Предыстория основных героев появится в виде коротких (и не очень) рассказов. Линейное повествование, которое не требует знания всех особенностей мира. Есть несколько наработок в процессе: "Избранник богов", "Дети Дана", "О порядках на Портовом дворе", "Черный рыцарь", "Сын божий" и другие. Буду выкладывать по мере готовности

"Печальный Дольф" из той же серии, но над ним нужно еще много работать: я доволен только первой и последней главами

Едва ли это сейчас возможно: многие связующие сцены в первом акте пропущены. Без них повествование - обрывочно. Нужно приложить немало усилий, чтобы собрать все воедино.

Глава: Дары моря

Краснощекая Лея заплакала, когда что-то коснулось ее ноги. Танел опустил руку под воду и мигом все понял. Он назвал ее глупой и сказал, что она напугалась бревна.
"Иди помоги матери, дурочка, - он нарочно рассмеялся. - Ты довольно плавала сегодня..."
Пусть лучше дуется и думает, что ее братец - грубиян.
Лея уныло поплелась к берегу. Танел оттащил покойника подальше в камыши и отправился искать Данвика. Пока они рубили деревья, рядом с первым мертвецом показался еще один. Следом выплыла парочка, сцепившаяся друг с другом обгоревшими руками. Они так и бросили неразлучных вместе в огонь.
Танелу и до нынешнего дня приходилось находить утопленников: два года прошло с тех пор, как он вытянул из реки седоволосого Рорема, запутавшегося в водорослях у причала. Старик жил один и любил крепкое вино - никто и не удивился, когда после очередной попойки течение вынесло его к лодкам. Отец избил Танела, когда узнал, что его сын "обобрал покойника". После Ясон долго извинялся: Данвик объяснил ему, что Рорем был родом с далеких островов. Старик потому и носил серебро в своем ухе: тот, кто сложит ему костер, имеет право забрать "монету" себе. Таков обычай. Кому охота, чтобы его клевали птицы? Танел может делать с ней, что пожелает: она его по праву. Мальчик может купить козу или пару добрых сапог.
Но Танел так ничего с ней и не сделал: он и сам не хотел, чтобы его клевали птицы. С того дня Танел носил ее, не снимая, как и многие мертвецы.
Одни монеты оказались серебряными, как у пьяницы-Рорема; другие - всего лишь бронзовыми, посиневшими от пота и соли; третьи - и вовсе стальными. Порою попадалось и золото. Его все и искали.
Полоумная Ойга всем показывала камень - красный, как кровь и крупный, как ноготь большого пальца. Никому не было дела до того, что он обрамлен медью, и ей - меньше всего.
Поначалу отец Танела лишь посмеивался над ней.
"Это - крашеное стекло, - говорил он, комкая пальцами кудрявую черную бороду. - Из него окна отливают для замков и дуют сосуды: оно ничего не стоит. Если я ударю его ножом, оно рассыплется на осколки..."
Но, сколько бы он не бил, на камне не осталось ни единой царапины. Ясон сказал, что его нож недостаточно остер и взвесил в руке целую горсть бронзы: стекляшка ему больно приглянулась. Ойга не захотела меняться. Он долго шел за ней и с каждым шагом добавлял все больше серебра в ладонь. В конце концов полоумная с криком бросилась прочь. Все смотрели на них. Танел не знал, куда спрятать глаза.
Ясон весь день бормотал себе под нос: "Дура и сама не понимает, как ей повезло: ума, как у ребенка! На что он ей сдался? Все равно потеряет..."
Вечером они узнали, что Ойга променяла свое сокровище на курицу и пару красных перчаток. Полоумная так и не сумела рассказать, кто ее обманул.
Данвик заявился в их двор за час до рассвета. Ни один пес не залаял, пока он колотил в дверь. Лея заплакала спросони, когда отец сунул холодное серебро под ее платье.
- Послушай, - бормотал Данвик. - Я долго думал…
- Я тебе повторяю, - отвечал Ясон. - Если еще раз заявишься ко мне посреди ночи...
- Да не нужно мне твое серебро: я сам его столько собрал, что клинок могу выплавить не короче твоего. И даже золото у меня есть - оплавилось, но ничего: золото не темнеет от огня. Потому его и ценят. Ты лучше послушай: к нам покойников занесло лишь потому, что ветер дул в нашу сторону. Уж представь, сколько их лежит на берегах Божьей руки. Я уверен, на бронзу ты и не взглянешь вовсе. Но нужно идти сейчас: не я один умею думать. Одевайтесь теплее...
Ясон сказал, что берет меч для того, чтобы отгонять разбойников. Обычно улыбчивый Данвик лишь хмурился, пока они усаживались в лодку. К его угрюмости прибавились косые взгляды и ворчание, когда они выплывали из Медвежьей заводи. Костры, горевшие по всему берегу, в сумерках казались далекими звездами: как видно, кое-кто спать не ложился вовсе. Столбы дыма черными нитями тянулись к предрассветному небу.
- Тебе ни меня бояться нужно, - ворчал Данвик за веслами. На левой руке у него недоставало двух пальцев, из-за чего лодка то и дело принималась вилять. - Я тебя сколько знаю? А ты - меня? Бояться нам нужно ни тех, кто живет в соседских домах, а тех, кто прийти может издалека. Так всегда было и так всегда будет...
Ясон не слышал его.
- Покойник твой, - спрашивал он, - в красных одеждах. Перчатки были на нем или нет?
Данвик улыбнулся, но лишь уголками губ.
- Вроде, и были, а, вроде, и нет. Я и сам сейчас не скажу...
Ясон ничего не ответил, но Танел видел, как блеснули белки его глаз. Никто более не произнес ни слова, пока лодка не вышла из узкого протока в широкую Божью руку.
"Надеюсь, они нас не видели, - сказал Данвик, повернув к берегу. - Чем позже поймут, тем лучше для нас: если мертвяков хотя бы вдвое больше, чем к нам занесло, я никогда в жизни больше не возьмусь за сети..."
Ясон хотел остановиться, чтобы снять монеты с тех, кого выбросило на скалы.
"Погоди, друг, - отвечал Данвик. - Имей терпение..."
Танел заметил, что они забыли прихватить с собою топор. Ясон лишь усмехнулся.
Когда лодка врезалась носом в песчаный пляж, отец Танела не сумел сдержать проклятия: берег оказался пуст.
"Не может быть! - отвечал Данвик. - Такого не может быть! Откуда же им взяться, как не из реки?.."
Он вошел по колено в воду и приподнял за локоны седую тень: мертвец был обгоревшим, но волосы его остались целы и грязными клочьями ниспадали на черные одежды. Серьга в ухе старика расплавилась и растеклась по плечу желтыми каплями. Отец Танела тотчас схватился за нож: он срезал кусок темной ткани и бросил за пазуху.
"Ты находил золото, - сказал он Данвику. - А у меня - одна медь. Серебро - и то в ладони умещается, хотя мы вдвоем собирали. А ты - один..."
Они вместе зашли за Грозовой утес, где река поворачивала к Перстам. Никто о тряпке больше и не вспомнил.
