Работа №1
Тем злополучным вечером Генрих бежал куда глаза глядят, отрешаясь от всего, что он знал, с разбитым вдребезги, сердцем влюблённого мужчины. Когда ночь, которую он провёл в полубреду, закончилась, Генрих обнаружил себя на красивой поляне, окружённой прекрасными цветущими деревьями, стволы которых изгибались совсем как танцующие фигуры людей в таверне. Они притягивали и ошеломляли, заставляли притронуться к себе, прислонить ухо и послушать, как в них течёт жизнь. Что-то произошло в тот день с Генрихом, он разочаровался в людях и решил посвятить оставшуюся жизнь уходу за лесом в дали от себе подобных. Каждый день он приходил на поляну: выравнивал ветки, выкорчёвывал сорняки, разговаривал с деревьями, выдумывая их ответы, когда солнце раскрашивало все грейпфрутового-оранжевым светом, Генрих танцевал на зелёном танцполе.
Прошло порядка пяти лет, когда Генрих в очередной раз пришёл на поляну, но что-то гордилось его в этот раз. Он начал свой ритуал, как обычно, но почувствовал тяжесть в ногах — ноги его превращались в корни, а одежда медленно покрывалась корой. Генрих кричал, извивался, пытался вырваться, но слишком глубоко он врос в здешнюю землю. Он с сожалением думал о упущенном времени и возможностях, и впервые за столько лет скучал по людям, по-настоящему скучал.
Через десяток лет молодой человек в слезах выбежал на поляну…
________________________________________________________________________________________________________________
Работа №2
Когда из офиса начали уходить люди со своими вещами, Виктор заподозрил очередную волну сокращений.
- Андрюх, только не говори, что и тебя турнули, - сказал он, видя "старенького" менеджера за зборами.
Андрюха ничего не говорил, молча накидал свои вещи в рюкзак: чашку, фигурку совы и кубик Рубика, настольный вентилятор взял под руку и ушёл.
Кабинет в тот же день покинули Аня, Сергей и Фёдор.
- С какой формулировкой увольняют-то?
Они все выглядели так подавленно, словно причина была справедливой, словно в чём-то провинились, и Виктор не стал докапываться.
Сам он смиренно и даже с охотой ждал вызова к директору - уж если всех закадычных друзей увольняют, пускай и его вместе с ними.
Он досидел к концу рабочего дня в пустой комнате, затем сам прошёл по непривычно пустынным коридорам к Олексею Палычу, а того и след простыл: рабочего стола нет, от шкафов одни светлые пятна на обоях, сейф выдран из стены вместе со штукатуркой, лишь кабеля витой пары на ковролине, как корни вырванных деревьев.
По очереди Виктор набрал руководителя, коллег по кабинету, коллег по офису, и только когда каждый из них сбросил его вызов, стало понятно - его кинули. По какой-то причине офис переехал без Виктора.
________________________________________________________________________________________________________________
Работа №3
Люди говорили, что это не нормально, врачи говорили и писали на бумажках нечитаемые названия, и только проводники молчали, открывая двери вагона в сырое серое утро. Саша Улыбка спрыгнул на перрон, из трещин которого росла трава, покачнулся и глубоко задышал, потом обернулся и помахал проводникам, которые начали медленно удаляться. Саша привык видеть в глазах обывателей недоумение, удивление, иногда ужас, лишь проводники всегда смотрели сквозь него, сквозь очередного безликого пассажира, не купившего у них ничего и не доставившего проблем, сквозь очередного чудака без багажа и вещей, сошедшего на безлюдной станции, где ничего не выделялось, не шумело и не пахло, кроме подступающего к перрону леса.
Улыбка сошел с железобетона на мягкую землю и его потертые кроссовки сразу потемнели, намокли от травянной росы. Поезд вдалеке набирал скорость, расторопно затягивая свои последние вагоны за длинный лесной поворот. Ноги предательски пошатнулись. Один. Саша втянул прохладный дурманящий дикий воздух. Билет в один конец с маршрутом в несколько суток, любой полустанок, где никто не выходит, холодный рассвет на возвышенности с панорамным видом - вот его болезнь. А желание одиночества - его счастье.
