Доверие 2

Выйдя из таверны, Анриель вздохнула полной грудью. Саркел тем временем нанял один из стоящих рядом дилижансов, и трое кузнецов устремились через весь город к своему дому.
Кузница стояла на берегу реки, бледнеющая свежей побелкой крыши под мистическим светом луны.
Кирпичное двухэтажное здание имело на первом этаже широкие ворота, запертые по ночному времени, да освещённую факелом дверцу, издали кажущуюся крохотной по сравнению с воротами.
Но и широкоплечий Габеретти и почти двухметровый Саркел прошли через дверь совершенно спокойно.
Анриель, подпрыгнув, ухватила факел и двинулась в сказочный мир железа и стали.
Два ряда окон с помутневшими стёклами не давали достаточно света, чтобы можно было однозначно судить о внутренностях первого этажа, да и мужчины тут же свернули к лестнице на второй. Секундная вспышка страха, что её отругают за принесённый, почти сворованный факел, растаяла вместе с надеждой увидеть сияние колдовского света, способного враз осветить немалое пространство первого этажа.
Замок на двери второго этажа был надежнее, во всяком случае Саркел возился с ним больше минуты.
Второй этаж кузницы не многим отличался от второго этажа таверны: коридор по центру и ряд дверей с обоих сторон.
Саркел подвёл её к одной из дверей.
– Вот, теперь это твоя спальня.
Девочка потянула дверь на себя и тут же поняла, что заперто.
– А можно… ключ?
Мастер отцепил от пояса связку с сотней ключей всевозможных форм и размеров, и протянул ей целиком.
Анриель слабо охнула. Перебирать по одному заняло бы вечность!
Внимательно приглядываясь к связке, девочка заметила что все ключи разбиты на группы: на толстом кольце имелось несколько маленьких. Формы ключей на любом из них были разными.
Внезапно на одном из колец Анриель увидела тот самый ключ, которым Белый мастер целую минут боролся с замком на втором этаже.
Ухватившись за него, как за соломинку, юная мастерица принялась разглядывать остальные ключи. Шесть из них почти не отличались друг от друга. Впрочем, нет. Один не казался затасканным, им явно давно не пользовались.
Поставив блестящую железку в скважину и, помянув Имя Божие, Анриель небольшим усилием повернула ключ в замке.
Щелчок возвестил о победе.
После второго, завершившего оборот, дверь открылась.
Державший факел Габеретти засмеялся, да так что едва не лопнул, Саркел же, скиснув рожей, коротко ругнулся.
– Ну что ты стоишь, отцепляй ключ и прячь его себе куда ты там носишь!
Вздрогнув, Анриель отцепила ключ и, едва не забыв вернуть связку владельцу, скрылась своей комнате, затворив дверь и навалившись на неё спиной.
– Уф…
Комната была просторная, но совершенно не жилая. Письменный стол, полное отсутствие стульев или кресел, голые стены да шкаф, одна дверца которого была просто прислонена.
– Жить… тут?!
Анриель пробежалась по комнате и, положив ключ на стоящий у окна стол, выбежала в коридор.
Полоска света над одной из дверей сигнализировала о местонахождении хозяев.
Вломившись к ним, девочка закричала:
– Имейте совесть! Там даже кровати нет!
Парни переглянулись и начали громко смеяться.
– А тебе… нужна кровать? Прости, лишних нет!
Внешне закипая, внутренне Анриель оставалась холодна. Переведя взгляд с людей на вещи, девочка, наконец, заметила что в этой комнате кровать только одна. Высокая и широкая. И парни сидели на ней, едва не касаясь боками.
Подойдя к ним, она схватила одеяло и одну из двух подушек и, под задорный гогот, отправилась восвояси.
Помаявшись немного с замком, девочка заперла дверь изнутри и, постелив на столе, отошла ко сну.
Утро началось с житейских проблем и плавно перетекло в завтрак, сразу после которого Саркел уехал в город. Анриель и Габеретти принялись наводить порядок. Из досок была сколочена кровать, полы вымыты, а дверцу шкафа Анриель, пыхтя, прикрутила наместо.
После обеда Габеретти повёл девочку по первому этажу.
Единственной общей чертой между этажами был только широкий проход по центру, да и тот на первом этаже упирался не в стену, а в широкий помост.
Анриель шагнула на него.
– Так, и зачем эта площадка?
На железному полу в полнейшем беспорядке лежали железные пластинки, мелкий инструмент вроде молотков, мелом прочерчены линии.
– А тут мы собираем по шаблонам. Знаешь, возьми-ка молоток да посбивай все пластинки. Потом сотри линии и помети. И перчатки одень!
Лишняя пара перчаток нашлась на столе рядом с помостом. Интереснее оказались железные пластинки. Они не лежали на полу, а словно были приклеены торцами к нему.
Взяв один из молоток, по руке, Анриель сбила все пластинки и навела порядок на помосте. К концу работы мышцы спины уже вовсю ныли, прося отдыха. Едва она распрямилась, как вдруг немалое пространство кузни наполнил громкий голос.
– Габ!
Габеретти бросил свои дела и побежал к вернувшемуся Саркелу. Тот явился не один, рядом шёл какой-то важный господин в дорогих одеждах.
Все трое остановились у стоящего рядом с воротами большого ящика. Анриель подбежала к ним.
Саркел принялся объяснять господину о том, как именно этот ящик будет противостоять атакам воров и как самому его открывать, чтобы не убиться ненароком.
Господин Доновар, как звали заказчика, аккуратно записал в книжку последовательность поворотов каждого из ключей.
Саркел и Габаретти, стискивая зубы, подняли ящик. Господин Доновар кинулся им помогать, встав с края Саркела. Анриель, проигнорировав боль в спине, ухватилась за ножку рядом с Габаретти.
Так, вчетвером, они и дотащили ящик до подводы. Там господин Доновар рассчитался с кузнецами и уехал.
Анриель во все глаза смотрела на ворох новеньких сотенных купюр.
– Вот эта безделица стоит две тысячи рин?
