День ягуара

Эльдар помнил этот день особенно четко. День, похожий на сцену из какой-то странной театральной постановки, в которой участвовали всего три актера: мать, отчим и он сам, двенадцатилетний мальчик в очках с круглыми линзами.
Ах да, еще же был ягуар...
Жизнь Эльдара в те годы состояла из правил. Сотен правил, которые придумал отчим, и которые следовало соблюдать неукоснительно. Правил типа: волосы должны быть всегда аккуратно расчесаны, громко смеяться в доме запрещено, ставить свою обувь рядом с ботинками отчима нельзя, чай – исключительно без сахара, называть отчима Василий Петрович и никак иначе. И боже упаси, если Эльдар или мать забывали закрыть входную дверь на цепочку... За нарушение правил следовало наказание – от подзатыльников и ругательств, до крепких тумаков.
Отчим работал клоуном в московском цирке. Эльдар никогда не был на его выступлениях – одно из правил запрещало ходить в цирк, - и не представлял, как этот мрачный, будто ночной погост, человек, может работать клоуном. Причем рыжим, тем, кто, выходя на арену, хохочет и вопит: «А вот и я! А вот и я! Хи-хи-хи. Ха-ха-ха!» А его глаза? Неужели зрители не замечали, что у рыжего веселого клоуна злые глаза? Их ведь не спрячешь под слоем грима.
В тот день отчим вернулся с работы после полудня. У него была веская причина прийти домой так рано – юбилей, сорокалетие. Несмотря на это, он выглядел как всегда мрачным. Даже более мрачным, чем обычно. Василий Петрович непрерывно морщил широкий лоб и что-то бормотал себе под нос.
Разулся, поставив свои коричневые ботинки отдельно от остальной обуви, и прошел в гостиную. Сумку, с немногочисленными подарками от коллег по работе, кинул на диван. Зыркнул на стоящего в дверном проходе Эльдара, прошелся взглядом по его прическе – «Прическе Гитлера», как называл ее Эльдар. Прилизанные волосы с пробором вправо. А потом отчим потопал на кухню, где мать готовила праздничный ужин на трех человек.
У рыжего клоуна не было ни одного приятеля, кто мог бы прийти к нему на юбилей. А родственники Ольги, матери Эльдара, слишком его ненавидели, чтобы даже позвонить и поздравить. Однажды Эльдар слышал, как мать разговаривала по телефону со своей сестрой. Он сразу понял, что речь идет об отчиме: «Ты ошибаешься, - говорила мать, но голос ее был такой, будто она оправдывалась, не уверенная в своей правоте. – Ты его не знаешь так, как я. Да, он немного странный. Нет-нет, Вася не бьет меня, и Эльдарчика не обижает. А то, что бывает не в настроении, так это со всяким случается».
Позже, когда Эльдар вспоминал мать, она представлялась ему в сером цвете. Эдакая невзрачная мышка, которая боялась лишний раз пискнуть. Он не помнил, чтобы она носила украшения и яркие платья. И не мог вспомнить ее смех.
Праздничный ужин проходил в унылой атмосфере. Даже когда мать с натянутой улыбкой произнесла тост в честь именинника, отчим мрачно жевал и исподлобья смотрел на экран черно-белого телевизора.  Ему будто бы не было дела до своего юбилея. Время от времени наливал себе водку из литровой бутылки и с выражением дикого отвращения на лице, залпом выпивал. Когда захмелел, начал ворчать, что все его коллеги по работе жалкие убожества.
Эльдар съел за ужином мало. У него не было аппетита, и на то была веская причина: запах селедки, которая лежала в овальном блюде.  Отчим селедку обожал, а вот Эльдар… он даже не понимал, как ее можно есть. Если бы его заставили выбрать между тухлым мясом и селедкой, он выбрал бы первое. Это была какая-то глубинная неприязнь, пожалуй, более схожая с аллергией, чем с обычным отвращением. А отчим не просто ее ел, он ее пожирал, чавкал, размазывал по тарелке осклизлые рыбные волокна с торчащими в разные стороны иглами костей. Но хуже всего – запах. Эльдара от него подташнивало. И ведь не уйдешь, пока, так называемый праздничный ужин, не закончится. Отчим не позволит.
Настала очередь десерта.
Мать принесла с кухни торт. Она хорошо готовила, но мучные изделия не были ее коньком, поэтому торт купила в кулинарии за углом. Отчим сразу же принялся ворчать, что, мол, тратить деньги на сладости глупо. Он зарабатывает не для того, чтобы покупать всякое дерьмо.
К торту клоун не притронулся. А Эльдар через силу все же съел кусочек, но только для того, чтобы поддержать мать.
- Ешь еще, - строго сказал отчим. Его глаза осоловели, лицо раскраснелось после водки.
