Идея вроде хорошая, быстро написала рыбу, а когда начала прописывать текст вдруг поняла, что что-то не то. Дала полежать перечитала, поправила, еще отложила - все равно не то. Что не понимаю.

Лесбиянка

Куда ты пропала из Калифорнии, - недовольно вопрошал, даже не представившись, чей-то слишком знакомый голос.
-Вадька! Это ты что ли? - Нинка вспомнила своего сначала школьного, а потом университетского приятеля, веселого и не теряющего оптимизма, даже в критически-сложных ситуациях, Вадика, с рыжими вечно непричесанными и вьющимися крупными кольцами, волосами, немного сутулого и худощавого, как и положено быть всем математикам, и радостная, почти такая же детская, как эти воспоминания, улыбка, расплылась по ее лицу.
-Я, конечно, ты где пропащая, мы тебя потеряли - продолжал Вадик немного шутливым, немного ворчливым и слегка недовольным тоном – вроде была в Калифорнии, а потом раз и исчезла, никто тебя не видел не слышал.
-Я в России.
-Ничего себе! И давно ты вернулась?
-Я только год отработала и уехала, дорого там Вадик, сначала в Бостон свалила, там подешевле, потом начались проблемы и я уехала в Россию. Какое-то время хотела вернуться, но не сложилось, пришлось остаться здесь.
-Я  вот тоже, из Калифорнии уехал, в Балтиморе живу.
-Программируешь или наукой занимаешься?
-Нафиг-нафиг эту науку, у меня свой бизнес, своя фирма, я компьютерами торгую. А ты где работаешь?
-В банке в Москве. Начальником над кучей оборудования и пятью дебилами эникещиками. Когда что-нибудь из перечисленного вверенного мне имущества плохо работает, или прогуливает или ломается, отвечать приходится мне. Ну хоть платят неплохо и на том спасибо.
-Ты совсем в Москву перебралась?
-Нет, ребенок в Питере, приходится ездить туда сюда.
-А муж где?
-Разошлись, ну мне надоело его кормить, и я ушла.
Вадик оценил иронию и хмыкнул в ответ.
-А твои как?
-Нормально, сын учится, жена дома сидит. Она пыталась работать, но очень устает, тяжело и дом и работа и ребенок, ей же никто не помогает.
-Да тяжело, когда никто не помогает - Нинка, на мгновенье, подумала о себе, и ей себя стало жалко, но зная о пагубности подобной жалости, она прогнала прочь эту мысль. Словно поняв о чем она думала, Вадик неожиданно спросил:

-А тебе муж, что совсем не помогает?
-Нет, конечно, я же его бросила. Забрала самое ценное, что было в семье, сына, лишила его всего, прежде всего, конечно, возможности собой манипулировать. Поэтому он работать не может. Он страдает.
-Понятно. Слушай, ты бы хоть в какой-нибудь соц сети зарегистрировалась, зайди на одноклассники, здесь все наши, ребята про тебя спрашивают, а я не знаю, что сказать.
-Хорошо. Спасибо, что меня нашел Вадька.
-Всегда пожалуйста, не пропадай больше.

Она зашла на сайт «одноклассники» и попала на приглашение:
Зайдите или зарегистрируйтесь, зазывал ее сайт
Она создала учетную запись и ей тут же предложили внести свои данные, загрузить свое фото, указать школу и вуз.
Вскоре объявились и друзья, совершенно неожиданно, казалось бы, навсегда утраченные знакомые, вдруг появлялись и  писали ей сообщения. Сначала это было забавно. «Привет как дела, как ты», каждый писал немного о себе и на этом, общение заканчивалось. Впрочем это было не удивительно. Если с этими людьми тебе, раньше не о чем было говорить, о чем ты можешь говорить с ними сейчас?
