Он сразу узнал это место. Да, это их остановка. Конечная сорок девятого. Странно, он, кажется, никогда не вспоминал о ней с тех пор, как появилось метро рядом с домом.
Был, судя по всему, поздний вечер. Фары машин, проносящихся по проспекту, хлестали опоры моста. Они, казалось, пытались увернуться от ударов, и только бетонное чувство долга заставляло этих не вытесанных атлантов оставаться на месте.
Взорвался звук. Он появился внезапно, словно кто-то спохватился и нажал кнопку. Рев моторов и гудки машин на несколько секунд заглушили мысли.
Недавно на закате прошел дождь. Слабая попытка сделать этот мир чище. Теперь же, в хаосе черного воздуха, перемешанного с болезненно резкими вспышками фар, дождь расплачивался за свою наивность. Он не мог даже умереть. Шины автомобилей с упрямой жестокостью вновь и вновь поднимали дождь с асфальта. Он разбивался о ветровые стекла и повисал над проспектом грязным аэрозолем.
Там, немного дальше, автобусная остановка. Он поискал глазами, и черные силуэты людей приблизились. Теперь он видел их ясно, только приходилось щурить глаза, словно смотрел против ветра, хотя воздух был неподвижен.
— Они должны быть здесь, — одновременно с этой мыслью он увидел. Чернота вокруг людей сделалась ультрамарином, затем вовсе исчезла. Можно было различить лица, выражение глаз.
В их мире была весна. Совсем ранняя. На голых деревьях не было видно и намека на зелень. Он знал, что люди на остановке замерзли. Во всяком случае, тем двоим холодно. Она прижималась к нему, но оставаться неподвижной больше трех секунд не могла. Ее пальцы попадали то в карман его куртки, то под куртку, успокаиваясь в тепле на мгновения где-то за его спиной. Из-за этого он не мог застегнуть молнию, хотя у самого нос стал уже ярко красным.
— Когда это было? — он присмотрелся к одежде. На нем были новые Levi's. Он их забросил в шкаф, протертые до дыр, еще пару лет назад. Значит, лет пять.
— Пижон, — он улыбнулся. Интересно, всем было сразу видно, что они счастливы или это понятно только ему? Да и то лишь теперь. Кого могла обмануть его якобы сердитая физиономия с красным носом. Он и сейчас терпеливо слушает ее бесконечные пустяки и делает вид, что недоволен постоянным сквозняком под курткой.
Какой-то тип в военной форме долго смотрит на нее. Есть на что смотреть. Улыбнулся. Она скорчила забавную гримасу, передернула плечами. Чертики в серых глазах показали язык военному типу и перепрыгнули на красный нос напротив.
— Твое счастье, что редко оглядывался, — он снова улыбнулся. — Она, конечно, чудо. Не ты один это видел.
Нестерпимо захотелось, чтобы она его заметила. Не того самоуверенного, что стоял с ней рядом, а его — настоящего, прожившего на пять лет и целую жизнь больше. Это, наверное, невозможно. Она стояла к нему лицом, глядя в темноту через плечо мужа. Он не смог решиться окликнуть ее, лишь робко поднял руку. Она продолжала что-то говорить, но глаза стали растерянными.
— О господи, — он застыл, испугавшись, с поднятой рукой. Так ведь не бывает. Она не может видеть его сквозь время. Он не хотел ее напугать.
По стене за его спиной хлестнул свет фар. Он успел заметить, что тени не было. Да и не могло быть. Он чужой здесь. В его мире сейчас зима совсем другого года. Почти пятого года без нее.
Да, конечно, и она смотрит мимо. Вернее, сквозь него. И здесь тоже. К такому взгляду он успел уже привыкнуть в своей зиме.
Она, наконец, сама застегнула его куртку. Себе, оказывается, можно по-настоящему завидовать. Только теперь обнаружил, что так и стоит с поднятой рукой.
— До чего же она красивая… — Странным образом с этого расстояния он отчетливо различал каждый волос на ее голове, маленькие сережки в ушах. Даже разноцветные крапинки в радужках серых глаз. Наверное, просто помнил.
Автобус появился неожиданно. Грязно-желтый монстр с надрывным ревом вынырнул из-под моста, содрогаясь и отфыркиваясь, навис над толпой. Как перепончатые крылья, хлопнули, складываясь, двери, обнажая коричневые ребра сидений.
С подножки она обернулась, и опять ему показалось, что их глаза на мгновение встретились. Прошла в салон. Он уже плохо видел ее через запотевшее от дыхания толпы стекло. Она протерла окно ладошкой. Люди всасывались внутрь, спеша занять свободные еще места и согреться. Он закричал, но не услышал себя. Рванулся вперед к открытым еще дверям сорок девятого. Плотная резина чужого воздуха натянулась, обволакивая тело и отбрасывая назад.
Двери автобуса захлопнулись, но он продолжал держаться за ее удивленный взгляд.
Пару лет он еще будет с ней счастлив.
Сорок девятый медленно развернулся на круге и стал заползать на мост. Они уезжали в свой теплый и уютный дом, где скоро будет зима.