Саркел, закончив пересчитывать, мечтательно ответил:
– Моя дражайшая Анриель, господин Доновар обещал за работу тысячу рин каждому! Где ж ты была неделю назад?!
Габеретти триумфально вскинул руки:
– Да! Сегодня опять пойдём в кабак и нажрёмся!
– Ну, что же ты, мой милый друг! Нас ждёт ещё много дел, а выпить вкусного вина можно и долгой зимой. Что со стендом?
– Я почти закончил.
Сунув деньги во внутренний карман, Саркел пошёл в кузницу.
Под коротким словом стенд пряталось не что иное как тот самый помост, который Анриель целый час приводила в порядок. Габеретти подхватил кусок металла и положил его на ямку, находящуюся в середине помоста.
– Сейчас малость снимем и всё!
Габеретти мелом нарисовал неправильный круг, точно повторяющий размер и форму отверстия ямки.
Саркел достал свою волшебную палочку и, глянув на секунду на Анриель, коротко бросил: – Отвернись!
Габеретти распрямился и возмущённо сказал.
– Что не смотри, ты её учить будешь?
– Ладно, хватай маску.
Под маской скрывалась вещь, более всего похожая на рыцарский шлем, но с забралом, украшенным двумя черным пластинками. Едва Анриель опустила забрало, как свет померк, словно она закрыла глаза.
В следующую секунду раздался тихий скрежет, скорее даже треск, и мир окрасился синим цветом всевозможных оттенков.
Анриель довольно скоро разобрала силуэт мастеров, сидящих над разрисованным мелом куском металла. Один из них, судя по контурам, Габеретти, держал в руках палочку, самый кончик которой сиял, словно звездочка на чёрном небе.
Габеретти вёл палочкой медленно, то и дело поднимая и тогда звёздочка гасла.
Наконец, девочка услышала голос Белого мастера, приказывающий ей снять шлем.
Мир вновь стал обычным, залитым солнечным светом, а на полу лежал кусок металла, в точности повторяющий профиль ямки. Рядом лежали маленькие кусочки, некогда являющиеся одним целым с получившемся профилем.
– Ты… вырезал круг из железа, как из бумаги?
– Ты скоро так же будешь резать. Давай теперь его ставить.
Профиль пришёлся в ямку идеально, полностью закрыв собой прореху. Саркел куда-то убежал, и Габеретти подозвал Анриель.
– Возьми палочку в руки, нет, вот так. Коснись границы профиля и пола, веди медленно. Ещё медленней. А теперь одень маску и подай на палочку немного эссенции… куда! Немного, я сказал! Ещё меньше! Вот так…
Анриель видела то, что она могла назвать лишь словом «чудо». Звёздочка в её руках склеивала два куска металла с такой лёгкостью, словно перо летело по бумаге.
– Вы что творите?!
Вздрогнув, Анриель поспешила снять маску.
К помосту подходил Саркел. В руках он нёс какую-то странную вещь, а на лице его была смесь ужаса и злости.
– Ты зачем ей дал!
Положив ношу на край помоста, Саркел выхватил палочку из рук юной волшебницы.
– Ты же её пережгла! Мне теперь резать придётся!
Габеретти встал рядом с ним.
– Да успокойся, ну, подумаешь, даванула чуток…Бельчонок, ты говорил, что новый зигер делаешь…
– Так и что с того?!
– Так отдай ей этот, пусть…
– Ты знаешь, сколько я с ним мучился!
– С этим или с тем?
– С обоими!
Анриель, наконец, распрямилась и подошла к мужчинам.
– А что не так?
Габаретти поднёс палочку почти к её глазам.
– Видишь, на кончике зигера темное пятно? Это значит что он в этом месте опалён, его надо будет срезать. Так происходит если подать слишком много эссенции…
– Это я поняла. Зигер это…
Саркел перестал их слушать и, повернувшись, пошёл на второй этаж.
– Бельчонок, ты куда?
– К себе!
– Покажи ей, как срезать!
Саркел не стал ничего говорить, просто прибавил шагу.
Габеретти отдал палочку ей.
– Беги за ним.
Анриель одним левитирующим прыжком достигла Белого мастера, даже слегка его обогнала.
– Вы…
– Рот закрой. И не летай мне тут!
Саркел побежал вверх по ступенькам.
Они вошли во вторую справа комнату.
Анриель во все глаза уставилась на стоящие на столах непонятные вещи.
Саркел забрал у неё палочку и, замахнувшись, отвесил пощёчину.
– Я понимаю, что ты в этом полный ноль, но скажи, тебя дома хоть чему-нибудь учили? Я, знаешь ли, ещё помню времена когда зигеры были сгораемые! Попользовался пять минут и его нет! А делать не меньшая морока!
– Простите…
– Простите! Да тебе повезло что Габ не разозлился!
Саркел подошёл к одному из столов.
– Чего застыла, ты маг Воды или Льда?
– Воздуха, вообще-то…
Анриель потрясла головой, отгоняя ненужные мысли, и подбежала к мастеру.
Из находящегося на столе инвентаря девочка сразу узнала только миниатюрную гильотину, которой сподручно откусывать папиросы.
Второй опознанной вещью была спиртовая горелка, третьей – хрустальный шар, каким пользовались уличные шарлатаны, сдирающие деньги за предсказания судьбы.
Мастер положил палочку на стол.
– Итак, запомни. Для зигера важна целостность. Любая трещина, любой скол – и его можно выбрасывать. По расчёту поверхностного натяжения один из торцов можно откупорить. Первые зигеры имели форму конуса. Но это создавало проблемы при центровке во время выращивания…
– Выращивания? Его на грядках сажают?
Саркел запрокинул голову и, воззвав к Святым Небесам, протяжно взвыл.
– Нет, не на грядке! – Мастер стукнул кулаком по своему колену. – Ах ты ж… ладно. Так, видишь вот этот ящик?
Его палец указал на ларец, стоящий у самой стенки, который Анриель поначалу приняла просто за ящик с инструментами.
– В нём я выращиваю зигеры. По одному за раз, больше не получается, это занимает по времени в лучшем случае неделю. Могу поиграться с длиной и диаметром, но это всё бесполезно.
– Почему?
