Оставалось около сорока секунд, но за это время не было ни тачей, ни шотов. Только свопы и последние отчаянные попытки изменить счёт. Нет. Победа оставалась за страной-родоначальницей игры. Вырвав первенство у сборной США на последней минуте, Южная Корея осталась чемпионом, и всё благодаря Ли Ким.
Чуть позже, эта юная девушка, по виду даже младше американца Маклея, сняв шлем и распустив волосы, давала интервью. Теперь она, и без того самая симпатичная в команде, выглядела вдвойне очаровательно.
– Я начала играть в акробатический страйкбол ещё в двенадцать лет. Я всегда обожала эту игру. Мой отец всячески поддерживал моё увлечение и создал мне все условия для тренировок. В первую очередь, я благодарна моему папе. Папа, привет! Спасибо тебе за мою победу! – она помахала в камеру и мило улыбнулась.
Алексей Володаев долго не мог уснуть. Юная кореянка никак не выходила у него из головы. А ещё название игры. Он не запомнил его, хотя девушка произнесла его довольно чётко. Теперь этот назойливый вопрос, появляющийся снова и снова, летал по просторам лёшиного воображения, словно назойливая муха. Как же называется эта чёртова игра?!
Утром, невыспавшийся и раздражённый, он встал по сигналу будильника, сделал зарядку и, походкой робота, отправился завтракать. Шёл неохотно, едва не ударившись об угол по пути.
«Я ударился по угол, значит мир не очень кругл», – вспомнилась старая шутка.
– Доброе утро, соня, – поприветствовал папа, уже сидевший за столом.
– Какой соня? – протёр глаза Алексей. – Восемь утра ж.
– А твоя сестра давно на площадке.
– Ох, ну, я рад за неё, – Лёша снова протёр глаза. – Пап? Можно я сегодня не пойду в бассейн?
– Ты чего это удумал? – Григорий испугался за сына так, будто тот заболел или подсел на наркотики.
– Да что-то мне нездоровится.
– Брось мне это тут. На-ка вон, лучше, яйцо съешь. Сразу выздоровеешь. Мама в шесть утра встала, не поленилась, сварила. Каждый день нужно съедать по яйцу.
– Угу.
– Чего такой хмурый? Хочешь анекдот расскажу?
– О, нет! Лучше я в бассейн пойду.
Отец засмеялся.
– Ладно, завтракай давай. И дуй в бассейн. У Алёнки спрошу – был, не был.
До кухни донеслось ворчание из коридора.
– Обнаглели! Мусор вынести нельзя. Бегают они, стреляют. С самого утра уже! Спозаранку. Нет, ну я понимаю, пошли бы на турник... Григорий, где моя синяя тряпка? Ты на ней не сидишь? Понимаю, пошли бы на турник, побегали бы. Как мы в наше время. Нет же! Давай стрелять. Скоро душить начнут.
– Кто стреляет, мамуль? – спросил Григорий. – Опять у неё кто-то стреляет. То ЦРУ во дворе шастает, то маньяки.
– Ехидничай! – Полина Константиновна – бабушка Алёши и мать Григория, одетая в выцветающий тёмно-зелёный халат, отодвинула табурет и села за стол. Бодрым и прицельным взглядом бабушка окинула стол в поисках тряпки. – Маньяк был. Что ты, матери не веришь что ли?
– А инопланетяне случайно не прилетали?
– Смеёшься, Григорий? Смейся, смейся. Выйти невозможно из дома. Заполонили двор... эти... Кто там у Фонвизина? Недоросли! Да не недоросли, что я говорю? Переросли. Так, где моя синяя тряпка? Григорий, я вчера тут оставляла синюю тряпку. В последний раз ты её видел.
– Далась мне твоя тряпка. Ты скажи мне, кто стреляет? Может, я разберусь?
– Да шпана дворовая, кто ещё!
– Подожди, ты говоришь, шпана. Так, мамуль, объясни мне, непутёвому, из чего они стреляют? Что у них, оружие что ли боевое?
– Да какое боевое! – она попросила сына встать и посмотрела, не сидит ли он на тряпке. – Понакупят детских стрелялок и бегают по двору, кричат. Ещё главное «шут, шут!». Что ещё за шут? Сами как шуты. Здоровенные лбы уже, а всё в игрушки играют.
– Так оружие игрушечное? – развеселился папа. – Ну, так чего ты переживаешь?! Кого они им убьют?
– А вот тебе попадут в глаз, и будешь знать. Кого убьют. Да глаз тебе и убьют! – так и не найдя свою тряпку, бабушка решила полить цветы на кухонном подоконнике. – Никто не поливает. Бабка одна поливает.
– Ладно, бабуль, мне пора. На тренировку.
– Алёша, ты ж не покушал!
– Да покушал я.
– А как же? Суп вон нетронутый.
– Ну, какой суп? Ладно, я опаздываю.
– Так. Григорий. Ты его приучил так соскакивать? Я тебя так не воспитывала.
В ответ, сын только невинно поднял руки.
В зелёном парке, через который пролегал путь до ДЮСШ, стоял жидкий туман. Ночью был дождь, и тропинку развезло. Алексей старался идти по траве, чтобы не запачкать новые кроссовки. Вдоль тропинки валялись бычки, пачки из-под чипсов и смятые жестяные банки. Под кустом отсыпался пьяный мужик. Ближе к середине парка, на открытой поляне, было не так сыро, но и мусора здесь было побольше. Кто-то оставил пачки, пакеты и пластиковые бутылки после пикника.
Резко обожгло висок. Лёша обернулся. Хотелось надрать зад тому малолетке, который в него попал, а в том, что это именно малолетка, Володаев, почему-то, не сомневался ни секунды.
– Шот! Ха-ха! – раздалось из-за кустов и на свет, отряхивая шорты от репейника, показался Максим Жердин. Невысокого роста шестнадцатилетний парнишка в ярко-красной ветровке. У Максима было худощавое тело, серые постоянно бегающие глаза и чёрные волосы, которые вечно топорщились на затылке от ветра. – Эй, говорящая шпала, я тебя зашотил! – он подобрался поближе. – Иду, смотрю, чё за урод идёт, а это, оказывается, ты.
– Слышь, мелкий. Ты кого шпалой назвал? Забыл, кто тебя от хулиганов спас?
– Опаньки! Кто заголосил? Школу закончил и всё? Крутым стал? – крепкое рукопожатие с хлопком. – Чё, опять на треню?
– На неё, куда же ещё? А ты, я смотрю, всё в игрушки играешь?
– Это не игрушки, – сказал он серьёзно. – Это, – тут он замолк. – Тихо-тихо, – словно заправский полицейский, Жердин обеими руками взялся за пистолет и поднял его на уровень головы. Мягкими крадущимися шагами парень отошёл от своего друга. – Здесь Кира, – произнёс он так, будто Кирой звали призрака.
– Кто?
Объяснять не потребовалось. Таинственная Кира заявила о себе сама, попав Максиму Жердину прямо в затылок.
– Ай-с! – выкрикнул тот и, скорее от досады, чем от желания отомстить, обстрелял пустоту.
– Вот тебе и карма, – засмеялся Алексей.
– Шо-о-от! – раздался радостный девичий крик. – Кофе Жердин, каждый день неповторим! – девчонка с ярко-фиолетовыми волосами и ростом примерно с Макса, выбежала из-за деревьев, пересекла парк и сделала довольно ловкое прямое сальто, после чего грациозно приземлилась на траву и спокойно подошла к пацанам, с поднятым оружием. – Как я тебя? Пиу! – она задула ствол, как делают герои вестернов. – Ты даже не заметил меня. Думал, я с другой стороны?
– Знакомься, это Лёша Володаев – мой друг.
– Кира Бланк, – она подала руку. Пальцы у Киры были покрыты разноцветными пластырями, которые издалека выглядели как перстни. Сама она носила рваные джинсы и джинсовку, украшенную многочисленными безделушками. – Мы тут, как видишь, играемся немножко, – она помахала пистолетом.
– Так это вы во дворе стреляли?
