В тексте возможны слова с ярко выраженной эмоциональной окраской.

Ане исполнилось двенадцать лет, но ей не весело. Сидит перед монотонно бухтящим телевизором и думает о жизни. Мама с Сергеем сейчас на кухне – «празднуют» её денюху. Проще сказать – пьянствуют. Раньше мама не пила. До того, как с ними стал жить Сергей, вообще ничего подобного не было. Во всяком случае, на памяти Ани. Отец от них ушёл, когда Ане было четыре года, и с тех пор не появлялся. Даже тётя Тая не знает, где он живёт – вроде, Ямало-Ненецкий, а точно не известно. Задолбали бухать! И не первый день ведь уже. Ладно бы только на Новый год и майские – так чуть ли не каждый день. И разговоры не помогают. Аня пробовала говорить об этом с мамой, с Сергеем, который на всё это её подбивает, но без толку. Он говорит, что тут ничего страшного, что они просто отмечают. А то, в каком состоянии наутро – как будто и не замечает! Вокруг бутылки, всё заблёвано… Надоело!
Аня решительно встала, оделась и вышла из квартиры. Они и не заметят – им лишь бы бухать. Куда угодно, лишь бы подальше от этого заблёванного бардака, этих пьяных рож и дебильных разговоров заплетающимися языками. Сейчас им что-то втолковывать бесполезно – не поймут. Надо по-трезвому – только тогда хотя бы будет надежда, что её выслушают. Тётя Тая живёт далеко, а маршрутки сейчас уже не ходят – придётся пешком. Знала бы раньше, что они так напьются – ещё после школы бы поехала к ней. И ведь было предчувствие! Но не послушала его, за что и поплатилась. Как всегда.
На улице – новогодняя сказка. Но мороз – сразу стали мёрзнуть пальцы на ногах и руках. Снег хрустит под ногами, вокруг огни города, прохожие весело переговариваются между собой – новогоднее настроение ещё не ослабло. Как же плохо, что она родилась в январе! Будь это любой другой месяц – может, мама и не напивалась бы так часто. Считай, без остановки. До Сергея было лучше. Но это её заклинание «В доме должен быть мужчина» в итоге возымело эффект – он появился. Поначалу было неплохо, но Аня стала замечать, что он приходит с работы домой нетрезвый. Начали выпивать вместе с мамой. Потом его с работы уволили – но пособия, что ему выплачивают, вполне хватает на выпивку. И, главное, говорит: «Я не пью, я просто отмечаю!» И все твои доводы ему побоку – на всё свои отговорки. У мамы своя песенка: «Он – мужчина, ему лучше знать». После каждой попойки дикий срач в квартире, сами лежат на полу в своей блевотине, храпят. Так и повелось – каждую неделю, а теперь ещё чаще…
Ноги, наконец, согрелись от ходьбы. Ещё пару километров – и она дойдёт до дома тёти Таи, там всё совсем по-другому. Вечный полумрак, электрокамин у стены, мирные беседы ни о чём… Почему она живёт одна и никак не выйдет замуж – неизвестно, никто из взрослых на эту тему говорить не хочет. И ещё она не пьёт. Совсем. Раньше Ане это было безразлично – но не теперь.
Тётя Тая встретила Аню, как будто ждала. Она, наверное, и так ждала – всегда. Скучно ведь одной. Камин, плед, горячий чай, размеренные беседы – убаюкали девочку, беспокойные мысли отошли в дальний угол сознания, скрывшись на время.

Маме очень не понравилось Анино своеволие. Они с тётей Таей не дружат с развода родителей. В чём причина – неизвестно. А ведь так похожи. То есть, были. До того, как мама стала пить.
Их застолья стали реже - но, может быть, дело в том, что закончились праздники. Стали реже, но не прекратились. Они с Сергеем пьют ничуть не меньше, а, похоже, даже больше, чем раньше, – до отключки.
…
Уже стемнело, Сергей смотрит телевизор, разлегшись на диване, Света – Анина мама – готовит что-то на кухне. Открывается дверь, заходит Аня, хотя со школы всегда приходила гораздо раньше.
- Аня, ты где была? – мама вышла в коридор поинтересоваться, но споткнулась на полуслове.
Распухшее Анино лицо и фингал под глазом ввели в ступор.
- Что с тобой, дочка? – она бросилась к Ане, но та отстранилась.
- Ма’ма, усё ног’малёно! – медленно, заплетающимся языком вывалила она слова, пытаясь разуться и держа ручку двери для большей устойчивости.
- Да ты же на ногах не стоишь! – всплеснула руками мать.
- Что? Наклюкалась? – Сергей вышел в коридор, на лице какая-то странная улыбка. – Ну, может, теперь хоть поймёшь, каково нам! – и ушёл обратно, смотреть свои новости.
- Аня, ты чего, тебе ж нельзя, тебе ж только двенадцать!
Дочь уже почти справилась с первым сапогом, но тут её качнуло, левая рука, держащая дверь, потянула опору вслед за Аней – и всё бы это упало на тумбочку, если б не спасла мама.
- А фингал где получила? – не отставала та, помогая справиться с обувью.
- Фин’гал? Какой фингал? – у девочки от удивления последние слова даже вышли ровнее, будто начала трезветь.
- Ох, что же с тобой делать… Ложись-ка спать, - повелела мама, подхватила дочь, словно маленькую, на руки и понесла в комнату. Квартира однокомнатная, кровати родителей и девочки разделены только шкафом – в её половине и письменный стол для учёбы. Учится она в последнее время неважно, даже двойки появились. А ведь когда-то было – половина пятёрок!
Уложила, накрыла одеялом.
- Что с тобой, доченька? – но та уже спит.
- Ня най най, - невнятно сказала она в никуда. Похоже, разговаривает во сне.
- Серёж, сделай потише телевизор, ей завтра в школу, пусть выспится.
- А под телик легче уснуть! – заявил тот, но всё же сделал на пару делений тише, но на деле разницы не заметно.
Через час, когда ужинали с Сергеем на кухне, Аня ввалилась к ним, села за стол и стала горланить:
- Мама, налей мне чего-нить, что вы там пьёте!
- Тише, тише, дочь, ты пойди лучше, поспи.
- А что, давай нальём ей – видишь, мало, - улыбнулся Серёжа.
- Да, давай нальём! – почувствовав поддержку, девочка ещё больше осмелела.
- Не говори глупостей! – прикрикнула мама на Сергея. Такого никогда ещё не случалось. Светин девиз: «Мужчина – главный в семье» - не возник из ниоткуда, её родители жили в ладу именно благодаря ему, отец всегда знал, что делать, и говорил это остальным. Света потому и сошлась с Сергеем: ведь и в её семье должно быть так же – хватит Анечке мучиться без отца, и так его уж и не помнит.
Сергей вдруг, против своего обыкновения, затих, возможно, от неожиданности – ведь Света никогда не перечила ему.
Дочку всё-таки уложили обратно в кровать, хоть она и пыталась буянить. Ночью начала рыгать – Света принесла тазик. Но утром всё равно отправила в школу.