"Боги милостивые!" - воскликнул Ясон.
Мертвецы устилали берег так, что ноге негде было ступить. Волны бросали их друг на друга и тотчас хватали за скорченные руки и ноги, чтобы унести с собой. Лишь редкие покойники не носили на себе огненную метку: голая кожа пузырилась ожогами; стальные кольчуги ручейками растеклись поверх обгоревших одежд. Мечи, висевшие на поясах, изогнулись в ножнах, будто деревья, в которые угодила молния.
"Колдовство, - забормотал Ясон, когда вороны черным полчищем взмыли в небо. - Это - колдовство..."
Танел старался не наступать на них.
"Они - мертвы, мальчик! - говорил Ясон. - Им уже без разницы! Пошевеливайся: бери серебро, золото и камни!.."
Танел так и не нашел ни одного. Данвик же собрал целую горсть стекляшек, переливавшихся на солнце, словно утренняя роса.
- Разве мы не должны сложить им костер? - спрашивал Танел.
- Мы сложим, - отвечал Ясон. - Но не сегодня...
- Я ведь говорил! - улыбался Данвик. - Это - божье благословение! Я говорил тебе: река принесла их! Они вошли в реку из моря, а теперь река несет их обратно! Выше по течению была большая битва: король разбил их, Ясон. Он разбил их: и тейнов, и танов. Он победил всех врагов. Скоро война закончится. Говорю тебе, это - божье благословение!..
Данвик замолчал и с хохотом побежал прочь.
"Обезумел он что ли?!" - нахмурился Ясон.
Данвик стоял по пояс в воде и плакал от радости: мертвец, качавшийся на волнах, был горбатым и кривым. Лишь серые лоскутки остались от его дорогого наряда. Когда из-за туч показалось бледное солнце, кожа покойника зашлась золотым блеском: металл тяжелой маской укрывал все его лицо. У отворенного рта сиял синий камень - огромный, будто куриное яйцо.
- Бери себе золото! - сказал Ясон. - А я возьму сапфир!..
- Еще чего! - рявкнул Данвик. Он отступил на шаг и потянул покойника за собою. - Я его нашел: он - мой!
- Не будь так жаден...
- Даже лодка, на которой мы приплыли, принадлежит мне! Может, мне еще плату взять за тебя и твоего сына? - он снова расхохотался. - Только учти, серебро мне ни к чему!..
Его хохот застрял в горле, когда Ясон оголил меч.
- Я пошутил! - Данвик отступил на шаг. - Это - шутка!..
Он со смехом плеснул в Ясона водой, но не добился даже жалкой улыбки. Данвик бросился к лодке. Ясон побежал следом.
"Боги проклянут тебя, слышишь?! Они проклянут твоих детей! Я - прокляну их! Остановись, прошу! Проклинаю! Проклинаю! Проклинаю!.."
Его крик оборвался на полуслове, подняв из камышей диких уток.
- Что ты наделал? - рыдал Танел. - Ты его убил! Ты убил Дана! Он был мне, как отец!..
- Я - твой отец!
- Ты убил его!..
Ясон срезал дутый кошель с пояса Данвика и забросил в сумку. Он вымыл в воде багровый клинок и потянул Танела за собой.
- Мужчины убивают друг друга, - говорил Ясон, - так заведено. Сейчас ты меня осуждаешь. Но ты поймешь. Я знаю, что ты поймешь. Я тоже не понимал, когда был в твоих годах…
Ясон шел по рукам и головам, будто то были обычные камни. Танел ни разу в жизни не слышал, чтобы он так кричал.
- Я просил тебя ходить за мной?! - ревел Ясон, потный и красный. - Я сказал: "Вытяни его на берег!"
- Ты не говорил! - отвечал Танел в слезах.
- Я сказал тебе! Ты должен был смотреть за ним! Я сказал тебе: "Выволочи, иначе его унесет течением!" Я так сказал!!!..
Ясон бегал от одного покойника к другому и заглядывал в каждое лицо. Он так и не нашел того, кого искал.
"Ублюдок! Бестолочь! Олух! Ты и правда настолько туп?! Ты не понимал, что река заберет его назад?! Ты не понимал?! Я сказал тебе: "Стой здесь! Не ходи за мной!..""
Танел мог только рыдать, пока удары сыпались на него со всех сторон.
Он долго сидел на холодном песке и глядел, как темные фигуры кораблей поднимаются над водой. Обрывки парусов, изъеденные огнем, раскачивались на мачтах, будто ободранные крылья. Суда с грохотом рассыпались на части, наскакивая друг на друга. Еще до того, как наступил вечер, течение смыло их с песчаной косы - всех разом - и понесло к Перстам.
- Ладно, - сказал Ясон, подойдя к нему. - Иди, вымой лицо. Ты и сам знаешь, что виноват. Ты знаешь в глубине души, что заслуживаешь наказание, - он хлопнул Танела по спине своей огромной ручищей, но не так, как делают друзья. - В следующий раз ты должен слушаться меня. Понял? Ты должен делать так, как я говорю! Вымой лицо и идем: сложим ему костер. Пусть его проклятия сгорят вместе с плотью...
Они возвращались домой в молчании. Солнце давно скрылось за холмами. Беспокойный ветер носился над рекой, принося с собою запах дыма и гари: лес на дальнем берегу пылал в ночи, будто огромный костер. Огненные языки ледяными змеями выскакивали из воды, чтобы затихнуть в следующее мгновение. Однажды полыхнуло так близко к лодке, что у Ясона задымился плащ: он обжег пальцы, пока сбивал с одежд синее пламя.
"Колдовство! - бормотал он. - Это - колдовство! Ублюдок проклял меня!.."
Ясон торопливо набросил Танелу на голову тяжелый капюшон, когда у Медвежьей заводи их окликнул желтолицый Уолтер.
- Где Данвик? - спрашивал он. - Обычно вы всегда вместе!..
Ясон улыбался почти невинно.
- Его с нами не было, уж поверь. Нас было двое: я и мой сын. Данвика не было, уж поверь...
- Мне показалось, что я и третьего видел, когда вы уплывали. Далеко ходили? Есть, чем похвастаться?
- Ничего нет. Лучше бы мне остаться…
- Ветер поднимается: может, кого и вынесет за ночь. Мой дед рассказывал, что так же было, когда разбили Черных у Королевского брода. Его потому "черным" и называют с тех пор. С мертвецами и не знали, что делать: вся река смердела. Раки, как видно, рады были еще больше нашего. Покойников бросали в воду, чтобы дальше несло. Даже в море видели их - Черных, - Уолтер нахмурился и поглядел на далекие воды. - Небо чистое, а молнии вон как сверкают!..
- Это - не молнии, а колдовство!
- Тебе везде колдовство чудится, Ясон.
- Чудится тебе. А я лишь вижу то, что есть...
Когда они вошли во двор, руки Танела ныли от сумок, а глаза - от слез. Мать бросилась к ним, громко рыдая.
- Где вы так долго были? Я!.. Я и не знаю!.. Я!..
Ясон оттолкнул ее, но Танел - нет. Слезы вновь сдавили его горло. Как могла она выбрать такого человека?
"Почернели! - бормотала она. - Они почернели! Такие маленькие!.."
Ясон бросился к дому. Его вопль заставил собак зайтись громким лаем. Лея металась в бреду на его руках. Ее худые ножки сделались черными, как смола.
"Данвик! - ревел Ясон. - Ну что?! Теперь ты доволен?! Ты - доволен?!!.."

