Ода на бумаге.
Первое января, 05:12. Хантбар.

В роскошь южной ночи ударял прибоем рассвет. Снова и снова, вот уже тысячи лет.
Восходящее Солнце краешком рубиновой тушки приподнялось на востоке. Первые, скупые лучи пугливо касались крыш домов и крон деревьев. Макушка статуи богини-хранительницы мира и торговли оросилась алым.
В столь ранний час у алтаря молилась лишь одна женщина.
Ещё совсем молодая, лет двадцати, может, немного старше, чуть полноватая, со смуглой кожей. На невольничьем рынке в Столице её бы продали за сотню золотых монет, если не больше.
Сложив ладони перед лицом, она истово шептала хвалу в честь богини, великих поступков и тяжких трудов как её самой, так и покорной паствы.
Ни единого слова мольбы не сорвалось с уст красавицы.
– Небо… ты такое тяжёлое… о, как бы я хотела сбросить тебя с плеч! Как бы я хотела отринуть долг и, позабыв о чести, пуститься в пляс с подругами, столь же юными и прекрасными, как и я сама. Но рождённая в семье владетеля сиих земель не имеет права ни на радость, ни на веселье, пока народ мой страдает от жажды…
Случилось так, что в этот момент по улице шла другая девушка. Они были похожи, эти две красавицы. Горделивая осанка, спина, что способна склониться лишь перед волей бескрайнего Неба. Опрятные одежды. Свежие и дорогие на первой, заношенные, застиранные, украшенные лишь полевыми цветами - у второй.
И каждая носила на виду нож одинаковой длины. Отличались лишь сами ножны - отделанные жемчугом у первой, да невзрачные кожаные у второй.
Девушка, увидев молящуюся, опытным глазом различила в поясном кармане бугор от толстого кошелька. Оценив внешность и богатый покрой одежд прихожанки, она рискнула.
Подойдя к первой  с минутку послушала хвалебные речи и запустила руку в карман молящейся.
Магия защиты ритмично исполняла свою роль, никак не замечая хозяйничающую на своей территории чужую руку.
Наконец, вторая достигла цели, обманув заклинание, и выудила кошелёк из кармана блаженной прихожанки.
Аккуратно сделав шаг назад, воровка повернулась и уже, было, бросилась наутёк, как вдруг спину ей обожгло словно плетью тихим, но властным окликом:
– Если ты расскажешь, как обманула моё заклинание, то я не стану обрывать твою жизнь.
Вторая дала ходу.
Длинные, тренированные ноги позволяли ей развивать огромную скорость.
Первая, использовав магию, прыгнула и приземлилась прямо перед второй.
Та, остолбенев, остановилась.
– Ты… как…
Острие клинка коснулось шеи.
– На колени, вор.
Вторая нервно сглотнула. На мгновение закрыла глаза, и тихо шепнула:
– Можешь убить, но я никогда не встану на колени.
Пощёчина. Резкая, хлёсткая.
– Проснулась? Преклони колени перед хозяйкой этих земель, и получишь плен взамен свободы.
Словно презрев холодную сталь у самого подбородка, вторая подняла свою добычу. В пару секунд разрушила защитное заклинание, и развязала узел. Извлекла несколько монет. Все они были золотыми, разных достоинств. Вот талант с совой. На него можно купить десяток коров. Вот с филином. За этот - взять всё стадо вместе с полями.
– Фелестары… золото в карманах, магия, собранная по крупицам из душ сотен семей города… мне тошно смотреть на вас. Режь уже, я хочу на Небо, где нет вашей жирной жадности.
Прекрасное чело хозяйки этих земель исказилось букетом самых разнообразных эмоций.
– Вор… учит меня добродетели?!
Пленница рассмеялась в ответ, словно не к её нежной шее приставлен был нож.
– Добродетели? Твой род, насосавшийся как комар магических сил этих земель, обвиняет кого-то другого в воровстве?! Право, это же просто смешно! Старухи на рынках вымаливают арбузную корку, да самые наглые заикаются о дыне с бочком! А за пределами города люди в пустынях глотают пыль вместо воды, сражаясь за каждый колодец на твоих землях! И ты после этого удивляешься, что в твой карман кто-то залез?!
Солнце, меж тем, поднялось ещё выше, и вот уже милые личики двух девушек окрасились алым.
– Однажды терпение Небес переполнится, и род твой сгинет в барханах, и всё золото, что вы обманом присваивали себе - не сможет утолить вашей жажды!
Всё так же держа нож у горла второй девушки, первая облизнула губы.
