Пустыня – плохое место для одиночек. Днем она сушит жарой, ночью морозит холодом. И постоянно старается укрыть песком. Чтобы не полз дальше. Остановился передохнуть. Ведь тот, кто под слоем песка, уже ни жары, ни холода не ощущает. Лежит себе смирно, постепенно обнажая белизну костей под ошметками недолговечной плоти. И очень легко поддаться шёпоту песка, если ты один. И если последние капли воды ты вытряс из маленькой фляжки еще на рассвете.
Спасает только упрямство. И – ощущение слежавшегося, плотного песка под ладонями. Караванного пути. По которому, если судить по подсохшему верблюжьему помёту, не позднее, чем вчера, прошёл караван. А значит, ты уже не один. Главное – двигаться вперед. Ведь спасение, быть может, за соседним барханом.
***
– Мита, Мита, смотри, кто-то ползёт! – Маленький Али дёрнул старшего брата за рукав пыльной джуббы и чуть не свалился с верблюда, указывая назад, на дальний бархан, с которого что-то скатилось в облачке пыли.
– Опять ящерица? – с усмешкой в голосе отозвался Мита, придерживая неугомонного шутника за шиворот. – Повторяешься, братец.
– Сам ты ящерица! – возмущенно завопил Али, лягнув ногой недоверчивого брата (впрочем, без особого успеха). – Ящерицы так медленно не ползают!
– И где твоя ящерица?
– Да вот же, видишь пыль? С того бархана скатилось, клянусь Сердцем Пустыни! Большое, светлое! – От падения размахивающего руками Али удерживало лишь чудо и крепая рука брата.
– Большое и светлое? Сердцем Пустыни клянешься? Хм... – лукаво призадумался Мита. – А ну-ка, поднимись-ка на бархан, погляди осторожно, вдруг и вправду – не ящерица?
– А почему я?
– Ты первый заметил, тебе и бежать!
– А может, это ящерица, да, точно – ящерица была... Эй, ты чего? – воскликнул Али, когда брат неожиданно разжал пальцы. – Я же чуть не упал!
Но брат лишь молча спрыгнул с верблюда и пошёл назад, к вершине бархана.
– Мита? – испуганно окликнул его Али. – Ты куда?
Брат, добравшись до вершины бархана, обернулся, что-то неразборчиво крикнул и бегом скрылся из виду.
– Дядя Заат, дядя Заат! – в панике закричал мальчик. – Мита за бархан убежал!
– И что с того, маленький Али? – добродушно откликнулся дядя с соседнего верблюда. – Может, ему тишины захотелось?
Но караван всё же сбавил шаг и взрослые стали внимательно приглядываться и прислушиваться по сторонам. Мало ли что.
– Идёт! Идёт! – заорал Али, увидев медленно появляющегося из-за бархана брата. – И кого-то тащит!
Дядя Заат торопливо спустился с верблюда и быстрым шагом направился к старшему племяннику.
– Живой? – непонятно о ком спросил дядя, подхватывая сползающее на песок тело путника, и почти бегом понес его под навес, спешно натянутый прочими дядьями и братьями.
Дядя Исма, самый лучший лекарь на свете (за неимением других в окрестностях), тщательно осмотрев освобожденное от лохмотьев бесчувственное тело, с сомнением в голосе изрёк, что парень, возможно, не умрет.
Впрочем, после того, как ожоги были смазаны мазью и в горло пострадавшему удалось влить немного воды, полутруп закашлялся и что-то пробормотал.
– Живой! – восторженно завопил Али, за что сразу получил подзатыльник от подошедшего Миты.
– Лучше помоги дяде Фараду разгружать верблюдов, а то заболтаешь до смерти. Иди, иди, я тебе потом все расскажу, честно-честно!
– Шли бы вы оба верблюдов держать, – буркнул в бороду дядя Исма, – от вашего сопения даже у меня голова начинает болеть.
