Вещий сон.
Город спал коротким неспокойным сном современного мегаполиса. Фонари стыдливо освещали непривычно пустые улицы и скверы, рекламные огни мигали с томительными промежутками, словно задумывались – не погаснуть ли совсем? Редкие машины, казалось, спешили шмыгнуть в переулок и затаиться…
Большая белая собака не спеша  бежала по пустым улицам.  Ее длинная шерсть развевалась и  туманилась в свете ночных огней, мощные лапы уверенно и бесшумно ступали по брусчатке элитного района. Остановившись, она принюхалась и повернула к трехэтажному коттеджу, легко перемахнув невысокую хвойную изгородь. Окно на первом этаже было приоткрыто, из него струился мягкий приглушенный свет.
Собака пересекла ухоженный газон и, поднявшись на задние лапы, заглянула в окно. Затейливая решетка и кремово-прозрачная штора позволяли увидеть широкую кровать и молодую женщину, спящую на белых простынях.
Она беспокойно шевельнулась и подняла голову, не раскрывая глаз. Снова опустилась на подушку и улыбнулась  -  ей снилось, что она бежит по бесконечному лугу, белому от огромных ромашек. Солнце, бездонное ярко-синее небо, летящая радость и беспечность…
Белая собака снова опустилась на все лапы, продолжила бег и скрылась в ночном тумане, такая же бледно-белесая, как и он.

…Появление новой гостьи обозначилось издалека. Резкое цоканье и даже скрежет были особенно хорошо слышны в ночной тишине. Собака неслась, скользя когтями по булыжникам. Жесткая рыжая шерсть блестела под фонарями так, будто разбрасывала огненные искры. Несмотря на бешеный галоп, псина не выглядела утомленной. Ни высунутого языка, ни капающей слюны. И, когда она остановилась, оглядываясь, ребристые бока и поджарый живот не вздымались и не ходили ходуном, как того можно было ожидать.
Рыжую тоже заинтересовало открытое окно. Она не просто заглянула туда, но и попыталась просунуть узкую морду между завитками решетки.  Обнаружив, что протиснуться внутрь не получается, тоже двинулась дальше быстрой размашистой рысью.
Женщина за окном повернулась на спину, ее лицо исказила болезненная гримаса, тело напряглось, словно собираясь бежать. Там, во сне, она поранилась и кровь, щедро капая с запястья, заливала белые лепестки ромашек. Ярко-алая. Невозможно, беспощадно алая… А в небе, по-прежнему синем и ласковом, появился силуэт снижающейся птицы.

Черная шерсть третьей собаки плотно обливала небольшую стройную фигурку. Она вылепилась из темноты, будто составляя с ней единое целое. Городские огни не блестели и не отражались на угольной шкуре, точно проваливаясь в ее бархатную глубину. Вкрадчиво-плавные движения, казалось, переливали псицу, скользившую вдоль зеленой изгороди. Она просочилась сквозь нее, не перепрыгивая и не продираясь через ветки. Присела под окном, совершенно не интересуясь, что происходит в доме. Текуче повернув морду, внимательно посмотрела в одну и другую сторону, легла, опустив остроухую голову на передние лапы.  Смышленый наблюдатель удивился бы тому, что собака не отбрасывает тени. Впрочем, возможно, это был эффект хитрого пересечения фонарных лучей.
За окном царила тишина. Женщина дышала ровно и спокойно. Ей больше не снился ромашковый луг. Тяжелый черный занавес задернул сновидения.
А под окном никого не было…