– Ты… проклинаешь меня?
Убирая монеты в кошель по одной, воровка ответила:
– Соплячки на улицах мечтают лишь о том, чтобы поскорее подрасти, да торговать своим телом. Так у них появится лишний кувшин воды в день. Все, кого я считала своими подругами, уже там. Только мне хватило терпения и усидчивости, чтобы освоить ремесло уличной воровки. Ещё год не прошёл с той минуты, когда я клала таланты на лицо наставницы. Проклинать тебя? Проклинать ту, кто верит, что вот лично она ничегошеньки не украла?!
Усмешка, словно смазанная ядом.
– Нет, ничуть. Ты родилась во дворце. Я - шакал улицы.
Она положила кошелёк в свой карман.
– Но знаешь, если рядом со львицей разродилась ящерка - это ничего не значит. А сейчас, ты или убьёшь меня, или позволишь уйти с твоими деньгами.
Дочь Фелестаров позволила себе улыбку, если можно назвать этим словом крохотное подёргивание уголка губ.
– Именем богини, сегодня в первый день нового года, дарую тебе свою милостыню.
Она опустила руку с ножом, обернулась и зашагала к статуе.
Воровка рванулась наперерез.
– Стой! Не смей так со мной поступать!
Дочь Фелестаров осенила себя знаменем богини; коснулась тремя пальцами лба, указательным - кончика носа, и двумя - подбородка.
– Ступай, да хранит тебя милость Небес. И, если тебя не затруднит, исполни мою волю; раздай таланты каждой сестре, кого встретишь сегодня на улицах.
Воровка раскраснелась, тяжко дышала, словно кошка, отрыгивающая шерсть.
Но, что поделать - охотницы до мышей весьма чистоплотные создания, они регулярно вылизывают свою шкурку до блеска.
Впрочем, эта хворь ведома лишь домашним любимцам. Дикие же коты никогда не сталкивались с подобной проблемой.
– Остановись! Что толку в деньгах, если они не помещаются в холке?! Да на что мне твоя милость? Что я с ней делать буду! Я ненавижу тебя! Ненавижу! Тебя, твой род, вас всех! Убей меня!
Улыбка победительницы играла на лице дочери Фелестаров.
– Как раздашь таланты - омой своё тело, и приходи вечером во дворец. Занесёшь кошелёк. Он дорог мне, как память. Я получила его в дар от отца в день своего шестнадцатилетия. На нём жемчужной нитью вышиты мои инициалы.
Видимо, она хотела сказать что-то ещё, но в этот самый момент опешившая было воровка, выхватив свой нож, поспешно нанесла удар.
Дочь Фелестаров играючи увернулась от нескольких резких, но лишённых изящества выпадов, и, перехватив руку напавшей, грубо заломила локоть воровки. Кинжал выпал из разжавшихся пальцев.
– Доигралась, кошечка?
– Убей меня…
– Жизнь - вот твоя кара.
Всё ещё склонившись в нелепой позе, воровка выплюнула скупое:
– Кёте…
Дочь Фелестаров сильней сдавила захват, заставляя ту вскрикнуть от боли.
– Прости, я не расслышала, как ты меня назвала?
Воровка воскликнула:
– Кёте! Ты! Твоя мать! Вы все! Ненавижу вас!
– Сломать, тебе, что ли, руку? Впрочем, богиня не простит мне членовредительства.
Она разжала пальцы, выпуская воровку из захвата.
Та поспешно подхватила нож. Подняла его левой рукой.
– Ты! Тебя тренировали! Лучшие учителя города! А я до всего доходила сама!
Дочь Фелестаров печально вздохнула.
– Кажется, кто-то упоминал наставницу? И, вроде, речь шла о талантах, положенных на лицо?
Воровка сплюнула.
– Да! Это были не таланты! Мелкие медные монетки! Но я её похоронила! Со всеми почестями, на которые только была способна!
– Отведи меня к ней. Я хочу положить цветы на её могилу. Она хорошо поработала.
Воровка вновь плюнула. На этот раз прямо в лицо хозяйке этих земель.
– Не лезь в мою душу! Этого ты у меня забрать не сможешь!
Утерев рукавом дорогого платья плевок с переносицы, дочь Фелестаров ответила:
– Я всего лишь хочу отдать последние почести достойному человеку. У меня тоже есть наставник. Он ещё жив…
– Вот и позаботься о нём! И не лезь ко мне! Ты услышала? Не лезь! – Воровка направила острие ножа к себе, нанесла удар.
Дочь Фелестаров мгновенно среагировала, ставя магический барьер перед шеей бродяжки.
