Глава 1. Каждое действие имеет противодействие
Глава 1.
Каждое действие имеет противодействие.
Рассеянная тьма позднего вечера уступала законное место надвигающейся ночи. Притихли дневные звери, затаились в гнездах птицы, даже насекомые перестали выводить извечные трескучие звуки, готовясь ко сну. Наступило то самое время, короткое, мимолетное, когда обитатели дня и ночи устанавливают недолгое перемирие. Мягкая и спокойная тишина, нарушаемая лишь едва слышным журчанием ручья да легким шорохом ветвей. Вскрикнула птица, впечатленная дневными событиями, пробивающимися через засыпающее сознание. Ей ответила другая, встревожено и вопросительно, но, не дождавшись ответа, умолкла.
Ночь еще не вступила в свои права, но была уже близко, и ее поступь явственно ощущалась в нарастающих шорохах. Показались первые звезды - россыпь мелких колючих светлячков, запущенных сильным броском вверх. Какое-то насекомое нерешительно пиликнуло, словно пробуя свои силы. По верхушкам деревьев скользнул ветер, спустился по стволам, спрятался в высокой траве, подбираясь к небольшой поляне.
Уютно пощелкивал собранный неподалеку хворост, объятый умирающими язычками пламени. Подвешенный над ним котелок, закопченный до самых краев, тихо побулькивал, распространяя аромат почти готового варева. Недалеко всхрапнула стреноженная лошадь, и мужской голос, расслабленный и ленивый, её успокоил.
- Хорошо сегодня, - произнес один из мужчин, лежащий неподалеку, на границе рассеянного света и тьмы. – И небо чистое. Дождя точно не будет.
- Угу, - второй лишь кивнул, передвинув длинную травинку в другой уголок рта.
- Доберемся до форта и дело в шляпе, - третий сел, потягиваясь и зевая. Заглянул в котелок, помешал содержимое старой деревянной ложкой. – В этот раз Георг щедр, целых сто монет за какого-то несчастного оборванца. Что он там натворил? Не расплатился за ужин или стащил кусок бараньей ноги?
- Кто знает, - первый шевельнулся и тоже сел, потирая занемевший бок. – Помнишь Юстаса, который взялся за простенькое, как казалось вначале, дельце? И что с ним стало потом? Говорят, его останки окрест по кускам собирали, даже до Ручья дошли.
- Ерунда всё это, - выплюнув травинку, второй широко зевнул, прикрывая рот ладонью. – Юстас болван, кто ж в здравом уме пойдет на оборотня без серебра? Вот я, например, никогда не выхожу за порог дома без освященных воды и креста. Да и клинок у меня серебряный, не чета вашим.
- Так он же не знал, что это будет оборотень, - первый вздохнул, сдвигая брови. – Ты чем хвастать, лучше расскажи, как вы с Драгином на банши ходили, вот где самое веселье было….
- Банши это так, ерунда, химера куда серьезнее…
Бесплотная тень, притаившаяся за кругом света, усмехнулась. Глупцы. Какие-то жалкие сто монет! Слишком мало предложил старый лис за его голову. Что ж, пусть идут, тремя больше, тремя меньше, какая разница? Отступив назад, тень растворилась в ночи, заявившей о себе в полную силу.
В пятидесяти лигах от Дагара форт Таен готовился ко сну. Редкие прохожие на узких кривых улочках спешили по домам, опасливо озираясь по сторонам и прижимая рукой свои тощие кошельки. Взрывы смеха из ярко освещенной таверны на краю площади заставляли вздрагивать и прибавлять шаг. По правилам, ночной патруль должен был обходить главную площадь каждый час, а боковые улицы и тупики – каждые три часа, но солдаты считали, что ничего страшного не случится, если это время немного сдвинуть. Ведь намного интереснее провести час за кружечкой крепкого эля, чем бесцельно слоняться по мрачным темным закоулкам.
