По воле ветра

В этот раз ветер вынес воина в пустыню.
Мир был серым, не день, не ночь. Тьма и свет прозрачными колоннами – белый-черный-белый-черный – соединяли землю и небо, оставляя на песке квадратные следы и разрисовывая небо в клетку – сумрачно-синюю, почти фиолетовую, и нежно-голубую.
В одной из колонн, в столбе белого света, возлежала на ковре и подушках принцесса Сумайя – хрупкая, невесомая, закутанная в черную вуаль. Принцесса что-то негромко выговаривала своему щенку, и тот, словно грозовая тучка, бурчал недовольно, сидя на задних лапках.
Слон воина осторожно переступил ногами, задрал хобот и протрубил приветствие. Сумайя вздрогнула, затем, оттолкнув щенка, подняла глаза.
- Ты задержался, черный. Я ждала тебя.
Воин почтительно склонил голову и, ткнув слона кинжалом в незащищенный броней загривок, приказал тому опуститься на колени.
- На все воля ветра, Сумайя. Ветер никогда не дует просто так. Здесь будет смерть.
Пахнуло озоном. В одной из колонн, прямо возле принцессы, завертелся вихрь и появился силуэт белого всадника. Мрачно посмотрев в его сторону, черный воин вновь отвернулся к Сумайе: опасности враг не представлял, всадники убивали только исподтишка, когда их никто не видел.
- Молю тебя, принцесса, вернись в тень. Я служу мгле и никогда не смогу выйти на свет. Я не смогу защитить тебя.
- На все воля ветра, черный. Мне жаль, что ты никогда не был на свету. В нем есть своя красота: даже мой щенок любит свет и тьму одинаково.
В воздухе зазвенело, и – то тут, то там – в колоннах тьмы и света, будто сваливаясь сверху, стали появляться мелкие белые собачонки. Воин поморщился: шавки были мелкой добычей, враг выпускал их вперед, чтобы хоть сколько-то задержать наступление противника. Говорили, что при хорошем ветре они способны победить – одним броском, вцепившись намертво в горло. Еще говорили, что эти шавки – оборотни, и каждая способна обернуться их предводительницей Мунафой. Врали, конечно: двух таких уродин мир бы просто не вынес.
– Подлое черное отродье! Вы все сдохнете здесь! А потом ветер похоронит вас в помойной яме!
Мунафа не заставила себя ждать: спустилась в ореоле слепящего света, уродливая, как жаба. А рядом с ней, в темной колонне, оскорбляя своей белизной священную тень, возник ее муж, король Акрах – трусливый, жалкий, готовый пожертвовать каждым во имя собственного благополучия. Возник и сразу вцепился в жену, как будто не мог стоять без опоры.
- Тот, кто создавал наш мир, не стал делать его полностью черным, – продолжила принцесса, не сводя глаз с орущей Мунафы. – Подумай об этом, воин.
Последними из столбов света и тьмы выползли две боевые черепахи. Белые, с белыми танковыми пулеметами на панцирях. Воин привстал в стременах, понимая, что это и есть настоящий противник. Он не в первый раз сталкивался с черепахами и знал, куда надо бить, чтобы треснул напополам панцирь, и что сказать слону, чтобы тот воздел черепаху на бивни и подкинул к так любимому ею солнцу. Сейчас черепахи прикрывались шавками, только выставляли, как перископ, свои пучеглазые морды и сканировали пространство. Ничего, наступит момент, когда они обе окажутся в темноте и подует долгожданный ветер. Воин был терпелив. 
- Нет, Сумайя. Создатель не стал делать мир черным полностью, потому что удел мужчин – война и мужчинам нужен враг.
Столбы исчезли, как и не было, оставив только темные и светлые пятна на песке и небосводе. Мир больше не выглядел серым, он стал пятнистым.
Над пустыней воцарилась обманчивая тишина. Даже Мунафа перестала грязно ругаться. Даже шавки не разевали свои визгливые рты на черное войско, которое, воин знал это совершенно точно, молча стояло где-то позади.
Все ждали. Ждали, кого изберет ветер на этот раз.
Сюрприза не случилось: вперед, подгоняемая порывом, вылетела одна из белых шавок. Истерично лая, она носилась у ног слона, сама не зная, что ей делать дальше. Одним ударом хобота слон мог бы превратить ее в красную кляксу и нарисовать на темном песке затейливый узор из ее внутренностей – но он не успел.
На шавку, совсем этого не ожидавшую, с остервенелым лаем набросился щенок принцессы. Воин лишь успел подумать, что это плохо, совсем плохо, и принцесса теперь доступна всем ветрам, а новый порыв уже вынес к ее ногам Мунафу – страшную, оскаленную, с ножом в занесенной над головой руке.
