Улица, как всегда в это время дня, была оживлена: кто кричал во всю глотку, что пора кушать, кто развешивал бельё на лазерной верёвке через дорогу, кто просто спешил по делам. Из-за неровной мостовой эти спешащие постоянно спотыкались, бранили подвернувшийся камень и устремлялись дальше, уже забыв про него, пока снова не повторится то же самое. Казалось, во всей этой толпе и суматохе особо никуда не спешил один святой отец в вечной своей чёрной рясе и огромным золотым крестом на груди. Нарушал каноничный образ прославителя дела Божьего лишь большой рюкзак за широкими плечами, который, казалось, поп вовсе и не чувствовал. Как будто задумавшись о чём-то хорошем, он спокойно прошёл всю улицу и повернул в сторону набережной. Здесь народу было несравненно меньше, да и дома сменились с двухэтажных на обычные бедные хибарки, уже не заслоняя солнце и не грозя обрушиться на голову прохожих.
У воздушной реки, возле сарайчика, чинил байдарку старый приятель монаха, знакомый ему ещё со школьной скамьи, но ударившийся потом в математику, что его и испортило. Но от недавнего предложения поп всё же не отказался.
- Ну что, учитель, когда пойдём на байдарке по воздушному течению? – спросил он, прекрасно зная, что намечено на сегодня.
- Да сейчас, только вот мотор что-то не работает, - кряхтя, сообщил учитель. – Как починю – пойдём.
- Ща заработает - с помощью Слова Божия! – заявил святой отец и долбанул по мотору своим пятикилограммовым нательным крестом. Золотым, конечно.
Мотор дёрнулся, чихнул пару раз и снова заглох.
- А, погоди, я ж угля забыл засыпать! – учитель кинулся в сарай и вернулся оттуда с мешком на плече.
Наконец, после всех приготовлений оттолкнулись от берега, где их подхватило воздушное течение.
- Ну, дай Бог, всё будет хорошо! – прочитал какой-то обрывок молитвы монах.
- Святой отец, вот с тех пор, как ты ударился в эту свою веру – стал совсем несносным!
- А ты - с тех пор, как стал ботаником! – парировал в ответ поп, так же кривя лицом, будто пытаясь скорчить рожицу. – А ведь до восьмого класса были лучшими друзьями!.. А сейчас – лучшие недруги.
- «Кровные враги» - ты хотел сказать.
- Одно другому не мешает, - они наконец замолчали, один скрестив руки, а другой положив их на вёсла. Глядели в разные стороны, показывая, насколько сильно считают оппонента неправым.
Воздушное течение несло байдарку между скал и свободно висящих островков. Далеко внизу, на дне ущелья, ниткой блестела река.
- Скоро будет опасное место, приготовься. Нам надо постараться не разбиться, - предупредил математик.
- На всё воля Божья, – равнодушно заметил святой отец как бы между прочим.
- Эй, хотя бы здесь ты можешь не поминать своего… - тут байдарку развернуло, учитель попытался выправить реактивным веслом, но поздно: течение понесло их, закувыркало в воздухе, не давая дышать…
Очнулся учитель уже на земле. Трава, деревья – незнакомое место. Рядом обрыв – похоже, воздушное течение вынесло его на один из тех островков, что висели по краям. Недалеко лежит реавесло – точнее его половина. Из кустов послышался стон. Математик кинулся туда. Монах висит на сухом суку, окровавленный конец которого торчит из его спины.
- О, это ты, - прохрипел святой отец. – Слава Богу, хоть поговорю перед кончиной.
- Что ты такое говоришь? Я тебя вытащу, – ободряюще заявил учитель. Он посмотрел на часы.
- Приём, приём! Связь есть? – устройство не ответило. – Эх, здесь не ловит. Ладно, не унывай – они и лечить умеют. Сейчас вытащим это из тебя – будешь как новенький!
Худенький учитель стал поднимать могучее тело монаха, чтобы стянуть с сука. Когда ему это всё же удалось, кровь хлынула из раны фонтаном.
- Часы, лечить! – кровотечение и не думало останавливаться, монах же только поохал.
- Конец совсем близок. Я это чувствую. Пора в иной мир, - прокряхтел он.
Математик проверил часы.
- Чёрт, уголь кончился! – понял вдруг он.
- Не поминай ни Бога, ни Чёрта, - укорил святой отец слабым голосом.
- Зря я тебя снял с сука, если бы я проверил уголь в часах раньше… - разозлился на себя учитель.
- На всё воля Божья, - еле слышно прошептал монах и закрыл глаза.
Математик проверил пульс.
- Чёрт. Я убил своего друга. Нет мне прощенья!
Учитель подошёл к реавеслу, направил сопло себе на лицо и включил. Адский вопль боли разнёсся по всему острову – заживо горел человек.