Работа №1:
Во льду.
В зимнем февральском воздухе появились новые, волнующие, едва различимые, многообещающие нотки. Вот-вот, скоро, обязательно, непременно что-то произойдёт. Необыкновенное. Волшебное. Светка вдохнула воздуха побольше, чуть задержала внутри, смакуя, и медленно выдохнула, щурясь на солнце через ресницы. Занятия восьмого А класса наконец-то сегодня позади и впереди два часа свободы - целая вечность для того, кто знает как ими распорядиться. А Светка определённо знала: она сидела на скамейке у реки, потёртым носком сапога чертила на снегу звезду и мечтала. Она обязательно отсюда уедет. В большой город. Может, и в Москву. Поступит там в институт. Купит себе красивые сапоги. Терракотового цвета. Как в журнале. Каблук не важен. Фасон тоже. Тер-ра-ко-то-во-го. С ума сойти.
От реки доносились смех и радостный визг - городская мелюзга каталась на санках с крутого берега. На секунду вдруг стало тихо.
- Помогите, - неуверенно крикнул кто-то, после вразнобой вся малолетняя компания отчаянно заголосила, - Помогите!
- Светка подбежала к краю: недалеко от берега чернотой зияла свежая полынья, в которой отчаянно барахталась красно-синяя куртка.
- Толик, - выдохнула Светка и побежала вниз. Мысли скакали как бешеные. Мать ее убьёт. Господи, как страшно. Сказала же, следить за братом. Возле полыньи Светку сковал животный ужас, ноги стали как ватные. Все одно, убьёт, подумала Светка, легла на лёд, по-пластунски подползла к кромке и соскользнула в полынью. Вода обожгла руки и шею, оглушительно заколотилось сердце, легкие на секунду судорожно сжались на выдох и до предела расправились на вдох. Мелькнул рядом знакомый капюшон и .. открытый в беззвучном крике рот, прилипшая ко лбу темная прядь, безумные раскосые глаза - мальчишка устал бороться и скрылся подо льдом. Светка нырнула за ним и намертво вцепилась рукой в куртку. В сапоги залилась вода, ноги стали неподъёмно тяжелыми, тянули вниз и - о, спасение! - ногой Светка коснулась дна, обретя опору, встала на него обеими ногами и прижала к себе маленькое и непосильно тяжелое от воды тельце. Посиневшими, непослушными пальцами Светка хваталась за края полыньи, пытаясь выбраться, но лёд предательски обламывался, и она из последних сил пошла к берегу напролом, как ледокол, ломая ледяную корку собственным телом. Ближе к берегу подоспела помощь, кто-то выхватил ее из воды, потащил наверх, пытался забрать мальчишку, а Светка ещё долго не могла разжать руки.
- Как тебя зовут?
- Света.
- Ты молодец, Светлана, не каждый мужик решился бы, в ледяную воду… Отважная. В больницу поедем?
- Нет, мне домой надо.
В машине ее колотила крупная дрожь, она еле выговорила свой адрес.
Возле многоквартирной деревянной двухэтажки Света вышла, с трудом поднялась на второй этаж и постучала - искать в кармане ключи не было сил. Дверь открыла мать, с изумлением оглядела Светку с головы до ног: искусственная шуба замёрзла и стояла колом, топорщась слипшимися клочками меха, вместо шапки на голове наспех повязанный чужой мужской шарф, под сапогами стремительно набирала объём лужа.
- Сука! - мать наотмашь влепила пощечину. Светка ничего не почувствовала, она безотрывно смотрела поверх материного плеча: за кухонным столом сидел белобрысый и голубоглазый, как и сама Светка, ее брат Толик. Живой и невредимый. Ел кашу. Долго возил ложкой по тарелке, наконец, зачерпывал и нёс в рот.
- Че стоишь, вылупилась, раздевайся, б***ь такая, да не ходи в хату, тут снимай, - неистовствовала мать, раздражённая её безразличием, - Где шапка? Где ты шлялась, шалава? Шубу угробила, на какие шиши я тебе другую куплю? Светка медленно разделась, мать схватила ремень и со всей злости стала лупить её. За свою несчастную жизнь. За одиночество. За бросившего её Светкиного отца. За тяжёлый свой труд и нищету, края которой нет. Вот. И вот. На тебе. И вот так.
