-,Молодой человек, Вы как, нормально?
Официантка наклонилась и заглянула мне в лицо.
Я, прерванный в своих мыслях, поднял на нее глаза и растерянно улыбнулся.
- Да, все хорошо, немного задумался просто.
Та отошла, бросив на меня еще один внимательный взгляд.
Я потер слипающиеся глаза. Вот уже три дня я вообще не сплю. Когда ты настолько устал и хочешь спать, мир теряет привычные краски. Все кажется немного нереальным.
Я опустил взгляд на столик. Там лежала обычная тетрадь.
Что ж, пришло время претворять в жизнь задуманное. И начну я с того, что запишу все произошедшее со мной. Это как признание самому себе.
Предстоит долгий вечер.

***

Очень холодно. Ледяной воздух обжигает мои легкие, падающий снег забивается под одежду. Я иду по опушке леса, с трудом пробираясь сквозь глубокие сугробы.
Впереди меня идет высокий мужчина, на его плече покачивается винтовка.
- Это он, я уверен, Слав, - его голос плохо слышен из-за шума ветра.
Под ногами явственно видны звериные следы. Кое-где я замечаю крошечные проталины розового цвета. Наверное, от крови.
Идти становится все тяжелее.
- Может, ему и достаточно будет моего попадания, но добить все же вернее. Вдруг вернется. Он не сможет далеко убежать.
- Разве волки подходят так близко к человеческим жилищам? - крикнул я.
- Нет, сам такое впервые вижу. Если бы я не оказался поблизости и не выстрелил, он бы напал на вас с сестрой, это точно.
- У Вас большой опыт охоты, Николай Иваныч?
- Да уж раненого волка вычислю. Кажется, вот и он.
Мужчина остановился, вглядываясь вперед. Я не мог разглядеть ничего из-за его спины.
- Лежит, может, уже и околел, - Николай Иваныч скинул винтовку с плеча и двинулся вперед. Я старался не отставать.
На снегу лежал большой угольно-черный волк. Снег под ним немного подтаял, из раскрытой пасти сочилась тонкая струйка крови.
Мы подошли ближе, Николай Иваныч ткнул стволом винтовки в голову лежащего волка.
Тот остался неподвижен.
Выстрел.
Я перевел дух. Не самое приятное зрелище. Несмотря на то, что всего час назад этот зверь чуть не напал на меня с Катей, когда мы гуляли почти в центре деревни, сейчас он у меня ничего, кроме жалости, не вызывал. Честно говоря, я не уверен, был ли он настроен агрессивно, но, как бы то ни было, выяснить мы с сестрой этого не успели. Старый охотник, наш сосед, подстрелил волка. Тот, несмотря на рану, сумел скрыться в лесу. И вот теперь он лежит на снегу, зажмурившийся, съежившийся в неестественной позе.
Словно подчеркивая наше подавленное настроение, буран утих, и снежинки неторопливо падали на окоченевшего волка.
Вдруг позади я услышал скрип снега и тяжелое дыхание, а через мгновение сильный удар в спину свалил меня с ног.
По щеке полоснуло обжигающей болью. В сантиметре от своего лица я увидел осклабленную волчью пасть, тянущуюся к моему горлу.
Меня захлестнула волна первобытного ужаса. Все мое поле зрения заняли глаза этого зверя. В них я увидел свое собственное отражение в водовороте бешенства и отчаяния. Я как будто провалился в них, весь остальной мир, казалось, остановился. Я закричал во всю мощь своих легких от этого дикого бешенства, огнем полыхавшего в зрачках волка. Но из моего горла не вырвалось ни звука. Лишь где-то в мозгу этот крик разорвал мое сознание.
Я не слышал выстрела. Но я видел как эти глаза остекленели на мгновение, а затем как будто погасли.
Тело волка придавило меня к земле так, что я не мог пошевелиться.
- Живой? - как будто издалека донесся голос Николая Иваныча. Он с трудом стащил мертвого зверя с меня и помог подняться.
Я дотронулся до щеки. Рука заскользила от крови.
- Бывает и такое. Эти волки - родственники, точно тебе говорю. Хорошо, что их больше не оказалось. Но как он подобрался так близко?
Я еще не пришел в себя после произошедшего.
- Почему родственники?
- Он же не просто так на нас напал. Да и полосы у них на лбу, - старый охотник кивнул на первого волка. - Белые.
Действительно, между ушей у обоих волков была довольно широкая белая полоса. Я сначала принял ее за снег.
- Сильно цапнул? - нахмурившись, Николай Иваныч оглядел меня в поисках других ран.
- Ну, пойдем. Нечего здесь задерживаться.
Обратная дорога оказалась еще тяжелее. Я жутко устал, казалось, ноги все глубже утопали в сугробах, а поднимать их становилось все труднее. Когда мы подходили к деревне, уже темнело.
До наших ушей донесся волчий вой. Длинный, тоскливый, полный боли. Николай Иваныч на секунду остановился, прислушался. Потом, не проронив ни слова, мы двинулись дальше.

