Это был сон, тяжелый и тягучий, как болото засасывающий и не отпускающий, ни на мгновение. Казалось, пробуждение невозможно, и как не силился Войцех проснуться, сбросить с себя «колодки» сна, всё было тщетно. Снились крысы.  Много крыс. Много разных крыс, которые бегали вокруг Войцеха и молчали. Странные молчаливые крысы.  Само по себе это не должно было волновать  его, ведь в жизни  он их насмотрелся, знал повадки, изучал и проводил опыты на крысах, и при помощи крыс. Но были и огромные, двуногие крысы, одетые в полосатые лагерные робы, с номерками на левой стороне груди, но крысы.  Они, молча, ходили, и топтали обычных серых грызунов, которые издавали мерзкие звуки под  ногами-лапами огромных, одетых в робы крыс. Все крысы молчали, и те, которые давили, и те, которых давили.  Единственные звуки, которые пульсирующим эхом раздавались в голове, был хруст костей и жуткое чваканье тушек, оказавшихся под  ногами-лапами. Волосатыми лапами, имеющими сходство с человеческими ногами. Потом одна из них повернула голову к Войцеху и своими когтистыми лапами в клочья изодрала себе морду. Ошметки  окровавленной плоти,  разлетелись во все стороны,  и у крысы показалось человеческое лицо. Со смазанными чертами, грязно-серое лицо с ярко-голубыми глазами.  В темноте, они горели каким-то странным, внутренним огнем. Завораживали и гипнотизировали. Глаза, без всякого выражения, мысли и эмоции. «Зеркала души», в которых не отражалось ничего.  Пустота.  Она  поглощала и засасывала в себя как болото.
- Пан Збышнев,- знакомый голос, как луч солнца  озарил сознание, и легкое касание к плечу Войцеха было той самой ниточкой, которая вытаскивала из болота сновидений в реальность, - пан Збышнев, с вами все в порядке?
Тяжело поднимая веки, Войцех вернулся в реальность.  Похоже, он заснул в кресле своего коллеги, доктора Любомира  Ковальского.  Испытывая некое незначительное стеснение, по поводу случившегося, тихо произнес:
- Похоже, я сильно устал, доктор. Годы уже, сами понимаете,- профессор психиатрии позволил себе слегка улыбнуться,- но от этого никуда не денешься, верно?  Жизнь, ведь  заново не начать,- и уже более тихим голосом, вероятно обращаясь к себе,  добавил,- да и не хотелось бы.
  Доктор Ковальский кивнул, соглашаясь с маститым психиатром, на долю которого выпало столько всего. Все знали, что еще молодой студент Збышнев оказался в НКВД, в тридцать девятом, попав под репрессии над интеллигенцией. А позже, в  сорок первом, оказался в концлагере Плоешти, где пробыл вплоть до освобождения Румынии. Но и тут судьба не улыбнулась молодому Войцеху. Его увезли в западную Германию, и лишь в сорок пятом, когда англо-американские войска заняли Дюсельдорф,  поляку удалось вдохнуть свой глоток свободы.  Но вернуться на родину он смог лишь после восемьдесят шестого. Да, в Лондоне, куда забросила его судьба, он смог довольно неплохо устроиться, и даже получить право на практику, как врач – психиатр. Позже, даже защитил диссертацию,  и получил  ученую степень. Его книги по психологии пользовались популярностью, труды и публикации выдавали незаурядный опыт и указывали на несомненный талант. Но, увы, вдали от родины.
   Теперь же ученый муж был давно на заслуженном отдыхе, но частенько консультировал своих коллег, пользуясь заслуженным уважением. Вот и сейчас, Ковальский столкнулся с пациентом,  который  смущал столь опытного врача-психиатра.
- Сердечко пошаливает,- слегка улыбаясь сказал седой профессор Збышнев, - а не выпить ли нам по чашечке кофе, перед осмотром?
- С удовольствием, - согласился доктор  Ковальский, и нажав кнопку селекторной связи произнес,- Ядвига, будьте любезны «сообразить» нам, с профессором по чашечке кофе. Заранее благодарен.
