Они расположились сидя. Вытянули перед собой ноги и упёрлись в твёрдую опору вынесенными за спину прямыми руками. Песок между их седалищами и поверхностью пола был стабильным, как и вся гладкая площадка в многометровом радиусе. И в центре её стоял лишь чуть-чуть не до конца разоблачённый их Человечик. Его стройные ноги в стеснительности плотно совмещались, но, невзирая на то, между ними вдоль линии соприкосновения оставались просветы в количестве четырёх штук. Самый верхний был малюсенький, едва виднелся между закругляющимися утолщениями худеньких ляжек в примыкании к слегка усечённой над ними вершинке белого платяного треугольника, утягивающего сзади ягодицы, а спереди дельтообразный участок, образованный паховыми складками.
Тончайшая ткань трусиков, призванных скрывать находящееся под ними, на деле выдавала подробности – направленное вниз устье дельты, резко обозначенное трусиками как затуплённое острие, судя по наблюдаемому на поверхности ткани штриху, рассекала коротенькая вертикальная прорезь. Чем бы она могла быть? - думали Песчаные. Они отчётливо видели, обозначенную прилегающей к телу ярко белой тканью, чёрточку неглубокой впадинки. Их, вообще, завораживало странное, парадоксальное сочетание линий в человеческом строении, а тут, внизу человеческого туловища, очевидно в самом оберегаемом местечке, эти удивительные сочетания поражали необыкновенно. Их невероятно привлекала всё ещё скрываемая область, которая, впрочем, хорошо угадывалась под тонкой материей нижнего белья. То, что данная, малая часть тела, подлежала разоблачению в самую последнюю очередь, да ещё и миг его исполнения произвольно оттягивался, не могло не говорить о чём-то важном, тем самым подтверждая особый интерес, охвативший Песчаных, к данной части их ненаглядного Человечика.
Человек робко переминался с ноги на ногу, неловко сгибал одну из них в колене и тогда, туго врезанные в тело трусики, предоставляли возможность проследовать взгляду по подчёркнутому ими внешнему участку дна туловища, стиснутому промеж ног и предварённому той самой заманчивой вертикальной прорезью на острие дельты спереди. Особенности, имеющиеся там с лицевой и задней стороны, были любопытны. Проступающий сквозь белую ткань рельеф возбуждал фантазию. Краткий миг разъединения внутренних поверхностей бёдер позволял увидеть, как пресловутая чёрточка вертикальной прорези спереди, перейдя в горизонталь, продлевается по стабильно фиксированному низу туловища длинненькой чертой неглубокой складки к заду и плавно вливается там, в складку на много больших параметров, оформленную в виде перевёрнутого сердечка расходящимися полукругом линиями чуть провисающей нижней части упругих долей больших мышц. Трусики и сами утопали в глубокой складке, образованной необъяснимо волнительными ягодицами, которым и принадлежали эти наблюдаемые со специфического ракурса - спереди и снизу - провисающие доли.
- Ну ладно, надо доделывать до конца, если уж за что-то берёшься – сказал человек смиренно, подцепил пальцами тугую резинку, режущую животик в десяти сантиметрах ниже пупка, и, плавно наклоняясь до прямого угла, спустил до колен цепляющуюся за тонкое тело белую тряпочку.
Первый и Второй, упали на пол в прямо противоположные друг от друга стороны, что бы взглянуть на человека, наклонившегося к ним макушкой, хотя бы под острым углом с боку. Увиденная картина им чрезвычайно понравилась - глубокий наклон сопровождался выразительным красивым изгибом спины и выведением таза, с точки наблюдения, расположенной прямо позади человека, в особую зону, которая открывала большие возможности для взаимодействия. Оголённая дельтообразная область выстрелила угольно чёрной полоской в сантиметр шириной. Состояла она из аккуратно и коротко стриженных, с большой любовью ухоженных густых волосков. Визуальная ленточка проходила сверху вниз по центру паховой зоны и обволакивала вертикальную складочку, которая обнаружила себя, ещё будучи под трусиками, а теперь предстала взгляду в натуральном виде. Остальная площадь лобка была чиста, гладка и бела, как кожа младенца - результат действия косметических средств по эстетическому уходу за интимной зоной.