Нижние этажи доходных домов, старые, требующие ремонта, с подслеповатыми низкими окнами, тускло освещались редкими фонарями. Коменданту не раз намекали, что их потрескавшиеся лампы давно пора сменить, но тот делал вид, что ничего не понимает. Мутные, рассеянные, желто-коричневые пятна давали света ровно столько, сколько нужно, чтобы нашарить в кармане ключ и вставить его в замочную скважину. Всё, что находилось выше второго этажа, тонуло во мраке. Даже ярко освещенные изнутри окна, кое-где приглушенные плотными занавесями, не могли бороться с наступившей тьмой.
Черепичные крыши, поросшие мхом, потрескавшиеся, вышедшие из своих пазов, чернели неровными зубьями. Из низких кирпичных труб тянуло дымком и запахом приготовленной пищи. Остывая, они отдавали накопленное за день тепло, окутываясь зыбкими контурами.
Дом коменданта находился в стороне от центра, окруженный запущенным садом, в котором старые, давно переставшие плодоносить яблони, почти касались ветками густой травы. Двухэтажный, с небольшим балкончиком, окруженным ажурной балюстрадой, с огромными цветными окнами, затянутыми тонким каркасом витража. Сложенный из добротного камня еще в давние времена, когда форт был оживлен и пропускал через себя тысячи путников в день, сейчас он медленно приходил в упадок. Можно сказать, сам форт и этот дом олицетворяли безразличность и лень его обитателей.
Густая тень возле одной из яблонь, почти дотягивающаяся до стены, шевельнулась и раздвоилась, метнувшись вперед совершенно беззвучно. Лишь качнулись метелки травы, да дрогнули яблоневые листья. Словно прикрывая движение, подул легкий ветерок, принеся аромат распустившихся роз.
Подпрыгнув и ухватившись за нижний выступ балкона, тень легко подтянулась и перетекла через балюстраду, тут же прижавшись к стене. Постояв мгновение и прислушиваясь к ночным звукам, передвинулась к балконной двери и осторожно толкнула ее вперед. Едва слышно скрипнув, та отворилась, и тень проскользнула в появившуюся щель.
- Еще горячей воды, господин? – нежный голосок Катрин, новой горничной, заставил Георга открыть тяжелые веки и посмотреть на ее порозовевшее кукольное личико. Тонкие руки, обтянутые узкими рукавами форменного платья, закатанными по локти, с трудом удерживали тяжелый кувшин.
- Да, - подбородок коменданта снисходительно опустился, - и добавь розовой воды.
- Хорошо, - горничная поклонилась, осторожно наклоняя кувшин над широкой, с четырьмя раскоряченными львиными лапами, покрытой патиной бронзовой ванной.
Стараясь не смотреть на выступающие из осевшей пены ноги коменданта, с крупными коленями, с толстыми икрами, покрытыми густыми черными волосками, она добавила в воду еще четверть флакона маслянистой, ароматно пахнущей жидкости.
Откинувшись на пологую спинку ванны, Георг разглядывал смущенную девушку, сдвинув густые, пробитые сединой, брови. Сейчас, почти полностью скрытый шапкой пены, он выглядел даже привлекательно. Не было видно ни большого, рыхлого живота, выдававшего в его владельце обжору и любителя эля, ни старых шрамов на спине, зашитых наспех и уродливо стягивающих кожу. Лежащие по краям ванны руки по-прежнему были мускулисты, с крупными кистями и длинными пальцами, привыкшими и к тяжелому клеймору и к легкой шпаге. Широкая короткая шея венчалась крупной головой, с львиной гривой вьющихся крупными кольцами, волос.
Постукивая пальцами по бортику, комендант задумчиво поджал губы и закрыл глаза, вспоминая недавний разговор с посыльным. Форт Таен давно считался убыточным и каждый год он боялся, что его гарнизон расформируют, а жителей оставят на волю случая. Хотя ему было никакого дела до этих жалких никчемных отбросов, способных только напиваться в таверне, тратя с трудом заработанные жалкие гроши. Больше всего его волновало урезание финансирования. С каждым годом оно становилось все меньше и меньше, едва закрывая дыры в бюджете. Конечно, если бы эти золотые шли на поддержание форта, а не на симпатичных девушек да свежий терпкий эль, форт не выглядел бы так плачевно. Но Георг не мог отказать себе в таких маленьких слабостях, и потому никогда не отказывался от любого предложения, за которое платили наличной звонкой монетой.
