Давно ли это было или недавно, да только сказывают, что предание это долго ещё пересказывали на восточных базарах. 

В одном из шумных и жарких городов, где обжигающие горячие ветра и зной пустыни прогоняют ночную прохладу, и жара не спадает даже тогда, когда на город опускается вечерняя тень, жили трое братьев, известных своим благородством и своей честью. Старший из братьев заменил своим младшим отца, когда караван его пропал в далеких песках. Средний брат ещё в детстве повредил ногу, и несмотря на все усилия лекарей, не удалось его полностью излечить, и мужчина так и остался хромым, при ходьбе опираясь на посох. А по иронии судьбы, его манило небо, и с самой ранней юности мечтал он о полетах, о дальних странах и неизведанных берегах. Но купеческим делом заведовал старший брат, а средний, более рассудительный, брат-калека был за счетовода - больная нога не позволяла ему самому принимать участие в долгих и дальних торговых поездках. Младший брат был самым юным, почти мальчишкой. С ранних лет он выполнял мелкие поручения, и много времени проводил на улицах и базарах. С упоением внимая байкам паломников и купцов, и вырос ещё большим мечтателем, чем его старшие братья, которые частенько подшучивали над пареньком, уже вышедшем из отроческого возраста, но продолжал верить в пэри и джиннов, духов и демонов-ракшасов. Но юноша не обращал внимания на шутки братьев, продолжая ловить каждое слово старинных преданий: местных и чужестранных, привозимых торговцами и пилигримами. А в его собственной жизни всё было до того буднично и обыденно, что так отчаянно хотелось расширить границы своего мирка, и сил больше не было ждать, когда же он станет наконец достаточно взрослым, чтобы самому отправиться открывать и познавать огромный мир, полный неизведанного и непознанного. 

И словно в ответ на все его чаяния, судьба послала всем троим братьям испытание волшебством. Но обо всем по порядку, и как говорят в тех местах - "на всё воля Аллаха!". 
В особо жаркий полдень бойкая торговля на восточном базаре всё равно не прекращалась. Кричали животные и погонщики, купцы зазывали в свои лавки, громко расхваливали свой товар перед покупателями и праздно шатающимися. Тут почтенные матери семейств, кутаясь в длинные одежды, скрывающие их лица и фигуры от излишнего мужского внимания то, не следовало видеть постороннему глазу, придирчиво изучали предложенное многообразие товаров, отбирая только лучшие товары, которые за ними несли молодые и сильные слуги-носильщики. 
Нос улавливал ароматы хлеба, мяса, специй и благовоний. То тут, то там сверкали в солнечных лучах золотые и серебряные украшения и россыпи драгоценных камней. Тончайшие шелка и атласы так и просились на изящные плечи прелестниц с томными очами, искусно подведенными сурьмой. 

Базар гудел и шумел, а у фонтана на центральной площади сидел слепой чернокожий старик с длинными спутанными седыми волосами и густой бородой, и рассказывал собравшимся вокруг него босоногим маленьким базарным попрошайкам захватывающие сказочные истории. Ребятишки, раскрыв от волнения рты, завороженно внимали престарелому сказителю. Закупив необходимое, младший из братьев на обратном пути задержался послушать волшебные сказки, проводив взглядом нагруженного товаром слугу, наказав ему направляться домой и предупредить, что молодой господин идет следом. 
У юноши оставались ещё мелкие монеты, и он решил в благодарность за услышанные сказки купить хлеба и накормить слепого старика и маленьких нищих бродяжек. 
Дары молодого человека были приняты с благодарностью. Лица детей, заглатывавших ароматные горячие лепешки, утоляя голод, светились неподдельной радостью. 
Сухая морщинистая рука пожилого рассказчика легла на плечо юноши, и хриплый старческий голос тихо поблагодарил, наградив единственным, чем он мог поделиться: добрым советом не спешить выбрасывать первое, что упадет ему под ноги по пути домой. 

