Глава 1
...потому что ноги их бегут ко злу и спешат на пролитие крови. Ис 59, 7. Рим 3, 15
(Ветхий завет.Книга притчей Соломоновых)
Этот осенний теплый день начался как обычно, и Майк Андерсен был уверен, что такой погожий денек ничем особым не будет отличаться от других таких же. Как всегда, он развозил почту на своем мотороллере фирмы Ямаха, и был очень горд этим, так как сумел отложить нужную сумму и купить его без чьей либо помощи- новенький и серебристый, на котором Майк чувствовал себя настоящим ковбоем или байкером. В свои сорок с небольшим, он немного отставал в развитии. Этому способствовала родовая травма, но его любили, и никогда даже виду не показывали, что он как то отличается от остальных. Лет с двадцати, Майк работал на почте. Вначале просто помогал наклеивать марки на конверты и выполнять кое- какие мелкие поручения, а потом его повысили до почтальона, и с тех пор он добросовестно выполнял эту немудреную работенку. Так же как всегда, он развозил почту по домам небольшого района в городке Невервил, на северо западе штата Монтана.
День действительно прошел как и ожидал Майк, и ему оставалось только завести небольшую посылку Дону Муру, живущему на самой окраине, прямо рядом с огромным кукурузным полем, предпочитавшего затворнический образ жизни, так как выстроил вокруг своего огромного дома, высокий кирпичный забор, да еще натянул по верху колючую проволоку, будто Невервил кишмя кишел убийцами и ворами. Майк, как всегда, остановил мотороллер возле металлической калитки с электрическим звонком и нажал на кнопку. Прождав с минуту, он позвонил снова, и опять без ответа. Майк собрался было уйти, и вернуть на почту посылку, как это делал обычно, в подобных случаях, но вдруг обратил внимание на ручку калитки. Она была вся в темных красных разводах, к которым прилипло что то, напоминающее коричневую шерсть. У Дона была огромная, коричневая собака какой то редкой породы, которую он держал почему то в доме и выпускал погулять изредка во дворе, а иногда брал с собой на охоту. Майк пару раз сталкивался с ней нос к носу когда привозил почту и подходил к калитке.
- Что то случилось с собакой, - подумал Майк, и обратил внимание, что сама калитка была чуточку приоткрыта. Майк не был человеком трусливым, может быть из за того, что не понимал всех опасностей окружающего его мира. Он выключил двигатель мотороллера, и открыл калитку. Двор Дона Мура, на первый взгляд, ничем особенным не отличался от виденных раньше Майком дворов и участков тех его клиентов, которые позволяли ему подойти прямо к дверям дома, а иногда и приглашали его зайти. От калитки к дверям фасада, вела вымощенная светлым камнем дорожка, на которой кое где виднелись странные бардовые пятна. Майк подошел к двери и постучал.
- Эй кто ни будь есть в доме?- Крикнул он, - Мистер Дон вам посылка, - ответа не последовало, но, где то в глубине дома Майк услышал, как ему показалось, какой то шорох и возню. Он попытался приоткрыть дверь, и она поддалась, нарушая тишину легким, скрипучим стоном, буд-то ее владелец не смазывал петли минимум полгода. На Майка, пахнуло затхлостью и сыростью старого, неухоженного дома, какой- то омерзительной вонью, и запахом чего то горелого. Майк удивился кромешной темноте, царившей в доме. Все окна были по видимому, наглухо заколочены досками, так как ни один лучик света не пробивался сквозь эту непроглядную темноту. Майк вошел в дом и позвал еще раз - ответа не последовало, но Майк опять услышал возню и уловил какое то движение перед собой, но это было не видимое движение, а колыхание ветра, даже что то неуловимое, на уровне подсознания или инстинкта. И тут, он вдруг почувствовал настоящую вонь, нет не ту вонь затхлости и смрада долго закрытого помещения, и даже, не ту вонь, которую он учуял, приоткрыв дверь. Эта вонь была не от человека или животного, известного Майку, она врывалась в нос, пронизывала глотку, и скребла по легким, вызывая спазмы в желудке, и желание вывернутся наизнанку. Майк наконец- то почувствовал страх, несмотря на его поврежденный мозг, он все же вдруг понял, что боится, и не просто боится, а как буд-то съеживается до размеров моллюска, как сильный озноб рвет его тело на части, как мочевой пузырь расслабляется и дает течь. Майк почувствовал, как теплая жидкость потекла у него по ноге и начала капать на пол. Он хотел развернуться и выбежать вон из дома, вон из этого поганого места, от этой вони и смрада, но ноги словно одеревенели, приросли к полу и дали корни, не давая Майку шанса на даже обычный шаг. Он понял, что не один. Что кто-то, или что- то следит за ним, слишком опасное, и полное ненависти и дикой злобы. Майк услышал позади себя скрип закрывающейся двери, и слабая полоска света, как слабая надежда на спасение, постепенно уменьшалась и уменьшалась, пока не раздался щелчок запираемой двери. Майк, стоял как вкопанный, парализованный собственным страхом, вслушиваясь в бешенный ритм своего сердца. Вдруг он услышал, или даже скорее ощутил на своем затылке чье- то тяжелое, хриплое дыхание, как что- то вязкое и мокрое потекло между лопатками за воротник, ощутил, как что- то легко прикоснулось к его макушке, а затем к уху и плечу. Что- то обнюхивало его, изучая его запах, словно растягивая удовольствие от предвкушения жестокой расправы. Майк почувствовал, как что- то острое, вонзилось ему в живот, и поползло вверх не встречая сопротивления. Потом еще и еще, поддерживая его, и не давая упасть в кучу собственных вывалившихся на пол кишок. Последнее, что услышал Майк- это хриплый, протяжный, стонущий вой, разрывающий перепонки своей ужасающей мощью.
