- Дамы и господа! Единовластный правитель Сиракуз, покровитель и защитник всех греческих городов, гроза иллирийских пиратов, защитник святынь, единственный, неповторимый, обожаемый и любимый его подданными, борец за справедливость, покровитель искусств, его вели…
- Добавь еще: поэт. - Перебил объявляющего своим кашлем царь.
Герольд возобновил свою речь, периодически бросая взгляд на своего повелителя, ожидая в любой момент быть остановленным. Но Дионисию все нравилось, или он не считал нужным вмешиваться. Он просто стоял, покачивая головой в знак одобрения на каждое произнесенное слово.
- Борец за справедливость, покровитель искусств и поэт, его величество царь Дионисий Великий.
Все присутствующие начали безудержно аплодировать, как только герольд произнес последнее слово. Был даже слышен свист, кто-то кричал: «браво». Люди были в полном восторге. Дионисий постоял несколько секунд, как бы купаясь в овациях и любви своих подданных, затем повернулся и прошел к трону. Усевшись на него под несмолкающий звук аплодисментов, он медленно поднял руку, давая всем понять, что требует тишины.
- Дорогие мои подданные и гости моего двора. Сегодня очередной замечательный день в великом городе Сиракузы, который вот уже 30 лет находится под моим мудрым правлением. Мы с вами, хотя в большей степени я, конечно, отбили не одну атаку грозных римлян и карфагенян. Но, как это не удивительно, сегодняшний банкет посвящен не моим военным победам. Сегодня счастливый день, когда я презентую свою новую поэму, которую я озаглавил «Великий Дионисий спасает Грецию».
Гости снова начали аплодировать, но царь остановил их поднятием руки.
- Я прекрасно помню, с каким восторгом встретили вы мою первую поэму о Великом Дионисии, которая называлась «Великий Дионисий возрождает древний город». Многие из вас подходили и умоляли меня не останавливаться, просили написать вторую часть. Будучи добрым, любящим и заботливым правителем, я решил ответить на ваши мольбы. Сегодняшний вечер в очередной раз порадует вас прекрасным рифмованным слогом. За это стоит выпить!
Царь дионисий принял кубок с вином, который услужливо был протянут стоявшим рядом с троном слугой.
- За мой талант! – воскликнул Дионисий и одним залпом осушил кубок.
Гостей не стоило просить дважды, все с охотой наполнили свои кубки и выпили за талант своего повелителя. Некоторые даже сделали это дважды, а самые опытные придворные и частые гости дворца, не размениваясь на мелкие сосуды, пили прям из кувшинов.
- Ну ладно вам, господа, - произнес царь, - не налегайте так на вино. Вы же будете не в состоянии оценить всю красоту моего слога.
На этих словах завсегдатаи дворца сделали по последнему большому глотку, но под взглядом хозяина дома вынуждены были все же оставить кувшины и кубки.
- Так-то лучше, - улыбнулся Дионисий. – Кстати, чтобы мой талант мог радовать не только моих горячо любимых подданных, но и весь цивилизованный мир, я пригласил на сегодняшний вечер известного во всей Греции поэта, любимца публики и победителя множества фестивалей, уважаемого мной Филоксена. Прошу приветствовать.
Публика в очередной раз взорвалась овациями и криками. Конечно тише чем для приветствия Дионисия, но все равно достаточно громко. По крайней мере, так показалось самому Дионисию, который слегка обиделся на своих подданных за такой теплый прием гостя, но подумав немного, простил их.
После объявления своего имени седой мужчина в простом хитоне поднялся, вежливо поклонился всем присутствующим и, дождавшись одобрительного кивка от Дионисия, заговорил:
- Дорогой и любимый царь Дионисий. Через всю Грецию проносятся рассказы о твоих подвигах и достижениях, а также поэтических талантах. Я решил сам убедиться в этом и потому с радостью и удовольствием принял твое приглашение.
Дионисий с улыбкой принял все сказанное, было видно, что слова о его славе, разносящейся по всей Греции, попали точно в цель.
- Спасибо, спасибо дорогой друг Филоксен, - ответил царь. Друзья, я знаю, что всем вам не терпится услышать «Великий Дионисий спасает Грецию», поэтому я решил изменить немного план сегодняшнего ужина. Сначала я прочитаю поэму, а уже потом принесут горячее. Так сказать, духовная пища вперед. - И он засмеялся.
Гости тоже засмеялись, хотя по лицам некоторых было видно, что они бы уже с удовольствием поели. Других, скрывавших свое расстройство отложенным ужином чуть лучше, выдавало урчание живота.