Поздно вечером Светка проснулась в своей койке в жару, её бил озноб, в прихожей слышались незнакомые голоса.
- Спасибо огромное за нашего сына. Светочке передайте пусть выздоравливает, Вам низкий поклон, что воспитали такую дочь. Если бы не она.. страшно думать об этом.
Светка повернулась к стене и горячие слёзы потекли на подушку.
***
Молодая красивая женщина помешала трубочкой лёд в бокале, поправила выбившуюся светлую прядь, скрестила ноги в дорогих сапогах сумасшедшего терракотового цвета.
- Меня в моем городке считают героем. Я в четырнадцать лет вытащила провалившегося под лёд мальчика лет пяти. Вот только никто не знает почему. На мальчике была куртка, как на моем брате, и я знала, что мать меня убьёт, если брат утонет. Ведь я должна была за ним следить, а не следила. Знала бы, что это другой мальчик, не рисковала бы так. К тому же за мокрую одежду мать меня тогда знатно избила. Я не герой, я трус...
Работа №:
Во льду
- Мама, мы умрем?
- Просто уснем, сынок. Ты будешь первым...
Кельран моргнул. Воспоминание растаяло, оставив лишь грязь и вонь, в которой он копошился, и ругань с пинками от проходящих мимо горожан. Торговая площадь кишела людьми.
- Пшел с дороги, длинноухий! - кричали на него. - Пошевеливайся!
Кельрана снова толкнули, когда он взял очередной булыжник. Но он не взглянул на толкнувшего. Камень встал в ряд к остальным, словно всегда там был. Эльф знал свою работу. К вечеру он закончит телегу камней, и мостовая протянется до кузнечного шатра.
- Жопы на ходулях! - выругался подошедший Седоб Двухбородый.
Старый гном подносил песок и камни Кельрану, и его пихали не меньше, чем эльфа. Иногда злые коленки нацеливались в голову Седоба, но тот бодал навстречу, после чего хихикал над завывшим от боли человечком. Лоб у гнома был тверже булыжника.
- Простите, господин, - виновато говорил гном, как обычно уронив камень потяжелее. - Я это... случайно... Камень старый, я тяжелый... ой, наоборот! А руки-то уже не те, а тут ваша нога... Простите.
Господин, подхрамывая, удаляется. Седоб хохочет.
- Хоть кто-то получает удовольствие, - произнес Кельран.
- Так ты стукни разок. Молотком! Кому-нибудь по пальцам, - предложил эльфу напарник. - Вон сколько разяв ходит. Так и просятся, чтобы им кое-чего отдавили.
- Детская забава.
- Зато смешно.
Кельран поднял молоток и опустил. Гном запрыгал на одной ноге.
- Ах тыж хер остроухий! Сморчок тупоголовый! - орал Седоб. - В сапоги тебя задери!
Эльф засмеялся:
- Хе-хе! И в правду смешно.
Гном ускакал к телеге, по дороге яростно бодая всех налево и направо.
- Глиста лесная! - ругался тот вдалеке, отчего эльф, не переставая, смеялся. - Мать твоя отрыжка!..
Кельран замолк и сжал рукоять молотка до боли в кулаке. Удар, и булыжник рассыпался в прах.
В кабаке горело пару жалких свечек, отчего не видно было насколько грязны столы и кто вообще сидел за ними. В углу за кружкой пива примостились два гнома и эльф. Массивная хозяйка, мощь и габариты которой придавали ей в инцидентах неоспоримую силу убеждения, сама обслуживала посетителей. Мадам Железо иногда бросала косые взгляды на странную компанию. Опыт ей подсказывал, итогом этих посиделок будет один побитый эльф и два пьяных веселых гнома. Но чутье говорило, что эти трое здесь не ради шумихи.
- Такое есть только у Магорика, - ухмыльнулся Зрок, рыжебородый гном с хитрым прищуром.
- Сколько? - спросил Кельран.
- Я не сказал, что смогу достать.