– Потому что существует золотое сечение. Идеальное соотношение диаметра и длины. Можно бы поставить сюда выпрямитель… ну да ладно. Итак, к огару. Если повысить температуру зингера, то при контакте с горным хрусталём он вызовет светимость хрусталя. Повышать будем медленно и равномерно, тут понадобится ровный источник тепла, спиртовая горелка подойдёт в самый раз.
– Можно же просто подать немного эссенции…
Мастер отвесил ей подзатыльник.
– Вот когда научишься делать ровный сигнал с погрешностью в сотые доли талл, тогда и подавай. А пока будешь пользоваться как все люди – горелкой.
– Я сильна…
Он схватил её за подбородок и пристально посмотрел в глаза.
– Запомни, нужно не сильно, нужно точно.
Девочка кивнула.
– Хорошо, а зачем этот шар для предсказаний?
Саркел поморщился, словно ему в рот затолкали дольку лимона.
– Ты чем слушала? Я же сказал – горный хрусталь!
– Но вот этот шар на золотой подставке…
– Это медь, а не золото! Причём грязная медь, только как украшение и сгодиться. Ладно, не суть. Это…
– А почему это грязная медь?
– В ней воздуха много.
– Чего?
– Святые Небеса, сосредоточься наделе! Итак много времени ушло! Значит, будем греть. Возьми зигер, и поднеси к пламени. На самом верху, вот так, теперь стукни по хрусталю. Вот, какой цвет?
Как только Анриель дотронулась палочкой до волшебного шара, как тот осветился изнутри ярко-красным.
– Ну, такой, розовенький…
– Грей ещё, нужно сапфировый.
На нагрев обгоревшего торца ушло десять минут, почти всё это время мастер занимался чем-то за другим столом.
Наконец пурпурно-синий цвет хрусталя возвестил о том, что Анриель лишь чуточку перегрела.
Засунув кончик зигера в гильотину, Анриель резким движением отсекла лишний кусок. При этом зигер в отличие от сигареты на секунду приподнялся вверх.
Саркел услышал хрустящий звук перерезаемого зигера и бросил свои дела.
– Ты что сделала! Ни на секунду одну оставить нельзя!
Он выхватил палочку из её рук.
– А если бы трещина пошла!
Внимательно осмотрев срез, мастер слегка успокоился и подрубил чуть ниже.
– Срезать надо перегоревшее!
– Да что там не так?!
– Ты!
Саркел медленно, словно преодолевая сопротивление, закрыл глаза и провёл ладонью по лицу.
– Впрочем, это хорошо что ты пытаешься сама действовать. Вот смотри. Если приставить козырёк зигера к поверхности под углом…
– Вот так?
– Не обязательно, всё зависит от режима. Если надо быстро схватить, то можно и так. Для длинной полосы угол меньше. – Саркел коснулся её ладони и слегка нажал. – Пока тебе нужно вести только прямые, Габ поторопился с кривой… Ладно, теперь запоминай. Металл под действием высокой температуры течёт и становится похож на воду…
Анриель ткнула его локтем в бок.
– Я не дура.
– Это мы потом узнаем. Факел зигера создаёт… лужицу расплавленного металла. Чем ближе козырёк, тем глубже и шире эта лужица, но и энергии нужно больше.
Она оторвала взгляд от зигера.
– Сколько?
– А ты сколько использовала?
Анриель положила грязный палец в рот.
– Ну… Что-то около сотни…
Брови мастера изумлённо поползли вверх.
– Около? У тебя что, даже выпрямителя нет?! – Саркел отложил зигер. – Вчера я не спрашивал, но сейчас хочу знать. Кто ты?
Анриель повернулась спиной к столу и опёрлась о него, едва не сев.
– Пообещай, что никому не скажешь?
– Ты всадник?
Девочка замотала головой.
– Нет, вовсе нет! Не хочу иметь с этим… ничего общего. Только… я уже почти… ну, я… короче, я из клана Анторе. Там… была длинная история. Словом, мне указали на дверь.
Саркел коснулся пальцами её подбородка.
– Не лги мне. Изгнанных из семьи отключают от сети.
– Я не лгу. Но меня, правда, не отрубали. И не станут этого делать.
– Зачем тебе меч?
– Я хочу убить всадника.
– Обязательно париться с созданием меча?
– Нет. Но я… я хочу работать в кузнице, делать что-нибудь полезное. Если не своей семье то… вообще.
– На хлеб, значит, заработать?
Девочка, тихо всхлипнув, кивнула.
– Понятно. И мой тебе совет, избегай конфликтов с Габом, он если разозлится, по стенке размажет. Ну а так вообще он добрый.
– Мне, правда, жаль что я испортила зигер…
– Это мелочи. Вещи вообще ломаются. А инструменты – так и создаются с таким расчётом. Ты ещё не один зигер пожжёшь. Этот можешь забирать уже сейчас. Каждый день после работы смазывай спиртом и лучше перед работой прогревай. Можешь в разливке.
– Где?
– Мастерская, где мы сейчас находимся. Тут я разливаю формы. Ладно, пора вниз спускаться.

Дневники

От автора. Знаком --- будет обозначаться новая страница пергамента.
Название: Истории жизни Хошино Рури, ею самою записанные.

---
Здравствуйте, меня зовут Рури. Мне четырнадцать, я худенькая, мало ем и постоянно занимаюсь спортом.
Мой парень (зачёркнуто) ах, у меня есть парень! Словом, да. Он у меня Есть.
Мы знакомы уже больше года, но встречаемся лишь (зачёркнуто).
Впрочем, всё по порядку.
Мои родители – люди овдовевшие и с детьми, так что у меня несколько братьев и сестёр. От отца мне достались Санти, тот ещё придурок, и Роберта, в которой меня бесит решительно всё, начиная с европейского имени и заканчивая её пятым размером.
Да я в её двадцать шесть буду в двадцать шесть раз милее! И не такой раскормленной коровой.
Именно это и заставляет меня каждый день заниматься спортом.
Теперь про родственничков моей матушки.
Старшую сестру зовут Асуна, и она полная идиотка. Я просто не знаю, как можно быть настолько тупым человеком?
