Июньская погода  всегда была непредсказуемой в графстве Дюррей. Часто дожди и грозы бежали наперегонки с внезапной жарой, затем лёгкий ветерок давал прохладу, принося с собой лёгкие капельки мороси и приятное облегчение. Но в душе все радовались наступающему лету.
   И в этот вечер солнце не скупилось на тепло, его лучи настойчиво пробивались через широкие окна графского поместья, заливая тёплым светом просторные покои, пронзали тонкие кружева бежевого балдахина и прыгали солнечными зайчиками на юных лицах брата и сестры - близнецов Мари и Камиля Дюррей.
  Единственные наследники графа, шестнадцатилетние Мари и Камиль, лежали в тот час на просторной постели. Они наслаждались летним теплом и близостью друг друга. Похожие, как две капли воды, если отбросить пол и тому следствия (длинные светлые волосы Мари и модную нынче косметику).
   Камиль держал сестру за руку. Нежно, стараясь не выдать собственного волнения. Его сердце билось так сильно, что он чувствовал стук в собственных ушах.
- Ты действительно хочешь этого? - робко спросил юноша.
- Да, хочу, - ответила сестра и улыбнулась.
Камиль не видел этой улыбки, но почувствовал, что Мари спокойна. Он всегда умел улавливать её настроение, как и она  -  его.
- И тебя не смущает, что это немного... неправильно? - всё же не сдержался он.
-  Нисколечки!  - с уверенностью  ответила сестра, - Мы должны это сделать, понимаешь? Мы особенные. Я хочу понять, как это, хочу почувствовать, раз уж Господь дал нам такой шанс.
   Камиль больше не говорил. А Мари не открывала глаз. Только легонько сжала ладонь брата, чтобы придать уверенности. И через пару минут они уже были готовы.

* * *
  Это началось, когда Мари было двенадцать. Девочку тогда стали мучить частые ночные кошмары. Она кричала во сне, била ногами и руками, визжала, плакала. Ни добрая нянька, ни матушка, не могли помочь. Поили её сонными отварами, каждый вечер читали молитвы и сидели привязнем у постели - а толку было, как шерсти от дрянной овцы. Даже старый граф Дюррей однажды пожаловал ночью к дочери, но тоже оказался бессилен. А после пригласил  врача по расстройствам сна, местную знахарку, священника и даже мастера потусторонних душ. Но ничего не помогало.
  Мари каждую ночь видела один и тот же сон. Она бежит по длинному коридору, а вокруг жуткие чудовища рычат, скалят пасти, хватают когтистыми лапами за ноги, руки, волосы. Не дают убежать, делают больно. Иногда им удается - и они забирают её к себе в логово и разрывают на части. Они всегда хотят поймать её, а она отбивается. И бежит, бежит, бежит. В поисках какой-то двери. Но что за дверь?
Всё изменилось так же быстро, как и началось. Однажды старая служанка посоветовала Мари петь во сне песенку из настоящего, когда становится страшно. “Любой сон портится, когда понимаешь, что это - сон“ - сказала она тогда.
И Мари стала петь во сне, когда чудовища пытались её поймать. Выбрала стишок, который ей написал брат Камиль давным-давно, будучи совсем маленьким:

Упала Мари, но тут же встаёт,
И к цели своей непременно дойдёт!

И вот так, раз за разом, Мари научилась в своих снах  справляться с чудовищами  благодаря стишку брата. Даже более того. Сначала она поборола страх. Чуть запоёт наивную песенку - как все монстры падают ниц. А потом вспомнила и о том, что искала...
Дверь.
Впервые Мари увидела её примерно через полгода,  но даже приблизиться не решилась. Спустя время подходила вплотную и гладила шершавую деревянную поверхность ладонью...  Но в один прекрасный день она решилась. Решилась открыть. И мир перевернулся наизнанку.
Дёрнула  ручку, переступила порог и ...  Тут же оказалось в своём спящем теле. Она чувствовала, что внутри, видела обстановку собственных покоев в слабом свете луны, но почему-то ощущала себя чем-то большим, чем просто плоть и кровь. А затем стала медленно подниматься вверх, к хрустальной люстре над кроватью с балдахином. Выпорхнула сама из себя, словно бабочка из кокона, и зависла над потолком.
Смотреть на своё тело сверху вниз оказалось одновременно смешно и страшно, но Мари в который раз пропела ту самую песенку, успокоилась и сделала круг по комнате. Подлетев к зеркалу, увидела лишь маленькое мерцающее облачко, почти неуловимое человеческому глазу.
Каждую ночь Мари летала по всему поместью, нередко до самого утра. Проходила сквозь комнаты, слушала поздние разговоры, а после - возвращалась в своё тело. Ненароком узнала, что повар ворует продукты (но никому не сказала, ведь у него большая семья), дворецкий иногда писается в кровать, как ребёнок (тем более промолчала), а собственная матушка водит шашни с молодым конюхом (её дело).