-Дело дрянь, - процедил сквозь зубы и смятую кубинскую сигару, шериф округа Невервил Эдди Харрисон, присев на корточки возле лужи крови, и валявшихся в ней кишок. - Черт возьми, но не возьму в толк, куда делись тела Майка и Дона, да и кому взбрело в голову убивать этих совершенно безвредных людишек? - Он уже успел получить первичные результаты экспертов коронеров. Без всякого сомнения было установлено, что кровь в салоне дома, принадлежавшего Дону Муру, это кровь Майка Андерсона, а кровь, взятая экспертами в кухне, подвале и коридоре на первом этаже -кровь самого хозяина дома. Но, что еще больше поразило опытного, но еще не старого шерифа, и его напарника Барни, так это очень уж странный дом, который по долгу службы им пришлось обойти, и обшарить каждый уголок чуть ли не под микроскопом.
Невервил был тихим, уютным городком на три тысячи жителей, расположенным вдали от суетливых, вечно спешащих куда то городов из стекла и бетона. Он принимал у себя иногда туристов, путешествующих дикарем, автостопами, или просто пешими, но всегда с потертыми рюкзаками за спинами, или огромными сумками через плечо. Они- то и составляли основную часть криминала в городке, пытаясь сбыть местным подросткам спичечные коробки марихуаны, или еще какой ни будь дряни. Иногда в городке - где ни-будь рядом с пивным баром или ликермартом, происходила потасовка между изрядно наглючившимися местными заводилами, и какими ни -будь забредшими сюда туристами. И тогда Эдди приезжал на своем Ескейпе, включая на полную мощь полицейскую сирену, все подфарники и прожектора, плотно расположенные рядком, на крыше его любимого Фордяшки, как он сам с любовью отзывался о своем внедорожнике. Как правило, молодежь разбегалась и Эдди, лишь изредка вылавливал особо опасных нарушителей закона и оформлял их на парочку суток за решетку, в полицейском участке посреди города. В общем преступности, как таковой и не было, не говоря уже об убийствах или каких либо других актах насилия. Эдди уже давненько не слыхал автоматных выстрелов, не находил истерзанных трупов или тонны наркотиков. После трагической смерти жены и дочери в автокатастрофе, из-за неправильно установленного дорожного знака, он изменил свою жизнь, и убрался подальше от шумных и вечно озабоченных улиц Лос-Анжелеса, без сожаления променяв работу следователя по особо важным делам, на работу шерифа округа Невервил. Ему хватало уже, как он сам понимал, нескольких лет службы в спецподразделении морской пехоты в Ираке и Афганистане, спецопераций в Ливане и Судане и, конечно же пары тройки лет пресловутой службы в полиции Лос-Анжелеса. Ему просто надоело, Эдди был сломлен гибелью своей семьи, как ему казалось, бесполезностью своей работы в полиции и армии, он стал ненавидеть этот сизифов труд, волочась каждый день, как на каторгу, зная заранее, что пойманные им накануне преступники, будут выпущены на улицы и опять все повторится как в плохом сне или видеофильме. Эдди Харрисон знал себе цену. Ему было около сорока пяти, невысокого роста, плотный и широкоплечий мужчина, без грамма лишнего жира и жилистыми, тренированными мускулами. Первая, едва проступившая седина, слегка припорошила его бакенбарды, но это ничуть не портило его мужественный облик, а наоборот придавало его внешности, даже какой то необычный шарм. Он строго следил за собой и не позволял себе расслабиться не на минуту, словно готовясь к чему то, что потребует от него его навыков и умений, накопленных за годы упорных тренировок в армии и полиции. На самом то деле он осознавал, что его изнурительные каждодневные тренировки, это своего рода сублимация, как реакция, защищающая его от окружающего мира и реальности после гибели его семьи.