…Бина открыла глаза, почувствовав запах кофе. Как это замечательно - знать, что сейчас появится крошечная чашечка с ароматным напитком, прозвучат ласковые слова и, так быстро ставшие привычными, сильные руки обнимут ее. Влад, Владислав – она словно пробовала его имя на вкус. Оно было чуть горьковатым, как и кофе…
…Отхлебнув маленький глоточек, она вдруг нахмурилась:
- Знаешь, мне приснился странный сон. Ромашки и ворон, черный-черный в синем небе. И… - она замолчала и произнесла совсем другое, - Бабушка говорила, что ворон помечает вещий сон.
- Вещий? – в низком чуть хрипловатом голосе прозвучала тревога.
- Да. Ты не знаешь, ведь моя бабушка была ведуньей. Не смейся, она, в самом деле, предсказывала будущее и могла видеть прошлое. И, между прочим, утверждала, что эти способности передаются в нашей семье через поколение. Конечно, по женской линии. – Бина беспечно болтала, не замечая, как изменилось лицо мужчины. Улыбка сменилась холодным любопытством и настороженностью. - И мой сон вполне может что-то означать. Только не помню, что было дальше, что-то неприятное…– Она задумалась, потом махнула рукой. – Знаешь, было бы забавно, если б я стала прорицательницей.
- Не думаю, что это так забавно. Прорицание всегда опасно. В его глубине всегда таится смерть.
Женщина испуганно вскинула глаза:
- Почему ты так говоришь? Откуда… Да… я помню… бабушка никогда не смеялась. А за три дня… Она узнала, что умрет.
Влад сел в кресло у кровати и попросил:
- Расскажи мне о твоей… (совсем крохотная заминка осталась незамеченной) бабушке.
Женщина печально и ласково улыбнулась:
- Она очень любила меня. Но, знаешь, никогда не учила… Ведовство и прорицание – это женская магия. А Вероника (она не разрешала звать ее бабушкой) считала, что людям не нужно знать будущее и редко бралась за гадания. Но управлять прорицаниями не в воле ведуньи. Они приходят во снах или во время транса. И скрывать истину нельзя, иначе она падет на саму прорицательницу. Поэтому Вера всегда говорила правду, даже самую ужасную. 
- Ты говоришь, она знала, что умрет. Откуда?
- Однажды, бабушка кому-то гадала. И не просто на картах, а на  рунах. Это такие костяные фишки, на них нарисованы старинные знаки. Они сделаны из человеческих костей. И гадание на них сродни пророчеству – направлено в будущее. Я не знаю, почему она гадала в тот раз, что ее заставило… Но после этого бабушка слегла. И призналась маме, что впервые скрыла правду от клиента.
Мужчина неожиданно вскочил, подошел к окну и, собрав штору в кулак, замер, вглядываясь за окно. Бина заметила, что костяшки на сжатом кулаке побелели от напряжения. Не оглядываясь, Владислав произнес:
- И, что, от этого она умерла?
- Нет, хотя, мне кажется, была близка к этому. Но в тот раз она обманула судьбу. Пророчество надо произнести и бабушка сделала это.
- То есть, как? Ты же сказала, что она скрыла его?
- От клиента, да. – Женщина простодушно улыбнулась. – Но рассказала его мне. «Ты, Бинушка, еще мала, ничего не поймешь, вреда не будет, коли услышишь.» - так она сказала. А я, в самом деле, была тогда еще несмышлена. Действительно ничего не поняла и не запомнила. А много лет спустя… Так получилось, что я услышала, как бабушка сказала маме: «Думала, что спаслась, но, оказывается, просто получила отсрочку. Береги Бину, не позволь ей вспомнить…» А через три дня умерла.
Влад снова сел в кресло, и Бина удивилась – он словно постарел за несколько минут у окна:
- От какой болезни?
- Все указывало на самоубийство. Полицию, правда, очень удивил способ – «смерть наступила от проникающего ранения в сердце. Из раны было извлечено орудие – нож кустарной работы, изготовленный из красноватого металла с костяной рукояткой и с рисунком на лезвии, в виде переплетающихся линий». Так было написано в протоколе. И это описание полностью совпадает с ее ритуальным ножом. Он достался Веронике по наследству. Комната была наглухо закрыта изнутри, поэтому, хоть полицейские и сомневались, версия самоубийства осталась единственной.
- Так что, ведунья покончила с собой? И об этом узнала за три дня?
- Что ты, Вера не могла убить себя. Это было невозможно, ни при каких обстоятельствах! Да и мама проговорилась на похоронах: «Она знала, что ее убьют…» А нож нам так и не вернули…
- А прорицание? – Владислав резко наклонился вперед, пристально и неотрывно глядя в глаза женщине, - Что было в нем? Ты его помнишь?
- Да… - голос Бины изменился, стал глуше и медленнее. – Я вспомнила на девятый день после смерти Ники. Но никому не скажу…
Взгляд мужчины стал темнее и жестче, между бровями прорезались морщинки:
- Скажешь. Мне. Сейчас. - В его голосе вдруг прозвучала угроза.
- Да, - покорно произнесла женщина, – скажу. – Она, не отрываясь, смотрела в черную глубину, взгляд затуманился и стал умоляющим, - только я все равно ничего не поняла.
- Говори!
Две фразы, прозвучавшие в спальне элитного дома на тихой улице, были чужды современному миру. Древние, давно забытые созвучия языка, мертвого уже много тысячелетий, не смог бы понять даже ученый-языковед… Но Влад удовлетворенно улыбнулся. Морщинки разгладились, взгляд снова стал светлым и спокойным. Он получил то, что хотел.
Бина, будто проснувшись, перевела взгляд вниз и увидела нож, широкое красноватое лезвие которого уверенно целилось ей в грудь.
-  Ты права, твоя бабка не убивала себя. Но она так и не сказала МНЕ правду. Хорошо, что я нашел тебя, ее внучку… -  Лезвие, на котором сплетались странные узоры, мягко вошло под грудь, прямо в сердце. Она успела удивиться, что совсем не больно и увидеть, как белоснежную простыню заливает кровь. Ее кровь. Ярко-алая. Невозможно, беспощадно алая… И крылья черного ворона, спустившегося сверху, закрывают весь мир…

Отредактировано Irish (12.01.2019 11:09:15)