Больше всего сейчас Эльдару хотелось уйти в свою комнату, но вместо этого он положил на тарелку еще кусок торта и принялся есть. Мать при этом сидела молча, опустив глаза. А отчим переводил взгляд с экрана телевизора на тарелку Эльдара и обратно. В воздухе висело напряжение. По телевизору шла передача про джунгли Амазонки. Какой-то загорелый мужик в пробковом шлеме рассказывал о диких племенах, не чурающихся людоедства.
Эльдар с усилием проглотил последний кусок и тут же услышал:
- Еще ешь.
Мать подняла глаза.
- Хватит.
Отчим посмотрел на нее так, словно она была тараканом, ни с того ни с сего, заговорившим на человеческом языке.
- Что-о? -  протянул он, и залпом выпил рюмку водки. – Хватит, говоришь? Ну, уж нет. Я сказал, чтобы он ел еще.
- Я больше не могу, - тихо проговорил Эльдар.
Отчим подался вперед, нависнув над своей тарелкой с растерзанной селедкой. Прошипел:
- Нет, можешь!
Он медленно моргнул и скривил губы в странном подобии улыбки. А потом взял кусок торта и положил на тарелку Эльдара, но на этом не успокоился: вымазанными в креме пальцами подцепил с блюда селедку и небрежно бросил ее рядом с куском торта.
- Вот это тоже съешь. И помни, пацан, у нас тут Общество Чистых Тарелок. Это значит, что ты должен схавать все до последней крошки, облизать каждую косточку, - его гнусная улыбка стала шире. – А знаешь, почему ты должен это сделать? Из уважения, пацан. Из уважения к долбанному пекарю, который сварганил этот торт, из уважения к рыбакам, поймавшим эту рыбку. Понимаешь, о чем я? Вас в школе учат уважать чужой труд? Нет? А нас вот учили.
Эльдар сквозь запотевшие линзы очков с ужасом смотрел на селедку. Понимал, что не сможет даже прикоснуться к этой гадости. С трудом поборол рвотный позыв.
Отчим откинулся на спинку стула и вытер пальцы о краешек скатерти. Его глаза блестели, выражение лица сделалось притворно печальным.
- Ты должен это схавать. Поверь, мне не доставит никакого удовольствия запихивать силой все это дерьмо тебе в глотку. Я ведь не монстр какой-нибудь, - он хихикнул. – Это же вкусно. Знаешь, сколько сейчас детей в Африке голодают? Не знаешь? Они бедолаги пухнут с голодухи, точно тебе говорю. Вот прямо сейчас, сидят себе и пухнут. Бедные маленькие черножопые детишки. Для них кусочек торта – предел мечтаний, вот так вот…
- Хватит над ним издеваться, - мать встала из-за стола.
Щека отчима дернулась. Он процедил:
- А ну-ка, сядь!
Она стояла. Эльдар весь сжался, опустив голову.
- Я… сказал… тебе… сесть! – отчим, словно выплюнул эти слова. – Ты меня плохо слышишь?
Мать не села. Эльдар ни разу не слышал, чтобы она спорила или даже возражала Клоуну, но сейчас в ней что-то замкнуло:
- Прекрати над ним издеваться, - в ее голосе не было вызова, она даже добавила: - Пожалуйста.
Но этого хватило, чтобы еще больше разозлить отчима. Его и без того красное лицо стало пунцовым.
- Решили испортить мне юбилей?! – быстро налил, выпил и несколько секунд с удивлением смотрел на рюмку в своей руке, будто не понимая, куда так быстро исчезло ее содержимое. А потом поджал губы, метнул на жену полный ненависти взгляд и с истеричным криком бросил в нее рюмку.
Эльдар подпрыгнул на стуле, а мать скривилась – рюмка угодила ей в щеку.
Отчим тяжело задышал, раздувая ноздри. Мать стояла в пол оборота, прижав ладонь к щеке. Эльдару очень захотелось подбежать к ней и обнять, но его будто приковало к стулу. Мысленно он проклинал Клоуна и отчаянно желал, чтобы тот исчез, стерся с лица Земли.
Отчим медленно, с каким-то напряжением поднялся из-за стола, взял бутылку, блюдо с селедкой и пошел на кухню. Мать отняла руку от щеки и посмотрела на Эльдара. Странно, но он увидел в ее глазах не боль, как ожидал, а торжество – неуверенное, но все же торжество. Она подошла, обняла и поцеловала его в лоб.
А по телевизору мужской голос вещал про экзотические цветы, которые растут только в одном районе Южной Америки.
Мать ушла в спальню. Эльдар с отвращением отодвинул тарелку и, в каком-то полу оцепенении, повернулся к телевизору. Взгляд, как магнитом, приковало к экрану. В динамике затрещало, и звук пропал. Такое и раньше случалось, отчим говорил, что отходит контакт. В двух случаях из трех исправить поломку помогали крепкие хлопки ладонью по боковой панели. А если нет, нужно просто выключить телевизор и подождать. Почему-то это всегда помогало.