Посыльный был молчаливым и немногословным, протянув скрепленный печатью свиток, изволил лишь отужинать и отказался от предложения переночевать. То, что было написано в свитке, оказалось неожиданным даже для видавшего виды коменданта. С ощущением подвоха, тот перечитал приказ еще раз и нахмурился. Надо было что-то делать, и делать быстро.
Шум упавшего тела заставил коменданта вздрогнуть и открыть глаза. Пальцы потянулись к лежащему рядом кинжалу, но под горлом захолодела узкая полоска стали.
- Я бы этого не делал, - низкий голос у его уха был насмешлив и тих. – Не хотите поговорить?
- Поговорить? – к его чести, комендант не стал дергаться, и вздрогнувшие пальцы вернулись на бортик ванны, вцепившись в выпуклый узор. – О чем?
- Например, о том, что привез вам посыльный.
- Посыльный? Не понимаю, о чем вы, - широкие плечи коменданта шевельнулись, а сталь у горла вжалась глубже. – Ах, посыльный. Право слово, какая мелочь, я и забыл об этом.
- Правда? Ну-ну, господин комендант, не стоит делать из меня глупца. Посыльный в форме гвардейцев Дагара решил прогуляться до вашего захолустья? Не смешите меня. Тем более, что после этого вы отдали кое-какие указания, касающиеся непосредственно одной личности. Не хотите уточнить подробности?
- Если вы так много знаете, зачем спрашивать меня? – сглотнув, комендант посмотрел на лежащую без сознания горничную, испытав нечто, похожее на жалость, чувство давно забытое и вернувшееся в самый неподходящий момент. – Зачем вы убили ее?
- Убил? – незнакомец коротко хмыкнул. – Нет, всего лишь избавил от лишней информации на время. Скоро она придет в себя, не беспокойтесь. Но вернемся к нашему делу.
- Что вы хотите узнать?
- Кто отдал приказ.
- Но это государственная тайна…
- Кто? – лезвие шевельнулось, и шею знакомо защипало.
- Сам лорд…
- Ты не врешь? – рука незнакомца дрогнула, и надрез на шее коменданта стал шире.
- Смысл мне врать? – тот поморщился, ожидая своей дальнейшей участи.
- Ну что ж, рад, что вы приняли верное решение, - голос за спиной был полон сарказма. – Надеюсь, я не нарушил ваши планы на этот вечер?
- Это уже не важно.
Легкий шорох и свобода у горла означали, что незнакомец исчез так же таинственно, как и появился. Подняв дрожащую ладонь, комендант вытер теплую кровь и хмуро уставился на испачканные пальцы. Прослужив много лет, побывав в нескольких жестоких боях и не раз встречаясь со смертью, он стал к ней равнодушен. Но сейчас ему было неуютно, даже страшно. Откинувшись на спинку ванны, Георг снова закрыл глаза. Возможно, в этот раз он поступил опрометчиво, приняв предложение лорда Алгрина.
Двери таверны были распахнуты, впуская внутрь прохладный ночной воздух вместе с вездесущими комарами. С улицы было видно, как у барной стойки несколько посетителей, сильно навеселе, вслушиваются в доносящиеся из дальнего угла байки. Громкий мужской смех, щедро сдобренный крепкими выражениями, заставил улыбнуться даже хозяина таверны. Отложив грязную тряпицу, которой протирал потемневшую деревянную кружку, он благодушно прогудел:
- Фантазия у тебя, Джоунз, как у гадалки в базарный день, врешь ведь, как воздухом дышишь.
- Боже упаси, господин Бри, разве я вру? – высокий худощавый мужчина, светлокожий и веснушчатый, как перепелиное яйцо, шевельнул рыжими тараканьими усами и усмехнулся.
