Одинокорастущий ясень сиротливо возвышался посреди безжизненной пустыни. На ветке дерева сидела девушка семнадцати лет, или чуть младше, одетая в белый хлопковый костюм. Её звали Анриель. Отсюда кроха видела далеко вокруг. Её глазам предстал восточный, сравнительно обжитый край плато Хелгор. Сравнительно с западным, конечно же. Там, где бушевали огненные торнадо, а молнии били в каменистую землю каждые полчаса.
Оставив угловатые коридоры подземелий, малышка вырвалась на свободу. Просторы Хелгора завораживали, манили к себе запахом крови и приключений.
Израненный зверь, отдалённо напоминающий пантеру, приближался к дереву. Где-то далеко виднелся охотник, семенящий за жертвой по кровавому следу.
Анриель обнажила оружие, на всякий случай прикрыла себя заклинанием «Уход в тень» и, приготовив «Смертельный удар» бросилась вниз. Меч погрузился аккурат в глаз поднявшей морду зверюге.  Анриель мягко, словно птица, приземлилась на ноги, и вытащила клинок. Густая жижа окропила штанины белого костюма чернильными кляксами.
– Вот я вымазалась…
Малышка попыталась стряхнуть липкую кровь - куда там! Ругаясь, девочка пнула по туше зверя, который в холке был ростом с неё саму.
На горизонте появился охотник, который теперь быстро бежал, а восходящее солнце золотило доспехи воина. Анриель отошла от чудовища.
– Чего?! – Она достала карточку авантюриста, на которой отображался уровень и прочие нужные сведения. – Что значит - я ещё пятнадцатая?!
Но ни единогй единички опыта не добавилось, не говоря уж о повышении ранга.
– Да будьте вы все прокляты! Зачем вообще понадобилось делать такие сложные правила, которые по итогу всё равно не работают! – Речь крошки была переполнена отборнейшими ругательствами, приводить которые мы не станем на этих страницах.
Вытащив из походного мешка флягу, кроха сделала маленький глоточек хмельного напитка. Вообще, это очень полезная вещь - молодое вино. Отлично обеззараживает воду, его можно лить на свежие раны, а главное - оно очень дёшево стоит. Гораздо дешевле специальных зелий. Закупорив флягу, девочка накинула ранец на плечо.
– Вот ведь… ошибки. – Она топнула ногой. – Несправедливо! Это всё несправедливо! Его же я убила, грех ложится на мою душу!
Охотник теперь уже был близко, можно было различить черты его лица под шлемом. Анриель на всякий случай проверила действие «Уход в тень». Заклинание всё это время работало исправно, как часы. Вздохнув, девочка пошла прочь от развалившейся у дерева израненной туши, так и держа флягу с вином в другой руке. И тут её слуха достиг полный отчаяния вопль: – Стой! – Анриель, словно не слыша, топала прочь от места кровавой развязки, и охотник вновь заорал: – Стой! Мелкая! Я к тебе обращаюсь!
Девочка остановилась. Пожала плечами, и двинула дальше.
– Да стой же ты!
Она обернулась, и вдруг отчётливо осознала, что охотник в блестящих доспехах бежит уже вовсе не к дереву.
– Мелкая!
– Вот же ж…
Он остановился и, тяжело дыша, упёр ладошки в коленки. – Мелкая…
Во второй раз проверив действие «Уход в тень», Анриель пошла обратно к дереву. Она преодолела половину пути до цели, когда охотник отдышался, подбежал и схватил её за плечо. – Мелкая, ты зачем это сделала?!
Анриель посмотрела на него снизу вверх. Для этого ей пришлось запрокинуть голову.
– Ты… меня видишь?
– Да лучше бы я тебя тут не видел! Это был мой зверь! Мой! Я гнал его третий день!
Девочка вытаращила глаза.
– Третий?! Ты… а сон?
– Да какой тут может быть сон! Я гнал зверя!
Анриель дёрнулась, и освободила плечо.
– Ну, прости, этой морды тут больше нет. – Малышка скинула с себя бесполезный «Уход в тень». – Хотя, не печалься сильно. Я не получила за него ничего.
Незнакомец вытаращил глаза ещё сильнее. Вероятно, для этого ему пришлось проломить глазницы черепа.
