Бородатый торговец в пыльном плаще и стоптанных сапогах медленно вел за собой небольшую группу покойников. Спешащие в город подводы, приблизившись, невольно шарахались на другую сторону и мчали дальше, как оглашенные. Торговец только посмеивался, провожая их черным взглядом из-под косматых бровей. Покойники же на лошадей и возниц не обращали никакого внимания. Словно погруженные в свои мысли, они механически переставляли ноги, однако успевая замечать канавы и обходили их.
- Поживей. ребята! - весело гаркнул торговец, и его зубы белой полоской блеснули в окаймлении густой черной бороды. - Дойдем до реки, сделаем привал. Негоже идти к новым хозяевам немытым, даже если ты - покойник.
"Ребята" заметно приободрились. Кое-кто из них очнулся от тяжелых дум и завертели головами, осматривая местность. Впрочем, оживление прошло быстро, ничего примечательного у дороги не было. Последняя деревня скрылась за холмами, оставшись далеко позади, а городские башни так и торчали на горизонте приклеенной картинкой.
- Ох тысь, нечисть какая, - истово крестясь, пробормотала женщина, проезжая мимо в телеге с глиняными горшками. - Куда ж ты их ведешь?! - крикнула она торговцу.
- На ярмарку, - ответил тот.
- Очумел совсем, - всплеснула руками женщина.
Торговец пожал плечами и тяжело махнул ей вслед.
- Шире шаг! - снова гаркнул он приунывшим покойникам. - Не сметь киснуть! Город большой, покупатели на всех найдутся.
***
Воскресная ярмарка сияла, блестела, звенела, шипела и улюлюкала. Покупатели, просто зеваки, продавцы, скоморохи и бродячие музыканты - образовали великолепный разноцветный кисель, который бурлил, перетекая между прилавками.
Вымытые и причесанные покойники, смущенно улыбаясь, робко шагнули за распахнутые ворота рынка. Бородатый торговец, как мог, подбадривал их, а заодно зычно орал "Разойдись", пытаясь освободить проход.
- Ты что такое приволок? - рядом с торговцем возник дюжий молодец средних лет в красном стрелецком кафтане и картузе. - Разрешение на энтих есть? Ну-ка, покажь!
Покойники испуганно замерли, с ужасом глядя на бородача. Однако, тот нимало не смутившись, выудил из-за пазухи пергаментный свиток и, развернув его, продемонстрировал темную сургучную печать с оттиском.
- Не извольте беспокоиться, - улыбнулся он, снова сверкнув зубами, - от самого князя разрешение.
Детина поглазел на оттиск и, кивнув, тут же исчез в толпе, а торговец, спрятав документ, громко заорал:
- Кому покойничков в услужение?! Недорого! Для уборки, топки и прочей работы сподручны! За дитями присмотреть, лучше няньки не найти - не спит, не ест, не устает, сказки рассказывает.
Сразу набежала толпа зевак, окружив торговца и его товар.
- Что, неужто и говорить могут? - крикнул кто-то из них.
- Конечно! - тут же среагировал торговец. - Есть очень образованные экземпляры. Например, вот, бывший камердинер германского барона.
Он указал на тощего старца с седыми лохмами, одетого в лохмотья, отдаленно напоминающие камзол.
- Ну, пусть скажет чего-нить, - потребовали из толпы.
- Шпрехай им, Мартыныч, - негромко попросил торговец бывшего камердинера.
Тот согласно кивнул и, приосанившись, заговорил:
- Гутен таг, либе бюргериннен унд бюргер. Ишь фреуе мих, зи бегруссен зю дурфен...
На короткий миг толпа зевак стихла, а потом взорвалась новыми криками:
- Шаромыжник! - орали одни.
- Скоморохов ряженых приволок! - возмущались вторые.
- А чо он по ненашенски брешет? - допытывались третьи.
Камердинер, смущенный бурными овациями, сник и шагнул за спины собратьев.
- Тихо! - заорал торговец. - Не все сразу. Покойник - по гривеннику за штуку. Покупаете, отвечаю на вопросы, нет, значит, нет. Ясно?
Притихшая толпа начала редеть. Многие начали уходить, едва заслышав о цене. Но некоторая часть осталась, разворачивая кошели и считая медь. Через полчаса у торговца остался только камердинер. Никто не захотел брать тощего басурмана, который понимал только германскую речь. Остальных - утопленников, самострельщиков и висельников, разобрали.
- Ну что, Мартыныч, - вздохнул торговец, - пойдем, что ли?
Камердинер, соглашаясь, мелко затряс седой шевелюрой, похожей на созревший одуванчик.
Вдвоем они покинули ярмарку и неторопливо зашагали по дощатому тротуару. Торговец на ходу пересчитывал вырученные монеты.
- Смотри-ка, - хмыкнул он, - почти рубль набрали. Что, Мартыныч, отпустить тебя? Так, чтобы насовсем? А?
Он повернул голову и бросил хитрый взгляд на камердинера. Тот лишь тяжело вздохнул и махнул костлявой рукой.
- И то верно, - тут же согласился торговец. - Еще успеешь истлеть. Пойдем-ка, обнову подберем, с барышей.
Он тряхнул кошельком, зажатым в кулаке, монеты звякнули.
Камердинер покорно кивнул и засеменил следом за устремившимся вперед торговцем. Внезапно тот остановился.
- Послушай-ка, Мартыныч, - прогудел басом он, - ты бы хоть напомнил.
Оглядев улицу, он заметил невдалеке булочника с подносом и, свистнув, поманил его.
- Чего изволите? - подбежал краснощекий булочник.
- Хорош! - торговец оценивающе глядел на него, - Просто замечательный покойник вышел бы... гм, - он осекся, и ткнул указательным пальцем в калач, - этот бублик и вон ту ватрушку, - буркнул он.
Когда булочник отошел, торговец вручил хлеб камердинеру:
- Жуй, Мартыныч, - добродушно усмехнулся он. - Не думай, что я совсем бездушный. Помню. Помню, кто ты есть. Жаль, что мне теперь это все - без надобности. Иэххх...
И тяжелый вздох сорвался с его губ.
