Не каждый из нас может закрыть глаза и запросто оказаться где-то там, где было хорошо, спокойно, где происходило что-то доброе. Чаще плохое оказывается на поверхности закрытых глаз, внутри сознания, за пределами прозаичной обыденности. Но даже у самых безнадежных сволочей в жизни был первый урок, первый гол за молодежную команду, первая сигарета, хотя это спорный пример, но пусть будет. Были моменты удачи, успехов и что-то светлое. Но нарочно об этом вспоминать как-то не пристало. Наверное, мы запрограммированы таким образом, чтобы помнить чаще поражения, быть может так мы сильнее, рациональнее...

Вспоминаем хорошее чаще всего, мне кажется, только благодаря случаю. Порыву ветра, случайному запаху, какой-нибудь услышанной интонации в трамвае случайного человека. Все что угодно. Сегодня я сидел в кафе с приятелем. Это был простой день. Без задач, целей, планов и мыслей как таковых. Среда. Вечер. За окном город в наготе. Открытый нерв в виде мигающих светофоров и сирен карет скорой помощи. День под покрывалом комфорта и потребительского счастья с приправой курса доллара. Обычный день, но не для нас. Иногда так случается. Когда ты выключен. Ты отстранен быть может самыми властными прокурорами вселенной или, будды, или голой лампочки на пустой кухни, это кто каким богам верит и молится… И перестаешь быть механизмом в этой системе. Просто живешь, без мотивов дышишь и в эти дни более может настоящий, чем в очереди за уценённым товаром, или, в кабинете начальника.

Официант принес нам меню с вопросом:

- Может сразу воды?

Взяв в руки меню, мой приятель задал неожиданный вопрос.

- Что бы ты заказал, - после паузы он продолжил. – Что бы попросил, если бы это был твой последний обед?

Даже не знаю, как сказать. Наверное, никак. Не описать просто всех образов из пыли и времени, что всплыли быстрее выстрела перед глазами. Какие-то сложные манипуляции сознания, или еще проще, я начал думать, слава Богу, было из чего выбирать. Но я попытаюсь.

Первое, что я вспомнил, это был случай совершенно уже забытый. Так вот. Я вспомнил ванную комнату и раковину, которая была прям перед моим лицом. Вода шла горячая и я еле-еле дотягивался до нее. Это я помню отчетливо и то, что я был жутко голодный. Еще я помню, что глаза заливали слезы и я кричал. Все остальное уже я могу помнить и знать, только с рассказов моей матери. И всегда, когда она это вспоминает, она тихо, почти неслышно плачет. Эти воспоминания сидят во мне как самые, ну ладно, одни из самых, чистых и настоящих. Дело в том, что моим родителям порой дьявольски необходимо было уехать. Другими словами, я слишком резко ворвался в их динамичную жизнь, и их повседневность требовала еще шумных вечеринок в коктейле с авантюрными поездками куда угодно. И то, что совсем сопливого пацана не с кем оставить – не останавливало их. И в тот час, скорее всего это было уже ночью, я не мог терпеть и нашел крабовые замороженные палочки в морозилке и ничего умнее не придумал, как разогреть их под струей горячей воды в ванной. Тогда, судя по всему, это звучало гениально.
Я потом мстил. Черт возьми, я не умел это делать, но у меня получалось весьма извращенно. Я просыпался каждое утро очень рано и будил родителей с вопросом: сегодня воскресенье? Одному Богу известно, почему я ждал воскресенье каждое утро. Но и сегодня этот день недели для меня самый важный. Ладно, к эти загадкам вернемся чуть позже.

Еда. Вспомнил я еще холодильник, нет, много холодильников. Мы слишком часто переезжали. Холодильник то был всегда один и тот же, просто стоял он всегда в разных квартирах и в абсолютно непохожих местах. Иногда его база была в коридоре, в комнате, в прихожей. И всегда разные финансовые положения моих родителей тоже слишком не скрыто меняли его. Иногда в нем попросту ничего не было. Но подходить к нему и открывать в надежде о чуде я не переставал. Ну да ладно, холодильниками пусть занимаются другие. Хотя бы те, кто живет в коробках.

Конфеты. Помню жаркие дни какого-то чертовски знойного лета. Каждый божий день я выходил в грязных кедах на улицу с мячом в руках на стадион, что был в километре от дома но по пути я заходил в магазин.

- Может мороженного возьмешь, пацан?

