рассказ был написан 28 мая 2014 года
Второй шанс
Ефимов больше не мог так жить. Страшные боли мучили всё тело, алкоголь уже не помогал. Детей у него не было, поэтому присмотреть за стариком было не кому. Скорую вызвала соседка.
Перед смертью Ефимов себя успокаивал той мыслью, что наконец-то всё закончится. Он вспоминал свою незадавшуюся жизнь и не испытывал к ней ни малейшего сожаления. Он смотрел на живых людей, ходивших по его комнате, на распустившуюся зеленую листву, которой, в окне, помахивала ветка березы, на кота, лениво ходившего по подоконнику, и все эти картины вызывали в нём только горечь и сожаление. Родные о нём уже давно забыли, а единственный человек, который был рад ему в этой жизни, это алкаш Дима, с первого этажа, пропивавший с ним пенсию.
Ефимов пытался вспомнить хотя бы один светлый момент в своей жизни, но вся она, начиная с момента рождения, казалась ему грязной и неправильной: не туда пошел учиться, не с теми друзьями дружил, не на ту работу устроился, не на той женился, не в тот город уехал жить. Перед глазами мелькали силуэты людей, они суетились, а Ефимов думал о том, насколько они благополучно выглядят и насколько они довольны своей жизнью. Он задавал себе вопрос - почему у них всё получилось в жизни, а у него нет? И ответ был ему очевиден - у них было всё по-другому, другие родители, другие знакомые, другая работа. Ефимов понимал, что окажись он в их ситуации, то и жил бы намного лучше, радовался бы жизни, как они, и не знал бы всех тех страданий, которые выпали на его долю.
«Вот если бы у меня был шанс начать всё сначала» - подумал Ефимов и выдохнул.
- Отходит, - сказал кто-то.
Глаза уже не открывались, лёгкие изредка порывались сделать вдох, но останавливались на полпути.
Умирая, Ефимов испытывал большое облегчение. «Вот и конец», - подумал он и добавил, - «наконец».
Несмотря на то, что он уже давно не дышал, сознание всё ещё продолжало функционировать. Он чувствовал, как что-то снаружи воздействует на его тело. Ему даже казалось, что он всё ещё может шевелить пальцами. Затем, какая-то мощная сила начала сдавливать его со всех сторон. «Вот это да!» – подумал Ефимов, - «наверное так из человека дух исходит». А затем был свет. Он его не видел, но ощущал, через закрытые глаза. Внезапно ему захотелось сделать вдох, полной грудью. Он вдохнул и почувствовал невероятное облегчение. «Вот я и на том свете», - подумал Ефимов и с большим трудом открыл глаза.
Первое, что увидел Ефимов, был, бьющий своим ярким светом в глаза, операционный светильник.
- Твою мать! Опять откачали! – попытался произнести Ефимов, но изо рта вырвалось что-то несвязное. «Наверное от наркоза ещё не отошел», - подумал Ефимов. Ватное тело было трудно контролировать, руки и ноги шевелились сами по себе. Повернув немного голову, он увидел громадного врача, размером с трехэтажный дом, который держал его на руках и уставился на него опешившим взглядом.
- Дайте закурить, - промямлил, своим, еле ворочающимся во рту языком, Ефимов.
Услышав это, врач побледнел, выронил Ефимова на стол и, закатив глаза, грохнулся на пол. Затем раздался женский визг, потом ещё один. Громадные люди начали носиться как угорелые. «Вот это наркоз!» - подумал Ефимов, - «куда ж меня после такого наркоза, опять в психоневрологический?»
Тело никак не хотело слушаться, но Ефимову всё-таки удалось повернуть голову и осмотреться. Прямо рядом с ним лежала гигантская женщина, в бессознательном состоянии, широко раздвинув ноги и обнажив ему свои прелести. «Ну всё, после такой белочки, меня теперь точно из дурки не выпустят, допился» - подумал Ефимов.
Затем прибежали гигантские женщины, вытирая слезы на глазах, они перерезали Ефимову пуповину и отнесли его прочь, от лежавшей без сознания женщины.
***
Возле послеоперационной палаты, вслушиваясь в те звуки, которые из неё доносились, толпилась куча народу. Весь коридор был забит сбежавшимся персоналом и больными. Все перешептывались. Периодически из палаты доносился голос младенца, в котором можно было разобрать, довольно-таки грубую, нецензурную брань.
- Я не хочу жить, я хочу умереть! – кричал ребенок, - зачем вы меня спасли?!
Ему пытались объяснить, что его ни кто не спасал, что он сам родился.
- Вы все наркоманы! – отвечал ребенок, - сами накачались и меня накачали!
Затем в адрес врачей сыпались угрозы о том, что их засудят. Ефимов кричал, что запомнил их лица, и, что когда выпишется из психушки, то обязательно всех найдет.
Периодически он успокаивался и, закрывая глаза, пытался умереть, но у него ничего не получалось. Затем ему подали зеркало, чтобы он увидел себя и сам убедился в том, что является младенцем, а он опять их бранил и говорил, что когда у него бывает «белочка» он и не такое видит.