Клинок воткнулся в магию, и отскочил с лёгким звоном разочарования, вместо девичьей крови глотнув бессилия.
Воровка во второй раз разжала пальцы.
– Ты… я же просто хочу умереть… – Кинжал вторично рухнул в уличную грязь, а по щекам красавицы прокатилась кометой одинокая слеза. – Я же просто хочу умереть… почему ты мне не позволяешь?!
Дочь Фелестаров повторила.
– Жизнь - твоя кара.
Несколько секунд они обе молчали, после чего она продолжила:
– Ты посмела обокрасть меня. Что ещё хуже - ты посмела прервать утреннюю молитву. – Она повысила голос. – А теперь валяйся на коленях, и умоляй меня о смерти!
Ухмыльнувшись одним уголком губ, воровка прокричала:
– Да таскайся за мной по всему городу!
Она развернулась, и вновь попыталась убежать.
Дочь Фелестаров прищёлкнула пальцами.
Воровка тут же грохнулась, упав на левое колено.
В ту же секунду они обе переменились в лице.
– Кёте…
– Ты… не упала лицом в землю? Ты смогла частично выдержать эту атаку? Бескрайние Небеса, насколько же грубо тебя соткали про рождении? – Она обошла воровку, вновь становясь перед нею.
– Воистину, твой отец был великим воином.
– Кёте…
– Не оскверняй свой рот сквернословием.
Дочь Фелестаров коснулась подбородка. Провела пальцами по груди.
– Ты обвиняла меня в том, что я обворовываю весь город. Кто знает, быть может, ты и права. Война с Ишанской ересью закончена. Мне нужно найти новый путь для своей семьи.
Ругнувшись, воровка спросила:
– Мне ты это зачем говоришь?
– Цель рождает дорогу. Я вижу пред собою цель. Я построю канал, и все люди в пустыне смогут пить воду вдоволь.
Дочь Фелестаров прервалась, но, раз возражений не последовало, она продолжила свой ответ.
– Вот что я хочу сделать. Скажи, ты поможешь мне в этом? Ты сильна. Я дам тебе знания. Помогу отточить навыки. Через год, если будешь стараться, мы сможем сражаться на равных. Что скажешь?
Заорав от острой боли, воровка распрямилась и поднялась на ноги, разрывая путы сдерживающего её заклинания.
– Кёте! Ты врёшь! Никогда Фелестары не делали ничего благого для жителей пустыни!
Хозяйка этих земель склонила голову.
– Сегодня я уже дала тебе милостыню. И поручение. Если выполнишь его, приходи во дворец сегодня. А хочешь - прерви свою жизнь. Более я не станут тебе мешать.
Закончив ответ, дочь Фелестаров повернулась и ушла.
А вечером, читая книгу у ворот дворца, она увидела воровку снова. Впрочем, сейчас бродяжка была одета в новое белое платье, и пахла фиалками после хорошей ванны.
– Я раздала все деньги.
– Вижу, не все.
Воровка улыбнулась.
– И что же, даже не спросишь, как меня зовут?
Дочь Фелестаров поднялась на ноги.
– Забудь своё прошлое имя. Отныне я нарекаю тебя Ния, что означает «цель, рождающая дорогу».
Фыркнув, воровка спросила:
– И что же, как в таком случае тебя звать?
– За моё великое терпение меня прозвали Субира.
Ухмылка на лице воровки стала ещё шире.
– Странно, что тебе не дали имени в честь твоего раздутого высокомерия и пылающей жаром пустыни гордыни. – Она помолчала немного, и заговорила твёрдо. – Один год. Клянусь, что буду служить тебе один год. Потом мы сразимся. И я убью тебя. Так что тренируй меня хорошенько.
Субира же ответила ей:
– Не тебе обвинять меня в гордыне и высокомерии. А теперь, преклони колени, дабы засвидетельствовать своё почтение.
– Никогда я не склоню колен.
Субира оглянулась. Рядом со въездом во дворец стояла статуя богини, подобная той, которую поставили торговцы в самом центре рыночной площади.
– Если отказываешься вставать на колени передо мной - преклонись же пред нашей богиней.
Воровка подошла к алтарю.
– Лишь бескрайнему Небу принадлежит моя судьба.
Она опустилась на колени.
Субира, встав рядом, склонилась.
– А теперь, помолимся же Заступнице.
Обе девушки, сложив ладони перед лицом, молились.
Усталое Солнце клонилось к закату.

Отредактировано Ascard200 (21.05.2023 15:09:43)