* * *
Так было, пока ночными кошмарами не заболел  Камиль.
Мари хвалила Господа, что брат рассказал ей об этом прежде, чем узнала вся округа. Она точно знала, что делать. Знала, как помочь. Поэтому брат добрался до своей двери гораздо быстрее сестры.

* * *
И в тот самый июньский вечер, когда солнце дарило тепло их телам через открытые ставни, близнецы выпили по стакану отвара из молока, мёда и сонных трав. И готовились уснуть. Мари надеялась, что всё получится. Неделями она уговаривала на это брата, и он сдался. Согласился попробовать после полёта вернуться не в своё тело, а поменяться... Хотела узнать, каково это - быть другим человеком, быть другого пола.

Тишина после недолгого сна нарушилась раскатистым смехом Мари. Пока братец протирал глаза, она уже бегала по комнате со словами “Боже, эти штуки болтаются между ног! Жутко неудобно! Как мужчины с этим живут?“.
Камиль хихикнул и приподнялся на локти, но тут же ощутил резкую боль в затылке, как будто его поймали за голову верёвкой и дёрнули назад. Всё оказалось проще - всего лишь длинные волосы Мари застряли под спиной.
- Вот так и живут, - ответил он чуть позже, - А вы, женщины, не устали носить этот груз?  - и потрогал себя/сестру за пышную грудь. 
- Эй, прекрати, кому говорят! - смеялась Мари.
- Оооо, да. Они прекрасны, - повторял Камиль, не обращая внимания на её запреты.
Вечером спустились к родителям на ужин. Старались молчать за трапезой, боясь выдать секрет. Но никто ничего не заметил. И только глубокой ночью вернулись в свои тела.

* * *
А после Мари стала просить Камиля “поменяться“ всё чаще и чаще.
“Ты всё равно не любишь охоту, я схожу за тебя“, - говорила она. “Ну дай хоть разочек попробовать пострелять/подраться/напиться“. И Камиль подчинялся напористому нраву сестры, проводил долгие часы в её теле над вышивкой, много читал, сочинял стихи и даже тайком начал писать роман.
А Мари увлеклась. Ей всегда нравилось мужское общество, разговоры  о политике, стратегиях войны, мировой экономике. В такие беседы женщин не пускали, но в теле брата она всегда была желанным гостем.
Однажды она ездила в теле Камиля с отцом в путешествие, и даже (как уверяла) лишила брата невинности.
А он лишь подчинялся, не в силах совладать с характером сестры. И порой хотелось крикнуть - “Эй, Мари! Ты не много на себя взяла? Не много ли слов прозвучало из моих уст от твоего имени?“
Но день шёл за днём, и ничего не менялось. Порой сестра ранним утром ещё развлекалась, а Камиль уже обдумывал новую главу, пока служанка причёсывала золотые волосы гребнем.

* * *
Через год всё закончилось. 
В тот самый день, когда на собрании либеральной оппозиции  в зале вдруг начали стрелять. Тогда погибло много членов республиканской партии, включая молодого виконта Камиля Дюррей.
______________________________________________________

Спустя двадцать лет Камилла Дюррей (таким стал авторский псевдоним)  получила множество восторженных отзывов на роман “Не в себе“. Успех был ошеломительным, произведение даже перевели на пять языков. Публика требовала продолжения, но так и не дождалась.
Леди Мари, несмотря на дивную красоту и немалое состояние после смерти отца -  так и не вышла замуж.
Поговаривали, что она предпочитает девушек и даже имеет романтические отношения со своей служанкой...
Но то были лишь догадки и слухи жадной до скандалов толпы. Ими и остались.