Братик Мацуото мне, к сожалению, неизвестен. Он умер, когда мне было три годика. Уверена, он был достойным человеком.
Итак, я люблю рассказывать мало знакомым людям, что мои кровные брат и сестра свихнулись и заделали ребёночка. Некоторые начинают поносить их всякими словами, иные даже клянутся убить!
Ну, я потом объясняю, что речь идёт о моих брате по отцу и сестре по матушке, но наблюдать за реакцией взрослых, уважаемых людей весьма забавно.
Моему племяннику ещё не выбрали имя, слишком много всего там закрутилось…
Асуна – дура. Полная и беспросветная!
Даже я в свои тринадцать лет знала, для чего созданы презервативы, а эта восемнадцатилетняя корова – нет!
Вот почему так?! Ну сношались бы себе потихонечку, на них бы даже никто и не обратил внимания! Но ведь нет же! Обязательно надо взять и надуть живот! Позор! Позор на мои седины!
Забыла сказать, после неудачного эксперимента твари позорной мои волосы, некогда платино-золотого цвета отныне и навсегда – седые.
Тварь позорная, это Ямада Ханто. Мразь, ублюдок, сын…
Не могу. Простите. Он из хорошей семьи…
Чтоб он сдох…
Итак, моего отца звали Икотого Одомари.
Могучий мужчина.
К слову, если бы он сейчас был жив, ему было бы семьдесят два года!
Считать вы сами умеете. (Клякса).
Его не стало год назад когда… (капли слёз).
---
Простите, я сейчас. Так вот. Стоит упомянуть о достойнейшем роде Ямада.
Старика Ямаду я не застала, но он жил, как человек, и умер так же.
У него был сын. Вернее, два… (зачёркнуто). Да что за день сегодня такой!
Не могу. Даже живот заболел.
Итак, у старика Ямады было два сына. Старший, учитель, и этот вот…
Стоп! Спокойно!
Младшего звали Ханто.
Надо сделать тест на ДНК. Уверена, этот выродок не от Ямады. Не может эта мразь быть Ямадой! (Клякса).
Спокойно.
Так.
Водички…
Вот.
Значит, Ханто. Что можно про него сказать?
Он продолжает традиции своей семьи…
Так, Ямада.
Врачи. Потомственные. Служили клану Сиба, и служили достойно! Не как прочие!
(Отступление)
Когда клан Сиба пал, верховный совет разрешил всем вассалам Сиба выбрать себе новых хозяев. Ямада были единственными, кто прямо заявил, что других хозяев у них не будет. (Текст обведён в рамочку).
Это было достойно.
Так должны вести себя правильные люди.
Ямада ушел в лучший мир, когда сам того пожелал.
У него остался прекрасный сын…
Что за день такой?
Итак, у него было два сына. Мой учитель поступил…
Итак, старшего сына звали Сейноске. Он учился навыкам финансов и эмиссии валюты у моего отца.
Те, кто не знаком с нашими обычаями, пусть знают.
Когда ребёнку исполняется четыре года, его отдают на воспитание в другую семью. Чтобы материнская ласка не губила, как животворящее солнце губит людей в жарких песках Клаанда.
Мой отец старался хорошо учить учителя своему ремеслу, но сердце учителя тяготело к благородным наукам алхимии и лекарского ремесла.
Учитель стал врачом.
Так бывает.
Наши традиции не совершенны. А что, скажите, без потерь отражает солнечный свет?
Вот и мой учитель, не совладав с казуистикой брокерских сделок и ликвидационных бумаг вернулся к своему отцу и стал овладевать навыками целения.
Это не стало преградой в дружбе двух достойных семей и, когда мне исполнилось четыре года, меня отдали на обучение учителю.
Так.
Ямада Сейноске стал моим учителем.
Он был добрым и заботливым, он никогда не грузил меня а если и бил, то любя.
---
Даже когда он в наказание отрезал мне мизинец на левой ноге, то сделал это с обезболивающем. Другой бы на его месте ножом манул и все дела.
Учитель обо мне всегда заботился.
Ямада – достойное семейство.
Ублюдка отдали на обучение…
Да что за день такой…
Ямада Ханто подкинули к…
Прости меня, мой незнакомый читатель, но называть этого выскочку по имени мне не хочется.
Эта мразь так же была отдана на обучение и, будь я проклята, достигла успеха!
Есть люди, которые его хвалят!
Вижу этих идиотов каждый день!
Нет.
Надо быть строгой и беспристрастной.
Ханто – хороший врач, будь я проклята. Учитель всегда это говорил, даже когда этому ничтожеству сломали жизнь…
Да, надо об этом.
(Отступление)
Старик Ямада был великим человеком. Он достойно жил и достойно ушёл. Он созвал весь свой отряд и капитанов других отрядов. Он сказал своему лейтенанту, что они будут драться за право быть капитаном. До тех пор, пока один из них не умрёт.
Это было достойно.
Отрядом должен командовать лучший воин, даже если это отряд медицинского обеспечения. (Текст обведён в рамочку).
Его лейтенант… что я могу сказать об этой женщине? Её зовут Рецу, она моложе старика Ямады на двадцать лет, весьма красива. Она грела постель старику, пока тот не придумал поставить её своим лейтенантом.
По традиции, близость между первыми двумя офицерами каждого отряда – под запретом.
Ямада понимал, от чего отказывается, но Рецу и правда была хороша. Отлично разбиралась в лекарских делах, хорошо владела мечом… она была из простых, это был её единственный недостаток. Думаю, родись эта женщина в семье тех же Ямада – её бы ждало большое будущее.
Нет, я уважаю простых. Мой парень даже не знает, кто его отец, но это как-то…
(Зачёркнуто).
Короче, Рецу была хорошим кандидатом на капитанский пост.
Устраивать бой до смерти, по мнению некоторых, было излишне, но а как ещё?
Ямада не мог уйти не убедившись, что отряд будет в достойных руках.
Я не была там, но слышала от учителя, что Рецу плакала и умоляла старика отказаться от этой глупой идеи.
