ДНЕВНИК САМОУБИЙЦЫ
На днях я решила, что хочу умереть. Но все родные и близкие упорно мешают мне совершать преступление против естественного порядка вещей. От безысходности мама вызвала скорую помощь. Приехали добрые на вид дядьки в громадных синих пуховиках и свои независимым видом дали понять, что разговор будет серьезный. Один гладко выбритый врач увел мою маму на кухню и отчаянно пытался успокоить её методом соблазнения. Наверное, такой метод они применяют вместо валерьянки. Остальные двое оглядели меня сурово, как истинные знатоков жизни и усадили на середину в постели. Я сложила ножки в позе лотоса и воинственно глядела на них из-под вязаной шапки.
- Решила покончить с жизнью?
- Да! – ответила я с видом обиженного ребенка. Спрыгну с крыши и дело с концом.
На этот однозначный тезис мне начали приводить отвратительные аргументы. Я не учитывала тот факт, что по вине природы до мозга костей эстет. Падение с высоты птичьего полета изуродует мою фигуру, и в гробу я буду выглядеть как переломанный оловянный солдатик. Ни одно платья от Sandro на открытые переломы и вывернутые ноги не налезет. От передоза таблеток голова раздуется как воздушный шарик и ты будешь похожа на куклу братц. Если захочешь перерезать вены – кровь со скоростью света устремиться в мозг и лицо посинеет. Топиться негде – все пруду в шаговой доступности замерзнет.
- Видишь, пути к отступлению закрыты. Даже фоточку не выложишь в инстаграм.
Про себя я подумала, что эти двое амбалов издеваются. Один не присаживался на стул и стоял, потирая руки – готовился связать меня при малейшем припадке агрессии. Но я с невозмутимостью королевы старалась как можно дольше щекотать им нервы. К середине разговора я уже точно поняла, что не позволю им забрать меня в дурку.
- Чем занимаешься по жизни? – спрашивает главный психиатр. Глаза у него такие грустные, говорит неторопливо, растягивая слова.
- Я журналист. Пишу о моде. Вот дописалась то критического момента и решила, что мне все тотально надоело. А сама понимаю, что все равно искренне люблю свою профессию. И чувство собственного превосходства все равно выпирает наружу, даже когда одной ногой я уже на подоконнике.
Тем временем вернулся главный соблазнитель бригады и нежно взял меня за запястье.
- Такая хрупкая девочка, красивые глазки, тоненькие ножки. Наверняка отбоя от поклонников нет? Встречаешься с кем-нибудь?
На текущий момент я решила рассекретить все свои любовные тайны.
- Да, за мной ухлестывает мужчина под шестьдесят. Он женат и потому видимся мы с ним довольно редко…
- Но в постели он тебя устраивает? Секс хороший?
- Превосходный . Он даже молодым фору даст. – произнесла эти возмутительные с точки зрения морали слова и даже не зарумянилась. Наверное, тогда у меня создалось ощущение, что я на страшном суде беседую с господом богом. Получается я призналась ему в своем главном грехопадение – моя плоть раз в месяц вступает в сладострастный контакт с дряблой кожей партнера. Я сразу вспомнила затемненную комнату, роскошную постель и ритмику движений. Давненько я не наслаждалась этой картинкой наяву. Мои скороспелые думы прервал главный диагностик.
- А гомосексуальные наклонности у тебя есть? Может, девочкам больше симпатизируешь или хочешь поучаствовать в оргии?
Грязный извращенец этот доктор! Я, конечно, понимаю, что он вдоволь насмотрелся на Али Гафренов и людей, поедающих собственные экскременты. Но уличать меня в неверности традиционному акту – это совсем возмутительно! Смотрела пару раз шалости девочек в мягкой кроватке ради секундного удовольствия. Не буду обнажать душу до конца. Пока я держу оборону и пытаюсь выведать больше подробностей из жизни практикующего врача. Вдруг напишу книгу в будущем.
- Вам часто попадаются гомики? – спрашиваю, хлопая глазками, как последняя дурочка. Раз мы тут разговорились как за чашечкой кофе, каждый собеседник должен вносить равноправный вклад в диалог. Но он как будто ждал оживления моего любопытства и охотно поведал главу из мемуаров его звездного пациента.
- Ко мне временами наведывается один телеведущий. Естественно, он – голубой. Его единственная радость в жизни прожить день и не обмочиться. Так что устроен порядок вещей, что если ты презираешь традиционную романтику вроде полутьмы, свечей, вина и платья с глубоким декольте – терпишь позор на людях. Этот индивид предпочитает заход сзади, что приводит к болезненным ощущениям в мочевом пузыре. Он разбухает от активных телодвижений и дает неприятные боли. Вот этот павлин с федерального канала и приходит каждый день исповедоваться к доктору.
На этот раз я действительно засмущалась. Вроде смотришь телевизор каждый день и видишь адекватных людей в ореоле славы. А они, оказываются, мочатся в собственных гримерках. Может этим сравнением он решил на словах продемонстрировать, что все не так плохо. Уголки моих губ опускались все ниже, и доктор заметил эти изменения в лице.
О чем задумалась, девица? – склонился надо мной как ястреб и вожделеет услышать криминальщину.