Отредактировано Графофил (13.11.2023 23:05:54)

Около четырнадцати. Весьма юн

Очевидный косяк. Удивляюсь, как я сам его не заметил

Ясон злится из-за мертвеца с сапфиром. Полагаю, нужно сильнее обозначить это и добавить переход

Значит, мой план удался Персонажи, представленные в главе, являются эпизодическими и никак не влияют на ход истории: они - сторонние наблюдатели. Основное событие случилось - их перспектива нужна лишь, чтобы показать последствия. Стараюсь не уделять эпизодическим персонажам больше внимания, чем это строго необходимо.

Быть может, добавлю что-то в последующих редакциях. Пока что нет достойных идей

Буду править все сомнительные моменты в последующих редакциях: тексту нужно полежать. Глаз слишком замылился

Можете смело включать режим критика: я не растаю. Всегда приветствую критику. У теста есть косяки. Самому мне их не так просто разглядеть

Глава: Огненноголовый

У Валора задрожали руки, когда извилистый берег окружил его со всех сторон: бледные утесы поднимались над водою на добрую сотню футов и уходили вдаль, насколько видел глаз. Валор всю жизнь провел на Разбитом кулаке и не привык не видеть моря. С тех пор тревожное чувство не отпускало его. Оно лишь усилилось, когда Бекка тана Вольфа в числе первых принялась взбираться по самому широкому из Перстов. Называли его Большим пальцем - точь в точь как остров, на котором родился Валор. Танвик говорил тану Вольфу, что Большой палец непроходим даже для их плоскодонных лодок. Но старик бахвалился, будто мальчишка, что боги не придумали такой реки, которая бы ему не поддалась.
Все утро они оталкивались веслами от песчанных кос. Скоро им всем пришлось намочить ноги: Валор выпрыгнул из лодки следом за Дирком и поволок граг через мель. Танвик все удивлялся, что за чудные раковины хрестят у них под ногами. Когда он опустил руку под воду, Бовель припомнил всех богов, каких знал.
"Не так просто Гарнуэль называют Городом Костей, - сказал угрюмец. - Немало добрых людей нашли в нем свою смерть..."
Танвик взвесил в руке поросший водорослями череп и швырнул подальше.
Лето было жарким - река обмельчала: бледные всходы сопровождали их у каждой из каменоломень Короля-Кровопийцы.
"Все это - люди, - говорил Танвик. - Такие, как мы с тобой. Город на Трех Холмах стоит на болотах. Лишь человеческие кости не дают ему опуститься под воду…"
За весь день Бекка не проделала и одной лиги. Даже упертый тан Йоген сообразил, что нужно повернуть обратно к морю. Валор не видел желтый парус его Потаскухи с тех самых пор, как и все прочие суда. Зато он вдоволь насмотрелся на хибары из дерева и соломы и оборванцев, что ютились в них: беззубые старики провожали их судно угрюмыми взглядами. Все, кто был помоложе, давно убежали в леса.
Следом Большой палец сузился до узкого протока. Течение сделалось быстрым и коварным. Дважды их сносило на скалы. А однажды Бекка и вовсе едва не перевернулась.
Когда они, измученные, наконец заползли в Божью руку, тан Ульф и его корабли давно скрылись вдали.
Два дня Бекка поднималась по реке в полном одиночестве. Лишь черные остовы домов провожали их с берегов.
"Тан Ульф, как видно, решил, что его люди давно не были в бою," - сказал Танвик, разглядывая обгоревшие руины.
На четвертые сутки они увидели дым, поднимавшийся в небо за сосновым лесом.
"Як! Як! Як!" - горланили сотни далеких глоток.
Широкую реку впереди расколол надвое каменный утес. Бледные башни росли на его вершине - сгорбленные, будто оплавленные свечи. Повеселевший тан Вольф долго глядел то на одну сторону, то на другую и никак не мог решить, какой путь им выбрать. Наконец он сказал: "Правую руку оттого и называют "правой", что она - всегда права..."
Если в его словах и таилась вековая мудрость, озаренная светом прожитих лет, Валор едва ли сумел ее разглядеть. Не прошло и двух часов, как река развернула их спиною к заходящему солнцу. Хор едва уловимых голосов снова умолк вдали.
Зато среди лачуг им стали встречаться молодые лица: крикливые дети долго бежали по песчанному пляжу следом за их лодкой. Зеленый, как весенняя листва, парус Бекки никого более не пугал. Один веселый рыбак с тремя пальцами на левой руке прыгнул в баркас и поплыл им навстречу. Он приблизился ровно настолько, чтобы разглядеть оружие на поясах и поспешил повернуть обратно к заводи.
Река виляла и изгибалась, будто змеиный хвост, пока не влилась в другую - настолько широкую, что едва ли можно было рассмотреть разом оба берега. Танвик говорил, что утес, который сбил их с пути, наверняка был Дановым Копьем, а руины, которые они видели на склоне - замком Летнего Короля. Его слова заставили Бовеля вновь вспомнить о богах.