– Во дворе? – Максим пожал плечами и задумчиво поморщился. – Да нет. Не мы. А кто тебе сказал?
– Бабушка жаловалась.
– Может, Надя с Федей? Они вечно где-то во дворах.
– Значит, вы ни причём? Слушайте, а что это иг...
– Флайшот, – опередила Кира.
– Как-как?
– Флай-шот, – повторил Максим. – От слова «флай» – «летать» и «шот» – «выстрел». Её ещё называют акробатический страйкбол, может слышал?
– А! Так это вчера по нему был чемпионат?
– Не просто чемпионат. Финал пятого чемпионата мира по акробатическому страйкболу, в городе Сеул. Следующий будет через год, в Австралии.
– Мы надеемся поехать, – добавила Кира.
– Ты никуда не поедешь.
– Чё сказал?! – девчонка попыталась свалить его на траву, но Максим ловко вывернулся из её хватки.
– В общем, Лёха, это, – сказал Макс. – Приходи сегодня на треню.
– Да, приходи, увидишь, как его я его замочу! – Кира набросилась снова, но Жердин её оттолкнул.
– Я серьёзно, Лёх. Приходи. В десять, на площадке. Помнишь, той самой.
– Помню. В десять, говоришь? Погоди, не, в десять не смогу. У меня сегодня плавание.
– Да ладно тебе, брось этот бассейн.
– Бросить бассейн?!
– Слушай, Лёх, – Жердин взял его под руку. – Это ведь не просто детские стрелялки. Это профессиональный спорт. Ему уже двадцать лет. В акробатический страйкбол играют во всём мире. И с каждым годом он становится ещё популярнее. Строятся стадионы, создаются новые команды. Ты хоть знаешь, что я участвую в местной команде?
– Серьёзно?
– По чесноку. Не веришь? Приходи на треню. Пообещай, что придёшь. Ты не думай, там теперь нет хулиганов. Всё обустроили. Теперь эта площадка принадлежит клубу. «Одинцовские Соколы». Знаешь о таком? – Максим расстегнул ветровку и с гордостью продемонстрировал значок на майке. – Я теперь в лиге юниоров.
– Ну, что? Молодец. Поздравляю.
– Поздравлять будешь с днём рождения. Или когда стану чемпионом. Лёх, приходи. Обязательно приходи. Будем тебя ждать.
– Ну, Макс, я ведь сказал уже – я в бассейне буду.
– Лёха-Лёха! Мне без тебя так плохо. Ты не знаешь, что упускаешь. Флайшот он... он круче! Он лучше, чем плавание.
– Ты ещё скажи, что ты лучше собаки. Максон, ты же знаешь, я собираюсь поступать на физкультуру. Мне тренироваться надо перед вступительными.
Жердин уставился на друга снизу вверх так, будто Володаев в один миг постарел на глазах. Максим опустил голову и картинно тяжело вздохнул.
– Ну, как мне тебя убедить? Ладно. Поступай как знаешь. Тебе виднее. Но! – он поднял палец вверх. – Я всё равно тебя жду на площадке. Сегодня в десять. И каждый день в десять. Кроме выходных. Как решишься – приходи.
Парни пожелали друг другу удачи и расстались крепким рукопожатием.
– Приходи! – сложив руки рупором, вдогонку бросил Макс.
Последние две недели тренер по плаванию был особенно суров. Зная, что через месяц Володаеву предстоят вступительные экзамены на физкультурный факультет, он старался дать парню наибольшую нагрузку. Лёша это прекрасно понимал и ценил такое внимание, но всё же, у него имелся определённый порог. Как бы тщательно он ни выбривал каждый волосок на теле, как бы ни старался соблюдать диету и наращивать силу мышц на тренажёрах, вода не позволяла ему разогнаться быстрее, чем он действительно мог.
Вперёд и назад, вперёд и назад по небольшому бассейну. Снова и снова один и тот же путь – от бортика к бортику. И так изо дня в день. Для других ребят лето было отдыхом. Для Володаева оно стало кошмаром. Не потому, что плавать он не любил – напротив, вода уже стала его родной стихией. Он никак не мог победить себя, и кошмар состоял именно в этом. В детстве он считал себя непобедимым. Отдыхая в деревне, у бабушки на даче, он всегда был первым среди пацанов, соревнуясь с ними в речке наперегонки. Год от года он наращивал скорость и познавал новые тонкости, «фишечки», позволявшие плыть быстрее и тратить меньше сил. Но вот однажды Лёше исполнилось семнадцать. Оглядываясь назад, он вспоминал, каким же он был медленным тогда, даже удивляя деревенских ребят. И каким же быстрым и крепким стал сейчас. Вспоминал, как исчезла одышка, как вода начала прогибаться под ним, покорённая и мягкая. Он научился не преодолевать её, а скользить по ней, как по горке. Все дороги теперь казались открытыми для Алексея. Реяли мечты о медалях, о выходе в большой спорт. Маячили в голове Москва, Балтимор, Олимпиада! Увы. Сколько Лёша ни старался, он застрял на одном и том же результате. Улучшить собственный рекорд хотя бы на одну сотую стало не просто целью – непреодолимой мечтой. Множество раз, от тренера, от родителей, и от сверстников, он слышал одно и то же: «стена в голове». Алексей и не спорил. Только легко это сказать – стена в голове. Гораздо труднее сломать её. Сломать себя. Все мы психологи, когда даём советы. Мало кому хватает смелости воплотить такие советы в жизнь.
Алексей помнил, как он впервые пришёл в бассейн. Первые пару месяцев, когда он нырял в воду, та казалась ужасно холодной и жёсткой. Теперь он погружался легко, будто в родную стихию, а плавая, не чувствовал воду, и словно летал по воздуху. На сушу Алексей выбирался неохотно, и принимая вертикальное положение, вставая босыми ногами на кафель, ощущал, как давит на ноги земля. Было тяжко и неуютно, даже как-то неестественно в первые минуты. Самому себе он казался увальнем, бегемотом, вышедшим на берег. Лёша знал, что бегемоты под водой настоящие виртуозы. Привычным шагом, путём, который мог бы пройти с повязкой на глазах, Алексей возвращался в раздевалку, а там его ждали привычные подколы других ребят, их самоуверенный смех и ежедневные, нескончаемые, байки.
Сегодняшний день ничем не отличался от других. От этого стало даже как-то тоскливо.
– Надо будет накуриться сегодня, – услышал он двоих парней. Стоя у шкафчиков, в дальнем углу, они обсуждали планы на вечер. Парнями были Никита Кулин – пловец номер один – и его друг Витёк Матвеев. Странно было слышать такое от спортсмена. Лёша думал, что Витёк возразит, но тот поразил ещё больше:
– Точняк! Надо бы. Чё, куда пойдёшь?
– Да дома буду. Динозавры на даче. Ленку приглашу.
– Ну, ништяк.
– Накуриться? Вы серьёзно?! – вмешался в разговор Алексей. Те посмотрели на него недоумённо, будто к ним обратилась уборщица. – То есть, Рылов, Ильченко, Ефимова, Морозов, Коротышкин... они для вас не пример?
– Чё несёшь?
– Да я к тому, что...
– Тебе какое дело? – Кулин хмыкнул. – Ты ещё Сальникова вспомни. Умник, – он отвернулся. – В большой спорт нам всё равно не пробиться. Там связи нужны.
– И там на допинге все сидят, – добавил Витёк.
– А нафига вы вообще плаванием занимаетесь?
– Слышь, – чуть не вспылил Никита, но друг остановил его:
– Да забей, – парни отвернулись и продолжили беседовать о своём. Но Лёша не хотел отступать.
– По соревнованиям чё слышно? – спросил он, и парни, так, будто их шеи были сделаны из олова, повернули головы к нему. – Не сказали, когда точно будут?
– Да не будет соревнований, – лениво ответил Кулин. – Ты чё, не слышал?
– Отменили, – подтвердил Матвеев.
– Да? Я почему-то не знал.
– Знать надо, – пацаны надели шапочки и вместе вышли из раздевалки.