Вместо страшного откровения я проглотила слезы и призналась: я съела 500 грамм шоколада со сливочной прослойкой и теперь потолстею до размеров кашалота. Мне хотелось разрыдаться от этого свершившегося факта, потому что контролировать ситуация я не могла. Этим утром я натянула джинсы на пижамные трусы и в чревоугодном трансе спустилась на лифте в ближайший магазин. Там тонкие пальцы потянулась к прямоугольнику «Милка» за 199 рублей и отнесли её на кассу. Едва захлопнулась дверь магазина, я развернула нешуточную борьбу с оберткой и отщипнула четыре квадратика. Показалось крошка от печенья и белоснежный крем. Кондитерская красота обещала мне прилив эндорфинов, но мне хотелось совершить подвиг капризного ребенка: наесться до тошнотворного рефлекса и страдать в обнимку с унитазом, пока родители по головке не погладят. Может тогда я и не осознавала мотивы своего поведения. Я просто хотела откусить . Уселась на краешек заснеженного забора и умяла добрую половину плитки. Сладость разилась по полости рта и включила мою наблюдательность. Мимо проходили люди в шубках и пуховиках, странно поглядывая на девочку с шоколадкой. Мне стало неловко от взглядов, изучающих мое отклоняющееся от нормы поведение, и я закурила сигаретку. Хлопья снега покрывали мою шапку, и от холодка я опять перенеслась в уютное тепло комнаты.
-Живот болит, дорогуша? – мужественный голос опять вернул меня к реальности бытия, в которой я не хотела находиться.
На самом деле о физическом недомогании я не думала. Шоколадка провалилась на дно желудка, и от неё не осталось и следа. Мускулы были расслабленны. Болела совесть.
- Я не чувствую. Ничего не чувствую. Мне кажется это избавление от голодовки, которой я себя мучила пару лет. Но поскольку я довольно образованная, то сразу догадалась, что мне грозит прибавка в пару килограммов. Это перспектива была невыносимой и поэтому я решила покончить жизнь самоубийством.
- Выпьешь таблеточку, прогуляешься по новогодним ярмаркам с мамой под ручку и полчаса покряхтишь в туалете. И небо твое проясниться. Ты знаешь до того, как стать психиатором я похоронил жену. Её расчленил убийца, когда она была на седьмом месяце беременности.
Он засучил рукава пуховика и показал мне пухлые кисти волевой руки.
- Видишь, абсолютно целенькие? Нет фатальных разрезов. А я ведь даже не пытался.
Я мигала растерянными глазками и пыталась поймать тень смущения в его зрачках. Но они оставались непроницаемыми, чернели как угольки на дне тлеющего костра и светились житейской мудростью. Я поняла, что сейчас он взглядом отговаривал меня от добровольного решения засадить себя в психушку. Да я и сама окончательно решила, что останусь сидеть недвижимой. Так хотелось окликнуть маму и сказать, что больше не собираюсь лететь снежинкой с девятого этажа. Живой они меня не запихают в машину скорой помощи.
Но этот волшебный доктор даже не думал совершать насильственные действия. Он занялся оформлением бумаг и даже предложил мне организовать экскурсию по больнице, а потом сделать крутой телевизионный репортаж. Я в здравом рассудке начала отдирать свои шеллаковые ногти. Один за другим лепестки отдирались и оставляли некрасивые борозды на пластине. Очень хотелось, что комната поскорей опустела и мы остались наедине. Быть может, нарядили елочку, ведь скоро грозиться наступить Новый Год, как ты его не отменяй в своем воображении.
Доктор ещё раз осведомился, хочу ли я нанести визит в психбольницу? Я помотала головой и даже усилием воли засмеялась. Дело клонилось к позитивному завершению и мне осталось лишь чистосердечно ответить насчет рациона своих таблеток от невроза. Я помнила только «ципромил» и напридумывала, что пью его по вечерам. Оказывается, он провоцирует выработку серотонина, и в результате я думаю о живописном самоубийстве на снегу вместо того, чтобы спать. После вычислительных операций в «гугле» он приписал моей личности совершение еще одной глупости.
Но неправильное применение таблеток меня меньше всего расстраивало. Меня обнадежили и сказали, что основное «горе от ума». Мозг опережают психику, и ребенок бредит суицидальными наклонностями вместо того чтобы сдавать сессию. Бывает, но это не самое страшное. По велению моих мыслей распахнулись двери, и вошла озадаченная мама под ручку с тучным доктором, который изображал из себя Дон Жуана.
-Пишу, что с тобой приключилась жуткая депрессия! Запуталась на почве несчастной любви. Ничего выплавишь, рыбка.
- А мамочка у тебя чудесная. Переживает за тебя, ты её не расстраивай зря.
Я пребывала в легком экстазе от того, что получила желанное внимания. Мама всунула им немыслимое количество денежных купюр и вытолкнула докторов за дверь, которые рассыпались в добрых пожеланиях. Я с улыбкой на лице откинула крышку с коробки конфет и принялась уплетать их с видом озабоченного хомяка. Вроде обрадованная мама опять забеспокоилась, и мы начали играть в «перетягивание каната». Раньше я не могла представить подобную сцену, потому что на сладкое реагировала как вампир на чеснок. А теперь мне запрещали проявлять героическую смелость.
Я решила, что добрые доктора были миражем в пустыне девичьего заблуждения. Ничего не прояснилось, хотя я взялась за перо. Творчество проснулось после сеанса психотерапии, и мне ничто не мешало находиться перед экраном ноутбука и писать правду, которая крутилась у меня в голове. Пусть сейчас период кризиса, но я знаю, что выйду из него обновленной. И забуду все былые невзгоды: роман с французом, стажировку в модном приговоре ( где, по словам доктора 40 %- б*****й, а 5 % работают), и пустоту в будничной жизни. Может быть, мы с мамой соединим в новогоднюю ночь бокалы шампанского и заживем счастливо без самоубийств.
