14+
Жанр: Детектив
Предупреждение: flashback в кадре
Написано для дуэли с Энни
Ускользающий свет
Некоторые тайны могут храниться годами. Другие десятилетиями. Для раскрытия одних нужна случайность, другие явит миру лишь время. Бернард Китон был человеком своего времени; умный, красивый и нетерпеливый. Встретив Анабель на лекциях по английской литературе, он полюбил ее и не думал долго – сделал предложение уже через месяц! Просить руки возлюбленной пришлось у священника университетской церкви, который был ей вместо отца – Анабель была круглой сиротой. Счастливые влюбленные поженились сразу же по окончанию учебы и после свадьбы отправились в тур по европейским странам.
Медовый месяц был незабываемым; он практиковался в фотографии, а она вслух читала ему книги своих любимых авторов. Так незаметно и легко прошел месяц, после которого остались сотни искренних, наполненных теплом и любовью фотографий.
Но возвращение в Хадсвелл все изменило.
17:48 pm
По комнате с пронзительным жужжанием носилась пузатая зеленая муха. Отмахнувшись от нее в который раз, инспектор Арнольд Шарп раздраженно воскликнул:
- Этот дирижабль в помещении что, одного меня раздражает? Пришлепните уже кто-нибудь! Ну просто с мыслями не собраться!
В просторной гостиной было невыносимо душно, несмотря на открытые окна. Как не странно на запах запекшейся крови пока откликнулось лишь одно назойливое насекомое. Хотя, стоит телу полежать на этой жаре еще час-полтора и на пир непременно слетятся не только мухи, но и гады померзопакостней.
На полу, прямо перед инспектором, растянулся мужчина лет за шестьдесят. Вполне еще крепкий на вид. Если не брать во внимание, что уже несколько часов как мертвый. Тело мужчины было словно сведено судорогой, а на виске запеклась свежая рана, кровь из которой небольшим ореолом растеклась под его головой.
Судмедэксперты уже заканчивали свою работу, приступив к фотографированию тела и окружающих его предметов. Стараясь не отвлекать их, инспектор осматривал обстановку сцены убийства и неторопливо делал пометки в свой изрядно потрепанный блокнот.
- Я убил ее, сэр! – радостно воскликнул Барни Стратер, подняв руку со свернутой газеткой.
Доходяга. Нашел чему радоваться.
Инспектор сначала предпочел промолчать. Потом все же развернулся к нему и спросил:
- Констебль Стратер, а где вы взяли газету?
- Здесь же лежала, сэр. Среди бумаг.
- Это сцена преступления, юноша, вы уверены, что газета уже была зафиксирована и не существенна для случившегося?
Молодой констебль съежился и аккуратно положил газету на место. Затем достал еще одну резиновую перчатку и попытался отскрести от бумаги мушьи потроха.
Ну и послал же Господь племянничка.
В Хадсвелл, небольшую деревеньку под Ричмондом, графство Норт-Йоркшир, их вызвал местный констебль. Что было не очень кстати, учитывая аномальную жару по всей северной части Великобритании и неисправный кондиционер в машине инспектора. Дорога от Ричмонда заняла немного времени, но его хватило на то, чтобы Арнольд Шарп взмок, устал и растерял остатки хорошего утреннего настроения.
К нему приблизился такой же вспотевший в своем халате и уставший судмедэксперт, доктор Вронски. За все десять лет совместной работы он так и не позволил называть себя Чарльзом, хотя они с Арнольдом и были ровесниками.
- Мы заканчиваем. Полагаю смерть наступила вследствие естественных причин. Травма головы не особенно серьезная, хоть и выглядит внушительно. Нанесена прижизненно, удар мог бы быть серьезным но рассекли только кожу по касательной. Причиной смерти вероятнее всего стал сердечный приступ – но распишусь под своими словами после вскрытия.
- Что ж. Стресс плюс жара - не удивительно. Как считаете, мог ли удар быть получен случайно?
- Нет, его определенно ударил кто-то посторонний. Замах был сильным, но, как видите, недостаточно точным. Орудие -
продолговатый деревянный предмет, может бита – в ране нашлось несколько волокон древесины. Но…
- … под своими словами распишитесь только после вскрытия. – Продолжил за него инспектор, делая пометку в блокноте.
