Встреча

Когда Пух с трудом открыл правый глаз, то увидел нетрезвую мадам в ярко-желтом вечернем платье с новогодней мишурой вместо шарфика. Высокая, некогда, прическа сбилась на бок, свисая выбеленными прядями над глубоким декольте, помада размазалась,  а тушь отпечаталась черными пятнами вокруг глаз. В одной руке мадам держала мундштук с зажженной сигаретой, а в другой пустой бокал с одинокой оливкой, притрушенной пеплом.
- И тут этот придурок начинает шо-то мудеть о том, как я неправильно припарковала свою машинку… - мадам затянулась и попыталась сбить пепел, но промахнулась мимо бокала и невнятно выругалась.
Пух пару раз моргнул, восстанавливая резкость и наводя ее на стол. Среди опрокинутых бутылок и грязных тарелок виднелись остатки чего-то съестного, но уже не свежего, вперемешку с обрывками мишуры и серпантина. Под столом гордо стоял дед Мороз с полосатым носком вместо шапки.
- Где… - только и смог хрипло выдохнуть Пух, понимая, что на большее сил не осталось.
- Там… - неопределенно махнула куда-то мадам и продолжила рассказ о парковке.
Пошарив взглядом по комнате, кот обнаружил искомое, но радость его тут же померкла – флакон темного стекла валялся на полу и был, по всей видимости, пуст. Пух скривился и попытался облизнуться – шершавый язык, словно наждак, вспорол нёбо и губы, предупреждая любую мысль об умывании. Хотя, кот и не думал приводить свою шерсть в надлежащий вид, природа брала верх – надо было встать и срочно посетить санузел.
Мадам уже рассказывала о каком-то новом недоумке, который посмел что-то там в ресторане, и совершенно не обращала внимания на неудачные попытки Пуха вывернуть жирное тело из кресла.
- Эй! – прервал котяра женщину, начавшую третий рассказ. – Ты кто, собственно?
Она уставилась на него удивленными синими глазами:
- Матильда… - ответила  она спустя пару секунд.
Пух поморщился – видимо, песня «Кто может сравниться с Матильдой моей» покинет список его весеннего репертуара.
- Который час? – неожиданно даже для себя самого спросил кот.
- А это важно? – переспросила мадам.
- Наверное… нет, - согласился Пух и попросил: - Ты не могла бы мне помочь?
- Опять? – чуть не вскрикнула женщина, с возмущенным видом складывая руки на груди. – Я муза любовной лирики, а не девочка на побегушках!
Пух закрыл глаза и открыл рот – кто-то когда-то сказал ему, что ослабить давление на уши можно именно таким способом, но это не помогло. В голове звенело от любого звука, особенно от визга малохольной, что сидела рядом и брала особо противные децибелы.
- Сам иди в аптеку за валерьянкой! – закончила она и демонстративно встала, потом неровным шагом прошла к балкону и открыла дверь.
- Ты же не собираешься… - вяло поинтересовался Пух.
- Собираюсь! – вскинула подбородок муза и растаяла.
Кот облегченно выдохнул и смог-таки встать на лапы. Тело затекло и плохо слушалось, лапы подкашивались, а голова напоминала ведро, по которому нещадно били палкой, во рту пересохло, но он упрямо шел к своей цели – кухне.
Там было все, как в старые добрые времена – пара табуреток, на одной из которых лежала мягкая подушка, специально для него, Пуха. На столе - большая фарфоровая чашка с сердечком, в которую для него наливали молоко, а на плите - белый пузатый  чайник с ромашками и свистком. Но пустота уже сквозила во всем. «Мир изменился», - подумал Пух и вздохнул.

Неожиданный перелив дверного звонка вернул коту притихшую на время головную боль. Он доковылял до коридора и замер. Спустя минуту, щелкнул замок, и входная дверь распахнулась, являя хозяину гостью.
Еще никогда в своей долгой кошачьей жизни Пух не трезвел так быстро. Остатки валерианового хмеля слетели уже от вида того, какое количество цепей и медальонов висело на юной особе, одетой в черную кожанку и рваные джинсы. Прозвенев металлом и выдернув из уха наушник, она поздоровалась:
- Привет! Ты Пух?
Забыв о конспирации, Пух кивнул:
- Угу… А ты кто?
- Настасья… - удивленно ответила девушка, - тебя не предупредили?
Пух покачнулся и уперся спиной в стену. Сосредоточившись на последних днях, он вспомнил о письме, которое и было причиной всего, что произошло дальше.
«Пух!
Извини, дружище! Я не смогу выполнить обещание и вернуться к Новому году – реабилитация моя, видимо, затянется надолго. Как только узнаю что-то конкретное – сразу напишу. А пока – принимай гостью. Она выпускница той же академии, что и я, с красным дипломом и хорошими рекомендациями. Надеюсь, вы поладите – я пообещал, что ты будешь помогать ей так же, как и мне.
И еще… Прости, что испортил тебе праздник.
Кирилл.»
Все это было ложью.
Когда Кирилла, его давнего друга и хозяина, забирала скорая, Пух уже знал, что тот не вернется… Никогда. Письмо стало последней каплей и причиной срыва, за которым следовал полный кошачий беспредел.   
- Предупредили, - мрачно буркнул кот и поплелся в комнату. За ним последовала новая компаньонша, мелодично перезвякивая цепями.
- У-у-у, как всё тут… - нужного эпитета девушка не нашла и просто хмыкнула. – Праздник удался?
Пух мрачно глянул на нее и отвел взгляд:
- Для кого праздник, а для кого и помин… - он запнулся, увидев на полу красное пятно: «Кетчуп? Но откуда? В его доме не было кетчупа – у Кирилла на него аллергия! Кровь?..»
Окидывая цепким взглядом остальной интерьер, хвостатый хозяин все больше начинал беспокоиться, но одновременно с этим возвращать память: за три дня до встречи нового года к нему пожаловали практически все музы, бывшие в подчинении у Кирилла. Весть о неожиданной смене руководства вызвала у них опасения, но Пух постарался всех успокоить и уверить, что скоро все наладится. К кому-то он нашел подход  с рюмкой водки, к кому-то с бокалом шампанского. Беда была лишь в том, что музы приходили по одной, реже по двое и крайне редко втроем – и уже через трое суток у осиротевшего душой Пуха закончился запас валерьянки, и он выпал из реальности.
- Подвинься, - произнесла Настасья над самым ухом задумавшегося кота, - или лучше сходи, поставь чайник, я быстро – еще успеем встретить новый год.
Пух отошел, давая дорогу девушке, ловко орудовавшей шваброй и убиравшей остатки его памяти. «Мир точно изменился...» - подумал он и поплелся на кухню.
Спустя полчаса они сидели за столом и ужинали: он пил свежее молоко из чашки с сердечком, а она зеленый чай с мятой из фиолетовой кружки. За стенкой у соседей громко работали телевизоры, возвещая боем курантов о приходе нового года, на улице рвались петарды и слышался громкий смех. И только в их квартире была тишина.
- Не переживай, - сказала Настасья, протягивая Пуху кусок бутерброда, - завтра съездим к Кириллу Андреевичу, проведаем его, а потом возьмемся за дело – к его возвращению всё будет в полном порядке.
Кот согласно кивал и смотрел грустными желтыми глазами на новый этап своей жизни в цепях и заклёпках на волне тяжелого рока.