Щенок, растерзавший шавку, растерянно оглядывался: он не мог уже вернуться назад. Слон бесполезно вставал на дыбы: до Мунафы было рукой подать, но для этого надо было перейти через пятно света. А Сумайя уже поднялась с ковра, готовая к смерти.
- Наш мир красив, воин, когда-нибудь ты это поймешь…
На свету сверкнуло лезвие, и Сумайя медленно, как будто вдруг устала, осела на ковер. Над ней по-прежнему сумасшедше скалилась Мунафа с ножом, только нож уже не сверкал, а темнел красным.
– Смерть принцессе! – загудело белое войско. Ревели слоны, ржали кони, изо всех сил надсаживались шавки. И всю эту разноголосицу перекрывали вопли Мунафы:
- Что ты мне сделаешь, черный?! Я стою на белом! Даже ваши шавки могли бы мне отомстить! Но только не ты!
Воин не слушал ее. Слишком много смертей повидал он на своем веку, чтобы рыдать над чьим-то телом, пусть даже и той, что была всех прекрасней. Ветер требовал ответных действий, и воин смотрел вперед, туда, где был враг – трусливый Акрах, который до сих пор не вышел из тьмы. Король глупо топтался на месте, видимо, не очень понимая, куда делась его защитница-жена и почему вокруг так шумно. И воин вытащил из ножен свой меч. В этот раз он не позволит убить врага слону. Он сам будет кромсать Акраха, слушая вопли боли и страдания. А затем раскидает куски плоти как можно дальше друг от друга, чтобы его жена не смогла похоронить короля с почестями. Вот только ветер… Пусть будет ветер!
И ветер пришел. Но не к нему.
На глазах воина он швырнул треклятого щенка на очередную шавку, которую тот разорвал за секунды. А когда воин отвел взгляд от кровавого месива, на его пути уже стоял еще один слон.
Когда-то черные знали его. Предателя, изменника. Сына ночи, проклявшего свой цвет. Много лет назад он перекрасился в белый, но так и не сумел победить свою природу. Доступ к свету ему был запрещен по-прежнему, а в темноте раз за разом его ждали встречи с бывшими соратниками. И сейчас, по воле ветра, он защищал чужого короля.
- Ахаха, черная тварь! – бесновалась за спиной Мунафа, размахивая вуалью, сорванной с принцессы. – Ветер забыл про тебя! Мой муж не станет твоей добычей! Убери свой меч, а не то я обезножу твою зверюгу и перережу тебе горло!
Акрах за спиной своего воина тоже смеялся. Он потрясал в воздухе маленькими кулачками, стараясь не задеть слона, и ревел неожиданно мощным басом: 
– Сегодня ветер хочет смерти черных! Сегодня ветер с нами!
Ветер подождал, пока они замолчат, а затем вновь подхватил вихрем щенка принцессы и бросил его на белую черепаху. Ни панцирь, ни пулемет не помогли: из-за трусливых шавок вокруг черепаха не могла передвигаться. Какое-то время она еще мотала головой, чтобы сбросить щенка, терзавшего ее шею. А затем завалилась на кровавый уже песок и издохла.
И в тот же миг в стане белых закричал, но уже не от радости, а от страха, Акрах, которому некуда было спрятаться. Закричала в бессилии Мунафа, стоявшая слишком далеко, чтобы защитить мужа. На месте щенка, над останками черепахи, поднималась принцесса Сумайя – прекрасная, как беззвездная ночь, и грозная, как горный поток. И в руках ее, тонких, но сильных, были лук и стрелы.

__________________
Один из игроков убрал с клетки А1 черную пешку вместе со «съеденной» ладьей и поставил вместо нее черного ферзя.
– Шах и мат.
– Да ладно! – второй взялся было за белого короля, но тут же вернул его на место. – Мат с превращением! В жизни не видел…
– А то. Поиграй с мое - еще не такое увидишь.
– Да блин, я все думал, что твой слон сыграет, – проигравший недовольно опрокинул щелбаном черную фигурку. Поверженный слон покатился к краю, столкнулся с белой пешкой и замер. – Думал, ты его обменяешь.
Победитель почесал подбородок и вернул слона на место.
– Скажи, все как в жизни? Кто-то пять ходов – и ферзь, а кто-то всю игру на месте топчется: ветра ждет, попутного.
– Ну так нечего по одним только черным клеткам ходить… - проигравший аккуратно расставил на доске свои и чужие фигуры. – Давай без этой философии, а? Я продул и хочу реванша. Еще партию?

Отредактировано Татушка (06.03.2025 10:19:40)