-Но, - думал он, - Раз это идет мне на пользу и помогает от депрессий и душевных переживаний, то пусть все идет, как идет.
Только лишь иногда, он позволял себе выкурить любимую кубинскую сигару, или посидеть часок вне службы, потягивая мелкими глотками виски с содовой.
А в доме действительно было много странного. То есть сам -то дом был обыкновенной постройкой в викторианском стиле- очень старый и большой, с огромным двухакровым участком вокруг, довольно неухоженным и заросшим травой и сорняками. Ступени, ведущие на веранду перед входной дверью, были накрашены и скрипели при каждом шаге. Дом вообще мог показаться заброшенным, если бы не прочный забор и колючая проволока на нем, и оба в совершенно идеальном состоянии. Создавалось впечатление, что хозяин дома беспокоился больше о своей безопасности, чем об уюте и удобстве жилища. Кроме того, все окна в доме, кроме пожалуй одной комнаты наверху, видимо спальни Дона Мура, были тщательно заколочены досками и кусками фанеры, причем кое- где в два, а то и в три слоя, так, что даже в ясную, солнечную погоду, свет вряд ли мог порадовать хозяина этого странного дома. Но если Эдди и его помощник Барни были вначале удивлены внешним и внутренним убранством этого дома, какого же было их удивление, когда они исследовали подвал, площадью не меньшей двух первых этажей вместе взятых. Во-первых отвратительная вонь чего то непонятного и тошнотворного, словно зависла в этом помещении не желая выветриваться. Этот непонятный запах перемешивался с запахом горелого мяса, и запахом, уже начавших разлагаться кишок и свернувшейся крови, частично тянувшийся сюда с первого этажа. Весь подвал был уставлен ящиками с консервами, морозильными камерами с начавшим портится мясом, мешками с овощами и фруктами уже полусгнившими от времени и от влаги. Какие то слесарные инструменты валялись тут и там, старый ржавый автоген, но по видимому еще в рабочем состоянии, куски колючей проволоки и толстые металлические прутья разной длинны. Но не это поразило больше всего видавшего виды шерифа, он не раз видел дома и похуже, особенно когда речь шла о наркотиках или сумасшедших убийствах. Эти места всегда были как сточная канава, как отстойник грязи, привлекающий к себе разную нечисть. Там всегда смердело гнилью и плесенью, вперемешку с сладковатым и приторным запахом крови и дешевого парфюма. Хотя за много лет работы в Невервилле Эдди и не встречал подобных дрянных мест, его это удивило меньше всего. Он, вместе с молодым Барни Леманом, стоя в самом отдаленном углу подвала, остекленевшими глазами, тяжело дыша от непонимания и ощущения сюрреализма ситуации, уставились на необычную конструкцию, занимавшую около 20 квадратных метров подвала. Это был огромный вольер с толстыми прутьями, сваренными между собой и выкрашенными краской предотвращающей окисление металла. Такие прутья, толщиной в 15 мм. не ставят даже в зоопарках с самыми злобными и мощными хищниками. Кроме того, посреди вольера лежала огромная бетонная плита, в середине которой, находилось толстое кольцо, словно снятое с якоря какого ни будь авианосца. Такое же кольцо было укреплено в верхней части вольера. Оба кольца были соединены, по видимому, настоящей якорной цепью, с того же авианосца. И внизу и наверху шло еще по два трехметровых звена, той же толщены, к концам которых, были намертво приварены раскрывающиеся кольца с просверленными в них дырами для болтов. Все это сооружение походило более на кандалы гигантских размеров, разве что для циклопа -подростка из древнегреческой мифологии. Вокруг этого вольера и внутри его, все было исписано какими то странными знаками и символами, больше похожими на рисунки древних племен или пещерных жителей. Так же вокруг вольера был нарисован круг, яркой красной краской, по видимому той же краской была изображена пятиконечная звезда на весь пол подвала, уставленная полу сгоревшими или сломанными свечами. Все это было непонятным и странным, учитывая исчезновение двух человек и следы крови, количество которой могло свидетельствовать лишь о том, что этих двоих уже нет в живых. Эдди стоял в глубокой задумчивости, уставившись на эту клетку с гигантскими