Слово старших – закон. Пришлось поймать скакуна любопытства арканом сдержанности и привязать к пальме терпения. Иными словами – пойти помогать дяде Фараду с верблюдами. А потом – помогать обустраивать лагерь: ставить шатры, копать костровую яму, собирать сухой кизяк и саксаул для костра.
За всеми хлопотами незаметно подкрался полдень. Когда жарко настолько, что песок обжигает даже через толстую подошву сандалий и все живое прячется от жары и солнца. Кто под камень, кто в песок зарывается. А люди - раскидывают шатры.
Под сенью шатра душно и сонно. Глаза сами собой закрываются. А засыпать никак нельзя - тогда непременно самое интересное пропустишь!
-Мита! Расскажи сказку! Только страшную, чтобы не заснуть!

... в процессе написания...

... Мита не мог пошевелить и пальцем, даже глаза не мог скосить, чтобы посмотреть на Али, горло стянуло тугим шнуром страха.
Демон, непрестанно подхихикивая, плавным шагом двинулся к жертве: ни одна песчинка не шелохнулась под его ногами.
"Ха, ха, ха!" - прозвучало совсем близко и ярко-алые глаза заслонили собой всё.
От накатившего ужаса Мита завопил - глубоко внутри себя. Вой поднимался всё выше и выше, пока не вырвался наружу, и путы, стягивающие тело, исчезли.
Мита резко сел. Вокруг был шатер, песок и тишина. Сон?! Сон! Сон...
Рядом кто-то вздохнул со всхлипом.
Мита взвился, будто змею-гремучку услышал, и выдохнул, увидев всего лишь заплаканного Али.
Хотел было сказать утешительно-насмешливое про сны и плакс, но не успел.
Пронзительный вопль вздернул обоих на ноги одной мыслью на двоих: "ДЕМОН!" и заставил кинуться вперед, к шатру, где дядя Исма.
- Дядя Исма, дядя Исма! - наперебой, задыхаясь от ужаса и быстрого бега закричали братья. - Он - демон! Из кошмы! Красноглазик!
- А ну цыц, развопились! - рыкнул дядя. - Почему он демон?
- Ну, это... Сон же! Он как вскочит, как начнет у всех выпивать жизнь! - горячо, но уже не так уверенно сказал Али. Мита смолчал.
- Сон, значит... - дядя Исма сурово уставился на предполагаемого демона. - Ну-ка, умники, чего боится демон?
- Воды! - хором ответили братья.
- Воды, - повторил дядя. - А чем я его поил на ваших же глазах?
- Водой! - уверенно заявил Али. - Ой...
- Именно, что "Ой!" - укоризненно встопорщил усы дядя. - Ну, раз вы всё равно уже проснулись, будете мне помогать.
Зачерпнул глубокой ложкой из котелка варева и плеснул немного в глиняную миску.
- Ты, Мита, держи миску. Осторожно, горячая! И дуй, чтобы поскорее остыло. А ты, Али, помешивай в котелке.
"Демон" вновь застонал и слегка пошевелился. Али дернулся и чуть не перевернул котелок, чем вызвал улыбку на лице Миты.
Дядя сделал вид, что ничего не заметил - лишь смочил водой тряпку у спящего "демона" на лбу.
- А что это он? - шёпотом спросил Али.
- Сон ему страшный снится. Жар у него.
- Ааа...
- А это зачем? - поинтересовался Мита, дуя на миску.
- Мелисса для успокоения и эфедр против жара, - забрав настой, дядя по капле стал сцеживать его в рот спящего.
Тот сглотнул, поперхнулся, забился в кашле.
- Тише, тише, парень, всё уже хорошо, - забормотал дядя Исма, рукой поддерживая голову "демона", - пей давай, за папу, за маму, за дядю Исму...
- А за меня? - обиженно пискнул Али.
- И за маленького Али, - улыбнулся дядя.
Влив в так и не пришедшего в себя парня остатки настоя, дядя протянул пустую миску мальчишкам.