Но Эльдар сейчас не собирался исправлять поломку, так как все его внимание приковала зеленая точка в центре экрана. Даже мысли об отчиме, матери и селедке отошли на второй план. Откуда взялась зеленая точка? Телевизор-то черно-белый! На экране черно-белые джунгли, серые растения, темные цветы…
Снял очки и с недоверием посмотрел на линзы. Для верности протер их манжетой рубашки и снова водрузил на нос. Точка не только не исчезла, но стала даже больше. Она теперь была размером с копейку. И она пульсировала.
А потом Эльдар услышал шепот.  Неразборчивые слова, которые – удивительное дело – звучали в голове. Чужой голос в его голове! Челюсть Эльдара поползла вниз, успокоившееся, было, после ухода отчима сердце снова зачастило. Захотелось позвать мать, но голос резко сказал «Нет!» и тело будто одеревенело.
Точка на экране начала расползаться, окрашивая растения в зеленый цвет. Джунгли оживали – листья, лианы, цветы, все стало объемным. Эльдар даже почувствовал сладковатый запах, а кожей ощутил влагу.
«Не бой-ся!» - сказал голос, словно ветер прошелестел сухими листьями.
Но Эльдар боялся. Он видел, как шевелятся джунгли. Они были живыми. Не заснятыми на пленку, а именно живыми. Казалось, протяни руку и можно сорвать цветок или потрогать лиану.
- Не бойс-ся, - повторил голос.
Листва раздвинулась, показалась морда большой черной кошки. В приоткрытой пасти виднелись белые клыки. Желтые глаза, казалось, светились изнутри, их немигающий взгляд завораживал. Черная шкура лоснилась и немного отливала синевой. Кошка грациозно приближалась, мягко переставляя мощные лапы. А Эльдар вспомнил, что этот зверь зовется ягуар, видел такого два года назад в зоопарке.
Голос прошелестел:
- Я твой друг… не бойс-ся меня… не бойс-ся…
Эльдар смотрел в желтые глаза ягуара. Они манили. В них была глубина, а в глубине тайна. Эльдар почему-то подумал о древних временах, когда на земле еще не было динозавров.
- Не бойс-ся…
Глаза ягуара становились все больше и больше. В их глубинах тонули джунгли. Два янтарных озера. Эльдару очень хотелось увидеть их дно. Что там в глубине? Внезапно его разум устремился вслед за джунглями. Все быстрее и быстрее. А вокруг мелькали желтые искры, оставляя после себя светящийся след. Еще быстрее, обгоняя вихрь из листьев лиан и цветов…
Эльдар встрепенулся, словно очнулся от тревожного сна. Комната плыла перед глазами. Зажмурился, а когда разомкнул веки, все встало на свои места. По телевизору шла передача в черно-белом цвете, сладковатый запах исчез.
Но Эльдар чувствовал: ягуар остался. А потом услышал в голове голос зверя – голос похожий на шелест листвы. Ягуар говорил, что все теперь изменится, станет лучше и Эльдар ему верил. Страх растворился без следа, его поглотило будоражащее разум предвкушение перемен. А еще не терпелось получить ответы на десятки вопросов, но ягуар сказал, что для этого еще будет время. Сейчас же нужно кое-что сделать, если, конечно, у Эльдара хватит смелости.
Снотворные таблетки, которые частенько принимал отчим, лежали в картонной коробке на полке. Одно из правил гласило: к коробке прикасаться нельзя. А потому Эльдар почувствовал себя вором, когда открыл коробку и вынул упаковку снотворных таблеток. По совету ягуара взял еще и какие-то красные пилюли. С удовлетворением, но и с некоторой долей страха Эльдар подумал, что до ягуара на такой поступок вряд ли решился бы.
Зашел в свою комнату и выдавил все двадцать таблеток на письменный стол. Ягуар сказал, что колебаться нельзя. Если прямо сейчас не сделать задуманное, то, возможно, шанса больше не представится.
Эльдар вспомнил, как Клоун швырнул в мать рюмку. В следующий раз, выйдя из себя, этот урод запустит в нее и чем-нибудь потяжелее. Отчим злопамятен, он и сегодняшнее поведение матери не простит. Так что нужно решаться, тем более первый шаг уже сделан, таблетки вынуты из коробки. Эльдар понял: если сейчас остановится, то будет жалеть об этом каждую секунду своей жизни. Перед внутренним взором возникли источающие злобу глаза Клоуна.
И Эльдар отбросил сомнения.