Никита Кулин – самый наглый и уверенный в себе – привык глядеть на других свысока. Даже над своими друзьями он нередко подтрунивал, намекая на то, какие они медлительные в бассейне. Что уж говорить о его отношении к Володаеву. Ростом под метр девяносто, Кулин был единственным в группе, с кем Лёше было неловко стоять рядом, с его метром восемьдесят два. Дима даже не здоровался с ним, а обращался к нему, разве что, с просьбой посторониться.
Дисциплина у Кулина, мягко говоря, хромала. Вчера он привёл на тренировку девушку. Тренер был категорически против, и уже почти поссорился с парнем, но девушка согласилась уйти сама. Редко когда тренер отваживался напрямую конфликтовать со своим лучшим учеником. Ведь именно Дима приносил больше всего наград на городских соревнованиях. Без преувеличения, он был гордостью ДЮСШ.
Правда, в этот раз соревнования, почему-то, были отменены. Вечером Лёша поделился печальной новостью с отцом. Хотя, печальной эта новость была скорее для папы, чем для самого Алексея. Сам он был рад, хотя и старался не подавать виду. Городские соревнования по плаванию отменены, а значит не надо в очередной раз уступать Кулину и позориться на глазах у сотен зрителей.
– Плохо. Очень плохо, – ответил отец. – Ну, ладно. Не эти первые, не эти последние.
Маша в тот день приболела, и встретиться с ней не получилось. Алесей решил остаться дома, и теперь сидел на диване, глядя с отцом  какой-то криминальный сериал по НТВ.
– Как дела на работе?
– Да как-как? Один дохляк пытался пачку чипсов утащить. Ну я ему и намекнул так. Знаешь, ненавязчиво. Сейчас нас из-за этого сильно нахлобучивают – нельзя, мол, руки прикладывать, запугивать. А так, больше инцидентов не было. У тебя как прошло?
– Я последним пришёл.
– Как последним?! – отец повернулся к сыну всем своим тяжёлым корпусом. – Как последний, Лёша?! Ты же стараешься?
– Стараюсь.
– Вот. А почему последний? Я что-то не понял.
– Просто другие пацаны лучше.
В комнате немедленно появилась мама.
– Даже не думай так говорить. И думать. Понял? Ты у меня не последний, – она обняла Лёшу и поцеловала в лоб. – Ты самый-самый лучший, и когда-нибудь точно прославишься.
– Ха, и где же это? – задал вопрос отец. Алексея это, почему-то, сильно задело.
– То есть, я, по-твоему, нигде, кроме плавания, не смогу проявить себя?
– Нет, я так не говорил. Твоё дело, сам решай! – махнул он рукой и переключил на троеборье.
Мама не сдавалась.
– Ну, Лёш, посмотри на себя. Ты высокий. У тебя руки длинные. Ладони большие. Нога у тебя большая, как у папы.
– Я не об этом. Разве всё предопределено? Я имею в виду, разве наша физиология должна делать за нас выбор?
– Конечно нет. Ты сам выбираешь. Ты что, больше не хочешь плавать?
– Хочу, но... вдруг есть что-то другое?
Мама вздохнула.
– Ладно, у меня там суп варится. Но ты подумай! – она ушла на кухню.
Оставшийся вечер Володаев играл в компьютерные игры. Ночью он не мог заснуть, думая о своей дальнейшей судьбе. Блуждая по закоулкам памяти, Лёша случайно наткнулся на шестой класс, площадку за домом и Максима с хулиганами.
Был тёмный вечер. Старшеклассники собрались небольшой группой около Жердина. Эти ребята, что всегда носили спортивки, хотя и не имели ни малейшего отношения к спорту, обычно приставали к Володаеву. То «дай прикурить», то «деньги есть? А если найду?», и конечно, когда пытаешься унести ноги «догоню, хуже будет!». И ещё они свистели. Ох, как же они пронзительно свистели! У Лёши так не получалось никогда.
В тот раз хулиганы почему-то решили докопаться до Максима. Наверное потому что другой добычи рядом не оказалось, а свою привычную жертву – Лёшу – они пока не заметили. Щуплый и мелкий, но наглый и дерзкий Жердин до этого причислял себя к касте хулиганов, и уж никак не видел себя их жертвой. Он и сам, бывало, клянчил деньги у Володаева и других ребят, будь они старше его или младше, несмотря на то, что из-за этого нередко нарывался на неприятности. Но чтобы деньги выжимали из него самого! Это было в новинку. Лёша не мог не остаться на это посмотреть.
– Опа! Это же шпала! – заметил Алексея мелкий хулиган и указал на Володаева. – У него деньги есть.
На гопников это не подействовало. Один ударил Максима по лицу. У того лопнула губа, и выступила кровь. Другой подножкой повалил его на асфальт. Тут Алексею стало не смешно. Гопники начали яростно запинывать Максима. Лёша не осознавал, что он делал в тот момент. Он разогнался и ударил одного из хулиганов ногой в спину. Опешивший гопник покачнулся, но устоял. Он обернулся и замахнулся на Лёшу. Тот успел пригнуться. Это подействовало на других. Оставалось только довершить начатое. И Алексей это сделал – провёл боксёрскую «двойку» и уложил гопника на асфальт. Как у него получилось, он не понимал до сих пор. Увидев опаску в глазах хулиганов, Лёша вовремя использовал момент и рявкнул на них бешеным благим матом, сам не узнавая свой голос. Гопники рассеялись, как распуганные воробьи. Алексей и Максим подружились в тот день, а гопники старались обходить обоих стороной.
От приятных воспоминаний, и от чувства выполненного долга, пусть и в далёком шестом классе, Лёшу потянуло в приятную дрёму. С уверенной мыслью не бросать бассейн, он крепко заснул. Предстоял ещё один тяжёлый день. Снова бассейн, и снова в бой с самим собой, от бортика к бортику.

Алексей сделал шаг. Разбежался. Прыгнул. Зажмурился. Что-то ударило в поясницу, и Лёша не сразу понял, что лежит на мате. Он не заметил, как сделал неполный кувырок, и завалился на спину. Конечно, это вызвало смех.
– Рано расслабился, – холодно прокомментировала тренер. – Следующий.
Однако, на этом мучения только начинались. С каждым разом Екатерина усложняла и усложняла упражнения, добавляя в них тот или иной новый элемент, либо, напротив, убирая то одну руку, то обе. Она заставляла разводить руки в прыжке, и было понятно, почему. Новые достижения задают новые стандарты. А недавний бланш Ли Ким и вовсе грозил обернуться для простых ребят кошмаром наяву.
Самойленко ненадолго подошла к Максиму. До Алексея донеслись обрывки их разговора. Тренер признавала, что Максим хорошо выполняет трюки, однако не хвалила его. Напротив, она жёстко его критиковала, чуть не переходя на завышенный голос. Так, в течение тренировки она подошла к каждому. Володаев заметил – чем лучше себя показывал игрок, тем более суровой была критика Самойленко. Киру она и вовсе чуть не обматерила, заставив девушку покраснеть, хотя, без сомнения, Кира была лучшей. Дошла очередь и до Алексея. Тренер отвела его от шума.
– Раньше каким-нибудь спортом занимался?
– Да. Я и сейчас занимаюсь. Плаванием.
– Почему решил пойти в страйкеры?
– Мне... не знаю, пока только присматриваюсь.
– Не присматривайся. Либо ты делаешь, либо нет, – тон Екатерины был мягким. Лёша понял, что всё плохо. – Сомнения тут не нужны. Какой у тебя рост?
– Метр восемьдесят два.
– Для акробатики это недостаток. Трудно переносить центр тяжести с таким ростом. Но у нас тут флайшот, а не акробатика. Бери скоростью. Ты изворотливый?
– В каком-то смысле, – Лёша хохотнул, чтобы разбавить диалог, но лицо Екатерины осталось каменным. – В принципе, да.
– Больше бегай. Попробуй выстрел из-за спины. Также советую потренировать «чекистский» выстрел. И главное, – она похлопала его по плечу. – Не унывай. Всё получится.
Самойленко отошла, оставив Володаева осознавать свою никчёмность.