Дотрагиваясь передней стороной бёдер до, соответствующих им по расположению, слегка отвисших выпуклостей на грудной клетке, человек поочерёдно поднял ноги, выступил из тесной петельки, в которую превратились, спущенные трусики, и, освободившись от них, выпрямился, нерешительно бросил последний предмет своих многочисленных покровов на кучку прочей одежды, наваленную на площадке из уплотнившегося песка.
- Сто одёжек, и все без застёжек – резюмировал неуёмный Второй - Ну?! И чего ты смущался так долго? Я ни чего такого, достойного стыда, и не увидел. Всё очень мило, чудненько и красиво. Но зато теперь, что-то во мне отчётливо понимает, как необходимо выстроиться моим песчинкам. А ещё яснее станет, если ты дашь себя потрогать без этих тряпочек своих. Зачем они нужны были вообще? Без них тебе идёт гораздо лучше! Ты выглядишь по-настоящему! Я то, думал, что за чёрт?! Вроде живое человеческое существо, а какое-то не совсем натуральное.
- Для таких хрупких созданий, как наш объект изучения, одежда в суровых для него условиях имеет насущную необходимость. Ты дурак, что ли? Не понимаешь такой простой истины?
- Теперь понимаю.
- Тогда не болтай попусту. Видишь, Человечику нашему, уже холодно делается... Ты двигайся, двигайся - обратился Первый к совершенно голому человеку, скромно, даже зажато стоящему перед ними на уплотнённом песочке - не стой просто так. Попрыгай. Поверти своей кругленькой и мягонькой, теперь уже голенькой попкой. К нам её поверни. Не стесняйся. Чего уж сейчас-то? Покажи её под разными углами. Наклонись пониже, как это уже тобой делалось, когда снимались трусики, а ножки расставь по шире, что бы мы увидели, что там, между ними делается. Сам согреешься, и мы разглядим, как следует. Под одеждой-то твоей защитной, не уразумеешь до конца, как оно есть на самом деле. А, рассматривать тебя, мы ещё долго будем. Да и когда ты двигаешься, яснее станет твоё устройство. Каким образом всё действует. Как гнётся и поворачивается. Погоди-ка, я сейчас тебе помогу.
Первый встал и подошёл к человеку, сжавшемуся в его тени заметно сильнее.
- Давай, давай, не робей, по приседай - сказал он и применил свою немереную силу.
Положив ему на плечо и на живот нелепые руки, аккуратно рассчитывая усилие, заставил человека глубоко сесть. Одновременно с ним и сам согнулся в поясе.
- Теперь вставай, вот так... – ладонями он хорошо осязал работу эластичных мышц брюшного пресса человечка и хрупкость его плечевого сустава - Теперь опять присядь. Вот, так... И ещё раз - он поменял руки.
Теперь, правой держал левое человеческое плечо и ненамеренно задевал розовый сосок на вершинке левой груди, который при случайных скользящих прикосновениях невообразимо отвердел и заострился (ещё один поразительный контраст в устройстве человека, не замедливший себя раскрыть). Левую же руку, поместил не на живот, аналогично первому разу, а провёл ею от хрупкого плеча вниз по спине, вняв по пути множеству трогательных подробностей, в том числе выразительному прогибу в пояснице, и завёл на оттопыривающийся в положении глубокого приседания зад. Внутри у Первого, что-то подобное нарастающему восторгу, взметнулось вверх от ощущения попеременно сокращающихся и растягивающихся славных округлостей. На ощупь голые ягодицы оказались гораздо более приятные, чем под скафандром. Соответственно принимаемому телом положению, две округлые части удивительного по конструкции одного целого, то соединялись вместе, сжимая лежащую у них на линии соединения большую, шероховатую, но осторожную в действии ладонь, то широко раздавались в стороны, натягиваясь на косточках таза и угодливо предоставляя свободному прощупыванию, оставленную без прикрытия в серединке промеж себя, крохотную сомкнутую дырочку. Её, пугливую, Красноватый встретил и внимательно исследовал пальцами в первую очередь. Удовлетворившись сполна, плотно накрыл её частью ладони и пропустил пальцы промеж нижних, самых мясистых участков ягодиц, дальше, в зону между ногами, где чутко осязал остальное прекрасное, что себя не преминуло обнаружить.