Весёлый гогот затих, и рассказчик, обведя довольным взглядом присутствующих, таинственным голосом закончил:
- …и она сказала, что я ее племянник! Старый дурак и поверил, хотя у нее отродясь племянников не было!
Новый взрыв смеха заставил дрогнуть мутные стекла, отозвавшихся тонким дребезжаньем. И никто не заметил, как в таверну проскользнула еще одна фигура, неприметная, кутавшаяся в темный дорожный плащ. Присоединившись к одинокому посетителю в самом дальнем углу, плохо освещенном почти растаявшей свечой в плошке, неторопливо скинула с головы темный капюшон.
- Смотрю, ты времени не теряешь, - незнакомец обвел цепким взглядом посетителей и заметно расслабился.
- А что еще делать, - мужчина пожал плечами, заглядывая в пустую кружку и сдвигая брови, словно раздумывая, это ему кажется, или там действительно пусто. – У тебя как?
- Мои догадки подтвердились. Этот идиот даже раздумывать не стал. Сразу согласился.
- Понятно, - мужчина снова заглянул в кружку и поморщился. – Тебе взять?
- А не слишком ли много на сегодняшний вечер? – незнакомец указал глазами на шеренгу пустых емкостей на столе.
- Нет, - мужчина досадливо потер подбородок, - особенно если весь вечер выслушивать бредовые похождения этого субъекта. Кстати, я снял нам двойной номер, не вижу смысла среди ночи тащиться в такую даль. Дагар от нас никуда не денется.
- Согласен, думаю, ничего страшного не случится, если мы тут переночуем. Всё лучше, чем под открытым небом да в лесу, - вспомнив троицу у костра, его собеседник едва заметно улыбнулся, и от этой улыбки любому стало бы не по себе. – Утро мудрее ночи.
Утро мудрее ночи… Старая поговорка как нельзя лучше определяла наступившее утро. Ночные посетители разбрелись лишь с третьими петухами, морщась и проклиная Джоунза с его небылицами, под которые эль течет незаметно, опустошая и без того легкие кошельки и прибавляя тяжести в голове. Господин Бри подсчитывал прибыль и хмуро качал головой, сетуя на то, что доходы еле-еле покрывали стоимость закупленного товара, и ругал про себя коменданта, не забывая при этом обернуться, словно тот мог услышать его мысли. Однако те двое, что накануне скромно сидели в углу, чувствовали себя более чем хорошо.
Проснувшись первым, Лагат сел и потер отросшую щетину широкой ладонью, с наслаждением зевнув. Качнул головой, влево, вправо, чувствуя, как растягиваются занемевшие мышцы. Снова зевнул и легко поднялся, поглядывая на вторую кровать, стоявшую у противоположной стены. И как он так умудряется замотаться?
Небольшой кокон из тонкого шерстяного одеяла шевельнулся, точно почувствовав взгляд, и из-под старой пуховой подушки выглянуло лицо его спутника. Темные брови, поднимающиеся от переносицы к вискам, вопросительно дрогнули. Большие, миндалевидные глаза, обрамленные длинными черными ресницами, вызывали неожиданное изумление. Один серый, цвета грозового неба, такой же холодный и темный, второй янтарно-ореховый, теплого солнечного оттенка.
- Что?
- Ничего, - Лагат пожал широкими плечами.
Сколько лет они уже знакомы? Года три точно, и каждый раз он удивляется. Внешность у Дина самая обычная, особенно под действием защитного амулета. Молодой, лет двадцати, мужчина, светловолосый, что не такая уж и большая редкость в этих землях, худощавый, длинноногий и длиннорукий. Встретишь на улице и не запомнишь, если в лицо не заглядывать. А если заглянешь, то уже никогда не забудешь контраст между молочно-белой кожей и темными бровями, не считая разноцветных глаз и светлых волос. Поэтому капюшон на его голове – явление такое же привычное, как снег или дождь. Хорошо, что защитные амулеты работают долго, иначе носить ему плащ, не снимания, до конца своей жизни.