До часу дня команда отрабатывала прыжки, кувырки и перевороты. Ровно в час, секунда в секунду, зал наполнился пронзительным свистом и, в тот же миг, и даже чуть раньше, парни и девушки замерли на месте, вытянувшись «солдатиком». По команде тренера, игроки покинули спортзал и проследовали в автобус.
На этот раз ехать пришлось на другой конец города. Вышли где-то на задворках, между частным сектором, помойкой и лесом. Здесь было несколько старых кирпичных зданий, небольшое кафе, школа и длинное одноэтажное строение.
Выйдя из автобуса, команда всей толпой отправилась в кафе, разбившись на группки по два-три человека. Как раз к этому часу полил дождь, и все старались добежать до двери как можно быстрее.
Места в кафешке было мало, и пришлось потесниться. Видимо, привыкшие к такому наплыву посетителей в это время, поварихи успели наварить супа и приготовить пару десятков порций пюре с котлетами. Первыми на кассу успели тот самый бледный сероволосый, что сидел с Алексеем в автобусе, и девчонка с двумя хвостиками и веснушчатым треугольным лицом. Последние две сладкие булочки достались им. Остальным пришлось отстоять немалую очередь. Радовало только одно – кроме команды, других посетителей не было. Максим, из скудного ассортимента, выбрал салат с сухариками, суп с фрикадельками и апельсиновый сок. Лёша – пюре с сёмгой и компот.
Кира заняла столик у окна, для Максима и Лёши.
– Как тебе первый день? – спросил у друга Жердин. – Изматывает, да?
– Ну-у, – протянул Алексей. Он был выжат, как осьминог, вытащенный на берег. – Устал немножко.
– Ага, немножко, – засмеялась Кира.
– Повезло тебе, – сказал Максим. – Я в первый день вообще варёный ходил. Слёзы, сопли, пот градом!
– Макс, не за столом, – попрекнула его подружка.
– Воздух ловлю как рыба. В общем, тяжело было, – он громко отхлебнул супа. – А ещё я плечо себе вывихнул. Тебе знаешь, что? – он положил ложку. – Тебе надо будет пластырь купить. Все сейчас пластыри клеят. Знаешь, такой специальный, от вывихов.
– Максон, ты мне лучше расскажи, как ты в Москве пожил. Почему вернулся? Ты там тоже играл?
– Да, играл, – Макс отвернулся. – Вот, смотри, ты когда падаешь, руки расставляй...
– Макс, ты мне так и не сказал, почему вернулся? Ты же в Москве играл! Там же лучше, нет?
– Да, как сказать? Ну, играл, да, – он уткнулся в тарелку.
– А чего уехал?
– Да там... – он махнул рукой. – Суп обалденный. Зря не взял, – он обильно покрошил себе хлеба и размешал. Получилась густая хлебная каша.
– Фу, как ты это ешь, – поморщилась Кира, но Максим только зачерпнул побольше и с наслаждением отправил ложку в рот.
– Слушайте, а с зарплатами у вас как?
– Вообще, сам клуб платит немного, – сказала девушка. – В основном зарабатываешь на рекламе, от случая к случаю. Я вот, например, уже снялась в одном ролике. Семьдесят штук срубила.
– Семьдесят?! – Лёша не поверил. Он поглядел на Киру, пытаясь понять, правду она говорит или шутит. Но Бланк не шутила. – Чё, реально семьдесят рублей? Максюта, а ты как?
– Ну, как, – ответил тот неохотно. – В «Якоре» хорошо зарабатывал, так, конечно, медово было, – он на секунду предался ностальгии. – Выходило где-то под шестьдесят кэсов. Здесь, конечно, поменьше, но тоже неплохо для провинции. Двадцатка точно есть. Можешь и сто двадцать иметь, как нефиг делать. Ты знаком уже с нашим «кто идёт за Климским?». Вот ему девяносто платят. В месяц!
– Охренеть! Я хочу играть. Хочу играть сейчас же.
– Сначала у тебя вообще зарплаты не будет, – немного охладила Кира пыл новичка. Но всё же, мысль о больших деньгах будоражила его воображение.
«Девяносто тысяч, – замечтался Лёша. – Девяносто! Папа в четыре раза меньше зарабатывает».
За столиком напротив сидел черноволосый круглолицый парень. Лицо показалось Володаеву знакомым. Позже до него дошло – перед ним, как бы это ни показалось странным, сидела Маша Касаткина. Только мальчик. Лёша пригляделся. Ну, просто две капли воды! Алексей протёр глаза. Только теперь он догадался, кто это. Когда-то Маша говорила о брате. Её родители развелись, и брат жил с отцом, а Маша осталась с мамой и отчимом. Близнецы, после развода, почти не общались.
– Слушай, Макс, – он наклонился вперёд и полушёпотом спросил, показав на парня. – А это случайно не Артём Касаткин?
– Он. А что? Откуда ты знаешь?
– Да это же брат моей девушки.
– Уау, – Кира обернулась. – Тесен мир.
– Он тоже в команде?!
– Да не вертись ты, – сказал Кире Жердин. – Да, он в команде, – вяло ответил Максим. – Он у нас «поп».
– В смысле?
– Правый прикрывающий. Мы так позиции называем. Правый нападающий – «пан». Я, например, «цена». Центральный нападающий.
– А вы с ним общаетесь?
– Да он как-то больше с Федей Тороповым, – Максим показал на сероволосого. Он, девчонка с хвостиками и Артём как раз закончили трапезу и вышли на воздух. Дождь, к этому времени, удачно перестал. Оставалось ещё полчаса до тренировки. Куда на эти полчаса уходила троица, не знал никто.
– А кто девочонка?
– Надя Стриж, – кисло ответила Кира. – Они с Федей встречаются.
– Федя, так-то неплохой игрок. Он – «пан». А моя Кира – «лена», – он приобнял подружку.
– Лена?! – засмеялся Володаев.
– Левый нападающий, – ребята поцеловались, и Лёша на миг отвернулся. Он загнул пальцы на руке.
– Кира – «лена». Забавно. А левого прикрывающего вы как зовёте?
– «Лапа».
– Оригинально.
– Самые крутые позиции – это моя – «цена» – и «пан». Ладно, пойдёмте?
После обеда ребята отправились не в узкое здание, куда, как думал Алексей, пойдут все, а, минуя кусты, в местную школу, по узкой тропинке.
На втором этаже, в одном из кабинетов, команда заняла места за партами. Вот уже год как Лёша не сидел за партой. Нахлынули воспоминания. Впрочем, они быстро развеялись, когда в класс вошёл уже знакомый человек – Наиль.
– Ну, что? – обратился он ко всем. – Самойленко не сильно вас гоняла?
– Пойдёт, – отозвался кто-то из ребят.
Наиль сдержанно улыбнулся и кивнул. Затем он повернулся к доске и начал рисовать быстрыми отрывистыми движениями. Он рисовал линии, причём эти линии, даже без линейки, получались почти идеально ровными.
Кира заткнула пальцами уши.
– Наиль Маратович, можете не так сильно шкрябать? Прям как по спине ножом.
– Как же ты десять лет в школе проучилась?
Через пару минут на доске появилась схема полигона. В левом верхем углу тренер изобразил человечка для масштаба.
– Наиль, сапог не там, Наиль, исправь, – подал голос один из парней, что сидел в капюшоне. Тренер стёр одну из угловых стенок и нарисовал такую же немного левее. – Вот теперь красота.
– Ох, и Лот, – покачал головой Наиль. – Ладно-прохладно! Сегодня поговорим о линиях прострела. Или, как мы их называем, линиях удара.
Алексей заметил, что некоторые записывали в тетрадки, но большинство предпочитали запоминать на слух. Были парни и девчонки, которые откровенно скучали.
Следующие полчаса Лёша Володаев чувствовал себя первоклашкой, случайно забредшим на урок физики. Команда и тренер говорили о каких-то линиях, сапогах, бочках и углах. Только в последние несколько минут Алексей начал хоть что-то понимать. Он разобрался, что значили кружки с буквами на доске. Буква «К» означала капитана, «ПН» – правого нападающего, и так далее. Такие же буквы в ромбах означали врагов. Бочками, стенками, углами, заборами и сапогами Наиль называл укрытия, но почему именно так – оставалось неясным.
