Тем далеким-далеким утром снова подали электричество. Над свинарником зажглись тусклые белые лампы. И было совершенно непонятно, для чего они все-таки горят, ведь утро выдалось ясным, приятным и пригожим. Солнце уютно билось о грязные окошки, покуда свиньи копошились в соломе, повернувшись к свету худыми бледными брюшками. И пусть никто нисколько не понимал, для чего в такой светлый денек горят бесполезные лампы, ставить под сомнения общепринятые правила едва ли желал хоть один поросенок. Ведь у более взрослых, более мудрых свиней всегда находились более важные, более достойные дела. Обычно свиньи тихонько лежали, тихонько сидели, тихонько ползали, тихонько хрюкали, тихонько дышали или же только лишь вздыхали, покуда над Свинофермой одна за другой разливались дивные песни. Ну а что еще, скажите, нужно для счастья?
"Я – свинья! - дребезжало старенькое Радио в тот далекий-далекий день. - И ты - свинья!
Вместе мы - скоты!
В мире мне никто не нужен!
У меня есть ты!

Хрюшка: "Хрю-хрю!"
Хрюшка: "Хрю-хрю!"
Хрюкает тихо в болоте!
Прости, дорогая,
Домой не приду:
Сегодня я - на работе!

Мне дышится вольно,
В просторе далеком!
Мне так хорошо,
И не одиноко!
Меня окружают
Леса и поля!
Шагает на Запад
Держава моя-я-я!