кандалами, и с замысловатыми рисунками вокруг, смрадом и предчувствием чего то жуткого и плохого нависшего над его маленьким и уютным мирком по имени Невервилл. Он стоял, обуреваемый чувствами ранее незнакомыми ему, такими как страх и неясность. Полицейский боялся упустить что то важное во всем этом калейдоскопе непонятных головоломок и задач. Эдди инстинктивно чувствовал, что упустил, не заметил, или недооценил на уровне подсознания какую-то, может быть немаловажную деталь. Да, именно деталь - ускользнувшуя, словно сбежавшуя из сознательных образов создаваемых работой мысли опытного профессионала. И вдруг он понял что упустил, на что сразу не обратил внимание, видимо отвлеченный беспорядочной свалкой улик , окружающей его мерзостью и количеством информации. Он обошел вольер с другой стороны и оцепенел. Только сейчас он обратил внимание на кольца, показавшиеся ему кандалами для какого-то мифического исполина. Только сейчас он обратил внимание, что они неестественно выгнуты, а сломанные болты валяются на голом бетоне посреди клетки. И самым странным было то, что прутья клетки в одном месте были разогнуты и кое где даже сорвали мощную сварку. Что бы сотворить такое, необходим был бы как минимум домкрат для большегрузного транспорта или для тракторов. Эдди понял, что пришел конец его спокойной и размеренной жизни местечкового шерифа, раздающего штрафы за парковку. Он осознал, что ему предстоит может быть, самая трудная битва в своей жизни. Шериф, на каком-то подсознательном уровне догадался, что возможно что- то страшное вырвалось на свободу, что- то безумное и мерзкое, дикое и озлобленное и по видимому оно не остановится ни перед чем, убивая и терзая, не зная страха и не зная жалости. Шериф округа Невервил, вынул из кармана куртки сигару, посмотрел на нее отсутствующим взглядом, покрутил в руке, потом бросил ее на пол и раздавил ковбойским каблуком.
Эдди стоял, задумчиво глядя, на раздавленную им сигару, когда его окликнул Барни:
-Эдд, идика сюда, я кажется нашел еще кое-чего интересное.
Шериф, с трудом оторвал взгляд от тлеющей сигары, и подошел к напарнику, стоявшему возле вольера.
-Да, чего там еще у тебя? Только не говори, что нашел парочку трупов, с остатками скальпов на затылке - цинично спросил он, явно будучи не в лучшем расположении духа.
-Погляди ка на эту вещицу, есть какие либо соображения?- Спросил Барни друга, не обращая внимание на его язвительный тон.
Шериф взглянул на то, что держал Барни. Это был длинный, полутораметровый металлический прут, с приваренной на одном конце пятиконечной звездой, внутри круга, диаметром около двадцати пяти сантиметров.
Когда Эдди рассмотрел поближе этот символ сатаны, он аж присвистнул, обратив внимание на кусочки обгоревшей шерсти и мяса приставшие к почерневшему металлу.
-Вот дерьмо! - сказал он, сплюнув на этот кусок железа, словно тот был еще раскален, -Такими вот штуковинами коров метят, правда не такими звездами.
Интересно, есть ли возможность провести экспертизу жаренного, протухшего мяса? - снова попытался сострить он, - Хотя это видимо было бы уже излишним, судя по количеству улик, уже отобранных экспертами.
-Если в Каллиспеле эти лабораторные крысы чуть-чуть пошевелят задницами, то можно предположить, что к концу следующей недели многое разъяснится, и мы сможем составить хоть немного приблизительную картину, и я надеюсь, узнаем наконец, кого здесь содержал Дон Мур.
-Да, вот еще что, -задумчиво добавил Эдди, -До результатов экспертизы, мы будем считать, что Дон содержал незаконно, взрослого самца медведя гризли, ну... в общем, который вроде как сбрендил и утащил в лес двух людей. Прессе сообщим кстати, тоже самое - мне не нужен переполох и паника среди населения. Завтра Барни, не забудь составить отчет и брось мне его на стол, с утра пораньше. А сейчас, пока еще есть пару часов, давай пообщаемся с ближайшим соседом Дона, может он что и слышал, хотя до него километра три по дороге. Так, еще: На всякий случай, в багажнике лежит М-16 укороченный вариант, возьми его и вставь магазин. Пусть на заднем сидении валяется пока.
Двое полицейских вышли из злосчастного дома и направились к внедорожнику.