- Ещё.
Али плеснул в миску варева, Мита стал дуть.
- Остудил? Молодец. Теперь садись рядом, будешь его поить.
- Я? - испугался Мита.
- Ты. Садись. Вот так. Подложи ему под голову колено, чтобы была приподнята. Не бойся, он не кусается. И по капельке вливай настой. Ты же видел, как делал я?
Дрожащими руками Мита поднес край миски ко рту "демона" и осторожно наклонил. Но настой почему-то потек мимо рта.
- А рот ему кто открывать будет? - дядя пальцами раздвинул зубы "демона". - И голову посильнее наклони, а то захлебнется.
Вторая попытка была успешнее - порция настоя успешно перелилась в рот, "демон" шумно сглотнул.
- Молодец! У тебя отлично получается! Напоите его еще парой таких мисок, а я пока хоть за бархан отойду.
- Да-да, пару мисок настоя, я понял, - скороговоркой проговорил самый лучший на свете юный выхаживатель больных, не отрываясь от увлекательнейшего дела - сцеживанию капель настоя в рот "демона", который с каждым глотком выглядел все более живым человеком.
- Еще плесни! - свысока бросил Мита, протягивая опустевшую миску Али. - И помешивать не забывай!
Не обращая внимания на недовольное фырканье братца, юный лекарь, важно надувая щеки, остудил настой и уверенной рукой начал вливать его в рот страдальцу.
Тот сглотнул и что-то невнятно прохрипел.
- Он что-то сказал! - срывающимся от волнения голосом прошептал Мита и наклонился пониже.
"Демон" распахнул глаза и с утробным рычанием ухватил своего лекаря за горло.
- И-и-х-х-кх-х! - попытался позвать на помощь Мита.
- Отпусти брата! Отпусти-и-и! - маленький Али вцепился в руки врага, отчего Мита завалился на спину, вырвавшись из захвата. Образовалась куча-мала, визг Али, хрип то ли Миты, то ли "демона", пыхтение, вскрики.
- А ну прекратить! - рявкнул подоспевший дядя Исма.
Но мальчишки будто не сышали. Тогда дядя левой рукой крепко взял за шкирку одного (это оказался Али), правой - другого (это оказался Мита). А "демон", еле дыша, остался лежать на песке.
- Ну? И зачем вы на него напали, отродья шакала? Чуть от вас отвернешься - сразу что-то устроите!
- Он первый начал! - завопил Али. Мита смолчал, жадно вдыхая воздух.
- И что он начал? - грозно спросил дядя.
- Он Миту чуть не придушил! - Али попытался лягнуть тело обидчика, но не достал.
- Это правда? - дядя повернулся к Мите.
- Д-х-а-а-к-х-х... - прохрипел тот.
Выронив Али, дядя засыпал Миту вопросами, не слушая ответов, стал трясти, щупать,не обращая внимания ни на кого более.
- Дышать можешь? Глотать получается? Язык шевелится? - дядя Исма чуть не плакал.
Воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, маленький Али подхватил тяжелый котелок и, шипя от боли в обожженных ладонях, изготовился обрушить его на голову поверженного врага, но не учел, что в котелке еще было немного варева. Которое и вылилось на его глупую макушку.
От жалобного вопля маленького Али чуть не начался самум.
Дядя почему-то тоже начал вопить, топать ногами, рвать на себе волосы.
На шум сбежались все дядья.
После того, как впавшего в буйство дядю Исму совместными усилиями усадили в тенек и дали чудом уцелевшую миску с остатками настоя для успокоения, взялись за Али.
К счастью, тот отделался лишь легкими ожогами на пальцах, голова не пострадала. Подуспокоившийся дядя Исма сказал, что достаточно будет плеснуть на руки жирного масла и посидеть в теньке до заката. Да, по другому нельзя. И вообще, кое-кто себя ведет как отродье безмозглого осла, так что в следующий раз его никуда не возьмут. И вообще, всем просто необходимо выпить успокоительного настоя.