– Ты… ты его убила, я видел, как ты воткнула ему нож в глаз! – Он распрямился, прекратив тяжело дышать. – Но, признаю, атака была мастерской. Просто Небо! Кто тебя учил?!
Анриель пожала плечами.
– Никто. Сама наловчилась. С опытом пришло. И да, это короткий меч, а вовсе не нож.
Парень подбоченился.
– Нож это, и не спорь! Где твоя группа?
Всё ещё стоя спиной к незнакомцу, кроха отозвалась:
– Я хожу в поля одна. А твои где?
Охотник виновато развёл руками.
– Я тоже… один. Вот.
Девочка вдруг прокричала:
– Ничего! Я не получила за эту тушу ничего! – Подойдя ближе, она вновь пнула по морде хищника. Вдруг зверюга подняла голову и кусанула облачённую в хлопковую штанину девичью ножку пониже колена. Вопль Анриель пронзил Небеса.
Охотник взмахнул топором, одним ударом отсекая огромную голову от монструозного тулова. Парень откинул оружие и голыми руками распахнул пасть чудовища, вынимая клыки из девичей плоти. Выхватив из руки малышки флягу, он густо полил раны молодым вином, чем породил новый крик отчаяния и боли, дождался, пока Анриель прервётся, чтобы отдышаться, и вылил остатки хмельного вина в глотку раненной.
– Вот так… пей… тебе нужно напиться в дрова, набухаться в данж… Надеюсь, тут хотя бы сорок градусов…
Когда Анриель очнулась, была глубокая ночь, а высоко в небе висела растущая Луна. Тонкий серп месяца был багрово-красным, словно только что перерезал чью-то глотку. Потрескивал маленький костёр. Рукой кроха нащупала свежую травку рядом с лежаком. Они были восточнее примерно в десятке миль от места… места… Анриель вскрикнула от колющего плоть и дух воспоминания.
Сидящий рядом парень проснулся, и посмотрел на девушку.
– Ты как?
Раненная шумно сглотнула.
– Я… нога… – Она приподнялась, и в свете костра увидела, что конечность была перевязана полосами белой материи. Кроха перевела взгляд на голого по пояс охотника. – Это… твоя рубаха? А где доспех?
Парень пожал плечами.
– Ну, я же не мог нести и броню, и тебя. Топор тоже пришлось бросить.
Девочка вытаращила глаза - и тут же крепко зажмурилась.
– Ты… – По её щеке прокатилась слезинка. – Ты… Как тебя зовут?
Парень лениво протянул:
– Габеретти. Но это слишком длинно, зови просто Габ.
Она повернула к нему голову.
– Анриель. Гильдия Серенад.
Парень хмыкнул.
– А, очередная одноэтажка… Я тоже в такой начинал. Только… ты что-то рано вступила.
– Мои родители там познакомились. Когда они легли в подземелье, гильдия взяла меня… на поруки.
Парень хлопнул в ладоши.
– Ладно, тебе нужно немного поесть.

Восточный край плато Хелгор, восьмое августа, 887 год.

Габ тащил малышку на руках уже третий день, бросив своё оружие и часть снаряжения.
– Не канючь, кровь уже не идёт - и ладно. Дойдём до города, там лекарь…
Анриель всхлипнула.
– Я куплю тебе новый топор. У меня есть деньги.
Он усмехнулся краешком губ.
– Секира, мелочь, я согласен только на секиру. Не размокай, город близко, там лекарь…
Девочка пискнула, когда парень перепрыгнул высокое бревно, и тут же сказала:
– А ты знаешь, как вообще появился класс Лекарь?
– Чего? – Он на секунду глянул ей в глаза. – Да они всегда были!
Анриель вымучила из себя улыбку.
– Нет. Первыми появились воины. Потом - маги. Причём поначалу даже не было особой разницы. Любой маг владел мечом, любой воин немного знал магию. Но потом пришлось делить ответственность, как тяжкий груз, на части. Потом только появились лекари. Это случилось в пещерах, где невозможно ставить длинную линию бойцов. Часть людей оказывалось в третьей, или даже в четвёртой шеренге…
Габ пожал мускулистыми плечами.