________________________________________________________________________________________________________________
Работа №4
Билл открыл глаза, но ничего в общем-то не изменилось — тем-но-та. У него сердце в пятки ушло от мысли, что ослеп, но вспомнив уроки медитации, он все-таки пришёл в себя. Тем временем глаза привыкли, Билл понял, что находится где-то, в каком-то тихом неузнаваемом месте, а ещё он вспомнить не мог, как попал сюда — последней картинкой из прошлого всплывало видео перед сном. В какой-то момент его осенило, Билл потянулся к карману и нащупал телефон, но эйфория быстро улетучилась — связь не ловила, а уровень заряда показывал 17%.
Пока Билл собирался с мыслями, темноту осветила неяркая вспышка где-то вдали — как будто кто-то мигал фонариком ему.
«Э-э-э-эй, э-э-э-э-э-эй, я тут!»
Билл замигал фонариком телефона в ответ: две вспышки, пауза, две вспышки, пауза, две вспышки…
Спасительный фонарик приближался все быстрее и быстрее, продолжая мигать. Билл радостно махал телефоном и звал к себе, но слышал в ответ лишь мертвую тишину, хотя свет мигал уже совсем близко. Очередной взмах телефоном осветил огромную пасть и маленькие блестящие глазки, а спустя полсекунды вопль ужаса и боли разлетелся эхом в непроглядном мраке.
________________________________________________________________________________________________________________
Работа №5
Пинкертонец сам подох, но-таки достал и Дейва, и его лошадь. После двух дней на жаре его раны в ноге и животе загноились, так что помирать ему долго и мучительно.
В качестве приданого на венчание со смертью ему достался украденный мешок с деньгами и единственный патрон, затерянный в седельной сумке, и потому не использованный в перестрелке. Дейв крутил его в барабане на удачу, сводил, приставлял к подбородку и после томительного ожидания спускал курок, который с сухим стуком мазал по капсулю вот уж как три часа.
Он не хотел страдать, оттягивая неизбежное, и не хотел умирать, потому отдал свою судьбу на волю случая.
Внезапно, среди чахлых кустов показалась фигура – Дейв мог поклясться – пинкертонца, бодро шагающему к нему, словно не возле его трупа пировали койоты этим утром.
Дейв с трудом взвёл курок, прицелился в законника и нажал на спуск – ничего. Одну за другой он испробовал бойком все шесть камор барабана, но, очевидно, оружие дало осечку, а пинкертонец уже подошёл к нему вплотную, закрыл собой от солнца и спокойным голосом произнёс:
– Нам пора, вставай.
Дейв открыл дверцу барабана, извлёк гильзу, в которой уже не было пули.
– Ах вот оно что, – взяв предложенную пинкертонцем руку, он поднялся и зашагал с ним на запад.
________________________________________________________________________________________________________________
Работа №6
Соберись, тряпка, сказали бы все, но я не все - я единственный, полностью вошедший в Куб Тишины. Именно Тишина, а не тьма или пустота, стала названием для жидкого черного куба, не теряющего формы в любых условиях, в нем ни тьма, ни пустота не сравнятся с полным безмолвием, от которого сходят с ума в первые же минуты, именно поэтому в моем шлеме фоном идут записанные звуки, они "глушат" тишину.
Наугад, во всех направлениях, вожу узким лучом света сквозь плотную тьму и, затаив дыхание, жду результата. Прибор запиликал, я опускаю взгляд на экран - боже, меня от входа разделяет расстояние в метр!
Говорят... да какая разница что говорят, я прошел вечность в направлении входа, но отраженный свет возвращается всё также медленно.
Хочу снять ужасно шумящий шлем, расстегнуть душный защитный костюм и, наконец-то, ощутить всем телом ночную прохладу, ведь Там свежо и приятно. Хочу освободиться от всего лишнего, тянущего меня куда-то вниз, когда мне надо прямо, туда, где они, туда, куда шел уже так давно, что целью стало направление. Туда, где что-то сверкает, отражая свет моего луча...
Я дошел и поднял это: гладкое, круглое, с толстым стеклом и с до боли знакомой эмблемой, и, рвущие душу, родные, но давно забытые, тревожащие и одновременно умиротворяющие звуки, которые доносятся из динамиков оглушительным ревом прошлого.
Растоптав найденный шлем, я иду дальше - у меня есть свой шлем, который я никогда не сниму.
обглоданный пинкертонец? 