"Ни одна женщина не назовет своего ребенка проклятым именем, - бормотал угрюмец. - С чего его носить королю? Но ты не прав, Танвик: то был Лисий остров. До... Копья мы и не добрались вовсе: тан Вольф гонит нас к озеру, что выше по течению. Лучше поворачивать немедля, пока у нас еще есть шанс нагнать тана Ульфа..."
Когда Бовель высказал свои подозрения тану Вольфу, старик лишь махнул рукой и приказал продолжать грести. Его усталое: "Будь, что будет!.." - едва ли вселило много надежды в сердца.
"Останься с нами Ярвик, - ворчал недовольный Бовель, - мы бы и не заплутали вовсе: он был молод и знал, каждую реку. Молодой сразу бы сообразил, что у нашего тана в голове разгулялись ветра..."
Бовель ошибся: к концу дня их снова вынесло в Божью руку. Не прошло и часа, как им помахали с берега.
- Найдется нам место в вашем граге? - кричал рыжий в огненом плаще. Пламенный парус Бестии покачивался на ветру посреди реки, едва поднимаясь над водой.
- Это - тейн Ровен! - обрадовался Танвик. - С его гребцами мы запросто нагоним тана Ульфа!
- Тан Вольф, - просил Дирк, - возьмите его на борт!
- Вы, как видно, меня не расслышали! - хохотал тейн Ровен. - Я спросил, найдется ли место в вашем граге?! Нам его много не нужно!
- Я не для того солил поросят, - отвечал тан Вольф, - чтоб их жевали чужие рты...
- Поросят ему жалко! - воскликнул Бовель.
- Тан Вольф! У меня и самого хватает солонины! А сухарей и вяленого мяса столько, что можно накормить половину города: к городу нам и нужно! Но у меня есть и вино! Доброе вино: ежевичное и виноградное, сладкое и кислое! Есть и маковое - для угрюмцев, вроде вас! Оно любого мигом развеселит! - тейн Ровен обернулся к мужчинам у костра. - Покажите им боченки!..
Увель зашипел, когда Валор потеснил его у руля.
"Твоя голова скоро упадет за борт, скальд, - пообещал ему полоумный. - Не видишь разве? Нашему тану ветра скрутили не только его старые кости, но и его рыбьи мозги..."
Тан Вольф пошатнулся и рухнул на колени, когда граг принялся поворачивать к берегу широкой дугой.
"Я не приказывал!" - его крик вызвал лишь смех.
"Сперва вкатывайте бочонки! - хохотал тейн Ровен. - А потом - ступайте сами! И, ради всех богов, не трогайте его поросят! В них золото припрятано - не иначе!.."
Тейн рассказал, что весь путь с Разбитого Кулака они вычерпывали воду из лодки. Когда Бестия пошла ко дну, ткнувшись брюхом о корягу, им оставалось лишь ждать и надеяться, что кто-то их подберет. Люди Ровена успели отдохнуть и мигом заняли свое место за веслами. Тейн сказал, что им следует грести днем и ночью, если они хотят нагнать тана Ульфа. Иначе, когда доберутся они до Города Костей, делить будет нечего.
Тан Вольф изводил Валора с тех самых пор.
- Ты - мой скальд! - кричал старик. - Так будь скальдом! Пой, скальд! Пой!..
- Уж не знаю, от чего меня тошнит больше, - ворчал Бовель, - от вольфовой солонины или от скальдовой Веи...
- Громче пой! Громче! Пой как следует!..
- Вам сон не нужен вовсе, о великий тан? - спрашивал Танвик, ворочаясь на дне лодки. Медный плащ из бараньей шерсти он, скомкав, подложил под голову. - А вот я бы не отказался хоть на ненадолго сомкнуть глаза…
- Заткнись, Девичий куст! - орал Увель. - Заткнись, скальд!..
- Оставь его, Полоумный, - отвечал краснощекий Дирк, сонно зевая. - Я под его песни так сладко засыпаю: у моей матушки голос был красивый, и она любила петь, но горланить так не умела...
- Вы его не мучать, а благодарить должны, - говорил тану Вольфу тейн Ровен. - Уж если б я добрался до вашего рулевого, я бы так ему руки выкрутил, что ваш граг только бы кругами и плавал…
Старик гремел проклятиями в ответ на его шутки.
Тейн Ровен наливал каждому, кого мучала жажда. Когда тан Вольф узнал, что без его ведома распивают вино, то схватил боченок и выбросил в реку.
"Старый тан! - Ровен с досадой покачал головой. - Глупый тан!.."
Вольф едва ли мог слышать слова тейна, но не мог не слышать хохот. С тех пор называли его не иначе.
"Старый глупый тан все чудит и чудит, - шептались за спиною Вольфа его собственные гребцы. - Старый глупый тан скоро небо не сможет отыскать - не то, что Город на Трех Холмах!.."
Когда Вольф в очередной раз принялся орать на него, Валор с силой стукнул по тубру.
"Старый глупый тан! Старый глупый тан! В море выходить тебе опасно!..”
Все лица в лодке обернулись к нему. Валор выждал мгновение и снова сделал удар ногой: “Старый глупый тан! Старый глупый тан! Не губи своих людей напрасно!.."
Пусть голос Валора и не звучал столь живо, как раньше, лишь Вольфу и не понравилась его песня: старик с гневным криком схватился за меч. Вот только смех гремел такой, что сталь задрожала в его усыпанных морщинами руках. Танвик, Бовель и Дирк преградили Вольфу дорогу. Увель посоветовал им самим обнажить клинки: вмешиваться он не станет.