– И что такого? Первые лягут, вторые встанут на их место…
– Вот чтобы Первые не ложились, Вторые и стали Лекарями. Ты слышал про осаду Наиры? Зима, морозы, а эти выставили столы под открытое небо, и прямо там зачаровывали оружие. Ну, костры, конечно, горели, но люди не могли часто греться. Некоторые волшебницы даже погибли от обморожения…
Габ фыркнул:
– Да брехня это всё! Никакой идиот не полезет из тёплого цеха в чисто поле.
– А эти - полезли! И работали за столами с утра до позднего вечера! Иначе было не победить. Не только воины, но и люди в глубоком тылу куют победу…
Парень скривился.
– Мелкая, расскажи что-нибудь повеселее!
Анирель молчала целую минуту, и вдруг молвила:
– Ты знаешь, будут строить новый город…
Габеретти рассмеялся.
– Я это слышал, ещё когда был совсем мальцом. Да, на разливе Индимарки и Генхо. – Он криво усмехнулся. – Удобно, что уж там - с двух сторон реки, с третьей - волшебная стена. Да только толку? Кто будет жить за магическим барьером? Это ж не в поле выходить на недельку-другую в составе группы… Мелкая, так почему ты одна?
Он шёл, пошатываясь, и его шаги были всё короче. Анриель твёрдо сказала:
– Вон там, у тополя можно сделать привал. Тебе надо передохнуть…
– Ты уже попробовала передохнуть… Да города ещё два дня пути…
Она стукнула его детским кулачком по обнажённой, мускулистой груди:
– Ну, я помню, ты ведь делал привал!
– Дура, у тебя была аветома, пришлось остановиться и подкачать собственной жизнью… – Габеретти дошёл до одиноко растущего дерева, уложил девчушку и уселся рядом сам. – Я… подремлю тут малость… через два часа разбу…
Он привалился спиной к тополю, и потерял сознание. По всему телу крепыша текли струйки пота, да бил мелкий озноб. Анриель шепнула страшное слово:
– Аветома… – Она хлестанула себя по щекам. – Ладно, так, распороть руку и приложить кровь к губам… – Малышка коснулась своих губ. – Но я ведь не…
Она сглотнула, и огляделась в поисках хоть чего-то острого. Топор здоровяк бросил. Значит… взгляд малышки упал на перемотанную кое-как конечность.
– Ох… святые Небеса смеются надо мной… Прости, Габ, надеюсь, тебе нравятся ножки… – Она кинулась разматывать ходулю. Чёрно-красные тряпки, ещё три дня назад бывшие белой ситцевой рубахой, успели затвердеть от свернувшейся крови. Анриель вскрикивала, но отдирала некогда спасительную материю. Рану надо перевязывать каждый день, а не раз в неделю. Кроха поднялась, и кое-как подползла к парню, приложила икру к его губам, и пискнула, вновь ощутив чьи-то чужие зубы.
Даже будучи без сознания, Габеретти покусывал и посасывал предложенное угощение. Сделав десяток глотков, мужчина отвернул голову и забылся тревожным сном. Кровь, одухотворённый напиток, заключавший в себе секрет самой жизни, поддержала в здоровяке силы, как духовные - так и магические. Аветома, ситуация когда уровень энергии опускается ниже нуля, и душа расщепляется, пытаясь поглотить самое себя в борьбе за существование.
Анриель стащила свою рубаху. Всё-таки, раны нужно перевязывать.

Восточный край плато Хелгор, десятое августа, 887 год.

Лучи заходящего солнца слепили, окрашивая этот мир в багряно-алый цвет. Габеретти очнулся, вырываясь из мрака тревожного забытия. Анриель сидела у костерка, держа в руках палочку с мясом.
– Мелкая?...
– Очухался? Есть хочешь? – Она протянула ему самый крупный кусочек. – Я думала, ты всё бросил… даже мой меч…
– Дура, это нож, его носят за сапогом! – Он взял предложенное кушанье. – Постой… какой сегодня день?
– Понедельник. Ты ешь. Я… не сразу нашла свой меч, вот. Пришлось… – Она покраснела так сильно, что это было заметно даже в розовых лучах заката.
Мужчина умял лакомство, и, прожевав, спросил:
– Постой, а отчего я отрубился?
Девочка не стала поднимать голову, лишь шепнула:
– Аветома…
– Чего?! У меня?! – Он вытащил из кармана карточку. – Э? Две единичку духовной силы? С чего вдруг?
