Заносчиво

гландометр бульдозерит сажень,
   найти бы чуть крово;
   где одинаково надоело,
   исписано: до нельзя

доказано нешто,
   до дури в канву,
   чапать четверть члена,
   а надело по гулу льзя,-
   и в дуру

кромсалово и громкоговорительность
сшуршалась;
   толика пёрдости гамает,
   остановите сюжет,
я сойду с михинской безысходности -
   заносчиво на няшу

Отредактировано Алексей Французов (13.01.2018 20:34:05)

Стандарты

избыток звука,
цвет в зрачке стрижа;
в руке - ударные,
да курить в три пыжка

лестница ускользающая,
с ног слетел гул,
и амбивалентен страх,
будто свадьбу продуло

до одури таясь
в низинах - из вод;
вот я,
а вот я,
слипся языками завод

налим и Милан,
а МАН потерял запаску,
будто целый клан застрял
на параде планет;
меняю пиво на лампочку

Трудно из пантеры сделать черепаху. Мрачно - и хорошо. Мне вспомнился Шарль Бодлер - тот ещё весельчак. Может и пышок. По звукописи  Ж - это сигареты покрепче.

Мерин

окружающее вблизь,
самоё - в минусе;
толика конвертируемости,
отдай банку,
распорадовасти лицо

закон разноположен,
знак - анти;
духовное - от себя,
я артикулирую
морганием на манжете

красиво,
бутылка и сигара,
аки ива спилась
в мерседесе

гранж разнофутлярен,
подкручивание за завод;
сплюнуть и часто,
отнесите Кафку к гавканью
с листа

Между строк

звездочёт ушёл на дно,
в краю засуха и неопознанность;
обматюкался завод,
или поздно считать по сто?

скручиваю рульки до руги,
в ягуаре кинцо;
я считаю до десяти,
как будто заранее предрешена
смерть на чужбине

верлибнуться до оха,
в камне - растение;
животное сбежало до срока,
в остатке говорение,
чуть видится не до рока

пенитенциарной и хаер,
до гулкости влажно;
решимость встряла в бред,
по сути решимо, лошадь амбивалентна

Отредактировано Алексей Французов (24.01.2018 12:20:38)

Одновременно

погодка для ловли налима,
смерть избавляет от суеты;
всё сшито белыми нитями,
но это сторона обратная

и хороша тоска необъяснимая,
в свечении на самом дне;
я сейчас на "Э", "Ю", "Я",
мы проснулись, но мы во сне

и хорошо одиноким в саду,
как чей-то выдох - легко, но в себе;
я кого-то не нахожу,
горький дым грусть привечает

никому шлю приветы, но и
распростёрты объятия никого;
из ютуба скачаю стишки
и ночью курю для чего-то

словно и не было здесь ничего,
но о чём-то печаль ликует;
боль, отчуждение - всё прошло,
но и счастье о чём-то горюет

удалено

Отредактировано Алексей Французов (30.01.2018 10:44:26)

Подсказка

опьянел от солнечных зайчиков,
   риторика ги укатилась за лавровое;
   странно, очень-то чернить лайки,
   взаправду даря, язык кривее ветки задыхающегося

сумма равна нулю, ноль больше единицы,
   кто-то вставил балкон в облако,
   а я пишу бунтующему младенцу;
   синицы всего лишь синицы, вечер лает за убегающее

кто-то чадит правдой, которая бросается парком
   на каток, чёрточка, с листа легче;
   велико в пуху и прочее,
   отдайте стариков скорпиону

На разных берегах

мы на разных берегах -
но Солнце одинаково светит;
и чей-то взмах в сенях
провожает во тьму любезно

нежен и жёсток спад,
в пропащем - нужда и знаковость;
уже загудел водопад,
и пропасть только лишь данность

на лестнице много крови,
но это всего лишь вода;
в остатке останется "кроме"
нас, него и меня

лицо склонилось над осенью,
в шумном зале - кутёж и еда;
и ветер встречает прохладный,
тебя замечая едва

Ветхость и

с упорной настойчивостью подсовывать энто,
я не я, но кто же ты?
камень стёрся, цветок еле-еле, кошка спит,
а ты играешь на гитаре в фиолетовом костюме

брадис! брадис! брадис - дурак!
бредишь! бредишь! но поверься!
до и после - так и течёт;
сызмальства на лапе у завода,
доколе громить мёртвую зону?
кобзон! робинзон! да и просто зонтик, -
ереси до искалеченности истории,
а мальборо дымит ротвейлера

в трейлере запуганность и горсть пепла,
ты всё-таки другой, когда это происходит;
в дженге кружится, но не в вальсок,
а подскок на плечи, загнуто наверху ижицей

до лампочки рукой достать,
только что-то неможное;
рожать, а потом ржать, после третьей рюмки
курить до упора, до стука в трубе,
оскалилось несуществующее реалити

любить вас - ветхость и самоубийство смерти

Замедления

искал свою, но нашёл смерть другого,
по узкой тропке, в дыму, всё сладится;
сядешь - и совершенно,
встанешь - и более по-новому

в размахе - опять последний,
опять крайнее, но весьма стойкости;
от вспышек до охлаждений
и опровержений о случившемся,
и инсомния, сонм и бредни
во стихе, стремящемуся к бесконечному,
убивают натива, но остаётся фокус,
который и есть постижение

серна: запуганность в каком-то недорайском
уголке, но новизна срезает кожу в устье;
стремись и ты спонтанно и легко напасть,
когда горящий куст покинул зону

и вверх, и вниз, и вширь гудит прохожего подспорье,
и невесомо, и подспудно играть у изголовья;
дума вянет у ручья, твоя рука во прахе,
и бессистемно хорошо, ведь эмерджентность
тянет к трепету и страху

влечёт, и комбо задано в конце, в начале -
грех, а это лишь святая тень, от света тень;
в который раз и в три пробора я пробую забыть,
но стансы угодили в непорочность и нетвёрдость,
тебе везло, но Русь тебя не зазывает

и хорошо, и ничего, и знание не так опасно,
и всё бессвязно, но легло на идеальную основу;
земляк, дурак ли, может просто урожай не тот,
я замедляю ход, а камни пусть прильнут к короне

Отредактировано Алексей Французов (18.02.2018 09:31:11)

Вне

всё одно и то ж,
слова срываются со скалы;
и не мычащее "Ты",
а так, иссушено и квадратно

где-то в болотах,
а казалось - много ещё;
да и поздно уже
ходить в местечковых богах

на руках - карта,
да масть не моя - чужая;
над лицом встала ночь голубая,
на софе кряхтит провожатый

а роль? а роль отведена,
из края в край ходить бездверно;
в пустотах лучше тишина,
но суть твоя вне тела

Эхо

В яр угодил,
да впотьмах разбил стекло.
Крашнулся заряженный,
но красиво и легко
легло на плечи чувство жизни.

И такт сметлив, затакт крикливей,
как хочется по-новому прожить.
А старое всё раскричать и уложить
под данность кривизны и укоризны.

И окромя ещё, и столько начато,
разбавлено вино, обломки чуть смотрибельней.
Ищу кого-то, ну и что? Теперь...
Мы с паперти взмываем в длинное лицо.

Кому ещё ты нужен? С тобой и не с тобой.
Хоть смерть всосать всей жилой страстной.
Мы умерли, но кажемся в живых.
Как хорошо бродить по парку одному
и мыслями быть в чьём-то эхе.