Сумерки последних, теплых деньков осени, уже заполнили большую часть небосвода и лишь вдали на западе, за кукурузным полем, поблескивала кроваво красная полоска заката, гигантским клинком распарывая вечернее небо Монтаны. Внезапно, где- то вдали, словно желая нарушить спокойствие и совершенство этого прекрасного вечера, со стороны леса, неоднократно отразившись от обступивших Невервил гор, раздался протяжный вой, заполняя собой все вокруг. Это был вой или крик, не похожий ни на что, с чем приходилось сталкиваться двум напарникам. Этот вой был низким, грудным звуком, по своей силе могущим соперничать, разве что с сиреной тепловоза. В этом потустороннем вое, чувствовалась боль и одновременно чудовищная злость. Какие-то нечеловеческие, непонятные и чуждые всему, чувства и ужас, которые он вселял, не обошли также Эдди и его напарника.
Вой прекратился так же внезапно как и начался, и казалось оглушающая, нестерпимая тишина, продолжает разрывать барабанные перепонки.
С минуту, двое здоровых и тренированных мужчин прошедших огонь и воду, стояли застыв в той же позе, в которой застал их этот вой, только оба они, будто бы сговорившись, положили руки на кожаные кобуры револьверов, марки Магнум 357.
Приятели взглянули друг на друга, и не говоря ни слова сели в полицейский Форд, и поехали в ближайшую ферму.
Дорога была узкая, точнее даже не дорога, а тропа, проходившая между кукурузными полями и непроходимым кустарником, плавно переходящим в лес. Эдди ненавидел такие дороги, кусты царапали стекла джипа и оставляли следы на дверях, крыше и капоте, довольно высокого внедорожника. Они продвигались очень медленно, идя с дальним светом и с включенными прожекторами, когда неожиданно, за очередным изгибом пыльной тропы, в свете фар, увидели огромную, черную массу, лежащую посреди дороги и преграждавшую им путь. Полицейские притормозили, вышли из джипа, и держа револьверы на готове, медленно начали приближаться, к непонятной преграде.
Они вначале не смогли ничего разглядеть - слишком много теней ложились тут и там, дрожа на ветру и словно черно-белым калейдоскопом, ежесекундно меняя свои замысловатые рисунки.
Вскоре напарники приблизились к этой темной преграде. Это был, огромных размеров самец гризли и Эдди вдруг на секунду, с надеждой подумал:
-А что если я был прав? Если это все же был медведь - людоед, только необычных размеров и очень злобный, а теперь его пристрелил какой то охотник, но потеряв следы раненного зверя, остался ни с чем, а косолапый доковылял до тропы и помер, привлекая к своей туше тучи мух и койотов?
-Но подойдя ближе, он сразу понял, что ошибся и страшная догадка прокралась ему в голову, ужалив холодным ужасом и вогнав в оцепенение. Они оба стояли и смотрели, на абсолютно невозможное, с точки зрения нормального человека, зрелище. Перед ними лежал огромный медведь. Его глаза выпучились, словно увидели что то жуткое, один глаз был наполовину прикрыт, с застывшими в уголках кровоподтеками, в которых копошилась мошкара. Пасть животного была неестественно широко раскрыта и сияла белизной гигантских и устрашающих своей остротой, клыков. Язык вывалился наружу так, что частично лежал на земле, а мухи и муравьи уже начали исследовать содержимое пасти хозяина леса. Но что больше всего поразило полицейских, так сама голова медведя. Она была, как то странно вывернута, и складки толстой шкуры на шее, скручивались вокруг горла гиганта, шерстяным шарфом. Оба копа переглянулись.
-Ты думаешь о том же, о чем и я? -Спросил Эдди у Барни.
-Ну, если ты о том, что у самого опасного животного этих лесов, сломана шея, да еще и вывернута на 180 градусов, то наши мысли схожи.
-Они обошли медведя с другой стороны и их ожидал еще один сюрприз. Задняя лапища зверя отсутствовала, но она не была съедена или отрезана охотничьим ножом, нет, она была просто оторвана. Обломки костей и куски шкуры, вместе с ошметками мышц и сухожилий, свисали до самой земли и по ним ловко и торопливо уже взбирались черные, прожорливые муравьи.
При помощи лебедки, установленной в передней части форда, друзья отволокли тушу с дороги и вскоре джип, зашуршал покрышками по дорожке со щебневым покрытием.
Взору полицейских открылся вид на огромный особняк прошлого столетия, построенный в колониальном стиле, но обновленного и кое где выложенного вполне современной керамикой, что ничуть впрочем не скрадывало ощущение романтизма и основательности давно уже минувших дней.
Продолжение следует
Отредактировано Юджин (26.04.2014 10:30:28)