"Приберегите свой дряхлый пыл, о великий тан! - улыбнулся тейн Ровен, встав между ними. - Можете своих поросят проведать, если не терпится вонзить меч в чужую плоть! Свой я придержу для тех свиней, что выше по течению..."
Вольф долго сверлил взглядом огненную голову тейна, но в конце концов опустил клинок и уселся на носу. До самого заката до них доносились проклятия.
- Я сам подыщу тебе твою первую женщину, скальд, - пообещал тейн Ровен, хлопнув Валора по плечу, - такую, какую ты до конца своих дней не забудешь! Уж я умею выбирать...
- Была у меня одна мастерица, что едва мне до пояса доставала, - хвастался Дирк. - Я свою коротышку до сих пор помню. Может, и скальду следует найти покороче! Слышал, южные господа любят таких: держат в замках для веселья...
Тейн Ровен предложил Валору место в своей лодке.
- У вас ее нет, тейн Ровен, - заметил Валор.
- Лодок у меня немало, уж поверь: столько, что все и не сосчитаешь. С чего тебе водиться с глупым стариком, который сам с собой совладать не может?..
Иные граги они нагнали лишь под стенами города. Звон одинокого колокола без конца разносился над буйной водой. Бекка вошла в Речные ворота под покровом ночи. Все время, пока она поднимались к гавани, ее провожали крики и звон мечей: тейны вламывались в дома и выгоняли хозяев. Тех, кому хватало глупости противиться, ждала печальная участь. У причалов мачты походили на сумрачный лес, качающийся между берегов. Когда Бекка врезалась носом в песчанный берег, Валор первым перемахнул через борт.
- Не смей! - кричал Вольф ему вслед. - Никто не сойдет с грага! Я запрещаю! Я так сказал! Таково мое слово! Ты вернешься, скальд! Вернись! Танвик, верни его!..
- Как же я верну его, о великий тан? - отвечал Танвик с низким поклоном. - Вы ведь сами запретили мне спускаться на берег! Впрочем, плевал я на ваши запреты...
"Старый глупый тан! - смеялись гребцы Вольфа, один за другим прыгая в воду. - Старый глупый тан!.."
"Ровен!" - без конца гремели голоса. - "Ровен, ты опоздал!", "Ровен, ты пропустил все веселье!"
Здоровяк в волчьем шлеме, назвавшийся Альдреком, спустился к лодке, ведя за собою табун лошадей.
- Ваш отец поручил мне охранять их, - сказал он тейну Ровену. - Трофеи из королевских конюшен!
Тот казался удивленным.
- Неужели замок пал?
- Они еще ничего не поняли, а все уже случилось! Ваш отец сказал, что даст нам два дня на поживу, если возьмем город приступом - вот мы и взяли! Где лучше всего поживиться, как не на королевском дворе? Мы на их стены взгромоздились еще до того, как зазвонил первый колокол! Все спешат урвать свой кусок…
- Я видел мертвецов за мостом. Много мертвецов…
- Они лежат давно, тейн Ровен! Они - такие звери! Даже животные не поступают так друг с другом!..
Тейн Ровен сказал всем забираться на коней. Валору досталась серая, в яблоках, кобыла. Выехали из гавани они верхом: три дюжины всадников в кольчугах и с щитами за спинами. Танвик, Бовель и Дирк тряслись в седлах позади Валора.
"Тебе надо рыжую, скальд, - говорил тейн Ровен. - Лучше рыжих никого нет. Страсть из них так и хлещет. Огонь у нас в крови. У меня была одна, которую я до сих пор не могу забыть - титьки такие, что в руки не умещались! Уж она знала, что с ними делать: манила меня всякий раз, когда я пытался с нее слезть..."
Ровен говорил, что подыщет ему женщину, какую Валор будет помнить до конца своих дней: Гарнуэль - большой город. Немало красавиц их заждались: его отец приказал никого не выпускать из столицы. Сбежать у них не выйдет.
"Спесь из них мигом выветривает, когда голод скручивает им животы, - говорил тейн Ровен. - Уж тогда за ломоть хлеба отдаваться готовы. За кусок сыра и вовсе позволят все, что пожелаешь. А оголодали они как суки у нерадивого хозяина: только и остались кожа, кости и волосы..."
Желтолицая смуглянка в подворотне напугалась так, что забыла, как говорить, когда Ровен сунул в ее тощие руки полоску вяленого мяса.
"Нравится она тебе? - спрашивал тейн. - Неплоха, хоть и больно худа. Когда они напуганы, всему верить готовы: шепнешь им на ухо несколько нежных слов, так они не откажут. Иным нравится, когда кричат и вырываются, но я никогда не находит в том веселье. Взглянешь на их заплаканные лица, как всякая охота пропадает..."
Прадед Ровена, тейн Йорге, был среди тех, кто разграбил Вышеград.
"Он и в Гарнуэль порывался, - рассказывал тейн. - Но куда ему? Без чужой помощи и штаны приспустить не может. Старик клялся, что боги вняли его молитвам и укрыли небо грозовой стеной: и видно не было, что в десяти шагах от тебя делается. Городские ничего не почуяли вовсе, пока топоры не раскроили их тупые головы: невелека беда, раз они пусты…"