Молодая длинноногая  блондинка, одетая в строгий , но изысканный твидовый костюм принесла поднос с кофейником и чашками, вежливо поинтересовалась, чем может быть еще полезна, но была отпущена своим начальником. Хозяин кабинета  достал из шкафа бутылку французского коньяка, и вопросительно  взглянул на гостя. Тот кивнул , и спустя минуту оба седовласые пожилые мужчины с удовольствием смаковали  собственноручно приготовленный кофе.  Изысканный букет Прованса и бархатный аромат Бразилии смешались в чашках и рекой тепла растекались по венам.
– Так, говорите, пациент не обычный? – спустя какое-то время завел разговор профессор Збышнев.
- Да, Я бы сказал весьма необычный.  Помните вашу статью «Люди вне общества»? Так вот, это как раз про него. Слово в слово.
- «Маугли»? Воспитывался и жил среди дикой природы? – слегка улыбнулся известный психиатр,- Ну, любезнейший, это давным-давно описано, есть много статей  по поводу человеческих детенышей, которых воспитывали звери. Увы, но возврат к нормальной жизни в обществе данного индивидуума невозможен. Они навсегда останутся зверями, в человечьем обличье. Подвержены только дрессировкам, не более. Человекообразные животные.
-Что вы, пан Збышнев, я бы не осмелился потревожить вас ради такого редкого, но заурядного случая. Все гораздо серьёзнее. Но позвольте по порядку.  Итак,  пять дней назад нам доставили из полицейского управления Познани человека. Его нашли ночью, на вокзале. Документов никаких нет.  Был доставлен для выяснения в  полицейский участок. Вероятно, там что-то произошло, что его направили  сначала в Познанскую  психиатрию, а теперь к нам. Говорят, в камере он искалечил или убил четырех человек, еще до дознания. Голыми руками.  Потом, когда его хотели перевести, он покалечил еще пятерых полицейских, уже, будучи в наручниках.  Электрошорер на него действует не совсем привычно.  Он не теряет сознания, и даже находясь под прямым воздействием,  может целенаправленно двигаться.  Его там чуть не убили током, пока обездвижили.  В Познани на нем пробовали применение психотропных препаратов,  довольно неэффективно. Гипноз. Мы, кстати тоже пробовали,  но объект не подвержен гипнотическому воздействию. Даже «легкие» наркотики, которые дали нулевой результат. При этом он полностью спокоен, а вспышки агрессии имеют место при проявлении агрессии к нему самому. Вот полюбуйтесь.
  Доктор Ковальский достал пухлую папку больного из стола и передал профессору: 
- Еще кофе?
- Пожалуй,- пожилой психиатр с мировым именем углубился в чтение. Спустя несколько минут он с шумом вздохнул.
- Действительно странно.  «При попытке надеть смирительную рубашку не оказывает сопротивление, даже содействует, но после толчка в спину санитара внезапно набросился на него и нанес обширные рваные раны в области лица».  Это как?
- Зубами,- хмуро ответил хозяин кабинета,- прокусил ему губу, сломал нос, оторвал ухо. Когда его оттаскивали от жертвы, пострадало еще трое. Двоих пришлось госпитализировать. Но при этом никаких эмоций не было. Будто он ничего и не делал.  Тело само по себе, разум – сам по себе. Инстинкт тела, при полном равнодушии.
- Хм … занятно. А что это за общественный эксперимент?
- Мы выпустили его на прогулку  вместе с буйно-помешанными пациентами, естественно под надзором, даже пожарную бригаду подключили. Объект не обращал на них никакого внимания. Абсолютно. Даже когда завязалась потасовка,  сидел себе на лавочке, и не двигался с места, пока не развели по палатам. Кстати, реакция на женщин – тоже отсутствует. Вообще,  человек лишенный каких-либо эмоций. При этом довольно сносно понимает семь языков. Когда ему дают питание он спокойно справляется со столовыми приборами, но так же, спокойно может, есть «с-пола».