Доктор Вронски посмотрел на него неодобрительно, но ничего не сказал. Этот человек никогда не поддерживал шуток и, вероятно, не знал значения слова сарказм, поэтому на всякий случай все воспринимал прямо или как личное оскорбление.
Оставив экспертов упаковывать тело, инспектор Шарп решил пройтись по комнатам этого большого дома, построенного, должно быть, еще до Второй Мировой войны.
После легкой университетской действительности, с постоянными вечеринками и активной жизнью, а также счастливым бездельем медового месяца, постепенно их захлестнули настоящие серые будни.
Девушка, которая еще неделю назад читала ему стихи и пряталась от объектива фотокамеры, теперь протестовала против его домашних устоев. Не вымытая за собой тарелка, неровно сложенная рубашка, скинутые возле кровати носки - все вызывало в ней раздражение. А вместе с тем и в нем будило странное, холодное и отчужденное чувство. Свирепую злость, смешанную с обидой. Ему казалось, что его предали, нагло обманули и использовали – ведь день ото дня он теперь видел не легкую и светлую Анабель, а отвратительную назойливую экономку.
Эти чувства копились в нем и множились. Он переехал от нее в гостевую спальню, лишь бы не быть с женой дольше необходимого. А потом, во время очередной ссоры из-за грязного белья, просто толкнул ее, озлобленную и ругающую его последними словами. Анабель покатилась с лестницы точно тряпичная кукла и замерла у входной двери навсегда. В ту ночь он впервые за долгое время спал не просыпаясь. Настоящим, сладким праведным сном.
Время шло. Просматривая их совместные фото, такие светлые и полные радости, он начал есть себя изнутри. Обида на Анабель прошла. Испарилась! Затерялась в закоулках памяти и горе мужа, потерявшего любимую жену, настигло его.
Он страдал, рвал на себе волосы и отказывался от еды. Пока однажды не встретил ее.
18:01 pm
Высокие витражные окна в холле красиво расцвечивали стены и ковры, покрывавшие пол. Помимо живой игры света Арнольд нашел там и юного констебля-племянника. Тот с интересом разглядывал многочисленные фотографии и портреты, которыми были увешаны стены.
- Нашли что-то интересное? – осведомился он. Констебль дернулся от неожиданности и смущенно улыбнулся, словно был застукан за чем-то постыдным.
- В общем-то нет, сэр. Просто любовался старыми фотографиями.
Инспектор, прищурившись, вгляделся в ближайшее фото - зрение было уже не то, что раньше – на нем двое, статный мужчина и красивая светловолосая женщина, расположились на пикник возле старой церквушки. Молодость, счастливые лица – даже черно-белый цвет фотографии не мог скрыть яркого солнца и счастья запечатленного на этом фото. Арнольд перевел взгляд на другой фотопортрет – этот был уже создан в цвете, теплых, осенних тонах первых цветных камер. Тот же мужчина, но повзрослевший, смеется и обнимает за талию светловолосую женщину, прильнувшую губами к его плечу. Фото было сделано на фоне Пизанской башни.
- Такие счастливые, да, сэр? Вот уж не верится, что такая любовь и правда существует! - Не дождавшись ответа от своего дяди, констебль смутился и перестал улыбаться.
- Любовь не любовь, но по башке этот джентльмен за что-то получил. Я верю в карму. Как показывает практика - эта штука действительно существует. Проверили остальные комнаты? Следы взлома? Ограбления? Свидетели?
- На первый взгляд все чисто, сэр. На двери черного хода в кухне неисправный замок, но выглядит так, будто сломан давно. Наверху две спальни и чердак. Никаких следов поисков или бардака. Мужчина живший здесь, Бернард Китон, был очень аккуратным человеком. Свидетелей случившегося нет, но есть соседка, обнаружившая тело. Она с сестрой и матерью пришли к мистеру Китону на вечерний чай, когда обнаружили его в гостиной.