- У тебя такое лицо, словно ты призрака увидел, - ловко выкрутившись из одеяльного кокона, Дин сел, спуская босые ноги на деревянный пол. – А, опять действие амулета закончилось. Я на них разорюсь скоро…
- Умыться бы, - Лагат наблюдал, как тот шарит в лежащей у кровати сумке, вытаскивая простенький шнурок с крохотным фиалом, наполненным то ли дымком, то ли жидкостью.
- Это тебе не Дагар, - ухмыльнувшись, Дин снял старый амулет и спрятал его в одном из карманов. Едва новый амулет коснулся груди, как его лицо неуловимо изменилось, тонкие черты, выдававшие в нем аристократа, расплылись, брови посветлели, а разноцветные глаза приняли обычный, водянисто-голубой оттенок. – Скажи еще, что не против утренней ванны.
- Не помешало бы, - Лагат моргнул, стряхивая наваждение. – Если мы и дальше будем по таким дырам таскаться, то мне придется бороду отращивать.
- Не волнуйся, это ненадолго, - Дин скривил губы в хищном оскале, - скоро лорд Алгрин поймет свою ошибку. Очень скоро. А теперь не мешало бы позавтракать. И не смотри на меня так, да, я не буду умываться. Черт возьми, Лагат, ты же бывший наемник, откуда такая тяга к чистоте и водным процедурам?
- Разве это плохо? – мужчина снова дотронулся до покалывающих пальцы волосков. И хоть их не было видно, само знание об их наличии вызывало в нем неудовольствие и дискомфорт.
- Наверное, нет,- Дин улыбнулся, наблюдая, как его напарник ощупывает чистый подбородок и скулы. – Но с такими запросами тебе только при дворце жить.
- Всему свое время, - Лагат привычно выгнулся, растягивая мышцы большого, сильного тела. Прекрасно развитые плечи и руки, с выпуклыми рельефными мускулами, выдавали в нем бывалого мечника. – Будем жить и при дворце.
Темные волосы, смуглая, покрытая ровным загаром, кожа, крупные черты лица, живые черные глаза под ровными линиями бровей давали основание полагать, что он был родом откуда-то с юга. И не просто с юга, а из самых его дальних земель, где обычный люд давным давно породнился с существами странными и чаще всего страшными. Хотя в его внешности не было ничего необычного, общее впечатление от его массивной фигуры, с укороченным клеймором в ножнах за спиной, заставляло визави обеспокоенно нащупывать рукоять своего оружия.
Рядом с ним Дин выглядел еще тоньше и неприметнее, что, впрочем, было ему только на руку. Оба прекрасно знали, что они достойные друг друга противники, и там, где один брал силой и выносливостью, другой использовал скорость и изворотливость.
- Твои слова наполнены убежденностью, - Дин тонко улыбнулся, увидев недовольную гримасу друга. – Не будешь ли так любезен уточнить, что за причины побудили тебя прийти к такому выводу?
- Еще слово, и будешь завтракать один, - Лагат нахмурился. Иногда Дина заносило, и мальчишка начинал упражняться в велеречивом дворцовом красноречии, оттачивая свое мастерство на нем. Это его бесило. Не потому, что сам не очень любил все эти выверты с взаимными расшаркиваниями и поклонами, а потому, что предпочитал короткие фразы, ёмкие, максимально наполненные смыслом и информацией.
- Ладно тебе, перестань дуться, - Дин поднялся, пряча амулет под тонкую, качественной выделки, выбеленную холщовую рубашку. Узкие ступни спрятались в плотных серых чулках, а затем, вместе со штанинами, и в голенища сапог из отлично выделанной оленьей кожи.
Лагат не раз напоминал ему, что его одежда выдает их с головой. Ну не может обычный наемник, человек без определенного места жительства, хозяйственного скарба и тяжелого кошелька носить такое. Одна только верхняя одежда стоила не меньше трехсот золотых. Так одевались столичные франты, выгуливая свои костюмы перед уличным людом, а не ищущие заработка наемники.