Среди объявившихся друзей появилась и Ирка. Они никогда не были закадычными подругами, но страдающая хорошей памятью, Нина помнила ее хорошо. Правда в воспоминаниях, как правило, связанных с другими людьми или событиями, Ирка вспомнилась просто фоном, как страшненькая приземистая девушка без переднего зуба, с постоянной сигаретой в зубах и дурацкой улыбкой на лице. Все что Нина знала о ней, это то, что Ирку отчислили с первого курса, и она работала на каком-то заводе, кажется оператором на вычислительном центре, а жила в общежитии при этом же заводе.  Нина познакомилась с ней, когда  ездила в качестве инструктора с группой новичков в Крым. Ирка среди новичков, но сама по скалам не лазала, да и вообще спортом не занималась. Она ездила со своими бывшими однокурсниками за компанию. После поездки в Крым, Нина еще несколько раз ее видела. Один раз на каком-то празднике, толи это был день рождения, толи Новый год, точно Нинка не могла вспомнить. И пару тройку раз, они встречались на скалах на майские праздники. Как-то раз, Нинка припоминала случай, когда Ирка со своими подругами  заезжали к ней  домой, за снаряжением. Правда был один случай, связанный с Иркой, который Нинка запомнила очень хорошо. Ира как-то позвонила ей на работу и стала интересоваться, где можно сделать аборт. Нинка тогда сильно растерялась. «Аборт? Зачем?» Она помнила свое удивление, растерянность и как он стала уговаривать Ирку оставить ребенка. Нинке казалось, что страшненькая, мужеподобная Ирка замуж все равно не выйдет, ну а так будет хоть ребенок. Тем более, что ни карьерных, ни спортивных, да и никаких других планов у Ирки все равно не было. Но Ирка просто рассмеялась в трубку и сказала, что даже если она еще раз забеременеет, то тоже пойдет на аборт.

Теперь Ирка писала ей сообщения каждый день, настойчиво предлагая встретиться, а точнее напрашиваясь в гости. Гости к Нинке практически не приходили, она уже полгода как жила и работала в Москве и домой приезжала раз в две недели на выходные. Но Ирка была настойчива, утверждая, что у нее есть очень важное дело, и ей очень нужно с ней Нинкой поговорить. Она одолевала Нинку, сообщениями, спрашивала, когда Нинка будет в Питере. Никаких причин отказывать или избегать Ирку, у Нины не было, и поэтому она решила, ну раз человек так рвется, может действительно, что-то нужно.
«Приезжай, я буду 8 марта. Днем я занята, вечером можем встретится» написала она в ответ. «А ты живешь там же?» - поинтересовалась Ира
«Там же это где?», осторожно спросила Нина.
«На Грибоедова», написала Ира.
На Грибоедова Нина не жила уже больше двадцати лет. «Нет, у меня квартира на Нарвской» - ответила Нина и дала ей адрес и домашний телефон.
Чтобы вырваться к сыну на несколько дней, Нинка работала две недели без выходных по 12 часов. Она уже не была юна, и такие нагрузки давались ей тяжело. Но выбора не было. Сын учился, и переезжать в Москву не хотел.
В марте, дорога из Москвы в Питер, достаточно простая. Дачники еще не ездят, а снега на дороге уже нет. Восемь с небольшим часов езды, и вот знакомый поворот налево к дому. Только что это? На асфальте красовалась свеженарисованная разметка в виде двойной сплошной полосы. Она притормозила, подумала, что же делать, но все-таки повернула налево, решив, что в третьем часу ночи, гаишников все равно здесь нет. В окнах горел свет. «Неужели сын еще не спит?» подумала Нина и побежала домой.
Утром они с сыном поздно встали. Есть дома было нечего, в холодильнике была настоящая зима, поэтому они поехали позавтракать в кафе. После вкусного и по-настоящему праздничного завтрака, усталость ушла, и они прогулялись по магазинам, накупили дисков с фильмами и компьютерными игрушками, потом заехали в супермаркет и закупили на две недели продуктов. Вернувшись домой, они прибрались в квартире, сделали себе праздничный ужин, и уже собирались смотреть кино, когда позвонила Ирка. «Я на Нарвской и иду к тебе» - услышала Нина в телефонной трубке. Поняв, что отвертеться от гостьи ей не удастся, Нина сказала сыну, что к ней должна заехать старая знакомая, поэтому кино посмотрим попозже. И они разошлись по своим комнатам, сын запустил компьютерную игру, а Нинка накрыла на стол остатки от праздничного ужина.
Ирка была одета в спортивный костюм, ботинки, больше похожие на туристические, и какую-то нелепую куртку. Она сильно растолстела с тех пор, как Нинка видела ее в последний раз и в этом странном наряде выглядела просто шарообразной.
С собой Ирка принесла бутылку бренди «Солнечный Берег». Ну и гадость поморщилась про себя Нинка, вспомнив, что это любимое пойло ее бывшего супруга, но вслух сказала, что у нее есть что выпить. На работе интеграторы подарили ей, бутылку французского вина, интеграторы были не бедные, и вино должно быть не плохое.