Хрюшки: "Хрю-хрю!"
Хрюшки: "Хрю-хрю!"
Маршем на Запад шагают…"
Но внезапно, - совершенно неожиданно, - сладостная мелодия оборвалась. Солнце скрылось за темным облаком, окутав провалы окон липким и тягостным, холодным полумраком.
"Свет погас," - хрюкнула из загона хрюшка номер один.
"Да, свет погас!" - рыкнула следом хрюшка номер два.
"И правда, свет погас!!!" - завизжала в истерике хрюшка номер три и принялась неугомонно носиться из угла в угол.
Однако, в какую бы сторону она ни бросалась, путь ей тотчас преграждали нагромождения гнилых досок, треугольники ржавого железа, обмотанные пучками мятых проводов. Так что в конечном итоге, совершенно выбившись из сил, хрюшка номер три уныло уселась на прежнее место и покосилась слегка раскосыми глазами на большой и таинственный Стул, на котором за решеткой ворот стояло величественное Радио - ожидая, что очень скоро, почти что сейчас, вот-вот, в следующее мгновение, в этот самый миг зажжется огонек, динамики снова затрещат, а с ними польется и новая песня. Но секунда тянулась за секундой, минута за минутой, а ожидание все никак-никак не заканчивалось.
Хрюшка номер три, - всецело поглощенная предвкушением будущего счастья, - совершенно не заметила, как в унылом настоящем лязгнул замок. Ворота неожиданно распахнулись - молодая розовая свинка кувырком влетела в загон. Выводок поросят оглушительно завизжал, рассыпался во все стороны, снова собрался воедино и забился под навес.
- Ты с ума сошла? - хрюкнула хрюшка номер один. - Ты чего детей пугаешь?
- Да, она с ума сошла! - рыкнула следом хрюшка номер два. - Для чего она детей пугает?
- И вправду, с ума сошла! И вправду, всех-всех детей распугала! - завизжала хрюшка номер три, снова вскочила и снова понеслась - понеслась, не глядя, ведомая неукротимой силой истерики; но зацепилась копытцем за электрический шнур и вдруг уже сама, - кувырком, - полетела над соломой. Хрюшка номер три хлопнулась боком о лист шифера и с воплем нырнула под него, разбросав во все стороны груды орущего молодняка.
Сонное спокойствие Свинофермы, - самым подлым образом, - было нарушено. Хуже того, очень скоро обнаружилось нечто ужасное: их старенькое Радио, их дорогое любимое Радио, подаренное Свиноферме еще в далекие-далекие годы самим Великим Кормчим, - лежало, разбитое, около опрокинутого Стула.
А такое ни простить, ни понять было уже нельзя.
- Гляди, что ты наделала! - хрюкнула возмущенно хрюшка номер один.
- Да, гляди, что ты наделала! - рыкнула оскорбленно хрюшка номер два.
- И вправду гляди, что ты наделала! - завизжала в истерике хрюшка номер три, наконец выпуталась из проводов и, уподобившись властительнице загона, с осуждением повернулась задом к источнику всех их бед.
- Негодница! - хрюкнула хрюшка номер один.
- Да, негодница! - рыкнула хрюшка номер два.
- И вправду, такая-такая негодница! - завизжала в истерике хрюшка номер три.
Следом вся Свиноферма зашлась неумолкаемым визгом.
- Но ведь я не виновата, - хныкала едва слышно Негодница. - Но ведь это - она, а не я...
И, возможно, в ее робких оправданиях присутствовали и доля правды, и доля здравого смысла. Вот только бедные поросята - рыдали; провод - был порван; радио - испорчено; а на сальном боку бедной хрюшки номер три темнел огромный кровоподтек. Тотчас было вынесено коллективное суждение - вернее, коллективное осуждение - впрочем, не коллективное даже, а совсем даже единоличное, потому как вынесла его одна единственная хрюшка - хрюшка номер один; хрюшка номер два добросовестно подтвердила; хрюшка номер три из разряда суждения-осуждения истеричным визжанием перенесла в категорию неоспоримой истины.
"Я правда-правда не виновата, - тихо всхлипывала Негодница. - Я ведь ничего не сделала!.."
Однако, чем больше она говорила, тем сильнее свиньи убеждались в ее вине. Ведь кто станет оправдываться и взывать к справедливости кроме того, кто по-настоящему виновен? С каждым новым словом все более наглядной для окружающим становилась неоспоримая испорченность Негодницы. Хрюшки отодвигались от нее все дальше и все сильнее прижимались друг к дружке, будто при виде непримиримого и опасного врага - вернее, прижималась к себе самой хрюшка номер один; хрюшка номер два неловко ластилась к ее боку; хрюшка номер три послушно валялась у них в ногах, очарованная дарованный ей приглашением. Ушки их презрительно вздрагивали; хвостики - осуждающе тряслись. И, чем больше Негодница говорила, тем тряслись они более осуждающе.
- Странная она какая-то, - прошептала хрюшка номер один.
- Да, странная, - подтвердила хрюшка номер два.
- И правда, такая-такая странная! - взвизгнула в истерике хрюшка номер три.
Не прошло и минуты, как Негоднице был вынесен приговор - не смертельный, конечно, но гораздо более страшный, чем смертельный - самый ужасный из всех, какие только могут обрушиться на слабого пола существо: Негодница была единодушно признана в коллективе Паршивой Свиньей. Поросята, что в любопытстве посмели приблизиться к новой обитательнице загона, тотчас были отруганы и разосланы по углам; их не менее любопытные отцы - застыжены, унижены, морально раздавлены, а порою даже - так и вовсе покусаны и избиты.
Очень скоро распоряжением хрюшки номер один была размечена дозволенная для Негодницы "зона законного перемещения", в соответствии с которой Паршивой Свинье великодушно позволяли лежать у ворот - вернее, ни лежать даже, но стоять на четвереньках - вернее даже, вовсе ни на четвереньках, а только лишь на двух копытцах, - хотя, скорее всего, только лишь на одном; а, еще лучше - эфемерно парить в воздухе, высоко-высоко; и, лучше всего, конечно, где-то под самым потолком. Но так как Негодница, к своей пущей вине, совершенно парить не умела, то уже очень скоро были сделаны соответствующие выводы. Выводов, разумеется, было бы сделано гораздо-гораздо больше, если бы следом не произошло еще одно крайне удручающее событие.

Отредактировано Графофил (24.08.2024 20:44:33)