Тейн Ровен говорил, что таны веслами прошупывали путь, чтобы не сесть на мель. Зато, когда плыли они обратно, рассвет бил им в лица, а ветер - подгонял в спины. Когда сопляки вышеградские наконец опомнились, последний парус давно скрылся за лесом. С Городом Костей вышло не хуже.
Валор лишь пожимал плечами: лорд Уотер не привык, что к нему наведываются без спроса; а Гарнуэль тейны разграбили не так давно - и пяти лет не кануло: каждый южанин должен был помнить и смотреть в оба. Быть может, они и в самом деле так глупы, как о них говорят?
Узкие, кривые улочки бесконечно тянулись среди высоких домов из обожженного кирпича, нависавших друг над другом так, что едва не касались крышами. В пепеулках лежали убитые. С мертвецов снимали кольчуги, шлемы и пояса. С женщин срывали платья и срезали волосы. Повсюду белели нагие бледные тела. Повозки, груженные награбленным, спускались к реке одна за одной.
Тейн Ровен не видел крови. Валор и сам старался ее не замечать. Но сердце его задрожало в груди, когда он поглядел на затоптанного ребенка: мальчишку оттащили с дороги, чтобы отдать рыдающей матери. У моста, перпекинувшегося через реку, высились груды отрубленных голов.
Горожане бросались бежать, едва заслышав приближающуюся кавалькаду.
"Не жалей их, скальд, - сказал тейн Ровен, обернувшись в седле. - Три сотни лет они пили нашу кровь. Пришло время пролиться их крови. Мечи всегда возвращаются туда, откуда они уходят - пусть порою и в чужих руках..."
Лишь когда они поднялись на усыпанный храмами холм, на вершине которого стоял высокий белокаменный замок, Валор понял наконец, насколько огромен город: выскочившая из-за облака луна осветила серебряную реку; сотни кораблей, плескавшихся между берегов; нескончаемое море улиц, домов и крыш, что уходили вдаль, насколько видел глаз. Одни лишь боги ведали, как тейну Ровену удавалось находить дорогу. Вдали горели дома. Буйный ветер ревел над крышами, принося с собою запах дыма, грохот стали и звон голосов.
- Им лучше бы их потушить, - сказал тейн Ровен. - Южане строят свои жилища, как крысы: друг на друге. К утру весь Гарнуэль будет в огне, - он запахнул тяжелый, подбитый мехом плащ. - Я не припомню, чтобы так задувало даже на Скааге…
- Тан Ульф, - сказал Альдрек, - привез свой ветер с собой!..
Белый замок встретил их поднятыми решетками. У деревянного моста, переброшенного через ров, резкий порыв едва не бросил коня Танвика на пики на дне. Громадный тан Йоген выскочил из ворот и ухватил поводья прежде, чем жеребец оступился.
Валор въехал во двор следом за тейном Ровеном. Ему не доводилось видеть столь величественных замков: таким мог быть Мозаичный дом на Скааге до того, как море откололо Кулак от берега. Башням его не было числа: самые высокие терялись в туманах облаков.
"Белый замок построили наши отцы, - сказал тейн Ровен, - в то далекое время, когда на нас только надели цепи. Теперь мы вернулись, чтобы забрать свое..."
Люди тейна-тейнов расхаживали по стенам.
- Ровен! - кричали они. - Где ты пропадал? Неужто снова с девки не мог слезть? Родись ты с ножнами вместо меча, был бы такой потаскухой, каких еще поискать! Ищи девку скорее, пока всех хорошеньких не разобрали!..
Тейн Ровен въехал в тронный зал верхом - на вороном жеребце, изящном и великолепном. Он улыбался и громко приветствовал гостей, извиняясь за опоздание. У ступеней, что вели к каменному трону, конь остановился, чтобы бросить на пол несколько яблок - к пущему смеху тех, кто сидел за столами.
Великий чертог южного короля мог запросто уместить и тысячу человек, но ожидали их не больше сотни: тейны, таны, бледные моржевые люди с Зимниз островов. Сегодня между ними не было никакой разницы. Все братались, смеялись и вспоминали недавнюю, слишком уж короткую, битву. Женщины в грязных платьях терли пол багровыми тряпками. Вода в ведрах казалась еще темнее, чем вино в кубках.
- Лучше старайтесь! Лучше! - подразнивал их тан Ульф. Золотоволосая красавица сидела у него на коленях, прикрывая лицо окровавленным платком. - Уж не пойму, с чего вас благородными величают: крестьянская девка - и та бы лучше управилась!..
- Надеюсь, хоть для постели они годятся, - отвечал тейн Орвин.
- Неужто это та самая королева, о которой все говорят? - спросил тейн Ровен, ловко выскользнув из седла
Тан Ульф задрал складки дорогого атласного наряда и звонко хлопнул красавицу по мясистым ляжкам.
- Та самая! Жаль, ты не слышал ее речи, Ровен. Она вышла нам навстречу сама: "Встаньте на колени, милорды! Встаньте на колени и принесите клятву верности своему королю! Другого шанса у вас не будет!" Не знаю, в каких далях парили ее бараньи мозги, но мой кулак мигом вернул их на место: вся дурь выскочила из нее вместе с зубами…
- Жаль твое личико, Селина, - сказал Ровее, ласково пригладив ее растрепанные локоны. - Прежде оно мне очень нравилось. Уверен, все, что пониже, по-прежнему прекрасно. Всегда было любопытно: какая она - королева!