- Ну что же, приготовьтесь быть поражены. И ты, друг Филоксен, слушай внимательно. Я уважаю твой талант и твое мастерство, но сейчас ты услышишь рифмы, достойные ушей богов.
Встав со своего трона и взяв свиток папируса с поэмой, царь вышел на середину залы. Он отпустил один край папируса, и рулон, разматываясь, закатился под один из столов. Кто-то из гостей глубоко вздохнул.
- От нетерпения, - подумал царь, и начал читать.
Пока он читал, в зале стояла полнейшая тишина, лишь редкие мухи, летавшие по комнате, нарушали эту тишину своим жужжанием. Стало темнеть. Слуги принесли факелы и свечи. К жужжанию мух и монотонному голосу Дионисия, читавшего свою поэму, добавилось еще легкое потрескивание огня.
Прошло несколько часов, за которые царь делал три или четыре паузы чтобы смочить горло. Последние строки он уже не декламировал, а просто кричал, пытаясь придать им большей экспрессии. Закончив читать, Дионисий отбросил свиток в сторону и поклонился.
Раздалась буря аплодисментов, которая постепенно усиливалась пропорционально количеству проснувшихся гостей. Люди кричали «браво», «это гениально», «просто великолепно», «нет слов».
- Ну что, теперь можно и выслушать нашего дорого гостя Филоксена. – произнес царь, усаживаясь на свой трон.
Весь зал повернулся и взглянул на пожилого поэта, который так и замер с надкусанной булкой у рта и кубком вина в руке.
- Ну как, друг Филоксен, порадовал я тебя? Насладился ты моим прелестным голосом?
Пожилой поэт слегка кивнул, не выпуская булку из рук.
- Да ладно, не стесняйся. Я знаю, что сложно брать слово после такого выступления – всё будет меркнуть в его свете. Я прошу как дорогого гостя сказать несколько слов.
Филоксен продолжал сидеть, опустив голову, и молчал.
- Я тебя пригласил на свой ужин, позволил тебе выслушать величайшую за всю историю поэму, а ты даже не хочешь сказать и пары слов!? – в голосе царя послышались нотки человека, привыкшего приказывать, а не просить. - Что за неблагодарность?! Говори! Я приказываю!
- Ну раз приказываешь… - обреченно вздохнул поэт. Было видно, что внутренне он пришел к какому-то решению. – Я живу на этом свете вот уже седьмой десяток, я много путешествовал, прочел множество книг, вел диалоги со множеством мудрецов и правителей. Но никогда за все эти годы не слышал я ничего настолько же отвратительного уху, настолько же безвкусного и, правду сказать, мучительного, как эта, так называемая поэма. Я благодарен богам, что меня не было здесь в тот вечер, когда была презентована первая ча…
Филоксен замолчал на полуслове. В комнате повисла тишина, которой не было даже во время чтения. Все в зале смотрели на Дионисия, с которым происходило что-то необъяснимое. Он несколько раз открывал рот, как бы собираясь что-то сказать, но потом останавливался. Наконец, поборов бурю эмоций, бушевавшую на его лице, он повернулся к своим стражникам и приказал:
- Всех вон из зала. Филоксена на рудники.
Стража тут же кинулась выполнять приказание. Гости, прекрасно слышавшие, что было сказано, стали покидать комнату по доброй воле. Тех, кто задерживался чтобы схватить что-нибудь со стола или подносов, стража поторапливала дубинками по спине. Филоксен, осознавая тщетность сопротивления, позволил стражникам схватить себя под руки и вынести из залы. Вечер был окончен.

На следующий день царь сидел на своем троне в окружении свиты, когда в зал ввели пожилого поэта. Ночь, проведенная на рудниках, сказалась на нем не лучшим образом. Его белый хитон перестал быть белым, да и сам поэт выглядел усталым и измученным.
- Мои советники пытаются убедить меня, - начал царь без предисловия, - что ты, Филоксен, ввиду своего возраста, не смог с первого раза понять всю красоту и изысканность моего слога. Я справедливый царь, и сегодня я в хорошем настроении. Поэтому я дам тебе возможность еще раз услышать мою поэму, а уже потом выносить свое суждение.
Дионисий встал, улыбнулся себе, настраиваясь на поэтический лад. Рукой поправил волосы на голове и, развернув свиток, принялся читать. Не успел он прочитать и десяти строк, как был прерван звуком борьбы. Царь, подняв глаза от папируса, увидел Филоксена, пытавшегося вырваться из рук стражников.
- Что такое, добрый друг Филоксен? – с удивлением воскликнул царь.
- Отведите меня обратно на рудники – прокричал Филоксен.