- Чаю значит выпить пришли. – констатировал Арнольд промакивая лоб измятой салфеткой. - Если в кухне чисто, пригласите их туда. Я осмотрюсь наверху и присоединюсь к вам. – Инспектор посмотрел на свои наручные часы и хмыкнул. – Налейте им чаю, зря что ли пришли.
Девушка на фермерском рынке была словно отражением Анабель. Яркая, сияющая, словно утренний свет - Марта с радостью приняла ухаживания статного, состоятельного мужчины. Он сделал ей предложение, и они вместе отправились во Францию, чтобы обвенчаться в маленькой церкви, возле которой был похоронен ее отец, павший при высадке союзнических войск. И снова согретый любовью и улыбками медовый месяц, оставивший сотни фотографий, где красивый, загорелый мужчина обнимает стеснительную белокурую девушку.
Но все изменилось, стоило им вернуться к обычной жизни в удаленном от целого мира Хадсвелл-холле. В этот раз он уже знал что делать с этой всепоглощающей серой тоской и тихой ненавистью, съедавшей его день ото дня.
18:12 pm
Фотографии на стенах холла плавно переходили в фотографии на стенах второго этажа. Покойный Бернард Китон явно был фанатом фотосъемки. На снимках были запечатлены красивые места и счастливые моменты жизни. На большинстве присутствовал он с красивой белокурой женщиной, наверняка та была его женой.
Окончательно Арнольд убедился в этом, когда нашел на стене по-спортански обставленной спальни, большое свадебное фото его и этой женщины. Милая улыбка, высокие скулы, неизменная нитка крупного жемчуга и кольцо с янтарем. Она любила крупные, яркие украшения и не любила фотографироваться - застенчиво прятала лицо, если выпадала такая возможность. А Он наверно любил ее. Действительно добрая история любви, с таким недобрым финалом.
Последняя спальня отличалась своей феминностью – розовые занавески и покрывала в цветочек. Дамский туалетный столик с рядом шкатулок. Инспектор открыл старый платяной шкаф – в нем висело множество дамских нарядов, старомодных и не очень, как наверно в любом шкафу английской модницы, дожившей до седин. Должно быть, миссис Китон давно умерла, и владелец дома из сентиментальных соображений оставил ее комнату нетронутой.
Инспектор сделал в блокноте очередную пометку. История еще не складывалась, но он, как старая ищейка, чуял, что уже напал на след и вот-вот схватит кого-то за хвост. Что-то не давало ему покоя, какая-то нестыковка зудела под самым темечком.
На чердак Арнольд не полез. Колени начинали болеть даже от простых лестниц, а тут пришлось бы взбираться по приставной. Да и констебли, должно быть, там все уже осмотрели.
На кухне его тем временем ждала "целая толпа" народа, вокруг которой суетился Барни Стратер, разливавший горячий чай из большого белого чайника.
У самого входа сидели две немолодые женщины, смутно похожие друг на друга – светловолосые, с нордическими чертами лица и совсем старая дама с огромным слуховым аппаратом, на левом ухе. У двери в сад задумчиво помешивал свой чай констебль Розвуд, молчаливый грузный мужчина, вызвавший их из Ричмонда.
- Здравствуйте, дамы! Искренне сожалею, что вам довелось увидеть то, что вы увидели. Надеюсь, вы поможете мне прояснить случившееся. Разумеется в меру своих возможностей.
- Конечно, инспектор! – Одна из женщин подалась вперед и крепко пожала ему руку. – Меня зовут Анна Шейн, это моя сестра Гретта и наша мать Мария. Задавайте любые вопросы!
- Что ты сказала? – переспросила ее мать, подкручивая колесико за левым ухом. – Какие сенокосы, в Саффолке отродясь сено не косили!
- В Саффолке? – переспросил Арнольд. – Разве вы не местные?
Раздался пронзительный звон металлической ложки упавшей на напольную плитку. Гретта извинилась за неловкость и отошла от стола за новой. В отличии от возбужденной сестры она выглядела совершенно подавленной.