Она нашла в себе силы посмотреть ему в глаза.
– Твоё внутреннее исцеление… ты ведь распространил его на меня… и эти три дня подлечивал, как мог. Вот магия и закончилась.
Габ почесал переносицу.
– Так… значит, ты можешь ходить?
Она покачала головой.
– Прыгаю на одной ноге.
Парень осмотрел костёр, тушку бизона неподалёку, и вновь глянул на Анриель.
– Стоп. Ты не знала, что я оставил твой ножик. Тогда чем ты порезала себе руку?
И вновь кроха, густо покраснев, отвернулась. Габеретти оглядел малышку, и вдруг увидел на ноге новые тряпки.
– Ты… ты ведь не…
Анриель зыркнула на него:
– Да ты мне спасибо сказать должен, ты понял! На, жри ещё мяса, тебе силы нужны! – Она чуть ли не запихала прожаренный кусок ему в глотку. – И вообще, этого не было, ты понял! Не было! Пикнешь - я тебе сердце откушу!

Прожевав новую порцию, Габеретти сказал:
– Я как-то встретил в поле громового кота. – Анриель всё ещё тяжело дышала, но не делала попыток перебить собеседника, он продолжил. – Ну, думаю - удача! Да, конечно, по силам мы оба примерно равны, но у меня есть все шансы его завалить!
Габеретти махнул рукой, словно разрубал ладонью воздух. Анриель выдавила из себя:
– Ну и что?
Парень сморщился, словно ему в глотку запихивал не свежее, хорошо прожаренное мясо, а свежий лимон.
– Открылось окно телепорта, выбежали пять бойцов, каждый с рангом повыше моего, в минуту рубят его на куски, и сваливают обратно. Перед уходом один из них успел мне крикнуть «лут подбери».
Ещё красная, девчушка сказала:
– И как ты пережил этот позор?
Он пожал плечами.
– Ну, а что я? Распотрошил труп, да пошёл обратно в город. – Он схватил третий кусок мяса. – А ты? Расскажи что-нибудь?
Анриель шумно выдохнула.
– Когда Янтарный Шлем подмял под себя всю локацию в излучине Генхо, народ реально не понимал, зачем эта стартовое поле для новичков одному из крутейших кланов Округи? – Малышка принялась нанизывать на палочку новые кусочки нежного, розового мяса. – А потом выяснилось, что они там оттачивали технику на низкоранговых монстрах.
Габеретти оторвался от еды.
– Вот те пятеро - они как раз из Янтарного были, да. Я потом с их группой набил себе три уровня. Они меня к себе звали…
– Почему же отказался?
Габеретти посмотрел ей в глаза.
– А ты - почему одна ходишь?
Анриель поморщилась.
– Ненавижу ходить в группе. Постоянно выполнять приказы… лучший лут лидер себе оставит… вокруг одни придурки… – Она вытерла губы кистью руки. – Да я всего сама добилась, слышишь, сама!
Габеретти взял у неё палочку, и стал держать над костром, пока Анриель насаживала новые кусочки мяса на другой прутик.
– Зря ты так. Впрочем, я тебя понимаю. Когда поговорить не с кем… у них же в голове только статы да проценты… все хотят побыстрее до десятого, потом до двадцатого… а зачем это? Нами всеми жадность правит, тянет в поля снова и снова. Этих лутов целые амбары, ремесленники не успевают переделывать во что-то стоящее… Да и сама идея с новым городом… что, место в Округе кончилось?
Анриель пожала плечами.
– Я не знаю. Все говорят - хорошо будет с ещё одним городом. А ставить вдали от волшебных границ - глупость. Внутри Округи деревни да виноградники, за пределами - нечисть бродит…
Габеретти равномерно крутил палочку с кусочками мяса над костром.
– Ну, внутри Округи тоже нечисти хватает! Взять хоть тех же громовых котов - сколько их у нас в городах, да на фермах работают?
Анриель покачала головой.
– Это иное. Они из клана Центуре, у нас мирный договор… – Она шмыгнула носом. – Но мне всё равно страшно. Ведь они могут в любой момент нас предать. Они не люди… да, работаю, хорошо работают… я понимаю, что весь их клан проклят и за пределами Округи их просто другие кошаки на куски порвут… но всё же тревожно на сердце.