Ирка, в остальном изменилась мало, зуб так и не вставила и курила по-прежнему беспрерывно. Нинка, не переносившая запах табака, открыла балкон.
Она пригласила Ирку к столу, предлагая поужинать, и выпить вина.
Ирка посмотрела на Нинку в упор и сказала – а ты похудела.
-Да? Нинка удивилась, потому что за весом никогда не следила.
-Садись, поешь, предложила она.
-Это мужа квартира? - спросила Ирка.
-Нет, это моя, купила. Нравится? Нинку просто распирало от желания похвастать своей квартирой, в которую она вложила массу сил, времени, денег и желания иметь свой собственный дом. Но Иру квартира не впечатлила, она бегло пробежалась глазами по комнате, остановила взгляд на столе и поставила на него бутылку.
-А нашу общагу переделали в дом квартирного типа и приватизировали, у меня теперь есть своя  комната – с гордостью заявила она, и развалилась в кресле, придвинув его поближе к столу.
-А рюмок у тебя нет? – поинтересовалась Ирка, и принялась скручивать голову, принесенной бутылке. Нинка принесла Ире рюмку.
-Я выпью, ты будешь? - Нинка отрицательно покачала головой.
-Ну, а как вообще жизнь, - продолжала Ирка уверенным жестом залив в себя первую рюмку и  не закусывая.
- Нормально, ответила Нинка. Ирка никогда не была ей близким человеком, и ей не хотелось ни о чем рассказывать.
Ирка стала рассказывать про своих подружек Свету и Наташку, которых Нина знала по поездке в Крым. Судьба малознакомых ей людей Нинку не интересовала, она отломила ветку винограда и забралась с ногами на диван. Разговор обещал быть скучным, а вечер испорченным. К тому же, Нинку сильно клонило в сон: работа без выходных, тяжелая дорога на машине из Москвы в Питер, уборка и готовка в качестве отдыха, никак не настраивали ее на светскую беседу.
Ирка налила себе еще.
-Ты совсем не будешь? - спросила она, показывая на бутылку с бренди.
-Нет спасибо, я не пью. – Она чуть было не добавила, «я за рулем», но воизбежания лишних расспросов вовремя прикусила язык.
-Когда у меня была машина, Опель «Кадет», я тоже не пила, - словно прочитала ее мысли Ира, - но мне ее разбили. И далее последовала одна из автомобильных страшилок, которыми раньше пугали раньше новичков, про подставу на дороге, вымогательство денег и продажных гадов-гаишников.
Нинка поджала к себе колени и положила на них голову. Она посмотрела скучающим взглядом на Иру и оторвала очередную ягодку от виноградной ветки. Закусив следующую рюмку куском селедки из селедки под шубой, Ирка продолжила:
-Кстати я выполнила первый разряд по альпинизму, - сказала она – знаешь?
«Странно» подумала Нинка «она и лазать никогда не умела, да и не пыталась, и даже значка Альпинист СССР никогда у нее не было. Врет, наверное», но вслух она ничего не сказала и положила ягоду в рот. Ира положила в тарелку пару ложек салата, и, прожевав, спросила:
-Сын, какой у тебя большой – сколько ему? Пятнадцать? После чего положила себе еще  ложечку селедки под шубой.
Нинка молча кивнула головой, дожевывая виноград.
-А я не могла иметь детей, - продолжала Ира свое повествование, налегая на салат, - зимой в горах,  я сильно простудилась и серьезно заболела – рассказывала она.
История, повествуемая Ирой, показалась Нинке подозрительно знакомой, ну просто точь-в-точь той самой, которая произошла с ней самой, много лет назад. «Забавно», - подумала Нинка. Она прислушивалась к рассказу и узнавала события далеких лет, которые произошли с ней зимой в горах. В рассказе, правда, отсутствовали мелкие детали, из-за которых слегка терялась логика повествования, скорее всего Ира про них просто не знала. Внутренний голос упорно подзуживал Нинку задать провокационный вопрос, потому что она уже поняла, что Ира просто присвоила себе, те события, которые произошли с ней самой. Но расспрашивать или возражать у нее не было ни сил, ни желания.
-Я была замужем, восемь лет, продолжала повествование Ира, - мы с Сашей очень хотели ребенка, но я так и не забеременела. – Закончила свою трагическую историю Ира, запив ее очередной рюмкой.
Нинка промолчала. Ворошить былое ей не хотелось. Она попыталась угадать, от кого узнала Ирка про ее зимние похождения и не сама ли она ей про это проболталась. Не тогда ли, Нинка сама, пытаясь отговорить от аборта, рассказала ей всю эту историю. Пока она размышляла на эту тему, Ира налила себе еще.