- Ты чего ломаешься, пес рыжый? - Седоб недобро посмотрел на гнома. - Я сказал длинноухому, что ты Всё можешь достать! Цену набиваешь?!
Хитрый гном улыбнулся, отхлебнул пива.
- Ладно щепотку, так ему несколько бочек подавай! - сказал он.
- Сколько? - еще раз спросил Кельран.
- Вот заладил, сколько, сколько! Скажи ему, Седоб, я не создаю, не произвожу, я всего лишь за умеренную оплату поставляю клиентам необходимое.
- Слушай, Кель, а правда, на кой тебе столько? - обратился к эльфу Седоб. - Если вино плодить, так не выгодно жеж, по такой цене! Или у тебя эликсир какой завалялся?
Гномы уставились на эльфа, даже кружки отставили.
- Рецепт, - сказал Кельран.
- Ну, ну, какой рецепт-то?
- Благословение для лысых людишек.
Гномы переглянулись. Эльф продолжил:
- Богатый человек многое отдаст за возможность вернуть себе пышную шевелюру.
Никогда не знавшие проблем с густой растительностью низкорослые бородачи аж крякнули с досады.
- Ведьмина вошь, - выругался Седоб.
- Мда, сомнительное дельце... - произнес Зрок. - Половину вперед!
- Хорошо, - ответил эльф. Он встал и направился к выходу.
Хозяйка, одобряя столь разумное завершение вечера, кивнула ему вслед.
Утром Седоб хмурился и злился на стук, на солнце, и на всё подряд. Раздвоенная борода угрожающе топорщилась, «старые» камни падали на ноги прохожих с утроенной яростью.
- Колоти потише, дятел переросток, - попросил он Кельрана.
- Ночью я принесу оплату, передай Зроку, - ответил эльф.
Гном замер с поднятым валуном. Потом откинул, не глядя, в сторону. Кто-то пригрозил вколачиванием в землю по макушку, но Седоб, округлив глаза, молча таращился на эльфа.
- Сегодня ночью. Всё сразу, золотом, - сказал Кельран.
- Ты ограбил кого? - спросил гном. - Откуда у тебя, у бледной поганки, столько золота?
- Не важно.
- Важно! Хренась пополась! Как свинья тут!.. Я!.. Ты!.. В дерьме и в моче! А у него зо!.. - Седоб оглянулся и добавил тише, - как гавна золота, а сам вошкается в грязи, как вонючий слизняк.
- Замолчи, будь добр. Всё отдам Зроку, до последней монеты.
- Этому прохвосту?! Да он скорее дракона побреет, чем решится связаться с магом.
- Тогда я сам поговорю с Магориком, - Кельран продолжал укладывать булыжную мостовую.
Гном поругался какое-то время, таская камни, затем подошел вплотную к напарнику.
- Не ходи к магу, он не любит эльфов. Магорик вообще всех ненавидит. Но эльфов особенно.
Кельран пристроил камень, но стучать не стал. Он посмотрел на гнома, тот продолжил:
- Лучше через Зрока, он хоть и прохвост, но своё дело знает. Если сказал, что достанет, значит так оно и будет.
Безлунная ночь - оберег для тихих и скрытных, покрывало любовников, маска для воровских и гибельных дел.
Густо-черный лес шелестел и скрипел.
Шорох, и Кельран натянул тетеву, направляя жало стрелы на звук.
- Это всего лишь я, - из зарослей бесшумно появилась юная эльфийка. - Ты чересчур насторожен, - сказала она громче и насмешливо.
- Много волков.
- Но опасаешься ты не их.
Девушка обняла Кельрана, провела рукою по его длинным волосам, засмеялась.
- А наши стригут волосы, - сказала она. - Все-таки людская мода заразна.
- Это и есть зараза. Мода - болезнь скопища, хворь цивилизации.
- Какой-ты... Как наши старейшины.
- Я хочу поговорить с ними, - Кельран отстранил подругу. - Ильни, прошу, убеди их!
- Если узнают, что я встречаюсь с тобой больше положенного, меня изгонят.
Ильни отвязала от пояса увесистый мешочек и бросила к ногам собеседника.
- Для Зрока.