Парень вытащил из кармана карточку авантюриста, ещё раз бегло глянул.
– Мелкая, ты говорила, что тебе за ту зверушку не накинули опыт?
Анриеаль энергично кивнула.
– Да. А зачем спрашиваешь?
– Ну, мне просто тоже ничего не пришло.
Сидящая у костра пара путешественников переглянулась, а потом оба посмотрели на запад, где в последних лучах заходящего солнца чётко различалась чёрная фигура.
– Эм, Мелкая, я без оружия…
– Это же не он! Ты ведь его добил! – Она повернулась к нему. – Ведь добил же?!
Горизонт окончательно поглотил дневное светило, и фигура скрылась в сумерках ночи.
– Да. Я отсёк ему голову.
– А это тогда кто?!
Землю охватывали тени, но в небе ещё светлело - солнце было не видно путникам, но исправно подрумянивало облака снизу багряно-розовым цветом запёкшейся крови. И в облаках этих рыскала иная тварь, гораздо опаснее. Габеретти грязно выругался. Проследив его взгляд, Анриель различила в сапфировых высях угрозу.
– Это… это же грифон!
Габеретти добавил новую пару ласковых в адрес проказницы-судьбы.
– Да. Это проклятый грифон, хуже его только мантикора.
Анриель пожала плечами.
– Не согласна. Химера поопаснее их обоих вместе взятых будет.
Парень посмотрел ей в глаза.
– Ты вот даже сейчас спорить пытаешься? Мелочь, если у тебя есть силы - беги отсюда! И беги прямо сейчас, пока они…
Она потянулась вперёд, случайно дёрнула раненной ногой - и скривилась от боли.
– А ты? Останешься тут, геройствовать?
– Нет, я всё равно не смогу бежать…
Тем временем на край освещенной костром территории вышел зверь. Тот самый, но головы не было, а в центре шеи полыхал ненавистью налитый кровью глаз. Анриель вздрогнула всем телом.
– Что же это за монстр…
Чудовище двигалось медленно, припадая на левую пару ног. Габеретти протянул руку, и Анриель вцепилась детскими пальчиками в медвежью ладонь нового знакомого.
– Мне страшно…
– Да, Мелкая, мне тоже. Я был рад, что судьба свела наши дорожки в этой гигантской пустыне…
Монстр подошёл к самому костру.
– Габеретти. Клянусь, я бы предпочла умереть от острых когтей прекрасного царя небес…
В этот момент парящий в облаках грифон сложил могучие крылья - и камнем рухнул вниз, ухватил добычу и, разбросав по всей округе перья - устремился ввысь, унося обезглавленного монстра. Габеретти и Анриель хором выдохнули. Кроха прошептала:
– А всё-таки жаль, что мы от неё ничего не получили. Кстати, а кто это был?
Габеретти посмотрел на свою спутницу:
– Ты разве не поняла? Это ж детёныш химеры.
Анриель кашлянула в кулачок.
– Постой! А как тогда получилось, что ты его… ранил…
Габеретти гоготнул.
– Я? Я его даже не поцарапаю. Нет, помнишь, я рассказывал про тех пятерых, с которыми ходил? Ну, мы вшестером навались на эту зверюгу. Он их всех положил, но получил много ран, и пустился бежать.
Анриель икнула.
– Положил? А ты… ты их даже не похоронил? Но они ведь твои друзья!
Габеретти стукнул себя кулаком в грудь.
– Никогда эта мразь не будет моими друзьями! – И добавил уже тише. – Мы… попутешествовали вместе. И только. Я там лишь лут таскал, да старался не путаться под ногами. Получал самые мелкие куски, никакого опыта, часто отвлекал на себя крупных тварей…
Анриель посмотрела прямо в глаза своему собеседнику.
– Там был паладин?
Габеретти кивнул, и подхватил флягу с водой. Дождавшись, пока здоровяк напьётся, девочка сказала:
– Я тоже их ненавижу, но в целом - ты жаловался на стандартную работу новичка.
Солнце уже прекратило подсвечивать облака, и на небе высыпали первые, самые яркие звёзды, а на северо-востоке мягкое свечение волшебной стены поднялось до самых небес.
– Округа… пока паладины там всё держат - не видать нам покоя. Ладно, пора спать. Разбудишь через три часа.