- Да, мы переехали сюда всего год назад. Видите ли, мы с сестрой обе не замужем и к тому же уже не работаем. Нам было тяжело содержать большой дом в Саффолке, сами понимаете, больная мать. Но мы нашли ему прекрасную замену! Здесь, на Севере недвижимость дешевле - нам удалось удачно продать дом и купить здесь не меньший, кроме того достаточно осталось на жизнь.
- Что ж, как видите у нас тоже бывает весьма жарко.
- Да уж! - Согласилась Анна, отодвинув от себя кружку с горячим, парящим чаем.
- Чаю инспектор? – вежливо улыбаясь, спросил констебль Стратер.
- Что вы, юноша. Не в такую жару.
Розвуд, горестно помешивавший свой чай возле черного хода, громко хмыкнул.
- Что же, милая, поведайте нам еще раз, что здесь произошло?
- Мы пришли сюда к пяти и позвонили в дверь, - с готовностью начала Анна. – Нам никто не открыл, но когда я попробовала постучать – она оказалась не запертой. Мы зашли в дом, мистер Китон не отзывался. Я подумала, что что-то случилась и решила проверить на всякий случай, прошла дальше в кухню, потом в столовую и гостиную, а затем увидела его. Я попробовала нащупать пульс, но он, по всей видимости, был уже мертв.
- А что с миссис Китон?
Анна вымученно улыбнулась, словно инспектор спросил о чем-то слишком личном.
- О, мистер Китон не особенно об этом распространялся, но поговаривают, что она ушла от него много лет назад. Во всяком случае, мы ее ни разу не видели.
- Что ж, а что вы видели, моя дорогая? – обратился инспектор к Гретте.
Та испуганно оглянулась на сестру.
- Я ничего… я осталась в коридоре вместе с... мамой.
- О, инспектор, Гретта у нас трусиха, до сих пор верит в мамины сказки про банши и русалок! – От этих слов Гретта смутилась и даже отхлебнула горячий чай.
Инспектор тем временем сделал очередную пометку в своем старом блокноте.
- Что ж. Вождение за нос не ваш конек. Скажите, что случится, если я сейчас попрошу констебля Стратера запросить данные о вашей семье, мисс Шэйн? – Женщина криво улыбнулась и отстранилась от стола. – Что я найду, кроме того, что вы точно не на чай к мистеру Китону зашли? Чай в такую-то жару? Правда?
Гретта уткнулась лицом в ладони и горько разревелась.
Много лет спустя он было решил, что нашел среди них всех одну. Единственную настоящую Анабель – светлую и радостную до конца. Не одну из тех лицемерных тварей, что были похоронены под розовыми кустами в его саду. Разглядывая фото из свадебного путешествия в самолете, несшим их в сторону туманного острова, она спросила его: «Мы так счастливы на всех этих фото. Как думаешь, настолько ли цветная эта жизнь на самом деле? Удастся ли нам сохранить это счаcтье? Я хочу приложить к этому все усилия...».
Тогда он решил, что впервые за десятилетия своих поисков нашел по-настоящему родственную душу. Она тоже чувствует это... хрупкость счастья и то, как легко потерять этот ускользающий свет в катакомбах серых семейных будней.
Но просчитался.
Когда пришло ее время, ей удалось дать отпор и вырваться. В одиночку Розе, этой маленькой и хрупкой женщине, это бы никогда не удалось. Ей помогла невесть откуда свалившаяся на его голову сестра Греты, одной из тех стерв, что были похоронены в его саду. Как это могло произойти? Он ведь всегда так тщательно выбирал их, похожих, сияющих изнутри, совершенно одиноких.
Он застал Анну Шэйн со своей женой на пороге своего дома где-то с полгода назад. Эта сумасшедшая кричала, что докопается до правды, но так и ушла ни с чем. И как же ей удалось появиться в их доме именно в этот самый момент!?
Она что-то кричала ему, высоко подняв округлую ножку, открученную от его садового стула, когда Бернард Китон бессильно сползал по стене, хватаясь за сердце. Не в силах вдохнуть и выдохнуть от боли, затмившей все вокруг.
Пы. Сы. Писала рассказ про маньяка-психопата с навязчивой идеей поиска вечного беззаботного счастья.
Отредактировано Лисичка (21.06.2017 08:34:48)