- Как же вы всё-таки интересно устроены - сказал он одобрительно, пристрастно ощупывая снизу тело приседающего на корточки человека, который вставая, зажимал четыре толстых чужих пальца у себя в промежности и частично ребро большой ладони соединяющимися ягодицами. Человеку было не понятно выражение Красноватого, в мягких тисках которого, не имея ни какой возможности сопротивляться, непроизвольно совершал физические упражнения - к чему или к кому были обращены последние его слова - к собственно людям, или именно к тем участкам голенького тела, которые тот изучал? Они, эти участочки, впервые ощущали у себя подобного рода чужое присутствие.
- Ой! - сказал обладатель исследуемых областей, испуганно.
- Что? Я тебе разве навредил?
- Нет. Просто непривычно. Даже медики меня так не трогали. Только осматривали и приборчиками прикасались...
- Но, тебе же не больно, надеюсь?
- Нет.
- Ну и хорошо. Тогда продолжаем.
- Ой! Ой! Щекотно!
- Терпи - сказал подошедший Второй - я тоже сейчас тебя буду трогать. А ты двигайся по активнее! И согреешься так, и нам будет над чем поразмыслить и внедрить в свою разработку... Не только приседай. По наклоняйся. По ходи. Ноги по задирай повыше. Ну, что ты ещё там умеешь? Во!!! Танцевать умеешь?
- Да.
- Танцуй. А мы рядом посидим и поглядим на тебя. За одно, узнаем, с чем их едят, эти пресловутые танцы. Иногда будем трогать, где ни будь, не обращай внимания. Опять же, мы не из извращённого любопытства так делаем, это нужно для дела. Так что, танцуй раскованно, естественно. А то, представь себе, если мы переймём какие-то неправильные движения, и что тогда? Будем всех смешить?
- Хи-хи! - засмеялся человек, эйфория, в которую он впал, и щекотные прикосновения, довольно ласковые, невзирая на грубоватую структуру ткани щупающих, развеселили и расслабили его…
- Я ещё, вот так умею! - сказал человек не без бахвальства, через пару тройку минут, что-то вспомнив во время, сначала сдержанного, а потом энергичного, но беззвучного танца, и задрал ногу выше головы, изогнув её практически на сто восемьдесят градусов от нормального положения в тазобедренном суставе и взялся руками за стопу, вытянутую носочком вверх, щекой прислонился к сглаженной, сужающейся к лодыжке икре.
- О! - поражённо сказали оба Красноватых, взирая на удивительную позу, сообщавшую об исключительной гибкости их объекта внимания, и представлявшую к тому же им на открытое обозрение малодоступное, до сих пор, взору, бывшее весьма укромным, а теперь полностью раскрывшееся, любопытное местечко.
- Замри так! - сказал умирающий от восторга Второй.
- Я могу так долго! - опять не без гордости сказал восхищающий их человек - И не устану!
- Молодец! И не обращай на меня внимания – масляным тоном сказал Второй и приложил своё подобие ладони к натянутой между предельно раскинутыми ногами области.
Человек вздрогнул от неожиданности, но устоял, опираясь одной конечностью на ровную и твёрдую площадку из структурированного и молекулярно активно взаимодействующего песка.
- О-о! - протянул Второй - Как шикарно тут!
- Я ещё раньше это заметил - прокомментировал открытие Второго Первый - Когда Человечик ещё только приседал, раздвигал в сторонки свои пухленькие округлые половинки, а эта зона, под крохотной закрытой дырочкой, которая чуть сверху имеется, так нарочито снизу между согнутыми ножками выдавалась нежненькой розочкой, что трудно было не нащупать её пальцами, даже столь грубыми, как у меня сейчас.