- Уверен, ей не терпится узнать, каков я, - усмехнулся тан Ульф. - Скоро она узнает…
- Поди сюда, скальд, - тейн Ровен со смехом притянул Валора к себе. - Вот уж кого любопытство распирает! Вы никогда не были жадным, тан Ульф! Я обещал, что найду ему его первую женщину: сын Белого тана. Уж другого такого сладкоголосого скальда на всем Кулаке не сыскать. Он еще воспает вашу щедрость!..
- Белый тан мне никогда не нравился, - посетовал тан Ульф. - Больно он много о себе возомнил. Вместо крови у него - водица речная. У его мальчишки она погуще, раз он здесь. Садись, скальд! - тан Ульф поднял королеву и бросил Валору в руки. - Делай с ней, что пожелаешь. Она противиться не станет, - он с жестоким нажимом ущипнул оголенную белую грудь, но девица даже не пошевелилась. - Такой робкой девочки во всем королевстве не найти!..
Танвик уселся рядом.
- Какие нежные локоны! - умилялся он.
Дирка больше волновало то, что скрывало ее платье.
- Ножки, как у породистой кобылки!
- Честное слово! - гремел толстяк за соседним столом. - Оно - для гостей Ее Высочества!..
- Прежние гости разбежались, - невинно улыбался тейн Орвин. - Не пойму, чего они испугались…
- Вот и выпей его! - тан Альвек с лукавой улыбкой протянул толстяку кубок. - Теперь мы - ее гости. Что мы подумаем, если у нас скрутит животы?!..
- Оно не отравлено, милорд! Честное слово!
- Пей-пей! - тан приставил кубок к губам толстяка - вино полилось на серую ладью на оплывшей груди. - Мы знаем, чего стоит слово Уотера!..
Тейн Ровен поднял кувшин со стола, взошел по ступеням и протянул полную чашу бледному юноше, восседавшему на каменном троне.
- Выпейте, добрый сир! Вам, должно быть, так одиноко! Выпейте! За здоровье моего отца!..
Король принял чашу дрожащими руками… и подавился. Багровый ручеек прыснул у него из носа.
- Доброе вино! - Ровен сбил царственный убор с головы мальчишки тяжелой пощечиной. - Зачем его проливать?..
Хохот наполнил зал. Тейн Ровен пнул корону ногой - золото загремело среди столов. Ее подняла молодая девица, светловолосая, низенькая и голубоглазая.
- Зачем вы это делаете? - спрашивала она, рыдая. - Отдайте ему ее…
Тан Ульф поднял девицу, словно ребенка, и усадил на стол около себя. Лишь тогда Валор и разглядел, что она носила в себе дитя.
- Боги, как она мила! - смеялся тан Ульф. - Даже живот ее меня не пугает!..
По спине Валора пробежала дрожь, когда позади тана Ульфа выросла горбатая тень: спутавшиеся черные пряди ниспадали на кривую спину. Тейн-тейнов взял дорогой убор из маленьких женских ручек осторожно, словно для него не было ничего ценнее во всем свете.
- Не беспокойся, девочка, - от улыбки тейна Варлога сердце могло покрыться льдом. - Скоро Его Высочество получит корону, достойную его головы!..
Высокий лоб тейна-тейнов венчал тяжелый убор; три золотых пасти держали в зубах синий камень. Сапфир разбросал отблески света по всему залу, когда тейн-тейнов подошел к жаровне у помоста. Он отправил корону южного короля в огонь - столб красных искр ввзвился до самого потолка.
- Не гляди на ее лицо, скальд, - тан Ульф ухватился за дорогое платье королевы и разорвал его, словно паутину - тяжелая розовая грудь вывалилась наружу. - Гляди ниже! Не робей так, будто титек в руках не держал…
- Поторапливайся, Валор, - улыбался порядком захмелевший Дирк. - Ни тебе одному любопытно, какая она - королева, о которой все говорят...
- От одного взгляда на тебя берет тоска! - Танвик протянул Валору полный кубок. - Почему ты не пьешь? Выпей! Развеселись!..
- Не беспокойся, - отвечал Дирк. - Он еще споет нам песню, как выберется из постели!..
Тейн Ровен опустился на колени позади трона.
- Мой отец желает приподнести вам великий дар, - он обхватватил шею короля своей огромной рукой и крепко прижал к каменному изголовью. - Вы готовы принять его, добрый сир?..
Рукой в железной перчатке тейн-тейнов вынул из огня царственный убор - раскаленный докрасна.
- Я слышал, твоя корона почти что затмила мою! - сказал тейн-тейнов, поднявшись по ступеням.
Девица на руках Валора дернулась, вскочила на ноги и побежала прочь.
- Лови ее, Валор! - хохотал Дирк.
- Лови свою женщину, скальд! - смеялся тан Ульф. - Лови, пока не убежала! Куда ты идешь? Ты ослеп? Вот же она! Я предлагаю тебе королеву!..
- Оставь ее себе! - ответил Валор. - Вы друг друга стоите!..
Исполненный боли крик нагнал его во дворе.
Валор бросил Альдреку золотую брошь с Деймоновой стаей.
- Я беру коня!
Тейн поклонился.
- Как будет угодно!
Крик все еще висел в воздухе - непостижимый, мучительный вопль, который, Валор знал, ему никогда не забыть.
"За короля Элмара! - ревели голоса в Белом замке. - Огненноголового! Да будут боги милостивы к его грехам!.."