Долго ещё ломал голову парень, когда ему под ноги скатилась старая запыленная лампа, свалившаяся прямо на дорогу с мимо проезжавшей арбы. Спрятав находку в кармане широких шаровар, юноша поспешил домой. Вернувшись, он поделился с братьями произошедшим с ним за этот день. Время клонилось к вечеру, и тут как нельзя кстати пришлась находка. Решив испытать, годна ли ещё лампа, с неё сперва стряхнули пыль… И что тут началось! Что-то загудело и гулко загромыхало, из лампы повалил сизый дым, заполнивший всю большую комнату. Шумно прокашлявшись, из туманного облака явилась перед братьями царственного вида дева с черной кожей и белоснежными волосами. "Джинния!" - догадался самый младший из них. 
Деловито отряхнувшись и заправив за уши выбившиеся пряди, низко поклонилась дева, при этом звякнув крупными золотыми серьгами. Братья со смесью восторга и испуга разглядывали женщину в легких полупрозрачных шароварах и коротком топе из сияющей парчи, не скрывавших достоинств её идеальной фигуры. 
- Чего изволите? Какие будут просьбы у отыскавших? Джинн, слуга лампы, здесь для того, чтобы исполнить их. 
Джинния потянулась, разминая затекшие конечности, и насмешливо фыркнула: 
- Ну, чего стоите, разинув рты? Не верите своей удаче? До чего же вы, люди, предсказуемы. Вы считаете величайшим наказанием, если вас лишить возможности иметь желаемое, но дай вам возможность получить всё по первому же требованию, как вы сами себя разрушаете. 
Старший брат продолжал с недоверием изучать незваную гостью внимательным взглядом, ища в ней признаки коварства и обмана, которыми славилось её племя. 
- И в чем подвох? - настороженно спросил мужчина. - В уплату потребуешь наши души? У вас ведь, джиннов, ничего не бывает просто так. 
- Фи, как грубо! - темнокожая игриво повела изящным плечиком. - Три желания - по одному на каждого. Вы получаете вожделенное, а я получаю долгожданную свободу, всё просто. 
- А чего бы тебе самой хотелось? - с нескрываемым любопытством поинтересовался самый младший брат. 
- Ну, тут всё просто: за двести лет я хотела бы ощутить вкус вина, фруктов, щербета, поцелуя. Хотела бы почувствовать на своей коже тепло солнечного луча и освежающую прохладу водных брызг, - бодро начав, под конец своей речи джинния перешла почти на шепот, опустив долу печальные глаза. - Нет ничего желаннее свободы. 
- А если мы не захотим желать? - подал голос средний брат, тайно лелеявший в душе надежду вернуть себе возможность ходить. 
- Ну, тогда, - волшебное создание грациозно опустилось на мягкие подушки огромного дивана, одной рукой небрежно поправив локон своих серебристых волос, а другой взбивая одну из подушек, - тогда я останусь с вами, пока не пожелаете. Хочу предупредить, что я за двести лет весьма проголодалась и ещё я жутко храплю во сне. 
- Хотел бы я вновь испытать новизну ощущений и познавать мир, как в первый раз, - взволнованно прошептал старший брат. 
- Твое желание - я повинуюсь! - Джинния довольно ухмыльнулась и звонко хлопнула в ладоши. 
- Постой-погоди! Я ничего ещё не желал, - протестующе возразил не согласный с ней мужчина. 
- Когда общаешься с джинном, следи за своим языком, - назидательно заметила среброволосая джинния. 
На глазах у изумленных братьев старший из них начал молодеть, словно для него время повернуло вспять. Появившиеся с возрастом мелкие морщины на его лице разгладились, подтянулась кожа на руках, цвет волос и глаз снова стал ярче, как в юности. Теперь он мог бы соперничать с парнишкой, младшим своим братом. Телом он помолодел лет на двадцать, и вместе с этим помолодела, казалось, и душа его. 
- А я хотел бы снова иметь возможность самостоятельно передвигаться, - глядя на чудесное преображение, случившееся с братом, брат-калека с замиранием сердца с трудом пошевелил пересохшими губами. 
- Твое желание - я повинуюсь! - и показалось, что в этот раз джинния произнесла заветные слова с особой радостью, с особым вниманием рассматривая искаженное мукой и предчувствием исполнения мечты лицо смотрящего с надеждой на неё мужчины. 
Довольная улыбка сделала красивое женское лицо поистине прекрасным, когда не в силах поверить тому, что это в самом деле происходит с ним, мужчина несколько раз осторожно ощупал свою ногу и попытался опереться на неё. О, чудо! Он не чувствовал больше пронзающей боли, и ни что не стесняло теперь движений в ставшей послушной ему ноге, что прежде доставляла столько мучений и неудобств. 
И в тот момент что-то проскользило в её потеплевшем заинтересованном взгляде: 
- Какое будет у тебя желание, человек? Два я исполнила уже, - медленно повернулась она в сторону потрясенного юноши-мечтателя. 
А тот смотрел, бесстыдно вытаращившись, точно юнец, в первый раз увидевший женщину перед собой, пораженный её красотой. Братья за его спиной понимающе переглянулись. 
Стыдливо покраснев, молодой человек опустил глаза, боясь гнева могущественной и суровой девы за свою дерзость. Он продолжал молчать, надеясь, что сейчас она не слышит, как громко колотится сердце в его груди. Она же подошла к нему поближе и взяла юношу за руку: 
- Так у тебя нет желаний? - снова повторила дева свой вопрос. 
- Я хочу, чтобы ты стала свободной, - сорвалось с его языка прежде, чем он успел о чем-нибудь подумать. 
Джинния от удивления моргнула. 
- Ты станешь человеком, будет нелегко, но ты научишься чувствовать, быть может, даже - страдать. Но ты сможешь познать и радость, и любовь… - закончил юноша взволнованно. 
По щеке чернокожей девы прокатилась горючая слеза: 
- Ещё никто не думал пожелать что-то для меня. 
- Я не кудесник, и не джинн, - улыбнулся ей младший из братьев, - но ты подарила нам настоящее волшебство, и я хочу отплатить тебе добром. 
- Твое желание - я повинуюсь! - последний раз хлопнула в ладоши Джинния с особым радостным звоном, едва не пританцовывая на месте как маленькая девочка. 

А юноша понял, что в состоянии сделать нечто значительное. Теперь, когда его братья полны сил и могут привести семейное дело к процветанию, а у него появился шанс исполнить то, о чем так долго грезил. Теперь он мог увидеть заморские страны, невиданные им доселе, и волшебство, о котором ещё даже не слыхал. 

Освободившись от служения хозяину лампы, джиннии некуда было больше возвращаться, и добрый юноша, плененный её красой и внутренней силой, предложил отправиться в путешествие вместе. Проникнувшись симпатией к нему, дева с радостью согласилась. 
Симпатия со временем переросла в крепкую любовь. 

И спустя несколько лет в доме братьев за большим столом собрались уже три шумные семьи. Пока матери накрывали на стол, стайка маленьких ребятишек нетерпеливо просила отцов в который раз поведать самую волшебную из всех историй, по их мнению, что приключилась с теми много лет назад. И те, чьей матерью была та самая джинния, были полны гордости и счастья, требуя историю вновь и вновь.