Музыканты
После того, как закрыли музыкальную школу, где Толя Рыбкин преподавал скрипку, он оказался на мели. Редкие подработки не спасали. Отчаявшись, он решил наведаться к бывшему коллеге и старинному приятелю Григорию Боброву. Поговаривали, тот неплохо устроился в котельной.
Бобров возник на пороге своей квартиры в спортивных штанах и майке, что-то дожевывая. От него пахло котлетами.
- Здравствуй Гриша, - начал Рыбкин, - как поживаешь?
Бобров вытер ладонью жирные губы.
- Не жалуюсь, а ты?
- Ищу работу, - честно ответил Рыбкин, - скрипка, в наше время, мало кому интересна.
- Сколько ты за нее просил?
- За кого?
- За скрипку свою сколько денег хотел?
- А... - сообразил Анатолий, - я пытался преподавать в частном порядке, да желающие не особо нашлись. Был, правда, один паренек, лет тридцати. Интересовался, действительно ли на смычок натягивают лошадиные волосы, и откуда именно, с гривы или хвоста?
- А ты что?
- Сказал, что с подмышек.
- А он что?
- Обиделся. Больше его не видел.
Они замолчали. Бобров уставился в пол, Рыбкин разглядывал желтое пятнышко на его майке. Над их головами едва заметно гудела лампочка.
Анатолий вновь заговорил:
- Слышал, ты устроился в котельную?
- Устроился, - Бобров притворно зевнул, - тепло, есть телевизор.
- Ну и как оно?
- А, - отмахнулся Гриша, - трубы и есть трубы. Из одних льется вода, из других музыка.
- Деньги платят?
- Почти каждый месяц.
- Неплохо. Замолвишь за меня словечко?
Бобров пристально оглядел приятеля, будто пытался отыскать в Рыбкине какую-то скрытую способность. Вдруг его осенило:
- У нас дворник ушел в запой и две недели не может отыскать дорогу назад. Постоишь за метлой?
- Было бы здорово, - обрадовался Рыбкин.
Григорий скрылся за дверью. Толя слышал, как приятель, по телефону, кого-то в чём-то убеждал. Вскоре он, улыбаясь, появился на пороге.
- Сделано!
Рыбкин улыбнулся в ответ.
- Гриша, не знаю как тебя и благодарить...
- А сыграй мне что-нибудь из Дунаевского, - нашелся Бобров.
- Что, прямо здесь? - растерялся Рыбкин.
Гриша пожал плечами:
- Почему нет?
Анатолий извлек из футляра скрипку.
- Не напомнишь, как там?..
Бобров тихонько запел, жестикулируя в такт.
- Там-та-там, та-та-там...
Рыбкин прижал подбородком инструмент и закрыл глаза. С каждым взмахом смычка, его движения становились смелее. Скрипка извивалась и стонала в умелых руках его. Бобров ощутил, как слезы наполняют глаза. Он вновь забежал в квартиру и вскоре возвратился с тромбоном в дрожащих руках. Прижав к губам мундштук, он наполнил его горечью утраты и сладостью вновь обретенной дружбы.
Кто-то из соседей позвонил в полицию. Гриша отложил в сторону тромбон и вытер слезы.
- Толя, - сказал он проникновенно, - мы должны двигаться дальше. Нельзя прозябать на задворках искусства. Не нам... Я сейчас.
Бобров зашел в квартиру, но тут же вернулся и спросил:
- Котлету будешь?
Рыбкин смущено опустил взгляд
- Не откажусь.
Воодушевленные, друзя вышли из парадной. У ног простирался новый, полный возможностей мир. Ветер перемен трепал полы их пальто.
- К метро! - решительно заявил Бобров.
- Вечером, - осаживал его Рыбкин, - там полно народу., приличная давка. Вряд ли получится сыграть.
Гриша не сдавался:
- Переход на Пушкина?
- Реконструкция.
- Три тополя?
- Закрылся
- Муз. кафе?
- Переучет.
Бобров погрустнел.
- Может в школу заглянем? - предложил Рыбкин. - Тамошний сторож дядь Митя - мой сосед. Должен посодействовать.
В вестибюле школы царил полумрак. Дядя Митя, замерев, сидел в потрепанном кресле. Он не мог и не хотел пошевелиться. Звуки скрипки и тромбона пронзали его, наполняли и опустошали. Метались по зданию, вырывались наружу. Летели через улицу между сонных многоэтажек. Презирая гравитацию, стремились ввысь, заполняли собою воздух. И лишь под самым небесным куполом угасали, чтобы вспыхнуть вновь. Не сегодня, но когда-нибудь.