- М-м-м... - наслаждался Второй, не слушая Первого - такой пушочек невесомый кружочком стелется, и так тут мокренько делается, начиная из серединочки... Благодать! Не даром он так заботится об этом своём местечке! Дополнительной тряпочкой прикрывает. И нам показывать упорно отказывался поначалу.
- Вагиночка - сообщает во мне что-то - проговорил Первый полученное откровение.
- Откуда ты знаешь? - услышал его Второй.
- А ты про попу, откуда узнал? Про эти приятные половиночки пухленькие, с нежелающей открываться дырочкой посередине? Так и я про Вульву и Вагину знаю! Про Вульвочку и Вагиночку... - поправился Первый, смягчив тон - Сокровенное такое местечко в долине живородящей между хорошенькими ножками, которые, видишь, как радикально разошлись? Так замечательно…
- Шпагатиком! – прозвучал, замирающий от удовольствия, ласкающий слух человеческий голос.
Закрывший в блаженстве глаза, человек без труда сохранял равновесие, обходясь без зрительного контроля. Визуальная отрешённость от окружающего пространства его не сбивала, не нарушала работу вестибулярного аппарата.
Второй поглаживал мягкий пушок, расположенный островком посреди гладкой, неимоверно растянутой области. Короткие волоски лёгкой окантовкой окружали и покрывали с внешнего края большие половые губы и ни капли больше никуда не распространялись. Начинающаяся неподалёку от вульвы резкая складка, образованная одной утолщённой и напружиненной, другой утончённой и растянутой, ягодицами, чёрной растительности уже в себе и поблизости от себя не имела. Кожица повсюду: на внутренних сгибах распахнутых ног; на растянутом между ними промежутке, отделяющем задний проход от вульвы, по которому пролегал тоненький розовый шов; на близком к вульве участке мясистых мышц, слегка разъединённых около ануса - была гладкая, шелковистая и чистая. А минимальный пушок вокруг вульвы воспринимался просто как прелестный изыск.
Второй ни как не мог насладиться прелестью, предоставленного им на обозрение, чудесного местечка. Осторожно теребил увлажнённый посредством предыдущих манипуляций пушок, раздвигал волнистые валики больших губ и разглаживал нежненькие лепесточки малых. Хотел пощупать, спрятанное между ними, увлажняющее вокруг себя наружные органы отверстие, но опасался навредить. Всё-таки пальцы у него грубые. И он лишь прижимал раскрытую ладонь к розочке вульвы, бережно надавливал, что бы ощутить её всю сразу.
Неожиданно, где-то вначале, в непосредственной близости от твёрденькой под наружной мякотью лобковой выпуклости, ему в ладонь явственно воткнулось что-то новенькое. Он оторвал от пышущего теплом и влажностью цветочка ладонь, взглянул под неё и увидел набухший крохотный бугорок, требовательно выступивший в соединении разглаженных его пальцами, а потом примятых ладонью, алых лепесточков малых губ. Он потрогал его, малюсенького, до смешного, самонадеянного.
- А-а-ах! - томно произнёс человек, подвергнутый внимательному осмотру способом пальпации – Ах! – повторил он – Ах! – настырная пипочка возбуждённого клитора нежно придавливалась и отпускалась, придавливалась и отпускалась.
Алые лепесточки по бокам от Вагины, нервно задышавшей разверстыми стеночками с помощью собственных сокращающихся мышц, тоже не были забыты – их захватывали с обеих сторон по очереди и расправляли, немного оттягивая от основания, разглаживали, выворачивая обращёнными друг к другу сторонами вовне и прижимая к большим половым губам. Слегка волнистые валики кожных складок, прикрывающие в обычных условиях преддверие Вагины и, почти целиком, лепесточки малых губ, частично покрытые и окружённые пушком чёрных остриженных волосиков, не менее щедро и часто удостаивались внимания, путём осторожного, но довольно широкого по амплитуде, раздвижения, во время которого они с трепетной радостью переживали своё насильственное размыкание, максимально удалявшее их друг от друга, на сколько позволяла, растягивающаяся им вослед, розовая зона преддверия. А, на её розово красной увеличивающейся площади, в свою очередь, расширялось перевозбуждённое, производящее сократительные движения и требующее какого-то определённого воздействия по отношению к себе, наполненное густой и ароматной смазкой отверстие влагалища. Как же хотелось погрузить туда, хоть не глубоко, хотя бы самый тонкий из пальцев! Но он грубый и шершавый. Чего доброго, раздерёт нежные стеночки и то, что подрагивает там, поблёскивая, в темноте внутренности. Ну, хотя бы запустить туда, во влажную среду розоватой утробы тоненькую струйку песочка! Но ведь в глазик себе, Человечик не хотел песка, и сюда ему тоже однозначно не понравится!