---
Я уже не помню точно, о какой именно затеи идёт речь? О назначении Рецу лейтенантом или о дуэли… не важно. Рецу – из простых. Ей не дано понять суть Пути.
Ублюдок же…
Он попытался помешать достойному человеку сделать достойный поступок. Подбежал к отцу и стал упрашивать отказаться от дуэли.
К нему подбежал безухий псих и стал оттаскивать. Мразь закричала «Учитель! Что вы делаете, учитель?».
Тогда отец обратился к нему. Он дал Ханто пощёчину, ткнул на Рецу и сказал:
– Отныне она – твой учитель.
При этих словах учитель закатал глаза и едва не заплакал. Вот так должны вести себя достойные люди.
Теперь Ханто называет Рецу учителем каждый раз, когда обращается.
Что за глупость, он уже давно вышел из ученического возраста! Ему уже давно не тринадцать!
А своего первого учителя?
А вот ни разу! Мразь, одним словом.
Прошло три года.
Клан Икотого потрясла беда.
Эта (зачёркнут большой кусок текста).
Не буду о ней.
---
Мой учитель допустил ошибку.
Так бывает, люди ошибаются. Но мой учитель был достойным человеком. Он с честью выслушал решение Совета и попросил лишь об одном – чтобы палачом стал его брат.
Ханто выл, как девчонка.
Он ревел, даже когда Солнце в последний раз орошало учителя своим животворящим светом.
Ханто поднял меч, и моего учителя не стало.
Мразь. Тварь. Ублюдок. Ненавижу. Он посмел… он…
Прошло шесть месяцев. Я ещё не успела сплести хакатонодо на смерть моего учителя, как Икотого вновь были потрясены.
На этот раз виной печали была я.
Меня жутко бесило нынешнее положение дел и, воспользовавшись правом, я выбрала свой жизненный путь.
(Отступление).
Тем читателям, кто не знаком с нашими традициями, я расскажу.
Если мальчик обязан оставаться в семье отца, то девочка имеет право самой решить, с кем из родственников ей жить и каким именем называться.
Я выбрала род моей почтенной матушки.
Господин был в ярости, но не смел ослушаться традиций.
После начался удручающе-долгий процесс перехода из одного клана в другой.
Это затянулось на несколько месяцев, вместивших в себя всякое, но вернусь, пожалуй, к тому ужину.
В тот прекрасный вечер, когда акации плачут по ушедшему лету, а акции кружатся на бирже в диком хороводе, я пришла на ужин к господину и поведала ему о сокровенном.
Случилось так, что в комнате кроме нас двоих был его слуга. Бойкий паренёк из простых. Высокий, статный, с ясным взором…
Господин велел мне сделать приятное этому мальчику.
Я была поражена до пяточек, ведь моё знакомство с ночной стороной жизни было таким не близким!
Но я, как смогла, постаралась выполнить приказ господина.
(Зачеркнуто).
Его звали Рензи, и он, придя из глубинки, дослужился до лейтенанта!
Он – смог.
Он был силён, это деревенский парень, и весьма не плох… ну, это я не могу выразить даже дорогому дневнику.
Каюсь, у меня в тот вечер ничего не получилось.
Позже я встретилась с этим мальчиком ещё раз, и… словом, на этот раз я сделал большой шаг вперёд по длинному и ухабистому пути жизни.
---
Господин, однако, в тот вечер поразил меня не только этим.
Он велел мне стать служанкой в его богатом поместье.
О, это было тяжкое испытание!
Мои тонкие пальчики не приспособлены для мытья посуды или готовки еды, всему этому мне пришлось учиться, и не одна тарелка засвидетельствовала мои ошибки на этом не лёгком поприще.
О такой же мелочи, как многократно резанные ножом пальцы, право, и упоминать не стоит!
Если бы не тепло простого деревенского дурачка, даже и не знаю, как бы справилась со всем.
Особенно Рензи пришёлся ко двору в другом, самом тягостном для меня испытании.
Я хорошо помню тот день, спустя две недели после ужина с господином.
Я шла по коридору поместья.
Рензи шёл рядом. Мы как раз собирались найти тихое место (зачёркнуто).
Открылась дверь одного из кабинетов.
Оттуда вышли два человека. Мой отец и эта мразь.
Отец, улыбнувшись, сказал ублюдку:
– Погляди, Ханто, насколько велик наш клан! Даже служанки ходят с телохранителями!
(Зачёркнуто).
Боль наполнила моё сердце, когда я увидела старика-отца.
Годы согнули его спину, дряхлые ладони опирались на толстую палку, коею он неуклюже переставлял.
Ублюдок же, вероятно, оценив важность момента, не стал смеяться изысканной остроте моего отца. В глазах Ханто я даже увидела некую… тревогу? Знал ли он о том, что должно произойти в ближайшее время?
Безусловно – знал. Мерзавец был врачом, и именно он последние дни стоял у телес моего батюшки, придавая им подобие жизни.
Я склонилась перед отцом и произнесла положенные этикетом в таких случаях слова. Он, не дослушав, нервно махнул рукой.
(Отступление).
Батюшка мой ответствовал мне.
– Рури, я знаю о твоём выборе. Он достоин тебя. Но и ты знай о моём решении. Я не желаю видеть Санти либо Роберту своими наследниками! (Текст обведён в рамочку чернилами другого цвета).
Сердце моё сжалось и замерло на границе света и тьмы.
Отец, помолчав, закончил.
– Отныне завершается история семьи Икотого! Ямада станет первым вассалом клана Ансальдо!
Мир мой дрогнул и распался на части. Слабо охнув, я стала оседать, но была поддержана твёрдою рукою Рензи.
Упала не я.
Упала палочка.
Мой отец распрямил спину.
---
Икотого Одомари вновь стоял надо мной, могучий и грозный, как когда-то.
– Я ещё помню, как защищал интересы клана Ансальдо вовсе не с пером в руках! Что случилось, Рури? Откуда страх в твоих глаза? Ты ждала, что я буду просить тебя вернуться? Редкая чушь! Ты, дочь великой женщины, единственной, кого я любил истово! Ты…
Мой отец дрогнул, и годы протянули к нему когтистую лапу.