Кожаный дублет карнской выделки, длиной до середины бедра, обшитый по швам шелковой нитью, с воротником-стойкой и короткими рукавами по локоть, имел редкий кофейный оттенок. Широкий пояс, расшитый той же нитью, обхватывал тонкую талию в два оборота. Даже крепленые к нему кинжальные ножны не были такими вызывающе дорогими, как сам дублет.
В отличие от своего спутника Лагат одевался просто и незаметно, его добротная тканая рубаха и простой стеганый дублет защищали от ветра и дождей ничуть не хуже. Да и не считал он нужным наряжаться в будние дни, особенно когда в любое время есть шанс получить случайную работенку. Однако видимым контрастом, позволяющим причислить его к прислуге, а его молодого спутника - к господину, пользовался без сомнений. Кого насторожит тот факт, что на первый взгляд недалекий и неповоротливый мужчина интересуется слишком подробными деталями в своих невинных вопросах, если его господин неподалеку ожидает ответа?
Спустившись вниз, они заняли уже знакомое место в углу и принялись за еду. Хозяин таверны постарался на славу, пытаясь угодить странным, но платежеспособным гостям, выставил лучшее вино и зарубил молодого петушка, который еще недавно звонко оглашал окрестности своим кукареканьем. Несколько ломтей домашнего сыра, рыхлого и ноздреватого, коврига свежего, ночного заклада, хлеба, пучок зелени, растущей на заднем дворе, могли удовлетворить неприхотливые вкусы какого-нибудь вассала, ненароком заглянувшего в такую даль.
Эти двое сразу привлекли его внимание, и по старым негласным правилам, заведенным еще в бог знает какие давние времена, ему следовало незамедлительно сообщить коменданту. Однако господин Бри не спешил. Долгие годы в форте приучили его сначала думать, а потом действовать. Особенно последние, показывающие, что срок коменданта подходил к концу. Поэтому он молча стоял за своей стойкой, с неизменной тряпицей и пивной кружкой в руках, сдвинув густые брови.
Вымыв жирные после петушка пальцы в миске горячей воды с несколькими каплями лимонного масла, Дин вытер их небольшой салфеткой и улыбнулся, наблюдая, как Лагат уничтожает остатки со своей обычной аккуратной неторопливостью.
- Что? – замерев с петушиной ногой у рта, тот вопросительно поднял брови.
- Думаю, что моя ночная вылазка еще не стала новостью для жителей, - отломив по куску хлеба и сыра, Дин засунул их в рот, запив вином. – Но все же следует поторопиться, не стоит задерживаться тут дольше, я узнал все, что мне было нужно.
- И?
- Заканчиваем завтрак и поедем.
- В Дагар? – Лагат отложил кость и тоже вымыл пальцы в своей миске.
- А куда еще?
- Мне кажется, - он задумчиво потер переносицу, – не стоит ехать сразу в Дагар. Что если комендант окажется не таким ленивым? Пусть форт и разваливается, но стражники у него еще есть и их достаточно, чтобы доставить нам неприятности. Не забывай, наши доспехи в Дагаре, а против лучников мой клеймор не поможет. Да и местные леса они должны знать лучше нас.
- Ты прав, - Дин посмотрел на друга, в который раз удивляясь его привычке думать наперед даже в таких мелочах. – Поедем не напрямую.
- Я вот думаю, - Лагат приподнял голову и посмотрел на спутника чуть сверху, прищурив глаза. – За твою голову назначена хорошая награда. Сто золотых на дороге не валяются, а деньги нам не помешают. Что скажешь?
- Нет. Нет и еще раз нет! – от возмущения Дин даже повысил голос. – Я категорически против!
- В прошлый раз же получилось, - пряча улыбку, Лагат философски пожал плечами.