- «Адаптивен»,- кивнул на папку  Збышнев, вновь углубляясь в чтение.  Время шло, и чашка кофе возле увлеченного  гостя давно остыла. Вежливость, по отношению к профессору не позволяла доктору Ковальскому прерывать чтение.  Дрожащие руки перелистывали заполненные листы истории болезни один за другим, иногда возвращая на уже ознакомленные страницы. Краткие , стиснутые реплики : «Ну да …», «Вот как …» выдавали крайнюю заинтересованность , не говоря уже о явных признаках волнения. 
-  Если идти согласно теории что,  «условия существования влияют на сознание», то это действительно, уникальный экземпляр, - заметил Ковальский, когда его гость устало, откинулся на спинку кресла, отложив прочитанную папку,- вы можете представить себе условия, в которых жил этот человек?  Ведь он не различает ни времени года, ни календаря, но способен с небывалой точность вставать в одно и то же время, отлично видеть в темноте,  и воспринимать  реальность совсем иначе, нежели мы с вами. У любого, страдающего шизофренией есть хоть какие-то  точки соприкосновения с реальностью. Здесь же нет никаких точек. Или зацепок. Хотя явных признаков физического недуга тоже нет.
- Хм … а ты заметил, Любомир, что у него  было множество травм и ранений разного характера? – Профессор раскладывал на столе фотокарточки с изображением частей тела,- вот явно,  рваные раны на руках, следы оперативного вмешательства хирурга. Заключение рентгенолога говорит о множественных переломах и ушибах.
- Конечно, я это всё заметил. Даже консультировался с доктором Квасневским,- кивнул Ковальский,- по утверждению доктора , «он был пропущен через мясорубку, потом обратно собран». Похоже, объекту довелось хлебнуть «по-полной», но рядом был постоянно знающий свое дело травматолог. Некоторые переломы многократные.  Видите вот здесь,- доктор достал один из рентгеновских снимков,- Квасневский дает свою руку на отсечение, если там не было четыре перелома  плечевой кости левой руки. И с остальными снимками – та же история.
- Занятно, а по поводу анализов?
- Здесь вообще  полный  набор.  Всевозможные прививки, от всех опасных вирусных заболеваний. Вероятно, поэтому иммунитет объекта такой, что только остается удивляться.  Количество лейкоцитов в два раза выше нормы, но очагов воспаления не обнаружено. Массовая часть эритроцитов – выше ста шестидесяти, отменное здоровье, можно сказать. Но при этом, в волосах обнаружены следы мышьяка и других ядов, также есть подозрение на регулярное применение неких психотропных препаратов. К сожалению, на контакт он не идет.
- Может он немой? – не к месту вспомнив своё сновидение о молчащих крысах, поинтересовался Збышнев, и добавил осипшим голосом,- Вы с ним разговаривали?
- Я нет, но окулист утверждает, что объект четко выговаривал все указанные на его таблице буквы. Кстати, это единый случай, когда кто-то из персонала слышал его голос. Мы пробовали наладить контакт, при помощи записок, но никакой реакции не получили.  Хотя он и читал их, но отвечать не отвечал.
Войцех внезапно побледнел, как будто увидел призрака. Его глаза расширились, и он с шумом вдохнул воздух.
- Что с вами, пан профессор? – обеспокоенно вскочил  из кресла Ковальский,- Вам плохо? Воды?
- Не нужно,- резко выдохнул воздух седой мужчина,- это невозможно … не может этого быть … нет!
- Ядвига! – прокричал в селектор хозяин кабинета,- Вызовите кардиолога! Срочно!
- Не … нужно,- устало и как-то обреченно осунулся в кресло профессор Збышнев,- все в порядке. Просто нервы. Любомир, голубчик. Мне нужно поговорить с объектом.  Сейчас же.
- Поговорить? Профессор, он же ни с кем не разговаривает.
-  Давайте попробуем.  Кажется,  я знаю, как такого «разговорить»,- голос старого ученого был слабым, но звучал уверенно,- попытаюсь, по крайней  мере. Только сейчас. Не откладывая.