- Мне нужно поговорить со старейшинами, - эльф даже не посмотрел на золото. - Меня должны принять...
Ильни прильнула губами к губам Кельрана, обрывая его слова и мысли.
Встреча со Зроком прошла удачно. Без свидетелей, на берегу реки, откуда гном, получив деньги, сразу отплыл на юркой быстрой лодочке.
Короткий остаток ночи Кельран провел за столом в Железном кабаке у одноименной госпожи. Сегодня затхлый подвал за два медяка в неделю в покосившемся двухэтажном здании, пропахший плесенью, крысами и гномьими сапогами, обойдется без тонкого эльфийского обоняния. В кабаке пахло не розами, но яркие запахи с кухни и алкогольные пары устраивали эльфа гораздо больше.
- Кабанью ляжку, красавчик? - игриво предложила мадам Железо, подливая в стакан Кельрана вина. Ее неожиданно обнаженное бедро таранным бревном нависло над эльфом, который блуждал далеко за городом, среди зелени, среди своих...
- Что? - спросил Кельран, вернувшись в кабак.
Хозяйка уже опустила ногу, поправила юбку.
- Кабанчик с луком, - ответила она. - Пара медяков и лучший кусочек твой.
Кельран мягко опустил на стол ладонь и поднял. Золотистый блик и хозяйка молнией смахнула монетку. И забрала стакан с вином.
- Это пойло для тараканов!
Мадам Железо ушла в кухню, откуда донеслись крики и шум посуды. Спустя время, за которое Кельран успел затосковать по тараканьему пойлу, к нему прошествовали хозяйка с поварихой. С их рук на стол заскользили ароматные мясные блюда, тарелки с овощной нарезкой, хлеба и сыры. Казалось хозяйка растаралась на все продуктовые запасы. Новые свечи помогали насладиться видом пиршества. Перед эльфом красовалось столько кусков поджаренного мяса, что возможно кабан присутствовал здесь целиком. Как и все ближайшие огороды, в особенности луковые.
Хозяйка налила вина и бережно поставила перед ним большой пыльный бутыль. До носа эльфа донеслись невообразимые запахи сухофруктов, трав и чего-то еще, вкусного и дорогого. Кельран поднял непривычный для заведения бокал, отпил, распробовал и выпил до дна. Налил, взахлеб осушил, и налил еще. Затем принялся за еду.
С рассветом в кабак потянулись городские пропойцы. Всем нравились умеренные цены и некий порядок: если в драке окажешься в проигравшей стороне, тогда хотя бы мадам Железо не даст забить тебя насмерть. По-крайней мере в своем кабаке. Отъявленные пьяницы ошивались здесь постояно. Ведь они чаще всего, в виду отсутствия полноценного здоровья и боевых навыков, и являлись той стороной конфликта, что терпит вечные поражения.
Первые посетители входили и замирали на пороге, они моргали и смотрели по сторонам. Настолько светло и богато накрыт был стол, на котором редко когда видели тарелки с приборами, не говоря уже о бокалах. А главное сидел за всем этим великолепием длинноухий доходяга. Мадам Железо примостилась рядом и громко чокалась бокалом. Ее присутствие на столь интимном расстоянии спасало эльфа от излишних посягательств. Особенно наглым и охочим до чужой еды с выпивкой доставалось от хозяйки по рукам. Да так, что кости хрустели.
Кельран поднялся, тяжело оперся двумя руками о стол, презрительно осмотрел присутствующих.
- Полкабана тому, кто приведет сюда грязноречивого гнома, Двухбородого Седоба! - выкрикнул он.
Двое тут же исчезли за дверью.
Седоб вошел, оглядел картину и выдал:
- Драконье вымя! Кель, ты убил кого и решил отметить перед смертью?
Гном важно прошел за стол. И сразу полез с кулаками на местного выпивоху.
- Ты куда лапы свои тянешь, забулдыга дохлая?!
- Оставь, это плата за твой приход, - остановил Кельран.
- Я ведь сбегал! - жалостно пискнул гномий противник.
- Гонец моржовый! - Седоб недовольно отпустил мясо и схватил в освободившиеся руки другие куски. Покрупнее.