-А где ты работаешь – продолжала расспросы Ирка
-В конторе одной, - Нинка насторожилась. Ей совсем не хотелось  распространяться о своей работе, она очень хорошо знала, что в народе бытует мнение, что в банках работают только блатные, и люди совершенно не понимая ни сложности, ни специфики работы в банковской сфере, просят их устроить на работу в банк.
-А меня выжили с рынка программного обеспечения. Я написала свою бухгалтерскую программу на Клипере, но С1 бухгалтерия выжила нас  с рынка. – сообщила Ира. И снова последовала трагическая история, о том, как Ирку преследовали гады-сотрудники 1С, отбирая ее клиентуру. История была настольно глупая и нереальная, что Нинка пропустила ее мимо ушей. У нее были свои воспоминания о Клипере и бухгалтерских программах, коих написала она великое множество. Она  писала на многих языках, в том числе и на Клипере, но многочисленные проблемы, вызванные ошибками компилятора именно Клипера, вызывали у нее до сих пор резко негативные воспоминания. Ей вспомнился скандал в бухгалтерии, когда какой-то уборщице, работающей несколько часов по совместительству, ее программа насчитала огромную зарплату, а когда стали разбираться, выяснилось, что Клипер не обработал ошибку деления на ноль, и выдал вполне себе реалистичный результат.
-А сейчас я на Невском, картинами торгую – продолжала Ирка.
-Своими? - поинтересовалась Нинка без тени иронии, - она попыталась припомнить, но ни склонности, ни даже интереса Ирки к живописи не сохранилось в  ее памяти.
-Нет, художники привозят, я продаю. Я хорошо зарабатываю, - с гордостью сообщила Ира, - только обед очень дорого обходится, 250 рублей.
Сумма, озвученная Иркой за обед, показалась Нине действительно завышенной. У них в столовой обед обходился ей не дороже 150 рублей, и она выказала свое удивление. На что получила вполне исчерпывающий Иркин ответ:
-Конечно, все так дорого. Только  50 грамм коньяка 150 рублей стоят, - сказала с досадой Ирка. Это же Невский.
Ах да коньяк. Это все объясняло. Нинку снова потянуло в сон. Она уже ругала себя за то, что позвала Иру в гости, и придумывала, как бы ее поскорее выпроводить.
-Знаешь. Что я хотела тебя спросить – сказала вдруг Ирка, посмотрев на Нину недовольным и пронизывающим взглядом - почему ты не пришла на похороны Кешки?
-Что? – Нина слегка напряглась, потому что ей показалось, что она задремала, и что-то упустила.
-Почему ты на Кешкины похороны не пришла? – Ира смотрена на нее высокомерно со злобным презрением.
-Ира, ты чего? – Нина слегка опешила, - я эти похороны организовывала. О чем ты?
-Не ври, ты даже не пришла – Ирка смотрела на нее в упор тупым пьяным взглядом.
Нина задумалась, и какое-то время помолчала. Для начала, она не понимала, какое отношение Ирка имеет к Кешке. Кеша занимался вместе с Димой и Ниной в одной альпинисткой секции. Они в один год начали заниматься, вместе тренировались, и тогда в то лето «Варзобе» они тоже были вместе, только они с Димой уехали раньше, всего на несколько дней раньше. Ни Нина, ни Дима не могли остаться еще на смену, им нужно было на работу, а Кешка, который тогда еще был студентом, остался. Уж больно он очень хотел выполнить первый разряд. Нинка помнила все до мелочей, как ей утром позвонил Максим и сказал, что Кеша погиб и что она не верила, потому что всего несколько дней назад она его видела, а Макс все повторял и повторял и только тогда, когда Макс сказал, что утром ездил в аэропорт забирать его гроб, до нее наконец дошло. Нинка помнила, что Дима был в это время в совхозе в городе Тихвин, и никто толком не знал в каком совхозе и где этот совхоз. И они с девушкой Макса, Маринкой поехали на поезде в Тихвин по одному билету, потому что второй купить не удалось. Они приехали в шесть утра и спрашивали у одиноких прохожих, где здесь работают питерские инженеры. Она отчетливо, словно это было вчера, помнила, как они шли ночью, по какой-то проселочной дороге, совершенно одни, мимо полей и лесов, шутили и смеялись, толи от страха, толи от недопонимания