Наконец Ефимову надоело спорить с врачами и он перестал на них обращать внимание. Он понимал, что если они под дозой, то доказывать им что-либо бесполезно. Врачи пытались его спрашивать, но он не отвечал. Через некоторое время они от него отстали. Из послеоперационной всех вывели, остались только врач с медсестрой. Ефимов начал думать, что «белочка» проходит, но из-за двери всё ещё доносился неистовый гам.
- Почему вы не отвечаете, - наклонившись, тихо спросила медсестра.
- Я же ребенок, дура! Откуда я умею разговаривать?!
- Не хамите мне!
- Молчи, соплячка!
Затем к Ефимову наклонился врач и серьезно спросил,
- Вы говорите, что вы уже жили до того момента, как родились?
- Опять ты, дурак?!
- Может вы вспомните, в таком случае, как вас зовут? – продолжил врач.
- Ефимов Валерий Степанович, сорок шестого года рождения.
Врач поднялся, открыл дверь палаты и подозвал кого-то. В палату за ручку ввели молодого полицейского с обомлевшей физиономией.
- Если вы про окно в подъезде, то его пацаны разбили, а ремонт светильника я ещё с прошлой пенсии оплатил, - выдал ему сразу Ефимов.
Полицейский осторожно подошел к Ефимову, осторожно наклонился и осторожно спросил,
- Вы можете назвать адрес, где вы живете?
- Улица Плеханова, дом двадцать пять, квартира шестнадцать.
Через мгновение полицейский уже звонил кому-то, после чего, разведя руками, обратился к врачу,
- В такой квартире Ефимовых не зарегистрировано, в морге его тоже нет.
- Конечно меня там нет, я же тут лежу, дурак! – возмутился Ефимов и добавил, - как только таких дураков на работу берут!
- А город? Из какого вы города? – спросил врач, ухватившись рукой за подбородок.
- Местный я, из Уссурийска.
У полицейского глаза стали ещё шире, врач тоже удивился.
- А как вы попали в Череповец? – спросила медсестра.
- Дура больная! Иди проспись сначала! – бросил в её адрес Ефимов.
Затем полицейский и врач вышли. Медсестру оставили наблюдать за Ефимовыим.
- Внученька, дай сигареточку, пока доктор вышел, мне только пыхнуть и всё, а то нервы у меня слабые уже, - ласковым голосом, обратился к медсестре Ефимов.
- Я не буду вам ничего давать! – жестко отрезала медсестра.
- Ну уважь старика!
- Вы не старик, вы ребенок!
- Сама ты ребенок! Дура безмозглая!
- Не хамите мне! – возмутилась девушка, - если вы старик, то ведите себя прилично!
- Ух, я тебя! – погрозил кулаком медсестре Ефимов.
Через некоторое время в палату снова зашел врач. Его лицо было серьезным. Он сел на кровать рядом с Ефимовым и сказал,
- Ефимов Валерий Степанович, сорок шестого года рождения, уже находится в уссурийском морге, скончался несколько часов назад. Вы находитесь в городе Череповец, где два часа назад были рождены на свет гражданкой Сидоренко Анжелой Витальевной. На данный момент вы находитесь в роддоме.
После этих слов, врач вышел из палаты, снова оставив Ефимова, с молоденькой медсестрой.
***
Роженица попросила принести ей ребенка, врачи долго отказывались, но девушка была решительна и им пришлось ей уступить. Ефимову строго-настрого наказали вести себя прилично, при ней не выражаться и вообще лучше не разговаривать. Он обещал молчать.
Девушка была растрепанная, лицо выражало испуг и умоляюще смотрело на врачей. Когда ей на руки положили ребенка, она всё ещё боялась на него взглянуть.
Прямо у головы Ефимова была её грудь, от которой веяло таким спокойствием и пахло так вкусно, что у него начало сводить живот.
- Ну давай свою сиську! – не выдержав, сказал возмущенный Ефимов.
Из глаз девушки брызнули слезы.
- Я не буду его кормить, промямлила она и протянула, трясущиеся руки с ребенком, врачам.
Кто-то кинулся её утешать, а кто-то понес Ефимова прочь из палаты.
- Вы мне пожрать хоть дадите? – ворчал Ефимов на тех, кто его нёс, но ему не отвечали.
Через некоторое время, Ефимову дали бутылочку с детской смесью, к которой он жадно присосался. Так и не допив до конца, он, сам не заметил как, заснул.
***
Проснувшись, он уже с трудом мог вспомнить, что с ним происходило. Люди пытались ему что-то говорить, но он ничего не понимал, лишь изредка хихикал, глядя на них, или плакал, когда они казались ему слишком опасными. Всё вокруг казалось ему ярким, вкусным и интересным.
Через некоторое время он уже совсем ничего не помнил, но в голове, настойчиво пульсировала одна мысль, которая ни как не давала ему покоя. Это была мысль, о том, что теперь он отлично понимает, как всё делать надо и как не надо…
