Еще с подросткового возраста, у Александра Лукъяныча Федина, которого сначала называли Шуркой, а затем Шуриным стали проявляться природные дары. Он очень хорошо рисовал, мог нарисовать портрет любого человека с детальной точностью. Шурин имел каллиграфический почерк. Он карандашом или чернилами мог сделать красивую надпись с использованием сложных вензелей или мог переписать страничку с молитвой строгим славянским шрифтом по просьбе бабки Веры. Когда ему посчастливилось выбраться в Москву, этот дар позволил ему поступить в Строгановское училище, а потом работать на фабрике Гознака под руководством легендарного Ивана Ивановича Дубасова.

С годами, набравшись жизненного опыта, Шурин  любил рассказывать о событиях, случившихся с ним или в Москве или где-то ещё, куда его забрасывала судьба. Тут то у него и раскрылся ещё один дар- уникального рассказчика. Иногда описываемое им  событие он мог дополнить такими подробностями, что слушатели просто восхищались его своеобразной логике повествования. Все понимали, что Шурин завирает до небес, но не смели ему перечить, боясь, что он прекратит свой завлекательный рассказ. Правда, в беседах со мной наедине, по причине застенчивости крестьянина перед горожанином, он сильно не привирал. Но, если во круг собиралась небольшая аудитория, тут у него появлялся кураж и заурядный рассказ превращался в приключение.

Во время моего очередного посещения Абаши я снова зашёл в гости к Александу Лукъянычу. Я называл его именно так, а никак не Шуриным, в отличие от всех сельчан, высказывая, таким образом, моё к нему уважение.
В очередной раз он удивил меня занимательной историей.
-Хочу показать тебе одну газету, -сказал Александр Лукъяныч.
Он достал из комода картонную папку ядовито-зелёного цвета с верёвочными тесёмками и вытащил из неё старую газету.
Это была  французская газета, на первой странице которой был изображён портрет Сталина, нарисованный, судя по подписи, Пабло Пикассо.

- Выпивали мы как-то втроём: я, Иван Спиридоныч, мой тесть, и Мишка Ильинский-Иван Спиридоныча  старый друг. Этот Мишка какое-то время жил в Париже и дружил там с Пикассо. А может у них было какое-то общее партийное задание? Не знаю. Ведь Пикассо был членом коммунистической партии. Не знал?- спросил он меня. –Точно я тебе говорю. И вот  Пикассо подарил Мишке эту газету вместе с одной историей.

Александр Лукъяныч произносил имя Пикассо на свой манер, словно название рыбы путассу: ПикассУ. Я сначала улыбался на каждое, таким образом, произнесённое имя, а потом перестал обращать на это внимание.

-Теперь сама история,- продолжал Александр Лукъяныч. - Когда помер вождь всех народов товарищ Сталин, то французские коммунисты решили почтить его память и выпустить траурную газету с портретом. Среди французских коммунистов тогда были записаны очень уважаемые люди: товарищ Луи Арагон, он как раз был редактор вот этой газеты, товарищ Пикассо, партийный художник и другие достойные товарищи. Приходит тогда Луи Арагон к Пикассо с партийным заданием и говорит:
«Наши ряды постигла тяжёлая утрата. Умер товарищ Сталин, вождь пролетариев всего Мира. Нам нужно, что бы ты, товарищ Пикассо,  нарисовал его портрет, и мы поместим его в ближайшем номер моей газеты, а я траурную статью о нём напишу».
Тогда Пикассо отвечает: «Ты знаешь, товарищ Луи, что я пишу в стиле абстракционизма голубого периода? Не будет ли мой прогрессивный, так сказать, в узких кругах стиль идти вразрез с коммунистической идеологией?»

«Товарищ Пикассо, -говорит Луи Арагон,- у нас нет времени на раздумья, газета с портретом должна выйти в следующем номере. Но ради меня, твоего боевого товарища и ради великого вождя, напиши портрет в стиле социалистического реализма,- попросил Луи Арагон.

«Ладно, напишу самый реалистичный портрет», -согласился Пикассо.
Он тут же прикрепил лист бумаги на доску, постоял маленько, подумал. а посля быстро нарисовал голову Сталина. Потом постоял ещё маленько и заодно нарисовал ему и голый торс по самые ноги.

Тут встряла жена Пикассо. Посмотрела она на портрет и говорит: «Товарищ Пабло, какой-то ты нарисовал невыразительный деторождённый член. Он же вождь. Нужно увеличить его в размере».
«Какой же ему приделать размер?»- спрашивает Пабло жену.
«Нарисуй такой, чтобы был не меньше твоего»,- говорит жена.
«Разве можно? – испугался Пикассо,- Меня мои партийные товарищи могут обвинить в зазнайстве, скажут, что я сравниваю себя с великим Сталиным. Если уж рисовать по  принципу социалистического реализма, то член товарища Сталина должен указывать дорогу в светлое будущее».
И Пикассо изобразил Сталина со стоячим членом.

Тут Александр Лукъяныч достал из своей папки вчетверо сложенный лист ватмана и развернул его. На листе был изображён голый Сталин с внушительной эрекцией. Голова Сталина точно походила на голову из газеты.
Я удивленно рассматривал портрет и не верил своим глазам, неужели это рисунок Пикассо?

-Слушай далее, -отвлёк меня от рисунка Александр Лукъянович. -Луи Арагон посмотрел на рисунок,  сначала очень обрадовался такой композиции портрета, но потом сказал:
«Наверное, неправильно делать портрет в газете в полный рост. Нужно отрезать ему голову и оставить только её».
-Тогда  Пикассо отсёк голову Сталина на портрете. Просто взял кисточкой и провел ею слева направо,  а для верности заштриховал снизу, как будто поставил эту голову на фундамент. Вот в таком виде портрет напечатали в газете.  А сам рисунок Сталина Пикассо сохранил и торжественно передал советскому партийному товарищу Мишке. Ну а он уж отдал его мне на вечное хранение.

Действительно и на рисунке и в газете голова Сталина словно стояла на условном фундаменте.
Я снова стал рассматривать рисунок, внимательно вглядывался в подпись Пикассо под рисунком. Зная талант Александра Лукъяныча к подделкам, он даже за подделку денег срок отсидел, я подумал, что этот рисунок его работа. И весь рассказ он сочинил от начала до конца. Может только про газету, которая была настоящей, не выдумал.

По прошествии нескольких лет я прочёл в Интернете историю, от лица писателя Пьера Декса (Pierre Daix), который частично подтвердил рассказ о «стоячем» члене Сталина.

Но только мне до сих пор не верится, что тот рисунок нарисовал именно ПикассУ, а не сам Александр Лукъяныч.