случившегося. Рассказывали друг другу какие-то истории из жизни, пели песни, словно ничего и не произошло, и они не везут страшную весть своему другу, а просто им захотелось погулять ночью на природе под легким моросящим дождем. Она помнила, как, наконец, они нашли этот совхоз, было около семи утра и еще все спали и какой-то мужик, открыв дверь на их стук, пошел будить Диму. Она на всю жизнь запомнила,  как она, ожидая Диму, придумывала слова и интонации, с которыми она преподнесет ему эту страшную новость, но все равно слова прозвучали пошло и театрально. На самом деле можно было ничего не говорить. То, что она здесь в субботу в семь утра, говорило уже само за себя. Дима тогда ничего не сказал, он быстро собрался, и они пошли на автовокзал. Всю обратную дорогу они молчали. Нина хорошо помнила, как они приехали к Кешиным родителям и как те обрадовались, увидев Диму. Она помнила Кешину сестру Машу, которой только исполнилось 18 и она, рыдая, Нинке в плечо, рассказала, что пришла счастливая со своего первого свидания, когда ей позвонил Максим и сказал, что Кеша разбился. И как она боялась сказать об этом родителям. Что не могла сама уснуть до утра, плакала и думала о том, что хорошо, что ее мама и папа хотя бы еще одну ночь могут спокойно поспать. Нина помнила, как они с Мариной и Машей готовили, а Дима с Максимом ездили и договаривались на Северное кладбище, заказывали автобус, закупали продукты. Она помнила, что ни у кого из них не было никакого опыта, и они даже не догадались, что нужно купить нормальный гроб и договориться в морге, чтобы Кешку переодели. Поэтому Кешу так и закапали в фанерном, оббитом цинком, ящике, в котором его и привезли из «Варзоба». Она вспоминала Кешиных родителей, сгорбившихся и состарившихся от горя, которые ничего не могли делать и только сидели и плакали. Она помнила ребят из секции, которые в одночасье все повзрослели и погрустнели. Только Ирку среди них Нина не помнила. Какое отношение Ира имела к Кеше? Они, скорее всего, не были знакомы. Да и вообще, с чего бы Ира сама была на этих похоронах? Нина задумалась и напрягла память. Да была, Нина вспомнила, что когда она сидела и рыдала, спрятавшись подальше от всех, на детской площадке, она видела Ирку, курящую на улице рядом с Кешкиным домом. Значит была. Почему она тогда не помнит меня?
Тем временем Ирка залила в себя еще несколько рюмок, бутылка отчаянно пустела. Нинка не слушала ее, она молчала, периодически проваливаясь в воспоминания тех далеких лет. С Иркой все было понятно. Жизнь перевалила за сорок. Детей нет, работы нет, что остается – пить и жаловаться на горькую судьбу.
Выпив очередную рюмку, Ирка развалилась в кресле и перешла на более тяжелые интонации:
-Я лесбиянка! – заявила она, с гордостью откинувшись на спинку кресла и смотря на Нинку высокомерным взглядом. Она, очевидно, ждала какой-то реакции, но реакции не последовало. Сделав паузу, Ирка продолжала с той же нескрываемой гордостью:
-Я сказала это Наташе и Свете, - Наташа, меня поняла и не осуждает, она помнит наши с тобой отношения, а вот Света, знаешь, она, по-моему, стала меня бояться.
«Во вляпалась», - подумала Нина про себя, «еще этого мне не хватало». Но Ира уже выпрямилась и гордым самодовольным тоном продолжала:
-Ты, между прочим, сломала мне жизнь.
«И тебе тоже?», язвительно подумала Нина про себя, «господи помилуй! да у меня уже целая коллекция поломанных жизней, пора работу менять, нужно подавать объявление в газету» –«Больно и дорого сломаю вам жизнь» или лучше так «ведьма со стажем быстро, дорого и качественно поломает вашу жизнь». Интересно тебе-то как я ее сломала? – подумала она, и приготовилась с этого момента, слушать более внимательно. Она увидела, что бутылка почти опустела и  подумала, что Ирка  перебрала и ее просто понесло.
-Ты ешь Ира, - сказала она спокойно, подвигая поближе, жареную курицу.
Но Ирка не соблазнилась едой и презрительным тоном продолжала:
-Ты знаешь,  я всю жизнь любила только тебя – Ирка посмотрела на Нину в упор и выждала несколько секунд.