Внешние границы особенно хороши в октябре, когда с гор приходят первые морозные ветра осени - у земли ещё тепло, но повыше в небе снежинки пролетают сквозь магический барьер. Звучит глупо, но при исполинских размерах защитного заклинания перепады температуры в основании и ближе к вершине заставляют колдовские стены светиться сильнее, так, что даже в яркий полдень это мерцание воздуха заметно.
Анриель шла, опираясь на подобранную ветку подходящего размера. Габеретти за одну минуту придал деревяшке подобие костыля, используя лишь её короткий меч, который он всё так же презрительно кличал ножом.
– Округа! – Здоровяк прокричал это слово, словно впервые в жизни. – Город нулей!
Анриель пожала плечами.
– Почему вдруг нулей? Из-за формы?
Магический барьер имел форму окружности, и все города опасливо ютились у самых границ волшебной стены. Когда-то давно они имели свои названия, ныне забытые за ненадобностью. Все посёлки слились в один гигантский Круглоград, переплетясь переулками и бульварами. Даже появилась сама-собой Кольцевая, где можно было объехать весь Круглоград, ни разу не пересекая другую улицу.
– Нет, Мелкая, при чём тут форма? Я про лут! Никогда не торговалась из-за награбленного, что ли?
Анриель фыркнула.
– Это не награбленное, это трофеи! И вообще, какой смысл из-за них торговаться? Пришёл в здание ремесленной гильдии, да обменял на деньги по фиксированной цене.
Габеретти рассмеялся, чисто и искренне.
– Мелкая! Ты меня потрясаешь! – Они шли потихоньку, он ровнял свой шаг под её прихрамывающую ходьбу. – Какие цены, кто их насиловал? Положил на стол, да торгуйся! Опять же, надо знать места - где что берут подороже.
Анриель сплюнула в придорожную грязь.
– Какой ты меркантильный. – Воздух вокруг них стал плотнее, по металлическим предметам побежали едва заметные искорки. – Проще надо быть!
– Да? Ты по этой причине до сих пор в своей одноэтажке?
Когда-то давно города окружали защитные стены, но с появлением волшебных границ крепостные рвы срыли, а камни пустили на мостовые. Сейчас лишь отдельные природные преграды могли разделять Круглоград на хорды. Магический барьер полусферической формы подсознательно пугал людей. Именно поэтому почти все дома были высотой в один этаж. Конечно, если грунты позволяли - под одноэтажками рыли даже не подвалы, а целые лабиринты подземелий. Там были запасы, громадные мастерские и тренировочные залы.
Круглоград представлял собой этакую грибницу - маленький сверху, и огромный под землёй.
– А ты, давно из одноэтажки вышел? Барьер голову не жмёт? – Съязвила в ответ Анриель. Создавшие магическую стену люди объединились в гильдию с красивым названием Хрустальный щит. Они уверяли, что можно строить дома хоть в десять этаже, но сами возводили лишь трёхэтажные строения, да и то - исключительно за Кольцевой, которая по диаметру была лишь немного короче самого барьера.
– Я? Я вообще не состоял в гильдии! Ну, так, выполнял кой-чего для… ну, не важно.
Они прошли стену барьера, и сияющий воздух остался позади. Ещё метров двести - и начинались здания Круглограда. Одноэтажные, квадратные с двориками внутри - они возвышались как настоящие укрепления. Да, конечно, общих стен давно не было, но горожане подсознательно опасались краха барьера в любую секунду, и строили свои жилища в расчёте дать последний, решительный бой, когда волшебных границ не станет, и орды озлобленных монстров придут сводить кровавые счёты.
В первом ряду строений в большинстве своём были здания гильдий. Множество их - торговых, ремесленных, купеческих и всяких разных. Подобно колоссальному одноклеточному существу, Круглоград питался всей поверхностью переферии. А за пределами Кольцевой начиналась Округа, отданная под поля и пашни, где деревеньки стояли то тут, то там безо всякой схемы. В геометрическом центре Округи размещалась башня Хрустального щита высотой в восемьсот метров. Поговаривали, что её шпиль царапал полюс магического барьера. Маяк стоял здесь уже добрую сотню лет, выстроенный как символ величие и благолепия гильдии.
Анриель направилась к воротам ближайшей торговой гильдии, но Габеретти её придержал.
