастью, те времена прошли. И всё же, нелюбовь народа к живописи и художественной литературе, привитая Коти, жива до сих пор. Если вы спросите простого бодья, почему в его стране не читают книг, он разведёт руками и скажет: так всегда было.
- Простите, - поднял я руку, будто на уроке. - Я только что видел книжный магазин.
- Не может быть, - решительно помотала головой гид, и её хвостик, будто вторя, метнулся из стороны в сторону. - Вы, наверное, что-то путаете.
- Но я, правда, видел.
- Может, вы ошиблись, молодой человек, - она кисло улыбнулась и наклонила голову на бок. - Наверное, это был магазин карт и путеводителей.
Автобус остановился у рынка. Это была конечная. Туристы высыпали, чтобы запастись сувенирами и местными деликатесами. Поскольку я накупил сувениров в первый же день, а деликатесов наелся в отеле, я оставил группу и побрёл по жаркой улице один. Мне захотелось найти ту книжную лавку.
Я шёл обратно по маршруту автобуса, пытаясь восстановить в памяти, где же он проезжал. Но улицы были одинаковы. Казалось, я хожу по кругу. Пришла в голову мысль - как бы не заблудиться! Глупо было бы в предпоследний день отпуска заплутать, а то и нарваться на бандитов. Конечно, в большинстве своём бодья были дружелюбны, флегматичны, многие были слегка полноваты и невысокого роста, но, как мне было известно из первых уст, в местах, удалённых от моря, правили банды безграмотных молодых людей от шестнадцати до двадцати. Они отличались короткой стрижкой, сутулостью, походкой враскачку и наглым оценивающим взглядом. Двое таких, по счастливой случайности, прошли мимо меня. Хорошо, что я не взял с собой денег.
Вскоре я нашёл ту самую улочку. Или, может быть, это была другая улица? Чёрт их не разберёт, даже будь у него карта и навигатор! Здесь было знакомое дерево. И торчащая из тротуара водяная колонка, из которой местные ребятишки, повиснув на ручке, весело хлебали ледяную воду. Но не было не то что книжной лавки - даже магазина путеводителей. Может, и я правду потерялся?
В голове застрял какой-то шум. Только теперь я обратил на него внимание. Это был шум отбойного молотка. Ну, конечно! Как же я сразу не догадался? Дорогу чинили, и автобус попросту объехал ремонт. Нетрудно было заметить узенький проход, ведущий на соседнюю улицу.
И вот тут-то я словно нырнул в параллельную реальность. Здесь и была та самая книжная лавка! Теперь я мог разглядеть её как следует. Над витриной колыхался на ветру большой и синий, как июньское небо, навес. Рядом со входом стоял всё тот же столик. Я подошёл поближе и понял, что сделан из обычного пластика, но как же красиво он гляделся из автобуса!
Я осмотрел витрины. Здесь было множество книг самых разных жанров. Только несколько названий оказались мне знакомы: "Над пропастью во ржи", "Моби Дик", "Пролетая над гнездом кукушки", "1984", "Три мушкетёра", "Питер Пэн", была и наша "Война и Мир". А к моей вящей радости, я заметил "Мастера и Маргариту".
Вышла немолодая, но бодрая женщина. Можно было бы назвать её типичной местной - роста чуть ниже среднего, с широкими бёдрами, с кожей цвета молочного шоколада. Но был один элемент, от которого я за неделю отвык. Очки. Ни на одной улице я не видел человека в очках. Женщина улыбнулась мне и принялась протирать тряпкой и без того чистый столик.
- Добрый день, - поздоровался я по-английски.
- Добрый день, друг! - весело ответила женщина. Почему-то все бодья звали меня другом, но ни у кого это не выходило так искренне. - Меня зовут Биша.
- Очень приятно, - я представился в ответ.
- Хотите что-то почитать?
- Я бы хотел купить у вас книгу. Что посоветуете?
Биша смутилась. Поискала что-то глазами.
- Я не продаю книги. Здесь не магазин, а библиотека. Если хотите сувенир...