Урок закончился, и страйкеры поспешили на выход. Двое рослых парней возмущались:
– На фига нам вообще эта тактика?! Лучше бы больше времени в тире занимались.
– И не говори. На тир вообще времени не хватает! Пока твоя очередь дойдёт...
– Алексей, задержись, – попросил тренер, когда все ушли. – Так... давай ты на первую парту сядешь, там нам с тобой будет удобнее. Смотри, – привычным жестом, Наиль принялся стирать с доски. – Ой, что я делаю? – он взял мел и аккуратно дорисовал стёртое. – Вот так. Давай, я тебе объясню основы. Из чего вообще состоит полигон. Тебе из урока что-то было понятно?
– Да вроде тут всё просто, – пожал плечами Лёша.
– Да. Так и есть. С первого взгляда кажется – ну, что это? Обычный полигон, прямо как страйкбольный. На самом деле тут много тонкостей, – присмотревшись, он поправил одну из линий. – В шахматы играл когда-нибудь?
– Бывало. Я в секцию по шахматам ходил.
– И как?
– Забросил, – Лёша хохотнул и смущённо опустил голову.
– Тут как в шахматах. Выучить шахматные фигуры и как они ходят – просто. Сложно стать гроссмейстером, – Наиль стёр игроков с доски и нарисовал их заново на исходных позициях. – Как правило, все полигоны для игры в акробатический страйкбол стандартные. Есть несколько стандартов, и самые популярные из них J3, M5 и X2, – в углу на доске он написал «J3, M5, X2». – Также есть экспериментальный стандарт X3 – его приняли относительно недавно и он пока не очень популярен, – правее Наиль приписал в скобках «X3». – Он самый сложный. На J3 играют в Юниорской Лиге. M – от слова medium – это Национальная Лига. Там целых пять стандартов. И Самые сложные полигоны – X. Они только в Высшей Лиге. Мы играем на J3. Его площадь самая маленькая – две тысячи квадратных метров. Полигон X2, например, четыре тысячи. То, что ты видишь на доске – стандартная схема полигона J3.
– Мне её надо выучить? – как бы в шутку спросил Володаев.
– Да, – ответил Наиль без тени иронии. – Всю схему надо выучить. Все расстояния, как таблицу умножения, надо знать. Это ведь не просто так, чтобы поиздеваться. Когда ты будешь бегать на полигоне, тебе будет некогда оценивать дистанцию глазомером. Твой мозг уже сам будет знать, сколько тебе надо шагов, чтобы пробежать из точки А в точку Б и с какой дистанции тебе удобнее бить.
Полигон состоял из ограждений, возвышений с лестницами и так называемых «бочек», которые, по словам Наиля, обычно делали из покрышек. Каждое ограждение носило своё имя. Самыми важными были пять: «капитанская стенка», «угол», «сапог», «ограда» и «забор». В начале игры капитан стоял за так называемой «капитанской стенкой». Слева и справа от неё было по две угловых стенки: одна называлась «угол», другая – «сапог». Начальные позиции прикрывающих находились как раз за «углами». Стенки «углов» защищали прикрыващих с двух сторон. «Сапог» же, больше похожий на латинскую букву «L», служил первым укрытием на пути к середине полигона.
Вдоль полигона тянулись четыре длинных стены, за которыми стояли нападающие. Эти стены были самыми длинными, и поэтому их называли «заборы». Нападающие противоположных команд отделялись друг от друга стенами – «оградами». Ограды упирались в края полигона и заканчивались на одной линии с «заборами». Они нужны были для того, чтобы нападающие не обстреляли друг друга в первую же секунду игры. Воображаемую полосу между концом «забора» и краем «ограды» называли «калиткой».
Центр полигона был свободен от любых строений. Это была самая опасная зона – «пустырь». По обе стороны от «пустыря» глядели друг на друга «возвышения» – лестницы, ведущие на узкую площадку на высоте около двух метров. За этими «возвышениями» стояли центральные нападающие.
Между «забором» и «возвышением» стояло по три «бочки» с каждой стороны. Ещё по одной – между «оградой» и «пустырём». Особое внимание Наиль попросил уделить именно этим важным «бочкам». Они позволяли нападающим безопасно выйти из «калитки», не будучи убитыми после первых же шагов.
– Ну, что? Всё понятно?
– Да понятно, вроде.
– Ладно, беги в тир! – улыбнулся Наиль. – Держать тебя не буду. Но схему выучи обязательно.
Узкое длинное строение, как и следовало предполагать, оказалось тем самым тиром. Трое капитанов и Соколов уже собрались напротив мишеней. С ними была высокая, стройная и весьма сексуальная молодая женщина с заплетёнными в хвост светлыми волосами, одетая в обтягивающие чёрные лосины, кеды и лёгкую спортивную куртку.
Тренеры, по очереди, били по мишеням, передавая друг другу пистолет-маркер. Будто позабыв о возрасте, они, с неподдельной детской весёлостью, соревновались друг с другом. И в то же время, в каждом их движении чувствовались годы тренировок и недосягаемый для новичков уровень. Скорости и ловкости этих двоих позавидовали бы герои боевиков.
Подоспел Наиль. Он подошёл к металлической пластине, примагниченной к стене, легко снял её и небрежным движением бросил на стену.
– Ну, давай, Лара Крофт! Ты теперь, – сказал он красотке.
Та откинула волосы, развернулась к мишеням спиной и сделала выстрел из-за плеча. Девятка. За нею попробовал Вова. Он перекатился в бок и, почти вслепую, взял восьмёрку.
– Мазила! – крикнула Соколову блондинка и перевесила мишень.
– Ой, посмотрим, как сама с двадцатки попадёшь.
– И попаду, – она подошла. – Давай сюда.
Женщина взяла маркер, сделала три широких шага в сторону и, с разбегу, исполнила шикарный сегунфай. Лёша не заметил, в какой именно момент пуля поразила мишень. Девятка! Как понял Володаев, двадцаткой Соколов называл двадцать метров. Для такого расстояния, да ещё и в прыжке, это казалось магией.
– Как это вы? – найдя в себе смелость, он приблизился к женщине.
– Тренируйся, – пожала она плечами и подала ему маркер. – Яна Циммер, – представилась женщина.
Лёша не терпелось попробовать так же, как они. Узнать, что такое «чекистский» выстрел. Но, к его разочарованию, Вова забрал у него маркер. Пару секунд он неотрывно глядел на мишень. Завязал себе глаза. Сделав ловкий кувырок в сторону, как в полицейских фильмах, он выстрелил. Пуля попала точно в десятку. Сорвав повязку, он отдал маркер Володаеву.
– Учись, как надо.
Подоспели другие ребята. Трое хохотали над какой-то шуткой, Торопов и Надя Стриж были спокойны и уверены, а Максим и Кира ненадолго задержались у входа, о чём-то болтая. Наиль построил игроков в одну шеренгу. Началась тренировка. По очереди, мальчики и девочки подходили к мишеням и стреляли, передавая друг другу единственный маркер. Наиль, после каждой стрельбы, подходил к мишеням и протирал их тряпкой, чтобы удалить следы от пуль. Происходило всё это очень долго, и Лёша успел тысячу раз посетовать, что в тире нет, хотя бы, второго маркера.
Когда закончился круг, Наиль подошёл к пульту на стене, и из-под пола поднялись три крутящиеся мишени. Если статичные мишени легко давались почти всем, то в крутящиеся не попал никто. Кроме Феди – ему повезло один раз, да и то в тройку.
– А помедленнее можно их сделать? – поинтересовался Алексей.
– А ты противнику так же скажешь, давай помедленнее? – ответил Наиль.
После получаса безуспешных попыток, тренер пощадил ребят и опустил крутящиеся мишени. Теперь игроки отрабатывали статичные мишени в элементах. Каждый пытался показать себя асом. Многие пробовали прыжки, но получалось далеко не у всех. Лёша не стал рисковать, и попробовал снять наиболее удобную мишень кувырком. Выстрел ушёл в «молоко».