– Мелкая, у нас почти ничего нет, да ещё на твоё лечение тратиться! Двинули к ремесленникам, они больше дадут!

Монашек кротко улыбнулся и поднял ладони.
– Вижу, вы пережили Ave somme. Вам надо обратиться в гильдию лекарей! Да и паразитов повыдёргивать не мешало бы… – Он опустил взгляд в пол. – Понимаю…
Габеретти подошёл к пареньку.
– Не лезь нам в ухо, ты!.. – Грязно ругательство, касающееся юного возраста сына паладина. – Что, собрался демона выпустить, да? Всю Округу запалить решил?!
Анриель хлопнула ладошкой по плечу здоровяка.
– Габ! Держи себя в руках! – Она добавила чуть тише. – Ладно, парень, выкладывай: кому ты собрался мстить?
Монашк побледнел.
– Мстить… и в мыслях не было!
– То есть, ты собрался залить кровью Округу и весь Круглоград потому что… – Анриель выразительно умолкла и сделала жест рукой, словно бы передавая слово своему собеседнику. Тот нервно сглотнул.
– Есть решение суда! Его нужно исполнить!
Анриель мотнула головой.
– Да плевать на решение, тебе-то это зачем? Вот лично тебе?
Самым непристойным образом монашек икнул.
– Мне… При чём тут я?! Есть закон! Он должен быть исполнен!
Габеретти шумно выдохнул.
– Всегда знал, что у паладинов… не всё в порядке с башкой, но раньше мне казалось, что хотя бы полукровки нормальные. Ты… меня переубедил.
Монашек наконец-то опустил руки.
– Простите… но что паладины сделали плохого? Мы же всегда только за исполнение законов!
Стоящий чуть в сторонке старик рассмеялся!
– О, да! Вы пишете законы - и требуете от других исполнения!
Монашек посмотрел на него:
– Я и сам пытаюсь исполнить закон! Но весь мир против меня!
Анриель похлопала паренька по щеке, возвращая внимание.
– Ты говоришь, что хочешь поубивать тысячи человек.
– Да не хочу я этого!
Габеретти посмотрел на Анриель:
– Не страшно, когда к твоей шее приставлен нож; страшно, если нож держит псих.
Старик хлопнул в ладоши.
– Ну, хватит вам уже! Вы всё давите и давите на мальчика, и этим заставляете его ещё крепче упереться в своей правоте. Парень, скажи, что случится если демон, получив свободу, просто вырежет весь Круглоград?
Габеретти ответил старику:
– Да что с ним разговаривать! Демон просто взял под контроль разум сопляка!
Анриель возразила:
– Нет, иначе бы он не смог использовать Благословение Небес, или подобное.
Монашек воскликнул:
– Да что за он, его, я ещё здесь!
Анриель кашлянула.
– Слушай, ты, вроде, неплохо лечишь. Хочешь путешествовать в полях вместе со мной?
Священнослужитель скривился:
– Ну почему каждый раз, когда я встречаю красивую девушку, она лезет ко мне в постель?! Ну сколько можно, мне это надоело!
Анриель чуть покраснела и слегка повысила тон:
– Малый, ты хорошо лечишь. Зубы новые себе сделать сможешь?
Габ добавил:
– И мозги в черепушку обратно загнать?
Не говоря более ни слова, монашек развернулся и двинул к выходу. Анриель прикрыла себя Уход в тень, и встала в дверях.
– Куда собрался?
Монашек остановился.
– Ты… ты просто исчезла, и появилась здесь?! Это телепортация?
– Парень, не доводи до греха. Если услышу, что ты продолжил пытаться выпустить демона - убью. Понял?
Габеретти закричал:
– Да переломать ему хребет, и все дела!
Старик положил руку на плечо друга:
– Ну, не злись! Молоточек ему никто не продаст.
Монашек покинул ремесленную гильдию, и продолжил поиски предмета. У торговцев были только молоточки на пятьдесят единиц, а у других ремесленников неизменно возникал вопрос «зачем храму такой?». Стоило только заикнуться о демоне - монашка тут же грозились убить. Потратив весь день на бесплодные поиски, он вернулся в храм, и спустился в подвал. Поблуждав несколько часов, парень остановился у высоких дверей темницы.