- Получилось, потому что наниматель оказался тупым безмозглым ослом! А этому коменданту палец в рот не клади. Ты его видел? Там такая туша… Нет и еще раз нет. Мне моя жизнь дороже ста жалких монет.
Копыта лошадей равномерно постукивали по утоптанной тропинке, которую назвать дорогой можно было лишь с большими допущениями. Свисающие ветви цеплялись листьями за лошадиные гривы не хуже колючек чертополоха, и те недовольно фыркали. Устав отводить помеху руками, оба всадника вскоре плюнули на это дело и смирились, лишь изредка наклоняя головы в стороны. Покачивались седельные сумки, покачивались лошадиные головы, переступали мускулистые ноги, поднимая фонтанчики пыли под крупными копытами. Теплое утро в форте сменилось жарким полднем в лесу, и мелкие лесные обитатели с удовольствием набросились на путников, пища, жужжа и выводя рулады на все голоса.
Густой подлесок по обе стороны от дороги скрывал лошадей, оставляя всадников на виду. Дин ехал впереди, отмахиваясь от мошкары, и его тонкая прямая фигура со спадающим по спине плащом была первой и отличной мишенью. Неожиданно одна из кобыл обеспокоенно всхрапнула и остановилась, за ней остановилась и вторая, дернув головой и поднимаясь на дыбы. Именно это движение и спасло Дину жизнь - выскользнувшая из подлеска стрела задрожала, впившись в кору старой березы на уровне его глаз. Резкий толчок в спину заставил его упасть вперед, вцепившись в гриву, ноги сами пришпорили лошадь, вонзаясь острыми зубьями в ее бока. Заржав от боли, та взяла с места в карьер, уже не обращая внимания на мошкару и листья.
- Спать потом будешь! – тихо ругаясь, Лагат следовал за крупом кобылы, мелькавшим перед его глазами. На такой скорости было уже не до веток, и ему пару раз хлестнуло по лицу довольно сильно, выжимая слезы. – Гони к реке!
Дин вскинул руку на короткое мгновение, давая понять, что услышал, и дернул поводья, уводя кобылу в сторону. Лагат последовал за ним. За спиной несколько собачьих глоток надрывались в яростном восторге, указывая их путь.
- Как оленя загоняют, - прошипел Лагат сквозь зубы, пригнув голову и не теряя спутника из виду.
Несколько долгих минут они неслись по лесу, создавая шума больше, чем требовалось, и собачий лай становился всё ближе и ближе. Кусты и мелкие деревца слились в одно сплошное зеленое пятно, глаз не успевал зацепиться ни за форму, ни за цвет. Почуяв запах воды, лошади прибавили скорости, и двое всадников вылетели на белый каменистый берег, придерживая роняющих пену кобыл.
Понукая бедных животных, оба торопливо въехали в воду, пока та не замочила подошвы их сапог. Указав вверх по течению, Лагат направил свою лошадь по мелководью, Дин последовал за ним, чувствуя спиной чужой взгляд и едва сдерживаясь, чтобы не обернуться.
Через четверть лиги, каждое мгновение ожидая появления преследователей, они выбрались на противоположный берег и, скрывшись под низкими ветками ивняка, задержались, вслушиваясь в звенящую тишину.
- Вроде оторвались, - Дин вопросительно посмотрел на друга.
- Похоже, - тот нахмурился, - но слишком легко. Собак можно обмануть, но не людей. На их месте я бы разделился, одних отправил вверх по течению, других -вниз.
- Хорошо, что они тебя не слышат, - скептически подняв брови, Дин потрепал косящую карим глазом кобылу по холке.
- Надо ехать, нечего тут торчать, - Лагат дернул поводья. – Если не поторопимся, могут случиться вещи и похуже.
Шуршанье камней под лошадиными копытами затихло, и потревоженные ветки ивняка застыли, привычно касаясь воды, словно любуясь на свое отражение.