Когда облитый маслом Али был напоен и усажен в теньке, окончательно пришедший в себя дядя Исма принялся за последнего пострадавшего.
Помощников у дяди теперь было хоть отбавляй, поэтому взрослые быстро развели костер, вскипятили варево и стали поить чужака.
Про Миту все забыли. Как назло, дышалось легко, глоталось без проблем и язык исправно шевелился в пересохшем рту. Не жаловаться же на жажду? Не маленький, сам напиться сможет. Заодно и фляжку водой наполнит. На всякий случай. Демона отпугивать.
Когда Мита, поглаживая приятно тяжелую фляжку, вернулся к взрослым, ничего не изменилось: варево всё так же булькало, взрослые всё так же толпились, чужак всё так же хлюпал настоем.
Мита устроился поудобнее рядом с задремавшим братом и стал ждать.
Вначале ничего не происходило. Потом Мита понял: исчезли звуки. Даже ветер перестал шуршать песком. И взрослые застыли. Шевелился только тот, на песке. Демон.
Побарахтался, привстал. Повернул лицо с угольями глаз, увидел. Узнал. Осклабился, как старому знакомому. И пошел в его сторону плавным шагом, беззвучно и быстро.
Фляжка! У меня есть фляжка! Непослушные пальцы никак не хотели выдергивать пробку из горлышка - пришлось помогать зубами. Ну держись, тварь! Набрав полный рот воды, Мита выбрызнул её прямо в лицо подобравшемуся монстру.
Демон остановился, протер кулаками глаза и удивленно спросил голосом дяди Заата:
- Ты чего это творишь?
Потом отобрал флягу и начал трясти Миту за плечи, приговаривая:
- Проснись, Мита, проснись!
- А? Что? Кто? Где? Сон? - солнце уже скатывалось за горизонт, день прошел.
- Сон, сон, - добродушно отозвался настоящий дядя Заат, вытирая залитое водой лицо. - Драться не будешь?
Мита молча покрутил головой.
Двигаться было неожиданно больно.
- Что у тебя с шеей? - дядя Заат замечал всё.
- Болит. Слегка.
- Пришелец намял? - хмыкнул дядя.
- Он его чуть не задушил! - раздался голос сонного и недовольного Али. - А я его спас!
- А Мита меня водой облил, - наябедничал дядя. - И меня никто не спас.
- Я не специально, - виновато пробормотал Мита.
- Конечно, не специально, - серьезно откликнулся дядя. - Тебе просто приснился плохой сон.
- И что? - хмуро буркнул Али.
- Пришельцу тоже приснился плохой сон. А вы на него с кулаками.
- И что, мне брата спасать не надо было? - зло бросил Али.
- Надо, - дядя тяжело вздохнул. - Спасать - обязательно надо. А вот котлом по голове - это ты зря.
- Но я же не знал! - после долгого молчания прошептал Али.
- Теперь будешь знать. И ты Мита, тоже запомни: в победе над беспомощным нет ни чести ни славы. И не всякий, кто кажется тебе врагом - на самом деле враг.
Дядя зачерпнул горсть песка и тонкой струйкой дал ему стечь из кулака обратно.
- В путь мы тронемся с рассветом, а до того времени, чтобы вы к пришельцу не совались, будете в ночном дозоре с Азизом и Махаратом.
Али обиженно засопел, но ничего не сказал. Мита угрюмо кивнул. Ему было стыдно. Не только перед дядей Заатом за обливание водой, не только перед дядей Исмой за драку. Больше всего было стыдно перед Чужаком. За то, что с кулаками полез, не разобравшись. За то, что считал опасным - безобидного.
- Извиниться-то можно? - нерешительно произнес Мита.
Дядя хмыкнул, огладил короткую бороду.
- Можно. Но сейчас он спит. Потерпи до утра, - улыбнулся дядя. - А сейчас - марш к Азизу в дозор, шалопаи.