– Вроде, здесь…
К дверям крепилась печать высочайшего класса прочности - разбить её можно было только дробящим оружием, наносящим сотню единиц магического урона.
– Да, здесь. – Голос, казалось, звучал из стен, из самых дверей. – Ты пришёл меня освободить?
Монашек вздрогнул всем телом, по его коже потекли капельки пота, а ноги свело судорогой.
– А… ты можешь говорить?
– Могу. – Словно эхо гуляло по коридорам подземелий. – Но только с теми, кто чист душой и сердцем. Ты мой первый собеседник за многие годы, в этом храме все думают лишь о деньгах и развлечениях.
Монашек протестующе поднял руки:
– Нет! Священнослужителям это без надобности!
Смех был ему ответом - грудной, каркающий звук черного веселья.
– Те, кто меня заточил - действительно презирали развлечения, они ценили лишь труд, да самозабвенное служение людям. Ты похож на них, но ленивый и глупый. Зачем ты пришёл?
Сделав шаг вперёд, монашек коснулся кончиками пальцев сдерживающей печати.
– А почему приговорили к заключению на сто лет? – Говоря, он нежно поглаживал шедевр древних мастеров. – Разве те, кто тебя судил, разве они не понимали, что ты опасен?
– Те, кто меня судил? Для них я не опасен. Но сейчас выросло новое поколение. Этих я сожру с лёгкостью.
– А ты… зачем ты хочешь убийств?
Тут же последовал гневный ответ:
– Потому что я демон!
Отняв руку, словно холодная глина обжигала как костёр, монашек обратился к пустоте:
– Ты… Почему?
Тишину вспороли острые слова:
– Ave somme.
Монашек отступил на шаг.
– А? Что? При чём тут аветома? Ну, я знаю, что это такое заболевание… но при чём тут это?! Не понимаю!
Тишина длилась довольно долго, прежде чем голос тьмы зазвучал вновь.
– Я скажу тебе правду. Меня держат здесь, потому что вся магия храма покоится на моём могуществе. Жрецы пьют мою силу…
Монашек воскликнул:
– Нет! Этого не может быть! Могущество храма велико, братья не нуждаются в тебе!
– Да? А ты проверял, или просто слепо веришь? Или ты думал - чего меня не убили, а? Почему только заточение? Нет, детёныш, я нужен храму. Ave somme.
Человек прокричал:
– Не говори эти страшные слова!
– А ты хоть знаешь их суть? Они значат «поглощение души». Храм каждую секунду отжирает мою силу. При таких обстоятельствах - меня выпустят примерно никогда.
Монашек сделал ещё один шаг назад.
– Ты… ты говоришь, всё наше братство больно аветомой?
Тьма усмехнулась.
– Братство? Нет, всё ваше королевство. И что твоя великая справедливость? Молчит?
Осенив себя знаком Богини, монашек сказал тихо, на твёрдо:
– Я лишь хочу исполнить решение суда. Ещё никто не судил королевство!
Тьма рассмеялась:
– Вот как? Ну так смелее! Осуди ты! Вынеси свой вердикт - достойно ли королевство - жить? Если нет - выпусти меня. Я убью каждого человека!
Монашек мелко трясся, а его руки были цвета свежего снега.
– Тьма…
– Чего ещё хочешь?
Паренёк откашлялся, хотя это было похоже на цыплячий писк.
– Ты - тьма, что чернее первородной ночи!
– А, это ты меня так назвал? – Смешок. – Ну, оригинально, что уж там. Ладно, если кишка тонка - сгинь, не трать моё время.
Притопнув ногой, монашек крикнул:
– Дай слово, что ты не станешь причинять вред людям, и я освобожу тебя!
– Дитя, скажи, что если люди нападут на меня?
Он пожал плечами.
– Ну, не знаю… наверное, ты можешь защищать себя. Это будет честно.
– И кто будет решать, защищаю я себя, или же причиняю вред людям?
Потерев лицо, монашек сказал.
– Честное слово, я даже не знаю. Но уверен - тебя вновь будут судить.
– Кто? Эти? Нет, я отказываюсь. – Тьма секунду молчала. – А вот ты - да.
Монашек пропищал:
– Я? Я буду… но ведь я всего лишь послушник!
– Да мне на это плевать. Твоё чувство справедливости настолько велико, что требует освободить врага рода людского.