Оставшаяся часть пути прошла без происшествий, и к пяти часам пополудни путники увидели развевающиеся на шпиле главной башни цвета Дагара. Сине-белый язык штандарта покачивался под ленивым ветерком, и Лагат облегченно выдохнул, только сейчас заметив, как ноет челюсть от сжатых зубов. Пришпорив лошадей, они рванули напрямую, по круглой поляне без единого деревца.
Проехав через главные ворота под пристальными взглядами городской стражи, они почти сразу же свернули в одну из боковых улочек, где можно было получить ночлег без лишних вопросов в обмен на пару-тройку звонких монет. Двойной гостиничный номер, оставленный ими всего день назад, был в том же состоянии, что и при их отъезде. Обведя помещение внимательным взглядом, Лагат расслабленно упал в низкое широкое кресло и вытянул устало гудевшие ноги. Грязные сапоги оставили пыльные следы на коротком ворсе старого ковра, и почему-то именно они вызвали в нем дикую ярость. Вцепившиеся в подлокотники пальцы побелели, сжимая изящную резьбу, темные глаза налились явственно ощутимым гневом.
Дин занял кресло напротив, поглядывая на сердито сопящего друга. Из своего опыта он знал, что если тот впадал в ярость, то жди приключений. Обычно рассудительный и спокойный, в такие минуты Лагат становился активным и его действия почти всегда были направлены на разрушение.
- Никто не смеет гонять меня по лесу, как безмолвное животное, - прошипел тот, сжимая кулак и ударяя им по жалобно треснувшему подлокотнику. Если бы господин Бри увидел его сейчас, с раздувающимися ноздрями и тьмой в глазах, то понял бы, что этот человек занимает куда более высокое положение, чем казалось вначале.
- Если ты хочешь вернуться в Таен, то это плохая идея, - Дину наконец удалось стянуть узкое голенище, и он облегченно выдохнул. – Уверен, что они поставили посты на всем пути. Да и потом, что нам эти мелкие сошки, когда впереди нас ждет рыбка побольше и…
Тихий стук заставил его замолчать на середине фразы. Выхватив кинжал, Дин неуловимым движением перетек к двери и замер, вслушиваясь. Стук повторился, и, тяжело поднявшись, Лагат прошагал вперед, намеренно громко стуча сапогами. Обменявшись с Дином взглядами, он повернул ручку, распахивая дверь, но в коридоре было пусто. Только у порога лежал свернутый в трубку свиток, обвитый шнуром и скрепленный печатью.
Нахмурившись, Дин схватил находку и выглянул наружу, осмотрев пустой коридор с обеих сторон. Никого. Длинные пальцы рванули шнур, срывая печать и разворачивая свиток. На желтоватой бумаге Лагат успел заметить торопливые неровные буквы и оттиск в виде змеи, кусающей свой хвост. Стоя в неудобной позе, Дин торопливо читал текст, и его брови сдвигались все сильнее. Закончив, он посмотрел перед собой, словно ничего не видя, и коротко выругался.
- Черт возьми…
- Что? – Лагат вопросительно заглянул в его лицо.
- Нам нужно в Карн, и немедленно.
- Зачем…- Лагат открыл рот, но, увидев яростный взгляд голубых глаз, тут же замолчал. – Нужно, значит нужно. Но лошади еще не отдохнули.
- Купим других, - сорвавшись с места, Дин подхватил свой дорожный мешок и порылся в его многочисленных внутренних карманах. – Если не хватит денег, продадим вот это.
- Ты шутишь? – Лагат уставился на скромный аккуратный перстень из витого серебра, с массивным черным камнем, в котором вспыхивали крохотные золотистые искорки. – Он же стоит целое состояние, но тебе вряд ли дадут за него больше пятой доли.
- Знаю, - Дин поморщился, пряча перстень в потайной карман дублета. – Заодно избавлюсь от него, и наш след потеряется здесь. Хороший ход, ты не считаешь?
- Да, - Лагат задумчиво кивнул, признавая его правоту. А мальчишка учится быстро. Еще полгода назад заставить его расстаться с этим перстнем было все равно, что попросить отдать жизнь. – Когда выезжаем?
- Как только купим новых лошадей.