- Ну, ёж востроухий! Не всё значит отдал? Много накопил видать! Хвалю! Госпожа, налей мне!
Седоб за неимением сосуда для распития, вывалил из глубокой миски овощи и поддвинул тару к хозяйке. Та с кислой миной налила.
- Края выше! - весело крикнул гном.
Кельран вырвал бутыль и налил, плеская на стол. Себя тоже не обидил.
- Неси еще! - крикнул раскрасневшийся эльф и подтолкнул ручонками Железную мадам. С тем же успехом мог толкать скалы.
Тогда Кельран размашисто стукнул ладонью по столу и на его поверхности сверкнула новая монета. Сверху на нее с треском, от которого подпрыгнула вся утварь и вздрогнул весь кабак, легла ручища. Перед эльфийским лицом начали медлено подниматься ввысь корабельные хозяйские борта.
- Славное пойло! Славное! - сказал Седоб, когда хозяйка ушла в кухню.
Гном шевелил челюстями словно камнедробилка, кидая еду в рот как дрова в топку.
- Но ни одно вино не сравнится с Грассмовым Закатом. Безбородым мальцом повезло мне хлебнуть, так до сих пор помню тот вкус! Украдешь где такое, не забудь Двухбородого, а я клянусь Железными титьками, если хоть раз в моих лапах окажется Грассмовый, солить его, Закат, то угощу тебя! Но только тебя. Нет в этом городе гномов, и тем более людишек, что достойны выпить его со мною!
Вернулась Железная мадам. В руках позвякивали три мутных пыльных бутыля.
- А у тебя есть, ик, Грасненький Закат? - спросил Кельран.
- Грассмовый! Балда! - Седоб схватил бутылку, отверг принесенный стакан, зубами вырвал пробку и налил в уже родную миску. Поднял ее и крикнул, - За уши и бороды!!
- За уши и бороды! - крикнул эльф и стукнул бокалом об миску, и выпил.
- За уши и бороды! - подхватили пьянчуги и потянулись с пустыми стаканами к гному. Гном всё еще пил, не отрываясь, пока хватало воздуха. Потом звучно отрыгнул и стал разливать окружающим.
Когда солнце забралось поверх многоэтажных строений гномы вовсю плясали на столах, кричали и пели. Люди валились с ног, но старались не уступать мелким пропойцам. Эльфы обычно избегали мест, где было больше двух гномов, потому сегодня ими в кабаке даже не пахло. Не считая виновника пьянки, который спал на лавке в углу, укрытый коротенькой гномьей курткой.
- Вчера вас не было! - подвизгнул пухлый мужчина в грязном камзоле.
- Я вчера очень даже был! - ответил Седоб. - А вот сейчас меня точно нет.
- Вас не было на площади! День потерян! А мостовая должна быть готова к ярмарке!
- К ярмарке она будет готова, - сказал Кельран.
- Не успеете, не получите оплаты!
Гном поднял булыжник и бухнул у ног визжащего пухляка.
- Мешаешь только! Сказали успеем, значит монеты готовь.
- Жлоб пузатый, - ругнулся Двухбородый, когда тот ушел. - А вчера знатно погуляли!
Эльф брал камни, пристраивал и стучал. Вставал и шел за камнями и песком, если гном мешкался.
- Ты чего брюхо надрываешь, Грасненький Икот? До ярмарки решил успеть? Этот протухший мякиш всё-равно заплатит.
- Мы день потеряли.
- Я кажется где-то это слышал? Гром тебе в уши! Визгливый потрох всё утро кричал про это!
Кельран поднес мешок, подсыпал песка и принялся за укладку камней. Молча.