Металлической линейкой он без труда растолок на столе таблетки. С красными пилюлями было сложнее, пришлось очищать их от похожей на тонкую пластмассу оболочки. Получившийся порошок аккуратно смахнул на тетрадный лист и тут же ощутил, как по спине пробежала холодная волна. Он вдруг четко осознал, что этот порошок – смерть!
Второй шаг сделан.
«Ты молодец», - сказал ягуар.
Эльдар вытер вспотевшие ладони о занавеску, свернул тетрадный листок с порошком в конвертик и вышел из комнаты. Сердце бухало в груди так, что казалось, вот-вот разорвет грудную клетку. Да уж, чтобы сделать третий шаг требовалось изрядное мужество. Он уселся за стол. Теперь нужно было дождаться, когда отчим выйдет из кухни в туалет. Эльдар знал: когда Клоун бухает, то частенько бегает отлить.
Из кухни доносилось ворчание:
-… Я могу заставить… заставить смеяться кого угодно… да, мать вашу, кого угодно… это вам, н***р, не тортом в рожу! – удар кулаком по столу. – Это… это ис… искусство! А они меня ненавидят… потому что… потому что завидуют, с-суки… я им не какой-то там Бим-Бом из подворотни… я – талант!
Эльдару вдруг пришло в голову, что идея со снотворным не была подсказана ягуаром. Зверь всего лишь намекнул, и после этого намека план как-то сам собой сложился в сознании. А может эта идея давно пряталась в голове, дожидаясь своего часа? посмотрел на дверь спальни: как там мать? Наверняка после проклятого ужина плакала. Плакала, как обычно, тихо, то и дело нервно вытирая глаза пальцами, словно злясь, что слезы текут и текут. Эльдар это видел не раз. И больше не хотел видеть никогда.
Прошло минут десять, пока ворчание отчима не прекратилось. Эльдар услышал, как он отодвинул стул и зашаркал тапками по полу. Щелкнул выключатель. Клоун вошел в туалет.
Время пришло. Эльдар сделал глубокий вдох и резкий выдох, вскочил со стула, подбежал к дверному проему. Выглянул.
«Ну же, не останавливайся!» - прорычал ягуар.
Буквально физически чувствуя ускользающие секунды, Эльдар прошмыгнул мимо туалета на кухню. Развернул тетрадный лист и высыпал порошок в бутылку, в которой осталось еще примерно четверть водки. Из туалета донеслось невнятное бормотание и у Эльдара внутри все сжалось. Дрожащей рукой взял бутылку, зажал ладонью горлышко и хорошенько встряхнул. А потом поставил бутылку на прежнее место, схватил со стола тетрадный лист и, ощущая нарастающую панику, бросился прочь из кухни. Как раз вовремя – отчим вышел из туалета в тот момент, когда Эльдар юркнул в гостиную.
«Я горжусь тобой!» - ликовал ягуар.

Эльдар вернулся на кухню примерно через час. Клоун сидел на стуле, но голова его покоилась на блюде с остатками селедки. Он не дышал. Бутылка была пуста. План сработал. Первое, что испытал Эльдар при виде мертвеца – ужас. Взгляд приковали побелевшие губы Клоуна. В сознании возникла жуткая картина: губы отчима медленно размыкаются, шевелятся, как черви. «Хотел от меня избавиться, пацан? Ты нарушил правила! Ты, мать твою, нарушил все долбанные правила!..»
Эльдар тряхнул головой и сказал себе, что Клоун мертв! Он больше никогда не произнесет ни слова! Ни единого словечка! Больше не будет правил и унижений! На секунду Эльдар испытал ликованье и, криво улыбнувшись, взъерошил волосы. И никакой прически под Гитлера!
Милицию и скорую мать вызвала в пять утра, когда обнаружила труп. Эльдар, сидя на диване в гостиной, слышал, как переговариваются в кухне милиционеры: «Траванулся мужик. Водка сто пудов паленая, чуешь какой запах? В нашем районе это уже пятый, кто за последние два дня, траванулся». А позже Эльдар подслушал разговор матери с соседкой и узнал официальную версию смерти: отчим спьяну принял пилюли, которые несовместимы с алкоголем. В итоге – инсульт.
На похоронах мать не проронила ни слезинки. Когда она вместе с другими немногочисленными «скорбящими» пошла к выходу с кладбища, Эльдар ненадолго задержался. Он вынул из пластикового пакета рыжий клоунский парик, расческу,  очки и бросил все это на могилу. Что касается очков, то они больше не были нужны, за последние два дня зрение неожиданно улучшилось – ягуар обещал перемены, и слово свое сдержал.
Презрительно посмотрел на дешевый венок «От коллег по работе» и помочился. У него теперь были свои правила, например ссать на могилы клоунов.
И ягуар эти правила одобрял.

Отредактировано Трэш-кин (26.07.2015 12:37:34)