Ханто подхватил палочку, и попытался помочь отцу спокойно опуститься, но старик оттолкнул его.
Он вновь стоял передо мной, подобный скале, увенчанной маяком.
– Рури. Я принял решение. Я ухожу. Завтра, едва последний луч солнца исчезнет с сада камней, я прекращу быть. Ямада поднимет меч над моей головой. Ты же подашь мне нож.
Я упала на колени. Я не знала, что сказать.
Я хотела только смотреть. Смотреть на это враз ставшее прежним лицо. На сгорбленную спину, на эту проклятую ходильную палку!
Ханто забрал у меня всё.
Он увёл отца обратно в кабинет, сославшись на некие важные дела.
Надо же, сейчас, по прошествии целого года, я вспоминаю о тех днях и мне стыдно за себя, свои слова и поступки!
Я должна была восхититься мужеством и доблестью своего отца!
Я же лишь позорно желала ему жизни.
Любой, самой презренной, лишенной чести, бесконечно далёкой от Пути…
(Отступление).
---
Рензи не отходил от меня ни на шаг. Помню, как ночью упала на его грудь и рыдала, словно деревенская дурочка.
Он ласкал мою голову и шептал своим вкрадчивым басом слова, которые совсем не помню.
Помню однако же, что расцарапала и искусала его грудь и лакала проступившую кровь.
На следующий день (зачёркнуто много текста).
Словом, эта мразь забрала второго самого близкого мне человека.
Ненавижу.
(Отступление).
К другим событиям.
Столько всего надо рассказать… почему я не завела дневник раньше?..
В этом мире много идиотов, но таких как Асуна…
Словом, об этом будет на следующей странице. Скажу лишь, что я уже одной ногой в клане Асидо, которому служила моя почтенная матушка. Я официально во всех документах значусь как Хошино, и это радует, однако же господин Ансальдо не подписал договор, и поэтому для него я пока ещё Икотого.
Эта двойственность в юридическом статусе порядком забавляет.
---
Хошино Асуна. Достойный человек, мастер своего дела, но дура набитая.
(Отступление).
По традиции, лучшие мастера Лука должны покинуть отряды Меча и вступить в бригаду Лучников.
Настало время одной идиотке, продемонстрировавшей высокое умение в обращении с Луком, покинуть свой отряд. Но эта дура наплевала на наши традиции! Она пошла к господину Ансальдо и попросила его оставить её в отряде!
Неслыханная дерзость!
Уже многие поколения бригаде Лука дарит своё благословение клан Асидо. Поскольку эта дура пришла к господину Ансальдо именно тогда, когда между благородными кланами Асидо и Ансальдо шла разборка, не побоюсь этого слова, из-за меня, то господин Ансальдо соизволил встать на сторону этой идиотки и добился того, чтобы её оставили в отряде!
Какая глупость! Какая глупость!
Взамен Асидо потребовали человека, и господин Ансальдо отправил к ним Икотого Санти.
Мой братик, вообще-то, и Лук никогда в жизни не держал, и целиться не умеет, но приказ нужно выполнять!
И мой братик поехал.
Лучше бы он умер по дороге.
(Отступление).
Хошино Асуна была вторым офицером в бригаде Лука. Чем ей приглянулся мой братик, я совершенно не знаю. Но они это сделали! Моя родная сестра и мой родной брат! О, горе мне! Какой позор! Какой позор!
Асуна пыталась скрыть, но куда там!
Они бежали. Их искали по всем деревням
Я не буду описывать этот бег от долга, скажу лишь, что именно хитростью и коварством ублюдка Ямады эти два идиота нашли тихую гавань в нашем море отчаяния.
И именно Ямада принимал роды у моей сестры.
Асуна, если ты когда-нибудь прочтёшь эти строки, знай: ДУРА. (Слово обведено в рамочку).
Но я не сижу сложа руки. Я готовлю месть. О, да! Я готовлю правосудие! Я убью. Я сделаю это! Я убью не Ямаду, а самых дорогих для него людей! Чтобы он жил и страдал каждую секунду! И ту суку, что отказалась уходить в бригаду Лука, ждёт та же участь! Я убью её возлюбленного! Который, по счастию, единственный друг ублюдка Ямады.
Моя рука принесёт им смерть!
Смерть!

Отредактировано Ascard200 (22.12.2015 07:51:51)

Вдоль стен стояло несколько столов. За одним из них Саркел что-то крутил. Анриель подошла к нему.
– Мастер? Покажите мне что-нибудь… полезное, чтобы я могла…
Он кивнул.
– Вот смотри, это два куска железа. Есть несколько способов их соединить.
– Склеить?
Мастер чуть усмехнулся.
– Ну, можно посадить на клей, да. Но это бывает редко. Есть клёпка и болты, это я тебе потом покажу. – Саркел перестал крутить и взял свою палочку. – Запомни, вот эта штука называется зигер. А вот так им пользуются.
Мастер клюнул кончиком палочки кусок железа и мир окропился синим.
Анриель моргнула. Её глаза болели от яркой вспышки.
– Колдовство.
– Смотреть на работающий зигер нельзя. У нас есть такая штука.
Мастер протянул ей нечто, более всего напоминающее рыцарский шлем. Забрало было тонким и иссиня-черным. Анриель водрузила шлем на голову, проверила, забрало легко опускалось, но под ним совершенно ничего не было видно.
Постояв немного, Анриель привыкла ко тьме и стала различать отдельные вещи. Первым стало ясно, что черная пластинка всё-таки пропускает свет, во всяком случае вот эта желтая клякса явно была солнцем.
– Нормально. – Анриель подняла забрало. – Удобненько. Теперь я могу смотреть на эти искры?
Саркел снова поднёс палочку к железу и Анриель едва успела спрятать глаза.
– Зигер плавит металл, создаёт как бы капельки…
Ученица слушала объяснения, смотрела на распускающиеся перед ней цветы мира мёртвых и пыталась понять, зачем вообще это нужно.
Мастер составил рядом две железные пластинки и черканул палочкой между ними.
Анриель попробовала разлепить два кусочка… куда там! Только руки обожгла.