-С тех пор, как я увидела тебя впервые, когда ты заглянула к нам в палатку, я навсегда полюбила тебя за твою улыбку. Ирка сделала очередную паузу и рыгнула. –Нет, у меня конечно был муж, но я ему рассказала про свою ориентацию и мы расстались, он меня понял. Ира сделала многозначительную паузу, посмотрела с улыбкой на Нину и добавила - а сейчас у меня другая женщина, но ты была первой и единственной моей любовью.
Ирка пристально смотрела Нине в лицо.
-Помнишь, как я встречала тебя после работы, и мы гуляли с тобой по городу, - спросила она.
Нинка задумалась и отрицательно покачала головой. Она ничего подобного не помнила.
-А как я купила билеты, и мы ходили в театр на «Собачье сердце»? Мне эти билеты с таким трудом достались, а ты опоздала на первый акт?
Нинка снова покачала головой, она вообще не помнила, чтобы ходила в какой-то театр.
-Неужели ты все забыла?
Ира замолчала и смотрела на Нину с нескрываемым раздражением. Нинка отчаянно копалась в уголках своей памяти, пытаясь заполучить хотя бы туманные воспоминания, но там ничего похожего не отыскивалось.
-Ну а помнишь когда мы стояли рядом с твоим домом на канале Грибоедова, к тебе полез обниматься какой-то пьяный мужик, а ты толкнула его, изо всех сил, и он упал в канаву, прямо на трубы. Он захрипел и, наверное, умер, потому что лежал и не шевелился, а ты просто отвернулась и пошла проч.
«Это что старость, склероз и маразм? Что со мной?», недоумевала Нинка. Как она не мучила свою уставшую голову, но ни мужика, ни Ирку, ни даже канаву с трубами, вырытую на канале Грибоедова, вспомнить она не могла.
Бутылка опустела. Ирка еще что-то говорила, но Нина ее уже не слушала. Ощущение надвигающейся старости, склероза и провалов в памяти ее не покидало.
-Я пойду, сказала Ирка
-Хочешь, я провожу тебя до метро, - предложила, с явной неохотой, Нина, Ирка была сильно пьяна, и Нинке было неловко отпускать ее одну.
-Нет, - ответила Ирка категорически, я сама дойду. Она бросила на Нину полный презрения, прощальный взгляд и слегка шатаясь, вышла за дверь.
Несколько минут Нинка стояла неподвижно, все еще напряженно пыталась вспомнить хотя бы что-то, из перечисленного Ирой, но как она не пыталась, никаких даже проблесков воспоминаний не проявилось.
Ни одной прогулки с Ирой после работы, не отыскалось ни в каких закутках памяти. Вспоминалось лишь сидение на работе допоздна, программы, которые она тогда писала, в памяти всплыла история о том,  как однажды она так заработалась, что осталась на работе до утра, и охранники нажаловались на нее начальству. Это называлось нарушение режима работы и ее долго и сильно ругали. И после этого случая, начальник охраны  лично ходил проверять, ушла ли Нина с работы или нет. Она помнила, как была в те времена влюблена в своего коллегу Лешу, но Леша был женат и она молча страдала и боялась даже смотреть в его сторону. И что вышла замуж за другого, чтобы не дай бог никто не догадался о ее чувствах. Нина улыбнулась, потому что вспомнила, как они с Лешей, потом уже много лет спустя, встретились  на Петроградской. И в кафе за чашечкой кофе Леша признался ей, что был тоже в нее влюблен, и пытался хоть как то произвести на нее впечатление, но в ответ встречал лишь холодный равнодушный взгляд. В памяти всплыло, как они долго с грустью смеялись друг над другом, понимая, что ни то время, ни тех чувств им уже не вернуть.
Но Ирка? Нинка снова почувствовала себя старой маразматичкой. Но мозг отказывался ей помогать. Ни прогулок после работы, ни походов в театры, ни мужика на трубах, вспомнить она не могла.
-Мам, а что это за тетенька к тебе приходила? – я раньше ее никогда не видел, поинтересовался сын.
-Старая знакомая. Ответила Нина.
-Ты не пустишь меня ненадолго за комп, - спросила она сына.
-Только игру не закрывай, ответил он и сел с ногами на диван. Он взял со стола блюдо с виноградом, и включил диск с фильмом.
Нинка снова зашла на сайт одноклассники и посмотрела Иркину страницу. Нет, конечно, в памяти ничего не проявлялось. Она вернулась на свою страницу и задумалась. Она вспомнила Вадика, школу, университетские годы.
-Нет уж нафиг, - сказала она себе, и нажала «удалить страницу».