Под храп гнома за перегородкой, в узкую щель подвального окна просочился бледный лунный свет. Эльф встал, тенью прокрался к окну, нащупал и вытащил высокий валун из стены. Из углубления он извлек точильный камень и горшочек с тонким светящимся стебельком. Несмотря на хрупкость стебля, на нем висели ряды тяжелых продолговатых бело-синих зерен. Эльф поставил горшок на землю и опустился перед ним на колени. Расстелил кусок кожи под зернами, прислонил к нижнему из них точильный камень и аккуратно, не спеша, придерживая зернышко двумя пальцами, начал водить камнем то в одну сторону, то в другую. Он почти не дышал, стараясь не сдуть, медленно оседающую блестящую пыль. Туда... плавно, без рывков. Сюда... Ползернышка опустилось на подстеленную кожу сверкающим порошком. Эльф отодвинул точильник, отвернулся от горшка, поднес ладони ко рту и часто задышал на них. Потом засунул руки под подмышки. Посидел так, вынул и попробовал пошевелить пальцами. Когда пальцы вернули прежнюю гибкость эльф вновь взялся за неторопливое стачивание зерен.
- Мама, мы умрем?
- Нет, просто уснем. Не бойся. Вот, возьми, положи в рот, но не ешь.
В окне башни, на высоте птичьего полета, держась за руки стояли эльфийка и маленький эльф. Запертая дверь за их спинами трещала под ударами топоров. Изящное платье эльфийки, украшенное мелкими разноцветными цветами из драгоценных камней, переливалось и трепыхалось на сильном ветру. Босоногий мальчик в воздушной рубашке тончайшей работы озяб и содрогался от каждого удара. Он взял из протянутой маминой руки зернышко и положил в рот. Эльфийка также поступила со своим зернышком.
- Что это? - спросил сын. - Зачем?
- Зажми между зубов, вот так, и надкуси посильнее, - сказала мама. И тут дверь рухнула.
Мальчик вскрикнул и проглотил зернышко.
Кельран помнит как похолодела ее рука. Только что живая, теплая, миг, твердая, ледяная. Чужая. Помнит как мама выскальзывает из его пальцев и с широко открытыми испуганными глазами наклоняется за край, отворачивается и безмолвно летит вниз. И как горный хрусталь, разбивается на мелкие кусочки.
На площади толкались, смеялись люди, гномы, эльфы и другие более малочисленные и редкие расы. Разодетые во все цвета радуги толпы шатались меж шатров, лавок, телег, ящиков, посуды и тряпок.
- Ты мне доверяешь вот столько, кочерышка ты пустая? - спросил Седоб.
Он недоверчиво разжимал пальцы, заглядывал в кулаки и тут же сжимал обратно.
- Я хочу, чтобы ты сходил к Безумной Яре, - попросил Кельран. - Я ей должен. Отдашь сколько попросит, возьмет не больше двух золотых, остальное твое. Но идти ты должен прямо сейчас.
- Сейчас? В первый день ярмарки? До нее же полдня пешком! - гном снова заглянул в кулачок. - Ладно, хренов богатей, уговорил!
Гном, бурча, ушел. Кельран огляделся. На вымощеной им площади не было пустого места. Взглянул на небо. На востоке зрела гроза.
Далеко за полдень мрачные тяжелые тучи бурно разродились над самым городом. Эльф стоял в колокольне над площадью и поливал себя маслом из кувшина. Перед ним стояла гора бочек, связанная между собой в одно целое веревками и заслонявшая небо. В них под завязку были насыпаны, в примерной пропорции один к тысяче, смесь порошков из Лёд-корня и дублирующих магические свойства кристаллов.
Кельран повесил на грудь, на спину, а также прикрыл голову и колени бумажными листками, исписанные размашистым рванным почерком, словно защитные руны черкал безумец в ярости. Затем он сунул руку в горящий факел. И сам вспыхнул факелом. Эльф столкнул огромную связку бочек и они исчезли за каменным краем.
Вспышка ослепила Кельрана. Тучи побелели.
Пошел град.
Эльф уже не полыхал. От одежды остались лишь обугленные ошметки. Он начал медленно спускаться по лестнице.
Город был прекрасен.
Покрытый сверкающей холодной коркой. Обездвижен и тих. Кельран подошел к ближайшему человеку. Ткнул пальцем, замерзший мужчина пошатнулся.
Вдребезги... Сначала он держал ее руку, а потом она ускользнула. Оставила его одного. Обманула, когда сказала, что он будет первым... Но он выжил. И сохранил, наверное, единственное в мире зернышко Лёд-корня, которое даже смог прорастить. Это его пропуск на возвращение к своим корням. Он будет скучать по их с гномом посиделкам, по кабаку Железной мадам, по ругательствам Седоба и его шуткам с камнями...