– Убедилась? Бери зигер в руку. Нет, вот как я…
– Как перо?
– Да. Вот так. Стукни.
Анриель, сглотнув, коснулась палочкой по железке.
Ничего.
– Мастер?
– Вот глупая… нужно подать немного эссенции.
Анриель вытянула лицо и уже открыла рот чтобы задать вопрос, но увидела гневное лицо мастера и передумала.
– Ты что, не можешь эссенцию подать? Напряжение? Линейный перенос?
Глупая ученица посмотрела на палочку. Анриель могла взлететь, могла заставить палочку летать… но вдохнуть в бездушный кусок дерева крупицу собственной души?..
Дерзкий этот вопрос, однако же, навёл на мысль.
Анриель положила палочку на стол и, указав на неё пальцем, велела палочке взлететь.
Следующим шагом было перенести кусочек души. Анриель представила, как становится единой с палочкой, как их связывает незримая нить, подобная молнии…
Зигер вспыхнул, в мгновение превратившись в кучку пепла.
За спиной Анриель раздался протяжный глухой стон.
Вторым эшелоном были слова. Горячие, обжигающие и без того сгорающую от стыда душу.
Услышав ругань, прибежал Габеретти.
– Что она сделала?
– Зигер сожгла! В хлам! В пепел!
К удивлению Анриель, Черный мастер не стал её ругать. Он вообще на неё не посмотрел. Только хлопнул Белого по плечу и, улыбнувшись, сказал:
– Сильна!
И ушёл заниматься своими делами.
Саркел пару раз хлопнул кулаком о стол, с которого даже что-то упало, и тихо сказал.
– Дура.
– Извините… – Анриель подняла упавший предмет. – А где вы берёте такие палочки? Я принесу новую, обещаю.
– Голову новую себе принеси! – Саркел повернулся и пошёл прочь. Мастер уже поднялся на середину лестницы, когда заметил что Анриель, дрожа, всё так же стоит у стола. Остановившись, он крикнул ей. – Иди за мной! Бегом!
Анриель в один левитирующий прыжок преодолела разделяющее их расстояние.
– Извините, я не…
– Рот закрой. – Саркел отвесил девочке подзатыльник. – И не летай мне тут!
Саркел побежал вверх по ступенькам.
Они вошли в одну из комнат второго этажа. Мастер снял перчатки, вымол руки в тазике. Девочка во все глаза рассматривала стоящие на столах непонятные вещи.
Саркел закрыл дверь и, замахнувшись, влепил Анриель пощёчину.
– Я понимаю, что ты в этом полный ноль, но скажи, тебя дома хоть чему-нибудь учили? Я, знаешь ли, ещё помню времена когда зигеры были сгораемые! Попользовался пять минут и его нет! А делать не меньшая морока!
– Простите…
– Простите! Да тебе повезло что Габ не разозлился!
Саркел подошёл к одному из столов.
– Чего застыла, ты маг Воды или Льда?
– Воздуха, вообще-то…
Анриель потрясла головой, отгоняя ненужные мысли, и подбежала к мастеру.
Саркел тем временем копался в навесном шкафу.
– Где-то у меня был старый… повезло тебе!
В одной из коробочек нашлась старая палочка, один её конец был обожжён.
Мастер секунду хмурился, а потом отложил зигер в сторону.
– Анри, подойди. Расскажи, где ты берёшь эссенцию? Я должен знать.
Анриель повернулась спиной к столу и опёрлась, едва не сев на него.
– Пообещай, что никому не скажешь?
Саркел склонился к ней, едва не стукнувшись лбом о её голову.
– Ты всадник?
Девочка замотала головой.
– Нет, вовсе нет! Не хочу иметь с этим… ничего общего. Только… я уже почти… ну, я… короче, я из клана Анторе. Там… была длинная история. Словом, мне указали на дверь.
Саркел коснулся пальцами её подбородка.
– Не лги мне. Изгнанных из семьи отключают от сети.
Их носы тёрлись кончиками.
– Я не лгу. Но меня, правда, не отрубали. И не станут этого делать.
Саркел распрямился.
– Маленькая глупая девочка, да с чего ты взяла, что твои хозяева не передумают?
– Госпожа Анабель обещала…
Лицо мастера побледнело, а рот открылся, стремительно вбирая воздух.
– Я знаю аристократов! Они убивают друг друга за деньги!
Анриель не отставала.
– Это ложь! Госпожа дала слово! Она никогда так не поступит!
– Так и вали к своей госпоже!
Лицо девочки покраснело, а на глазах навернулись слёзы.
– Я изгнана, за моей спиной – стена. В ней нет ворот. Белый мастер, я буду выполнять ваши приказы.
Саркел, продолжая хмуриться, спросил.
– С чего ты взяла, что тебя не отключат от сети?
Анриель рукавом вытерла лицо.
– Мне дали слово. Это железно. Прочнее самой прочной стали, что есть в вашей кузне. Белый мастер, вы можете думать о дурачествах аристократии сколько угодно, это не имеет смысла. Вы просто там никогда не жили и не знаете наших порядков.
Саркел немного покусал губы.
– Так расскажи мне о ваших порядках?
Анриель шмыгнула носом.
– Ну… в Хэндо есть храм. Его задача…
– Распределение эссенции, дальше!
Девочка вздрогнула от крика, но быстро взяла себя в руки.
– Существует храмовая книга где чётко прописано, что у меня есть право на два процента всей эссенции.
– И тебя могут в любой момент оттуда вычеркнуть.
– Ну нет же! – Анриель всхлипнула ещё громче. – Вовсе нет!
Саркел коснулся её виска, заправил прядь волос за ухо.
– Не надо сказок. Я знаю, что такое деньги.
– Кровь…
– Ты им больше не своя.
Анриель заплакала. Мастер, уже не стесняясь, гладил девочку по волосам.
– Забудь. Просто забудь обо всём. Ты должна прекратить полагаться на ту силу, которой тебя могут лишить в любой момент. Просто прекрати её использовать и всё. В кузне хватит дел и для простых рук. И вообще ты дурочка, если сразу не отписалась.