***

Этот день я запомнил очень хорошо. Я часто оказываюсь в том лесу во снах, вновь слышу тот вой, словно тисками сжимающий мое сердце .
- Мы закрываемся через пятнадцать минут, - уже знакомая официантка тронула меня за плечо.
Я разгадал направление ее взгляда. Шрам. Тонкая, но отчетливая линия от виска до подбородка. Люди часто оборачиваются на меня, разглядывают мою щеку. Я к этому привык, как и к тому, что иногда шрам начинает болеть. И в эти моменты я точно знаю - мне грозит опасность. Шрам не раз предупреждал меня о ней.
Я расплатился, не спеша вышел из кафе. Улица уже почти полностью погрузилась в вечерний сумрак. Резкие порывы ветра взметали опавшие листья.
Домой я идти не собирался. Дома пусто и холодно, все напоминает о Кате.
Совсем недалеко я увидел лавочку, над которой, словно стараясь прикрыть от лишних глаз, нависли два дерева с густыми кронами.
За деревьями располагался небольшой парк, в котором играли дети, а чуть дальше возвышались три девятиэтажки.
Я сел на лавочку и открыл тетрадь.

***

Катя и бабушка пришли в ужас, услышав мой рассказ и увидев мою щеку. Крови было много, но сама рана оказалась тонким глубоким порезом.
Катя заклеила мою щеку пластырем, мы поужинали и только тогда я понял, как сильно устал.
Но когда я лег спать, то никак не мог заснуть. В деревне ночью наступает тишина, кажущаяся оглушительной после города, к шуму которого я привык. Лишь изредка раздается уханье одинокой совы, добавляющее безмолвной ночи странный, таинственный оттенок.
Не знаю, сколько я пролежал, прежде чем у меня появилось чувство, что за мной кто-то наблюдает. Некоторое время я старался не обращать на него внимания в попытках заснуть, но вскоре это стало невозможно. Я открыл глаза и осмотрел комнату, погруженную во мрак.
Разглядеть что-либо в такой темноте мне не удалось. Я скорее почувствовал, чем увидел, что в углу комнаты находится кто-то или что-то. В тот момент, когда я это осознал, воздух вокруг меня как будто стал вязким. Стук сердца оглушительно отдавался в ушах. Я замер, вглядываясь в то место, где появились два красных огонька, очень похожих на глаза.
В моей голове молнией сверкнула мысль о том, что нужно лишь включить свет, и иллюзия развеется. Воздух был настолько вязким, что моя рука, казалось, тянется к выключателю целую вечность.
И вот когда я уже почти нажал на него, что-то тяжелое и горячее навалилось на меня, в шею вцепились острые, как бритва, зубы. В комнате не раздавалось ни единого звука, кроме моего бешеного, прерывистого сердцебиения. Мои губы скривились в бесмолвном крике, ужасные зубы бесшумно рвали кожу у меня на шее.
Я обеими руками схватился за то место, где должна была быть голова невидимого в темноте существа. Пальцы ухватили короткую шерсть.
И тогда я начал наносить удары кулаками, которые не производили ни звука, но явственно настигали что-то твердое, которое после каждого удара становилось все мягче. Зубы на шее сомкнулись, с неприятным треском вырывая кусок плоти. Я не чувствовал ни капли боли, вообще ничего, также, как и не слышал.
Мое сознание как будто накрыла алая пелена. Я ничего не видел, не слышал, ощущая лишь, как мои кулаки настигают цель, а потом и как мои зубы впиваются во что-то податливое, мягкое. Меня захлестнула безумная ярость, я рвал плоть ногтями, которые как будто выросли и стали острыми. Это ощущение бешеной злобы переросло в нечеловеческое наслаждение, триумф победы, желание вгрызаться в плоть жертвы, сделать ей как можно больнее.
Вдруг сознание как будто вспыхнуло яркими искрами.
Я лежал на кровати, быстро и прерывисто дыша, весь в поту. Пальцы бешено сжимались, пытаясь поймать воздух. Это был сон. Всего лишь сон.

Стоит ли продолжать, Читатель? Жду любой критики, советов, пожеланий