Как филателия подарила свободу
(из рассказов Александра Лукъяныча)
Со мной в Москве много разных случаев бывало. Когда я прижился у Маруси, немного погодя устроил меня ее папаша Иван Спиридоныч на фабрику Гознака. Поначалу я деньгами занимался, потом стал работать в цехе, где почтовые марки рисуют, гравером.
Начну с того, что тесть мой почтовые марки собирал. Увлечение такое, называется филателия. У него с этой филателией дружба еще с юности началась. А теперь, когда он на фабрике в охране работал, еще больше возможностей стало увлечься. Как только какая марка на фабрике выйдет, она у него уже в альбомчике.
Приходили к нему домой такие же собиратели, и известные все люди, и просто соседи. Композитор Кабылевский, редко, правда, но заходил. Тесть для него специально блоки отбирал. Это когда марки не разорваны на кусочки, а несколько штук враз, на всю страницу напечатаны. А то и прямо с конвертами, и наклеивать марки не надо, сразу письма отсылай. Актеры захаживали. Михаил Жаров, Зельдин. Ученые бывали. Лифчиц, например. Потом, тоже ученый Петр Александрович, вот фамилию забыл, кажется Рябинин, только на иностранный лад, то ли немец, то ли наш, еврей, интересный мужик.
Петр Александрович был ученый химик. Я с ним любил про науку поговорить. Я еще в школе по химии на отлично успевал. Бывало заспорим с ним на счет коллоидных растворов. Но разве его переспоришь. Ученая голова. Это он мне подсказал, как можно убрать штемпель с почтовых марок. Не напрямую подсказал, а так, в разговоре про пятновыводители. Он поведал мне об одном соединении. Берешь соду, перекись водорода, еще кой-чего, там особая пропорция нужна. Но нужно аккуратно. Чуток перельешь спирту и- взрыв. Этот пятновыводитель мне потом хорошо пригодился. Петр Александрович со своими познаниями весь мир объездил, ну и марочки оттуда привозил для своей коллекции.
А история такая. Решили тогда в правительстве, что должен Никита Хрущев посетить соседние северные страны с дружественным визитом. Значит, по этому случаю нужно юбилейную марку напечатать. Главный художник по маркам, вернее художница Лидия Федоровна Майрова, строгая женщина, я у нее тогда работал, придумала, про теплоход «Башкирия». «Пусть,- говорит,- Хрущев на нем на север плывет». Клише с теплоходам подготовили, надпись нужную на марке сделали, все как полагается: «Рейс Мира и Дружбы в Швецию…» и еще куда-то там. И флаги всех стран на первой странице, а как же?
Я тогда тоже марки начал собирать, бывало, возьму одну-две в коллекцию, ну и этих с Башкирией умыкнул пару по случаю. Там, вообще-то, с выносом строго, но не так как в денежном цехе.
А тут оказия вышла. Поперли Никиту со всех постов за перегибы в кукурузе и заменили ему плаванье высылкой. Тут же приказ- все марки в печку.
А тесть, хоть и на страже охраны на фабрике стоял, не успел себе такую марку приобресть.
Тут как раз приходит к нему в гости Петр Александрович. Альбомы принес с собой, толстые. Тесть свои достает, еще толще. Не поверишь, эти два здоровых мужика, что школьники, бОшками уперлись, в марки уставились и друг перед дружкой хвалятся. У Петра Александровича иностранные марки, а у тестя советские. Те, которые без штемпеля, негашеные, значит, у них гораздо ценнее. Ясное дело, со штемпелем снова на конверт не наклеишь, письмо уже не дойдет. У обоих и такие, которые не гашеные, и со штемпелем. Разные. Бывает, правда, что и гашеные более ценные. У тестя такая гордость имелась: марка «Перелет Москва – Сан-Франциско через Северный полюс» называется. На ней эта надпись была не на фабрике сделана, а потом отштампована по специальному указу Сталина. И все бы ничего, да только надпись про Сан-Франциско была наштампована вверх ногами. И Сталин ее такую перевернутую Рузвельту подарил. А тесть, видать, у Рузвельта ее обратно обменял.
Вот они вокруг этой марки бестолковщину развели. Петр Александрович просит: «Давай меняться». Тесть в ответ: «Да у тебя супротив моей нет ничего, если только за нее ты мне голландца вместе с испанцем отдашь». Другой кипятиться: «Много хочешь, одна Голландия стоит более твоего Рузвельта». Прямо чуть не до драки доходило. Потом они к столику подходят, водочки хватят и по новой.