- Нет-нет, так даже интереснее. Так вы говорите, библиотека? Хм... - я оглядел район. Трое коротко стриженых делили между собой солидную пачку долларов. Маленький мальчик решил помочиться прямо посреди тротуара. Пьяный одноглазый старик, сидя на земле, опершись на пальму спиной, жевал листья коки, безучастно глядя на прохожих. И среди всего этого... библиотека? - А гид сказал мне, что у вас не читают книг.
- Что поделать? - Биша смахнула пот и будто бы превратилась в другого человека. Спала пелена напускной сервисной вежливости. - Никто ничего не читает. Старики читать боятся - жива ещё память о... - она дёрнула голову вверх, не решившись произносить фамилию на букву "К". - А молодёжь и вовсе не хочет ничего читать. Сидят в интернетах, смотрят видео, а читают только те, кто учатся. А потом и вовсе забывают. Читают только такие, как я. Да и то их становится всё меньше.
- А много вас таких?
Биша рассмеялась.
- Да какое там! По пальцам пересчитать можно. Так, пара знакомых. Для них я держу библиотеку. Кто-то свои книги приносит и оставляет за просто так. Кто-то берёт почитать, а под залог оставляет свою. Так и живу.
- Надо же! Вы - самая удивительная из бодья, кого я встречал.
- Шутите! - снова засмеялась Биша. - А ещё, - явно заметив мой интерес, продолжила она, - я пишу картины. У нас это не приветствуется. Когда-то за картину могли расстрелять. А в наши дни всё можно, но никто не хочет. Хотите посмотреть?
- С удовольствием.
И Биша отвела меня в прохладу помещения. Места здесь было не развернуться. Зато каждая стена была увешана картинами так, что невозможно было понять, какого цвета стена. Не сказать, что картины были уровня Ван Гога, да и оригинальными темами не отличались, но от каждой веяло сочным южным солнцем и счастьем. Краски на картинах будто плясали. Ярко-оранжевые коты, цветы каких-то кислотных оттенков, многочисленные закаты, пальмы, домики и дети, играющие среди цветов. Было много портретов.
- А можно купить картину?
- Давайте я вам подарю!
- Нет, нет, что вы. Я бы купил.
- Любите вы, европейцы, расстаться с деньгами. А хотите, я нарисую ваш портрет? Это быстро.
Я согласился. На портрет ушло часа два. Увидев себя на картине, я не смог удержаться от незлобного хохота. Я выглядел как типичный бодья! Широкобёдрый, загорелый, в какой-то экзотической шляпе и с длинными жемчужными бусами на шее. Я на портрете улыбался во всю ширину рта, стоя на фоне заката.
- Сколько хотите за картину?
- Берите просто так.
Пришлось настоять на своём, и, в конце концов, Биша согласилась на символические десять долларов.
- Я так проголодался. Можно у вас пообедать?
- Конечно!
- Надеюсь, хоть обед вы мне не дадите даром?
По лицу Биши пробежалась тень неловкости.
- За еду придётся заплатить, - чувствовалось, что ей неприятно говорить такое.
Пообедал я вкусным кофе, вегетарианским пирогом и фруктовым салатом. Перед тем, как уйти, я остановился и спросил:
- Биша, скажите мне, ради чего? Вы ведь понимаете, в какой стране живёте.
Через секунду я внутренне дёрнул себя, поняв, что сказал очень грубую вещь. "В какой стране". А если бы ко мне на родину приехал иностранец и начал указывать на недостатки моей страны? Как бы мне это понравилось? И всё же, хозяйка библиотеки оказалась женщиной сдержанной. Она только пожала плечами и ответила:
- Я верю, что, когда-нибудь, смогу изменить мир. Глупо, да?
- Наверное, это самая умная вещь, которую я слышал. По крайней мере, сегодня.
Мы оба посмеялись. И я ушёл.
Мне не хотелось возвращаться в отель, пропитанный фальшью и корыстью, и я шёл медленно, вдыхая морской бриз. Кончились бедные однотипные кварталы, началась широкая чистая улица. Проходя мимо хмурого уборщика, что стоял возле урны, рассматривая брошенный кем-то из туристов бычок, наверное, в раздумьях "выбросить или раскурить", я заметил на себе его взгляд. Уборщик посмотрел на меня как на дикаря. Ещё бы. Ведь я улыбался.
Отредактировано rin21 (16.06.2018 00:42:51)