– Мазать нельзя, – покачал головой Наиль. – Стенку сам будешь оттирать.
– Он не шутит, – добавил негромко Максим. – Кто больше всех мажет, тот потом остаётся стену мыть.
Яна Циммер была приятнее, чем Самойленко. Она не кричала, замечания делала мягко, а иногда подходила к ребятам, чтобы направить им руку. Любой из пацанов мечтал, чтобы Яна подошла именно к нему, но тренер по стрельбе редко удостаивала парней такой чести. Циммер очень не любила, когда кто-то отвлекался от мишеней на её фигуру, и всегда реагировала строго. Одному парню Яна даже с силой повернула голову со словами «смотри на мишень», тем самым подняв его на смех. Так она и работала.
Тренировка закончилась только в семь вечера. Наиль попросил капитанов задержаться ещё на час. Остальных отпустили по домам. Никто не устал, а пацаны и вовсе остались полны энергии. Двое коротко стриженых, недолго думая, пошли играть в футбол. Жили они неподалёку. Парни попрощались с остальными и угнали с мячом за гаражи. Остальные вразвалочку потянулись в автобус.
В шесть вечера Алексей был дома.
– Что-то ты поздно, – заметила мама. – Что-нибудь случилось?
– Да нет, хорошо всё, – он улыбнулся.
– Уплавался там весь! Иди, кушай.
«Уплавался». Лёша понял – никто из домашних и не догадывался, где он был.
После ужина, Алексей отправился в комнату и весь вечер посвятил «Контр-Страйку».
«Надо бы рассказать, – подумал Лёша. – Ладно. Завтра скажу».
К удивлению сестры, он лёг пораньше. В голове по-прежнему крутились мишени. Лёша вспоминал Яну Циммер. Суровую Самойленко. Киру и Максима. Киру. Как легко ей давались рондат и сегунфай. Она стреляла круче всех. Ну, а Яна Циммер – это просто богиня во плоти.
Вопреки своей привычке спать на боку, Лёша уснул на спине. Перед этим, он очень долго думал о сегодняшнем утре и о том, что пережил за день. Единственное, о чём Алексей жалел – пришлось соврать Евгению Олеговичу. Но в остальном... Он ещё не помнил лучшей пятницы в этом году. Молодое лето уже радовало, обещая стать безумным, а ведь это было только начало! Начало нового пути. Да, он потерял бассейн, но что приобрёл! Алексей был уверен – он сделал правильный выбор. Отныне он точно знал, в каком виде спорта сумеет раскрыться на полную. Не в воде. На суше. В полёте! Скоро, очень скоро, он научится летать.

Отредактировано Andreas N (17.09.2018 19:59:31)

Я так и планировал)

Просто, не хотелось бы, чтобы получилась слезливая подростковая драма.

Ох, жду! Аж муражки по спине))

Не задумывался. Что-то похожее есть, так что может быть!

Игроки пошли переодеваться. Недалеко от полигона стояло два сарайчика – один для парней, другой – для девушек. Через несколько минут, игроки вышли, уже в форме и шлемах.
– Стараемся не падать! – попросил Наиль, когда ребята расходились по полигону. – Шлемы крепкие, но ломать их ни к чему. Старайтесь не ударяться виском – крепления забрала там чаще всего ломаются.
Игроки занял свои позиции. Впереди – Максим. По бокам от него – Крутов и Быстрицкий. Лёша так и не успел выучить, кто из них кто. Слева, на прикрытии, стоял киргиз. Звали его, как позже узнал Алексей, Жанибек Акаев. Справа был ботан, который делал выпады. Данила Свешников. Он поправил очки, закреплённые на резиночках, и размял шею.
– Нет, ну, блин, почему у меня в команде этот Какаев?! – снова взбаламутил воду Максим, уже стоя на своей точке. – Эй, бэшки! Вам Какаев не нужен?
– Отставить, Жердин! – на площадку вышел лично Соколов. – Что я только что говорил? У тебя память девичья? Ты хочешь сняться, или что?
– Нет.
– Я тебя спрашиваю, ты хочешь сняться?
– Нет!
– Но ты всё делаешь для этого.
– Я готов, – он размял плечи.
– Ты что? – Вова приставил ладонь к уху.
– Я готов!
– Так-то лучше. И кончай дерзить, – он вышел на середину и похлопал в ладоши. – По свистку!
Главный тренер поднял руку и отошёл в сторону. Немного подождав, и убедившись, что все готовы, он громко свистнул. Эхо отскочило от сосен. Игра началась.
«Ценой» команды Б оказалась та самая Дербина. Вот теперь-то Алексей понял, насколько эпичным обещал быть этот спарринг. Дербина с ходу забралась на возвышение, высотой с гараж. Лёша не успел заметить, как у неё это получилось – она будто не коснулась ступенек, восходя по узкой дощечке. «Цена» команды Б выставила оружие вперёд и начала разить, подобно разъярённому Зевсу. Первые минуты никто не смел подобраться к ней ближе чем на полсотни шагов.
Максим попытался прорваться, но допустил грубую ошибку – подставил плечо. С криком «тач!» и под злорадный смех Дербиной он вернулся на исходную.
– Держись около меня! – подозвал Алексея Юра Климский. Капитан находился около исходной, прижимаясь спиной к «капитанской стенке». Он казался полурасслабленным. При этом, Климский держал пистолет на уровне глаз, и, то и дело, оглядывался по сторонам. – Расслабься, – сказал он и выпрямил ноги. – Эта игра сильно изматывает, – внешне он был спокоен, но волнение сквозило в его речи. Против него стоял Паша Баранов – довольно сильный и расчётливый капитан, и его лучший друг. – Впереди пять раундов по пятнадцать минут. Поверь, первые пятнадцать минут покажутся тебе адом, – дефект речи дал о себе знать. Буквы «с» превратились в английское «th». И чем быстрее говорил Юра, тем чётче это проявлялось. – Потом будет полегче. Много не бегай. Ошибка новичков –  они thразу тратят thилы. Не надо так.
Ненадолго высунувшись из-за укрытия, Юра выпустил пять пуль. Одна из них попала нападавшему в руку. Это был Федя Торопов. Сколько же гнева отразилось на его лице! Неохотно воскликнув «тач», Федя вернулся на свою половину.
– Молоток, Юрка! – похвалил его Максим. – Так его!
– Пять очков наши, – прокомментировал Климский. – Thкромненько, но уже неплохо. Давай, давай, Пашок, – заклинал он своего друга, что стоял на том конце. – Дейthтвуй, как я тебя учил.
Главной задачей Юра поставил команде любой ценой обойти Дербину. Подняв руку, он ловко и быстро перебрал хитрую комбинацию жестов, как делают кэтчеры в бейсболе. Это был условный сигнал. Максим кивнул и передал комбинацию Быстрицкому. Лёша подумал: «Какой же памятью нужно обладать, чтобы это запомнить!».
– Подходите, придурки! – между тем, поливала грязью противников Дербина, стоя на своём возвышении. Она выпускала пулю за пулей, и сама не заметила, как израсходовала всё. Пришлось сойти с «Парнаса» и топать, а точнее, бежать гуськом, за новым магазином.
– А когда кончаются пули, что происходит? – спросил Лёша, глядя издалека на то, как досадно матерится Дербина. Её ругань читалась даже по губам.
– На полигоне спрятаны тайники, – ответил за капитана Максим. – Мы не знаем, где они, и сколько их, – новая череда выстрелов.
– Патроны экономим! – сделал замечание обеим сторонам Соколов. Он тоже находился на полигоне и постоянно перемещался, следя за игрой вместе с судьями.
Дербина взяла у Паши Баранова магазин и вернулась в авангард. Но было поздно – Быстрицкий и Крутов уже пробились на половину команды Б и орудовали там, как у себя дома. Зашотили двоих – Артёма Касаткина и Надю Стриж. Ругаясь благим матом, зашотенные, пригнулись и бегом покинули полигон. На замену вышли двое других – мускулистый парень с высоким лбом и миниатюрная длинноволосая блондинка. Правда, и Быстрицкому досталось в ответ – замешкав на секунду, он пропустил шот от Феди. И всё же, команда А пока играла в большинстве.