– Я… пыталась… они… обещали…
– Они всегда обещают. У меня половина заказов не оплачена. Стоят, готовые, сундуки да котлы, а за ними не приходят. Монета – она много места не просит. Лёгкая, как капля крови. Только капель за неё пролилось много. Ладно, хватит шмурыгать, умой мордашку в тазике.
Анриель поплелась умываться, а в мастерскую вошёл Габеретти.
– Чего так долго? Что там?
Саркел покачал головой.
– Да никак. Я сам дурак.
– Чего это?
– Надо было сразу спрашивать про источник эссенции. Нет же, развесил уши… кретин. Короче, Анриель пока побудет на ведре, там посмотрим.
Глаза громилы всё расширялись, и едва Саркел прервался, Габеретти резко выдохнул.
– А зигер всё?
Белый мастер коротко кивнул.
– Всё.
Анриель отвернулась и зажмурилась, но тут на её плечико легла толстая лапа.
– Не тай, всё будет. Кто высоко летает, тот больно падает.
Анриель открыла глаза.
– Чего?
Габеретти улыбался ей.
– Я говорю, нет работы - нет заботы.
– А?
– Да что ж ты… мужик капает, а барон отнимает!
Анриель покачала головой.
– Простите?
К ним подошёл Саркел.
– Габ хочет сказать, что мирный труд крестьянина в сто раз важнее всех разборок аристократии между собой. В конце-то концов мы их кормим. Анри, вот что, в твоей одежде только по ипподрому бегать, да и то зимой. В кузнице нужно что-то совсем другое. Я б тебе свою старую робу отдал, да она на тебя не налезет.
При этих словах Габеретти буквально расцвёл в улыбке.
– Бельчонок! Давай тут замесим! Заодно и машинку испытаем!
Анриель, шмыгнув носом от удивления, спросила:
– Какую машинку? Вы что, вышиваете?
Черный мастер довольно крякнул.
– Да нам дали машинку швейную починить, а заказчика уже вторую неделю нет… да и в деле её не проверяли, крутит себе и крутит…
Анриель сглотнула.
– Представляю… а кто заказчик?
– Да одна бабушка из этих… как там, Белый?
– Чирруди.
Анриель чуть улыбнулась.
– Давайте я к ним схожу, напомню.
Габеретти округлил глаза.
– Ты что, проблем захотела?
Саркел положил ему руку на плечо.
– Габ, сходи принеси скрутку. Иди! – И, подождав, пока здоровяк вышел, обратился к Анриель. – Я не стану никому ничего говорить, но и ты не вылазь!
– Мастер, я всё сделаю аккуратно! Меня такому учили!
– Нам не нужны проблемы! Понимаешь?
– Я хочу быть полезной!
Сжав кулаки, Саркел перешёл на крик.
– Вот и будь! Не тряси грушу, если хочешь только одну!
– Почему?
– Потому что тогда упадут все!
Анриель всхлипнула.
– Мастер, вам что, не нужны деньги?
Саркел гневно выдохнул.
– Нет, ты точно аристократ… мне не нужны проблемы!
– Но деньги…
– Деньги дешевле крови! Отвыкай от своих привычек!
Изгнанная аристократка примирительно подняла ладони.
– Мы просто поговорим…
– Вы каждый раз просто говорите, а потом горят деревни!
Анриель зачерпнула воды из тазика и брызнула себе на лицо.
– Мастер… а где вы берёте эссенцию?
Морщинки на лице Саркела разгладились, он даже слегка улыбнулся.
– Ну… это долгая история… словом, ты слышала про силовые пары?
– Нет, это что такое?
Слегка задрав нос, мастер ответил.
– Короче, я и Габ вышли из общей сети и создали свою, местную. На нас двоих.
– Так у неё же… почти ничего и не будет!
Улыбка на лице Саркела стала ещё шире.
– А вот и нет! Выяснилась одна весёлая вещица: Габ в душе имеет лишний элемент, который ему сильно осложняет жизнь, а у меня как раз… свободная полка. Элемент от Габа бежит ко мне, в это время эссенция и создаётся.
Анриель округлила глаза.
– Чего? Создаётся? Душа всю жизнь создаёт эссенцию!
Мастер настоятельно поднял палец.
– А вот и нет! Создаётся эссенция излишняя!
– Так не может быть!
– Ты это своими глазами видишь.
Анриель зажмурилась и потёрла лицо.
– Ничего не вижу.
Саркел засмеялся, и в эту самую секунду в мастерскую вошёл Габеретти.
– Чего веселитесь? Я тоже хочу, вот скрутка!
Под неказистым словом скрутка прятался ленточный отрезок два метра длинной, скрученный для удобства хранения. Саркел смерил рост и прочие длины девочки и все цифры тщательно записал в книжечку.
– Да, портным я ещё не был… того отреза парусины хватит?
Анриель внимательно слушала и не встревала в разговор мастеров.
– Конечно, только надо ещё про пуговицы узнать…
– Что там узнавать, у меня книга есть про это дело. Да, Габ, как думаешь, если госпожа Чирруди придёт за своей машинкой…
– Да сделаем всё быстренько! Успеем, как обычно! А вы о чём там без меня шушукались?
– Да вот, Анри не верит, что эссенция может браться из ниоткуда.
Габеретти посмотрел на Анриель.
– А она и не берётся из ниоткуда, частичка об воздух трётся!
Анриель чуть склонила голову и приподняла брови.
– Допустим, но она у вас одна. Теранулась разок, и всё?
Черный мастер надулся от важности.
– Зачем всё? Обижаешь! Она каждый раз – не добегает. Саркел её начинает тянуть, она бежит, он прекращает, она возвращается!
Получившая классическое образование Анриель прищурилась.
– И так каждый раз?
– Ну да!
– Чушь какая-то… если бы это было так, все аристократы этим бы пользовались… сила из ничего! Не бывает!
Габеретти положил руку на плечо Саркелу.
– Да, рано мы ей наш главный секрет раскрыли…
– Ничего, главное, чтоб не болтала.
– Я не дура! Сказки тут рассказывать не надо!
Мастера ответили ей дружным смехом.