Каждый день одна и та же продавщица в очень широком и жирном фартуке спрашивала меня. Я делал задумчивый вид, паузу, и брал 250 грамм конфет. Это были самые вкусные конфеты. Они продавались на развес и, они были без обёртки. Самые дешевые и самые шоколадные конфеты, которые только могло придумать человечество. После я узнал, что эти конфеты изготавливались из всякого рода отбросов производства кондитерских изделий. Безотходный механизм, чтоб его. Иногда я приходил в восторг, когда находил в одной из них изюм, или, орех. Этот миг счастья так подбрасывал на месте, словно меня поцеловал Иисус Христос в само  темечко, или как подаренные новые кроссовки, это практически одно и тоже. И я шел по раскаленному асфальту в тридцатиградусную жару и давился конфетами. Это было по истине правильно, единственно верно и справедливо. Почему именно так? Просто тогда, ничего не существовало. Не предательства, вранья, зарплат, времени, статуса, красивых и дорогих трусов.

- Знаешь, я бы съел котлет и макарон. «Просто варенных макарон и жаренных котлет», - сказал я, - ну как котлет?! Те котлеты были не простые. Я больше нигде в мире не пробовал таких котлет как дома у себя. Они там до сих пор продаются. «Пихвики». Уверен, что они самые простые и ужасные, и состав там едва ли из мяса, но этот вкус я помнить буду всегда.

- Просто котлет с макаронами? А как же самый вкусный и огромный стейк? Фуа-гра? Вино за миллиард на фоне Гранд каньона?

- Это не про меня. Это не моя война. Пусть давятся стейками тупые бесхребетные индюки без фантазии. У них в жизни просто не было ничего прекрасного и дорогого, бесценного. А долбанный стейк можно и сейчас сожрать. Да Господи! Я могу заказать себе в постель его в три часа ночи. А вот тех воспоминаний и того самого вкуса можно потребовать разве что у сатаны, или у Санта Клауса, хотя может это один и тот же чудак.

Нам принесли наш заказ. Два жирных куска мяса. Мы ели молча. Расплатившись мы вышли на оживленный проспект слишком большого города. Это точно не воскресенье, вслух сказал я.

- Что это значит?

- Я не знаю как это объяснить. С детства осталось ощущение порядка, что ли, чистоты.

- В каком смысле?

- Знаешь, для начала, в воскресенье все дома. И занавеска. Такая, мать ее, воздушная, чистая, то есть незапачканная сомнениями или адреналиновыми спорами повзрослевших детей. И там на улице хорошая погода. Ясный день и совсем немного белых пушистых облаков. Четвертый этаж где сквозь только что появившиеся листья на липе проезжают троллейбусы.

Да. Воскресенье, это почти магия. Как-то так случилось, что в этот день я чаще всего был в гостях у дедушки с бабушкой. И всегда была хорошая погода. У них дома всегда был порядок и очень светло. С утра бабушка жарила блины, а дет сидел на кухне и читал свежую газету. Помню в одно утро я первый раз попробовал горчицу.

- Эй, дружок, - сказал мне дед, - не устал точить свои шоколадки? Пойди сюда, дам тебе кое-что вкусное.

Он взял столовую ложку и окунул ее в банку, где была горчица собственного производства. Эта горчица смело могла быть использована в качестве ракетного топлива. И дал ее мне. Я съел все разом. Когда он падая в обморок от смеха смотрел на меня, я бегал по квартире и орал. Иногда забегал в кухню и захлебывался водой из-под крана. Но вернемся в день «воскресенье».

У них была большая квартира. Такому малому еще человеку как я тогда, там было слишком много места. Я просыпался и слонялся по комнатам. Они словно каждый день ждали в гости королеву Англии как минимум. Там было все на своих местах. На всех столах скатерти. Вся мебель была до блеска отполирована. Все можно было мерить по линейки. И дверь балкона всегда была слегка приоткрыта и занавеска меланхолично и очень дружелюбно играла на ветру. Дед с бабушкой всегда в эти мгновения проводили на кухне. Было очень спокойно. Тогда я начинал понимать, что такое счастье. Я учился хорошему, инъекция чистоты и порядка проникла в меня на всю жизнь.

И вот по сей день я жду воскресенье. Я знаю, что в этот день всегда хорошая погода. В этот день все дома. Никому ничего не надо. Никто не пытается насытится свободными часами перед новой неделей, как это чаще у нас сейчас происходит, например, в субботу. Да черт возьми! Воскресенье можно и нужно было любить хотя бы за то, что только в этот день в нашем детстве показывали мультфильмы. Я бы сейчас многое отдал бы за то ощущение праздника в виде песни про Винни Пуха, что означало потерю времени с полным доминированием перед родителями. В те пол часа мы были недосягаемы и под юрисдикцией Уолта Диснея.

Ну а пока среда но одно всегда будет радовать – понимание неизбежного приближения покоя в лице дня, что так много сделал для меня, повлиял, научил быть счастливым.

Отредактировано Александр Векшин (13.10.2017 15:53:27)