– Это шанth! – Климский сжал кулак. – Вперёд!
Капитан пошёл в атаку. Макс, Акаев и Свешников бежали впереди клином. По задумке, четверо должны были врезаться в оборону бэшек и разбить их, как сбивает кегли шар для боулинга. Но атака ушла в «молоко».
Неугомонная Дербина выскочила из-за укрытия и двумя точными выстрелами отправила отдыхать сначала беднягу-Акаева, а затем и Данилу. По Максу она не попала – тот вовремя откатился по траве. Жердин попытался контратаковать, выпустив пулю из кувырка, но промазал. По команде Юры, он отошёл за укрытие. Климский, в это время, ретировался, по пути стараясь «надышаться перед смертью», выстреливая в Дербину остатки своего магазина. Но в «цену» попасть никто не мог. Несмотря на то, что деваха была коренастой и казалась неповоротливой, она ловко уворачивала голову и корпус, реагируя ещё за мгновение до того, как Юра нажимал на спусковой крючок.
– Лот и Борода вышли, – сказал капитан облегчённо и тяжело дыша.
Команда Б, довольная собой, тянула время. С небольшим перевесом по очкам, они могли спокойно уйти на перерыв, а после, переведя дух, усилить преимущество. Лёша, хоть и не будучи стратегом, это понимал. Он издалека видел счёт, нарисованный мелом на доске, и складывался он не в пользу команды А.
Максим не глядел на доску, но игровым чутьём, спинным мозгом или какой-то другой магией, понимал, что действовать надо сейчас, иначе, после перерыва, будет тяжелее. Не дожидаясь команды от Юры, он кинулся вперёд, пытаясь выхватить реванш. Макс выбежал из-за укрытия и пошёл зигзагом. Он прыгнул, крутанулся вокруг своей оси и выстрелил. Мимо.
Между тем, за спиной у «цены» бэшек, двое новеньких уже расправились с Крутовым и вышли в авангард. Максиму пришлось затормозить. Выставив ногу вперёд и вспахав землю, он развернулся и бросился уходить. Дербина вытянула руки и прищурила глаз. Она явно целилась, и не просто куда-то, а в конкретное место. С нескрываемым удовольствием, Дербина выпустила пулю.
– Тач! – вынужденно закричал Максим, ощутив унижение физически.
– Раз, два, три, – сосчитала Дербина. Снова выстрел. В то же место. – Раз, два, три, – выстрел. – Ха-ха! Это мой любимый вальс!
– Тач, – укрывшись за преградой, во второй раз объявил Жердин.
– Максим! – крикнула Яна Циммер. – У тебя три тача.
– Да знаю я! – он матернулся. – Чего вы от меня хотите?! Ну тач. Тач, тач!!!
– Максим, успокойся. Ты же помнишь правила – каждый тач надо объявлять.
Со злости, он кинул в траву пистолет.
– Ты не психуй давай, а подними оружие! – разозлилась Яна. – С инвентарём обращаться аккуратно! – сложив руки рупором, обратилась она ко всем.
– Ну, что вы там, уснули? Или драться будем? – ухмыльнулась Дербина.
– Ё-моё, не игра, а цирк с конями, – сплюнул Соколов. – Ну, шевелимся, шевелимся! До конца раунда ещё как до горы!
Команда А вышла в атаку, но на этот раз преимущество было потеряно. Команды снова играли шесть на шесть.
– Я этого так не оставлю, – разозлился Максим и выскочил из-за укрытия. Разбежавшись, как голодный гепард, он оторвался от земли, описал тулуп и, не глядя, выстрелил в Дербину.
Это был шот.
– Ха-ха! – он неожиданности он чуть не потерял равновесие. – Ни фига себе!
– Шот, – Дербина сматерилась, кинула шлем и плюнула на землю, после чего вяло зашагала на границу полигона.
– Шлем подбери! – в издевательство кинул ей Макс. Та вернулась, подобрала инвентарь и показала Максиму грубый жест. Коснувшись линии, Дербина встала на исходную, глядя на соперника исподлобья.
Прошла половина раунда, а команда А уже мысленно праздновала победу. Но тут на авангарде появилась Кира. Сделав умопомрачительное сальто и плавно перейдя в кувырок, она одного за другим сняла сразу двоих. Крутов и Быстрицкий – сильнейшие игроки в команде – оставили полигон.
– Отступаем! – приказал капитан, и трое оставшихся – Максим, Лот и Борода – бегом укрылись за препятствиями.
Кира ни секунды не стояла на месте. Подобно акуле, она постоянно двигалась, и ни один из парней не мог знать, куда она побежит.
– Ну, что? Поиграем? – резво подала голос девчонка и, стоило Максу высунуться, как пуля ударила по его шлему.
– За что, Кира?! – та, в ответ, лишь отправила ему воздушный поцелуй. – Шот! – объявил Максим, и, убрав пистолет, согнулся гуськом и ушли с полигона.
Не добежав пары шагов до границы, он пустился, было, обратно, но Яна Циммер остановила его.
– Куда, Жердин?! Ты должен коснуться границы полигона.
Тот неохотно подбежал к линии и коснулся её ногой.
– Довольна?
– Дома с мамой будешь так разговаривать! «Довольна».
Не дослушав, Максим вернулся на исходную.
Кира, между тем, выбила из игры Лота и Бороду. На замену снова вышли Данила и Жанибек. И вот тут-то началось избиение младенцев. Кира загнала новичков в тупик и начала понемногу выбивать из них очки, паля по ногам и плечам то с одной стороны, то с другой, перемещаясь как молния и вертясь, как юла. После каждого выстрела, Кира вполголоса считала «раз, два, три», а потом делала новый выстрел.
– Какаев, подставляйся! – кричал Максим. – За тебя Костя Борода выйдет!
Но Жанибек отказывался уходить так просто. Сжимая в руке пистолет и тяжело дыша, киргиз мечтал о том, чтобы зашотить Киру Бланк. Вот только мечте не суждено было сбыться, по крайней мере, в этом раунде.
– Раз, два, три, – снова сосчитала Кира, и снова пустила пулю, сняв ещё немного сливок.
– Почему они считают? – спросил у капитана Алексей.
– Тихо! – перебил тот и, глянув за преграду, выстрелил в Киру. Пуля скользнула по локтю.
– Чёрт! Тач! – она ненадолго отступила, но лишь затем, чтобы забраться на возвышение и оттуда получше рассмотреть противника. – Вот вы и попались, – Кира, в отместку за тач, направила оружие прямо в голову капитану.
– Чего ты ждёшь? – развёл руками Юра.
– Этого! – из-за его спины показался Максим и ловко снял Киру в грудь.
– Шот! – девушка не удивилась. Она приложила руку к груди, чтобы показать судьям, куда ей попали, спрыгнула на землю и побежала за пределы полигона, пригнувшись и разведя руки в стороны и назад. Даже поверженная, Кира не казалась расстроенной. Напротив, она уходила легко, словно так оно и было задумано.
Первый раунд тянулся вечность, и, даже не участвуя, а бегая за другими игроками, Лёша взмок, да так, что футболка прилипала к телу. Перерыва хватило, разве что, перевести дыхание, а дальше – снова в бой. Третий раунд был кошмаром. Алексей измучился и устал, но не подавал виду.
После третьего раунда команды отдыхали целых пятнадцать минут. Лёша упал на траву и весь перерыв лежал, не двигаясь, и глядя в голубое прохладное небо. Подул ветерок. Солнце ненадолго скрылось за облаками. Но затем оно вышло опять и, как назло, слепило Алексею глаза ещё несколько минут, пока не раздался новый свисток.