Статуя мужчины скрипнула о булыжную мостовую и накренилась. Эльф подхватил ее на руки. Прижимая к голому телу, обжигаясь холодом, он вернул ей равновесие.
Кельран зашагал прочь с площади, стараясь не задевать ледяные фигуры.
- Ты куда? - услышал он голос.
Эльф стоял на одной из крыш. С короткой стрижкой, в длинном плаще с капюшоном, на котором висели остатки сгоревших тряпок и защитных рун. Плащ из водяных нитей. Не горит и не пропускает воду. Под плащом в руках у эльфа оказались короткий лук и колчан со стрелами. Тетива вздохнула и блеснула кончиком стрела, целясь в Кельрана.
- Уже покидаешь город? - спросил эльф. - Никого не разбив?
- Я ухожу.
- А куда интересно? Неужели к нам?
Кельран молча смотрел на него.
- Ты подумал, что можешь прийти и стать одним из нас? Человеческий выкормыш!
- Оставь его! - крикнул другой эльф, длиноволосый, в таком же плаще. Он подошел к первому. - Пусть идет, - эльф повернулся к Кельрану. - Но тебе не место среди нас.
- Я хочу увидеть Ильни!
- Ильни?! Ты правда такой глупец, что поверил в ее ласки? - снова подал голос короткостриженый эльф. - Она уговорила старейшин и они согласились на ваши тайные и продолжительные встречи. И ты всё сделал как положено. Но она знала, что ты слаб. И не доведешь дело до конца.
- До конца? - удивился Кельран.
Первый эльф только открыл рот, но его жестом остановил второй.
- Поспеши, - сказал длинноволосый Кельрану. - Скоро мы загоним в город табун лошадей. Твоя работа, твой непомерный труд поразительны. Каменные улицы и главная площадь вызывают уважение. И это вызовет такой же непомерный страх среди людей, когда они увидят последствия твоих рук.
Первый тем временем ловко спустился с крыши на балкон здания, спрыгнул на перила нижнего балкона, качнулся и юркнул вниз, повис на карнизе и спрыгнул на землю. Он оценивающе постучал ногой по мостовой.
- Неплохо!
Прошелся меж статуй. Остановился напротив толстой дамы в богатом платье. В руках у нее были зажаты меховые шкурки. Продавец напротив протягивал еще несколько. Эльф толкнул даму на продавца. Оба со звоном разлетелись о мостовую. Короткостриженный углубился в ряды замерзших.
- О, какой гном! - раздался его голос, а затем звук разбитого тела. - Был! Эх, жаль вино замерзло! Отличное. Грассмовый Закат всё-таки!
Кельрана передернуло. Он начал вспоминать сколько монет дал гному. Все! Достаточно, чтобы тот, не задумываясь, ушел по его заданию. Ушел из города. И здесь полно других гномов.
Кельран медленно пошел на голос.
На земле лежали твердые куски раздвоенной бороды. В потрескавшихся кулаках у гнома были зажаты разбитая бутылка Грассмового Заката, и два искусно сделанных бокала. Один расписан гномьими письменами, другой эльфийскими. Кельран держал руки Седоба, уставившись на булыжники под ногами.
Длинноволосый возник рядом с Кельраном.
- Уходи, - сказал он Кельрану и, повернувшись спиной, пошел внутрь площади.
Кельран ударил эльфа по затылку кулаком гнома. Еще и еще раз. Тот упал, Кельран вырвал лук.
Короткостриженого он нашел у лавки кузнеца. Тот не успел задать вопрос. Кельран выпустил в него стрелу, подошел, взял новую из его колчана, отошел и снова выстрелил. И вновь подошел за следующей. Когда осталась предпоследняя стрела, его окликнули.
- Кельран!
Эльф улыбнулся.
Он повернулся и в грудь больно кольнуло.
Ильни опустила лук, на котором еще звенела тетива.
Отредактировано Олег (25.09.2022 18:07:22)
эхх