Отредактировано Графофил (21.03.2024 10:51:03)

Позванивать: шлеп-шлеп.
Не вижу проблемы

Отбойное течение - весьма опасная вещь. Людей в море уносит с обычного пляжа, как кукол.

Не придумали еще иного способа познакомить читателя с персонажем. Аннотацию все равно придется давать: вводить диалоги и персонажей, которых придется описывать лишь для того, чтобы показать читателю, что у героя есть жена и сын - довольно сомнительная затея

Море уходит - эпилог. Вернее, один из эпилогов. Стиль его всегда отличается от основного текста. Это - вовсе не первая глава. Падение Белого городка - не пролог. Это просто куски текста, вырванные из повествования. Связи между ними практически нет, потому что действие происходит в разных частях света в разное время - порою, с разницей во многие годы

Опять же, это не третья глава. Персонажи давным давно представлены читателю, конфликты расставлены, линия повествования - выстроена. Просто отрывок, конец одной из сюжетных линий

Рослин - фокальный персонаж. Она не может смотреть на свои зубы, если конечно, не имеет место какое-нибудь страшное генетическое заболевание... или какое-нибудь проклятье "лошадинной улыбки". Все может быть. Это ведь фэнтези, как никак...

Почему это плохо?

Потому что это не нужно. Нарочно затягивать текст - довольно сомнительная затея. Данная глава существует для того, чтобы показать ровно три вещи - рождение ребенка, предполагаемую гибель отца ребенка (что, как выясняется, не соответствует истине), смерть героини. Все. Никакие дополнительные сцены и разговоры не нужны.

Еще не худший вариант

Нельзя написать книгу без имен собственных. Описания их, если я правильно помню, в тексте присутствуют. Примеры:

"Рыбья глотка показалась ему еще меньше, чем в былые времена: три желтые скалы жались друг к другу посреди бескрайних просторов, едва поднимаясь над водой."

"Когда последний парус скрылся за Бараньей ногой – узкой полоской земли, врезавшейся в море, словно клинок – на всем острове остался лишь один мужчина"

"Соленый камень оказался пустынным островком – беспомощным перед обуревавшими его ветрами. Во время прилива большая часть суши скрывалась под водой, за исключением темного утеса, на котором и стояло родовое гнездо лордов Лонли."

"Жизнь в Последнем приюте едва ли можно было назвать простой: пища на столах была скудна и холод не отпускал Рослин ни на мгновение, забираясь даже в ее постель. Очаг в ее крохотной каморке давно оброс паутиной. Рослин бы нисколько не удивилась, узнав, что его так ни разу и не разожгли с тех самых пор, как над островом впервые поднялись каменные стены.
Единственные деревья в округе росли в тени одинокой башни в крохотном саду. Говорили, почву для них привезли с холмов, на которых ныне стоит Гарнуэль – задолго до того, как был заложен первый камень будущего города. Но земля состарилась за годы; из нее выступила морская соль. Две кривые яблони чахли среди мха, спутавшись корнями. Редкие плоды, проглядывавшие среди серых листьев, сплошь были подгнившими и кислыми на вкус."

Речь идет о первом ребенке, разумеется. Была родовая травма. Кровопотеря - ее следствие

Все верно. Глава 71: Утопленник.

Нет, не первые. Их разделяют отрывки в десятки, порою десятки десятков глав. Пролог, собственно, находится тут. Не нажимать без веской причины
Черные ветра

Книга так и начинается: два фокальных персонажа, горстка второстепенных. Действие на протяжении первых двенадцати глав происходит в одном месте. Остальные - лишь упоминаются.

Благодарю за разбор

Отредактировано Графофил (06.12.2023 10:27:14)

Олег - первый, кто указал на подобную проблему. Я не вижу, как это может быть "большинством читателей" 

Уместнее будет сказать "вступление"

Первый раз о таком слышу...

Если бы у нее было зеркало, я бы, наверное, так и написал. Но это не точно

Отредактировано Графофил (13.12.2023 11:56:27)