Явившийся объектом похвал, выраженных в значении слов, в тоне их произношения, в оттенках сосредоточенных прикосновений, человек явно испытывал положительные эмоции. Яркие и насыщенные!
- А-а-а-ах! - повторял он всё громче и громче - А-а-а-ах!!! - говорил он настойчивее.
Комплименты в адрес его физических достоинств произвели усиливающий эффект от неиспытанного до селе ощущения прикасающейся чужой руки к тому, что оберегалось и содержалось в полной неприкосновенности до сего времени от всех, кроме себя.
- Ах!!! А-ах!!! А-а-ах!!! А-а-а-ах!!!!!!
- Знаешь, Первый, мне понравилось извлекать эти звуки. Жмёшь сюда - и слышишь...
- А-а-ах! – не замедлил прозвучать, ласкающий слух, томный голосок, вырвавшийся из приоткрытого ротика на раскрасневшемся от удовольствия и напряжения лице с тонкими чертами.
Розовые разомкнутые губы сладко шевельнулись, пустили в эфир невидимую волну чувственности, приглашающую к страстным поцелуям. Между белыми зубками скользнул язычок и прошёлся по губам, но не оставил на сухой поверхности их соблазнительной припухлости ожидаемого влажного следа. Длинные чёрные ресницы прикрытых глаз боязливо вздрогнули. Однако испуг этот был заряжен восторгом. Испуг перед наступающим грандиозным валом непередаваемого наслаждения, который собирался обрушиться на человеческое существо, как Цунами на город.
- А поведёшь вот так - медленно и посильнее... – продолжал Второй - и…
- Ах! Ах!!! А-а-ах!!! А-а-а-а-а!!! А-а-а-а-а-а!!!!!! – раздалось по нарастающей.
- Ладно, Второй, хватит там гладить, а то он уже готов в обморок упасть.
- Нет! Я ещё хочу! - немедленно откликнулся капризным звонким голоском человек - Что-то мне подсказывает, что сейчас, что-то будет! А-а-х!!! - и человек подтолкнул играющую с ним псевдо руку Второго своим сокровенным влажным местечком.
- Я не могу оторваться! Мокренькая Вульвочка, обладает магнетическим свойством не меньшим, чем гладкая пухленькая Попка с сухой, но такой же горячей, только замкнутой дырочкой! - воскликнул Второй и вложил в при-раздвинутую в самом начале от промежности заманчивую складочку, образованную напружиненными в трудной позе ягодицами, один из пальцев, и тут же встретил, видневшееся на её дне, крохотное нервное отверстие, сжавшееся от страха перед гипотетическим проникновением к нему вовнутрь. И было от чего испугаться - конец толстого пальца чувствительно и целенаправленно промял податливую плоть кольцевой мускулатуры заднего прохода.
- А-АХ!!! - резко и очень громко сказал взволнованный человек и крупно задрожал.
Две возбуждённые точки соединились общим прикосновением. Мощная волна сладострастия длинно побежала по хрупкому телу, задевая многие мышцы.
- Ещё так хочу!!! - требовательно сказал человек - Пришлёпни меня посильнее по писе! И пальчиком тыкни поглубже! У меня чистенько в попе! Ну, пожалуйста!!!
Первый, мягко, но решительно убрал прочь руку Второго, доводящую человеческое существо до чреватого неизвестными последствиями исступления.
- Хватит шалить! Надо делом заниматься! - одёрнул он Второго, не отличающегося хорошими манерами.