Последние раунды прошли как в тумане. Лёша потерял контроль над событиями и больше не соображал, кто куда бежит, куда стреляет, и что вообще происходит в игре. Шоты, тачи, выстрелы, прыжки и кувырки смешались в общий калейдоскоп. Но что Володаев помнил точно – Кира блистала в этих раундах покруче Лары Крофт. Ветер развевал её фиолетовые волосы, когда она снимала шлем, а во время игры даже стеклянное забрало не могло утаить азартного огонька в её глазах. Когда она стояла на возвышении, казалось, молнии сверкали за её спиной.
Алексей услышал, как его окликнули по имени. Володаев помнил, как закропил дождик, но не помнил, как он разросся. Парень стоял под дождём, посреди полигона. Игра уже закончилась, и игроки спешили переодеваться, а он так и продолжал стоять.
Победила команда Б, и это было ожидаемо. Несмотря на поражение, Максим подошёл к своей девушке, обнял её сзади и примирительно поцеловал в шею. Она повернулась, и ответила Максиму. Макс и Кира поцеловались в губы. Поцелуй не продлился дольше секунды, но почему-то у Лёши по груди пробежала дрожь. Он не понял, отчего это, но его затрясло. Через несколько секунд, его отпустило, и Лёша поторопился за остальными в автобус.
По пути домой, другие ребята спорили, ругались и веселились. Лёша думал о Кире Бланк. Можно ли её, в принципе, обыграть?
«Нет, – решил он. – Надо переключиться на что-нибудь другое. Для начала, хоты бы освоить правила игры».
И всё же, он не мог отделаться от мысли, застрявшей в голове. Чем сильнее он пытался вытравить её, тем глубже она уходила. Одно и то же имя вертелось на уме.
«Кира? Что, серьёзно, Кира? Нет, нет, погоди, тебе же нравится Ли Ким. Так. Так, стоп, чувак! Тебе вообще должна нравиться только Маша – твоя девушка!»
На остановке он попрощался с ребятами. Как ни странно, это было легко – даже смотреть на Киру и не думать о том, как же она великолепна, воспринимать её просто, как девушку друга. Бланк улыбнулась и помахала Алексею рукой. Автобус поехал дальше, а Лёша Володаев остался на остановке. Дождь ещё поливал, и улицы обросли лужами. Но домой Алексей возвращался в приподнятом настроении. Хотелось даже петь, и он бы спел, если бы вспомнил те слова из знаменитого мюзикла про парня, поющего под дождём.
Отец, как будто, ещё злился, и, даже вопреки своей привычке, закрыл комнатную дверь. Ужинать он так и не пришёл.
– Что там? Совсем туча? – спросил Алексей.
– Ещё какая, – вздохнула Марина. – Тучища. О тебе не говорил. Где ты там был, не спрашивал. Тебе хоть самому понравилось?
– Понравилось?! Мама «понравиться» может тортик, или новый фильм, – Лёша отставил тарелку. – То, что я пережил называется не «понравилось», а... блин, новый... новая жизнь! Вот, что это было.
– Ух, ты. Даже так.
– Что ты чувствуешь, когда открываешь новый интересный детектив?
– Ну, как сказать. Восторг, наверное.
– Вот и у меня так же! Сначала было не по себе. Ничего не понимаю. Кто, куда! Все кричат, галдят, переговариваются. Хорошо хоть Юра Климский был рядом... кэп наш. Он мне показал, что, зачем. А потом... – он открыл рот, прогоняя в воображении картинку за картинкой. – Потом, ты знаешь, мам? Я никогда ещё такого не испытывал. Это было, будто рай и ад в одном. В том лесу, я будто открыл себя заново.
– Тебе, наверное, надо было в поэты идти, – мама наклонила голову вбок. – Сейчас покушаешь, и расскажи папе всё так, как мне рассказал, хорошо?
– Он на меня не обижается?
– Не должен. Хотя, знаешь, он может дуться, а потом... – она махнула рукой, убрала тарелки в раковину и подмигнула сыну.
В комнату Алексей вошёл с опаской. Воздух от напряжения будто затвердел. Было темно, и только мерцающий экран телевизора освещал комнату. Однако то, что увидел Алексей на экране, поразило его больше, чем самые смелые ожидания. По телевизору шло не троеборье, и не сериал про ментов. Даже не синхронное плавание. Там шёл акробатический страйкбол.
– Пап? Привет.
– Тихо-тихо. Привет, – ответил ему Григорий, не отвлекаясь. – Вот, решил узнать получше, чем мой сын увлекается. Флайшот. Хоть название запомнил.
Отец кривил душой. Он делал вид, что игра ему почти безразлична. Врать он, конечно, не умел.
– И как тебе? – сын присел рядом.
– Да так, знаешь. Я бы сказал, серединка на половинку.
– Офигеть! – Лёша всё понял. – Так ты теперь, получается, тоже фанат?
– Не-ет! Что ты?
– Так, ну я свет включаю? – вошла в комнату мама.
– Включай, Мариш. Вот, решил разобраться, что за дурь засела в голове у нашего сына.
– Ага. Дурь. Такая дурь, что ты купил диск и решил его пересмотреть за один вечер.
– Диск?! – сын расхохотался. – Пап, ты что, правда?!
– Нет, стой!
Алексей подбежал к тумбочке и взял раскрытую коробку от диска.
– Лучшие матчи по флайшоту. Офигеть! За десять лет! Мам, ты это видела? – он потряс коробкой.
– Раньше яблоко от яблони падало, – заметила Полина Константиновна, только что появившаяся в комнате с пылевой тряпкой, – а теперь яблоня от яблока. Григорий, открой хоть окно, проветри. А то ведь надышал. Спортсмен!
– Ну, что я тебе скажу, сын? – вздохнул отец. Скрывать было нечего. Он посмотрел на жену, затем на Лёшу. – Но! – гордо поднял он палец вверх. – Это всё равно не лучше троеборья.
– Отец, я рад за тебя! – Алексей пожал ему руку. Мама, довольная тем, что всё хорошо разрешилось,  ушла дочитывать детектив.
– И всё-таки, я много чего не понимаю, – сказал Григорий.
– Спрашивай.
– Как они так стреляют, что пули не попадают в зрителей?
– Там сетка есть. Тонкая такая, она по телеку почти незаметна.
– Так. С этим понятно. А как судьи успевают за всем следить? Их же там двенадцать человек. А судей только девять! Ещё три человека не хватает.
– У них там всё компьютерами фиксируется. Это ж Корея.
– Хм. Ясно. А почему... почему именно корейцы?
Вечером, сидя на крыше, Алексей и Маша, по своей традиции, глядели на закат. На этот раз, небо окрасилось нежно-малиновым, а беспокойный ветер разогнал облака по небу беспорядочными клочьями.
– Казалось бы, что тут такого? Просто побывал на игре. Даже не на игре. На спарринге, – усмехнулся Лёша. – Но я как будто посетил чужой мир. Как будто очутился... вот у тебя бывало такое, что ты словно рождаешься заново?
Маша молчала. По её взгляду, Алексей понял – она не испытывала подобного, но очень хотела бы испытать. Девушка погладила его по щеке.
Лёша не помнил свой первый поцелуй, как это ни странно. И всё же, если и был такой, что мог бы по праву считаться первым, это был он. Горячий, плотный, взрослый. По лёшиному телу пробежала приятная дрожь. Парню захотелось ещё, и он притянул девушку к себе, чтобы насладиться опять.
Алексей держал Марию за руку, крепко, боясь отпустить, будто девушка упадёт в асфальтовую пропасть, окунётся в неё, словно в бассейн, и никогда больше не вернётся.
Эту ночь ребята провели вместе.

Исправлю. Пусть будет пластик.

Ну, от школьников никто и не требует сразу давать сверхсложные элементы. Прыжки, кстати, считаются сверхсложными. Хотя, да, сомнение было. Но ведь любой спорт - это нагрузка.
Тут ещё, наверное, стоит пояснить правила: во-первых, никто не атакует сразу - только по одному. Так, у других игроков есть время перевести дыхание. Во-вторых, играют пять раундов по десять минут.

Выкладывать сюда не буду, но могу дать ссылку в личку.

Спасибо большое за критику!

Отредактировано Andreas N (25.06.2018 13:43:56)