У меня тоже альбомчик был, кляссер называется. Всего-то две странички. Там моя Башкирия по середке размещалась. Я подошел к спорщикам, смотрю, а они глазом в увеличительное стекло марки рассматривают.
-Вот здесь надорвано,- говорит Петр Александрович.
-У тебя тоже вот здесь пальчик прилепился, замарано,- тесть ему в ответ.
А сами марочки берут пинцетиком, на просвет рассматривают, угадывают, вдруг подделка.
Я тоже открыл свой альбомчик, стал свои марки рассматривать на случай подделки.
Петр Александрович в мой альбомчик ради интереса заглянул.
-А это, что?- спрашивает. –Откуда такая марка? Ее и в каталоге-то нет?
-В каталоге может и нет, а у меня имеется, -сказал я.
Тесть тоже марку увидел, и на меня сразу- зырк. Он человек бывалый, тут же сообразил, что к чему, и мой альбомчик ладошкой прикрыл.
-Потом посмотрим,- говорит Петру Александровичу.
Тот голову потерял: «Обменяй,- говорит.- Я тебе за нее любую коллекцию отдам. Или продай».
Тесть его успокаивает как дитя малое:
-Потом, Петя, еще успеется. Пойдем, я тебе водочки налью.
Когда Петр Александрович водочкой успокоился и ушел домой, тесть ко мне с допросом: «Как эта марка у тебя оказалась? Быстро отдавай ее обратно на предмет уничтожения».
Я достал альбом, вынул марку и тут же сам ее поджег, как полагалось. Тесть от такого моего бескультурья за сердце схватился:
-Что ж ты, дурак, наделал.
Я сам-то понимаю, что полагается по акту сжигать, а тут я самовольно. Кто узнает, беды не оберешься.
Чтобы смыть позор разгильдяйства в своем ведомстве, тесть пошел и залил это невыводимое пятно поллитровкой.
А вторую Башкирию-то я за другую марочку припрятал.
Проходит, может, неделя. Тесть эти дни меня корил, бранил, что я неправильно поступил. Что, мол, цены ей нет, а я ее спалил как газетку в отхожем месте. Сначала я не понимал, что он так сокрушается? А потом, веришь, нет, нашел я на антресолях журнальчик, в котором был напечатан интересный рассказ, под заглавием «Двенадцать стульев». И в этом рассказе один предводитель дворянства еще в царское время без всякой дисциплины выпустил в своей губернии почтовую марку. Да только одну на всю державу. Какая ему в этом корысть?- спросишь. А я отвечу: оказывается, чем меньше марок на белом свете имеется, тем более ее ценят собиратели- филателисты. Тут только до меня дошло, что моя марка еще ценней была, чем тестина, у Рузвельта выменянная. «Как бы мне,- думаю,- теперь такую удачу себе в выгоду оборотить?» А какая мне может быть от него выгода?
Но, вот, случилось.
Поймали меня за подделку документов.
Я, правда, много чего нарисовал. И диплом Строгановского училища, и удостоверение милиционера. Это удостоверение было моей хлебной карточкой, хорошо меня кормило. Или на красной площади, или в ГУМе найдешь какого ни будь деревенщину, сунешь под нос книжечку: «Пройдемте, -мол,- за нарушение общественного порядка», глядишь рубь, а то и трешница в кармане. Только нужно аккуратно, что бы был без бабы, и настоящего милиционера рядом не было. Ну и глади, на переодетого не напорись.
Но не повезло, напоролся на молодого. Гулял по Красной площади парень в кирзовых сапогах. Я подумал, что колхозник, а он выхватил у меня удостоверение, поглядел и давай свистеть. Прибежали настоящие милиционеры и спровадили меня в отделение. Составили бумагу, все как полагается. Под утро приехал тесть, поговорил с начальником, меня отпустили домой. Не насовсем, на время. Тесть сказал до суда. Два года светило.
Дома тесть стращать начал трудностями жизни за колючкой. Да чего меня стращать, мне брат рассказывал, как он жил на зоне, тоже два года сидел, милиционера в райцентре отмудохал. Нисколько я угроз тестя не испугался, но марочку ему посулил за мягкость приговора.
Но тесть хитрый, свою выгоду искал, окромя марки еще заставил меня обратно в деревню ехать. И отправил меня враз обратно, пока Маруся на работе была.
Вот так марочка меня на свободе оставила. И за колючку не попал, и не женился.
По правде сказать и третья марка у меня была. Она и сейчас где-то в кляссере, может в сундуке? Только что мне с ней делать? В деревне филателистов нету. В городе кому предложить, так опять на кого нарвешься.
Может еще и пригодится, когда другой срок придет?
Отредактировано Егор Ушкин (17.10.2018 15:50:10)
